Социальная природа знания

Всякое познание есть социокультурный факт, который основан и взаимодействует на иных фактах и формах культуры. Сами стандарты и принципы научного исследования формируются на основе общих социокультурных стандартах, принципах и идеалах. Сама наука могла поя­виться только тогда, когда эти общие социокультурные принципы создали благоприятную почву для их возникнове­ния.

Как утверждает Д. Блур: «.. идеи знания покоятся на социальных образах, что логи­че­ская необхо­димость является формой морального обязательства, а объектив­ность пред­ставляет со­бой социальный феномен» (цит. Касавин И.Т. Познание в мире традиций М.,1990 , с.80)

Как правильно подчеркивает, для примера, И.Т. Касавин: «Социальная природа познания не исчерпывается социальностью вырабатываемых и используемых в нем схем, норм и идеалов. Познание – неотъемлемый элемент совокупной социальной дея­тельности человека, так сказать, социальная подсистема. В знании и познании, как в капле воды, отражается социальное окру­жение познающего субъекта, этого микро­косма внутри социального Космоса» (Касавин И.Т. Познание в мире традиций. М., 1990. С.141)

Основоположником социологического подхода к науке можно считать К. Маркса, из­вестно его высказывание: «В практике должен доказать человек истинность, т.е. дейст­вительность и мощь, посюсторонность своего мышления. Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто схоластиче­ский вопрос» (Маркс К., Эн­гельс Ф. Соч., т.3 с.1-2)

Маркс правильно подчеркнул, что вопрос об истинности мышления не может быть ре­шен в рамках самого мышления. Эту идею подхватили впоследствии на более солидном уровне М. Вебер, М. Шелер и К. Мангейм, после которых эта идея вошла в «плоть и кровь» совре­менной об­щественной мысли. Сам же термин «социология знания» был введен в 20-х годах XX века Максом Шелером. Макс Шелер считал, что не технические потребности обусловили возникновение науки и, наоборот, не наука обусловливает появление техники, а появление нового типа человека – буржуа со своей системой ценностей и потребностей.

Наиболее радикально эту идею выразил Д. Лукач, который утверждал, что все принципы науки вырастают на почве капиталистического общества.

Э. Гуссерль писал в своих «Картезианских размышлениях»: «науки как факты культуры и науки в истинном и подлинном смысле – не одно и то же, и первые, кроме своей фактичности, заключают в себе еще некое притязание, которое как раз в голой фактичности не удостоверя­ется как уже исполненное. Именно в этом притязании за­ключена (liegt) наука как идея – идея подлинной науки» (Гуссерль Э. Логические ис­следования. Картезианские размышления… Мн.: Харвест, М.: АСТ, 2000 с.333-334)

Как правильно подчеркивает Микешина Л.А.: «Сегодня стало очевидным, что предпосылки по­знания не исчерпываются собственно гносеологическими параметрами и компонентами, но од­новременно являют собой исторически сложившиеся формы вхождения в специально научное знание различных по природе и генезису ценностных ориентиров, отражающих социально-культурную детерминацию познания, выполняю­щих нормативные, философско-методологиче­ские и мировоззренческие функции» (Микешина Л.А. Фундаментальный поворот в понимании структуры научного знания \\ Философия. Наука. Цивилизация. Эдиториал УРСС., М.,1999 с.120-121)

Хотя этой точке зрения были и появляются новые противники. В частности в выступлении В.Я. Пермякова на конференции в Кремовидово, посвященной теме «Стили в математике» кри­тикуется эта точка зрения: «Наука автономна от культуры в своей структуре.. не существует китайской физики или биологии, ибо структура науч­ной системы задана только системой фе­номенов, подлежащих объяснению. Система феноменов, являющаяся базой науки, однозначно задается в сфере практики, т.е. неза­висимо от культуры. Каждая наука определена исключи­тельно её предметом и общей логикой организации теории»(Стили в математике: социокуль­турная философия мате­матики. Под ред.А.Г. Барташова. Спб., РХГИ 199 с.242)

Он далее утверждает следующее: «В своей интенции наука внесоциальна и внекуль­турна, ибо её успешность напрямую зависит от того, в какой мере она свободна от субъективных установок личностей, сообществ и классов, обусловленных конкретной культурой. В этом плане наука прямой антипод культуры. Ценности субъективны и на­циональны, наука, по край­ней мере в своей тенденции, объективна и интернацио­нальна. Наука независима от культуры по той причине, что и её задачи, и оценки её ре­зультатов определены непосредственно практикой, т.е сферой в принципе безразлич­ной к культуре и одинаково необходимой для всех культур»( там же с.242)

Тут приходит на память высказывание известного французского философа Н. Мулуда: «..язык культуры направляет язык науки. Но последний в свою очередь направляет первый» (Мулуд Н. Современный структурализм. М., Прогресс. М.,1973 с.268)

Философскими аспектами знания уделил большое внимание К. Манхейм. По Манхейму «со­циология знания стремится понять мышление в его конкретной связи с историче­ской и социальной ситуацией, в рамках которой лишь постепенно возникает индивиду­ально - дифференцированное мышление. Та­ким образом, мыслят не люди как таковые и не изолиро­ванные индивиды осуществляют процесс мышления, мыслят люди в опре­деленных группах, которые разработали специфический стиль мыш­ления в ходе беско­нечного ряда реакций на ти­пичные ситуации, характеризующие общую для них позицию»(с.8-9). Карл Манхейм утверждает следующее: «Модель того, как осущест­вить плодотворное мышление, явно или скрыто стоит за каж­дым конкретно сформули­рованным вопросом и ответом: если последова­тельно от случая к случаю проследить происхождение и радиус распространения подобной мо­дели мышления, то обнару­жится ее связь с социальным положением определенных обществен­ных групп и их ин­терпретацией мира» (С.229-230) Следует заметить, что Карл Манхейм, в отли­чие от марксизма, он понимает «под этими социальными единствами не только классы, но и поколения, группы статусов, секты, профессиональные группы, школы и т.п.» (С.230)

Социальная обусловленность научного знания стала объектом серьезного исследования лишь в сере­дине 30-х годов XX века. Одним из первых исследований на эту тему был доклад нашего ученого Б.М. Гессена «Социально-экономические корни механики Нью­тона» на II Междуна­родном конгрессе по истории науки. По мнению Б. Гессена ис­сле­дования Ньютона явились не­посредственным резуль­татов развития путей сообще­ния, горнодобывающей промышленности и военного дела. Этот доклад произвел большое впечатление. Через несколько лет ученик П. Сорокина Роберт Мертон опубли­ковал ра­боту «Наука, техника и общество в Англии XVII века», где он более детально рассмотрел системы взаимодействия науки и общества того пе­риода в Англии. Он по­вторяет мысль Гессена о том, что транспорт, горнодобывающая промышленность и во­енное дело служили наиболее действенными факторами в деле формирования науки. Центральное место Мертон уделяет влиянию транспорта на науку. Именно развитие транспортных сетей потребовало более точных расчетов, более глубоких по­знаний в астрономии, географии, математике, механике и часовом деле. Дальнейшее развитие иссле­довании социальной обусловленности научного знания (экстернализма) было продолжено в предво­енные и послевоенные годы работами английского кристалло­графа и историка науки Дж. Бернала, который в русле увлечения в то время многих за­рубежных ученых идеями мар­ксизма использовал во многом марксистскую методоло­гию анализа общественных явлений. Его обширная монография «Наука в истории об­щества» представляет довольно сносную по­пытку изложения истории науки в контексте человеческой истории.