Формирование науки как

профессиональной деятельности. Возникновение дисциплинарно организованной науки

Те великие открытия и.идеи, характеризующие поступатель­ное развитие науки, о которых говорилось в предшествующих па­раграфах, принадлежат, так сказать, ее переднему краю. Существует определенная разница между ним и способами трансляции научного знания в культуру. Передний край науки организован проблемно: множество разных исследовательских групп предла­гают свои методы и методики решения научной проблемы, в на­учных спорах и дискуссиях рождается истина. В то время как пе­редача полученного знания последующим поколениям осуществ­ляется в рамках дисциплинарно организованной науки.

Научная дисциплина понимается как определенная форма си­стематизации научного знания, связанная с его институализаци-ей, с осознанием общих норм и идеалов научного исследования, с формированием научного сообщества, специфического типа на­учной литературы (обзоров и учебников), с определенными фор­мами коммуникации между учеными, с созданием функционально автономных организаций, ответственных за образование и подго­товку кадров¹. Дисциплинарная организация науки оказывается тем каналом, который обеспечивает социализацию достигнутых результатов, превращая их в научные и культурные образцы, в соответствии с которыми строятся учебники, излагается и переда­ется знание в системе образования.

Среди различных способов систематизации научных знаний дисциплинарная организация науки занимает особое место. На . разных этапах развития культуры она получала различные обо­снования: онтологическое, гносеологическое, методологическое и, наконец, организационное, при котором развитие научной дис­циплины ставилось в связь с социально-организационными струк­турами (институтами, университетами, факультетами и т. д.).

То, что можно назвать дисциплинарным образом науки, на­чинает формироваться в древнеримской культуре. Цели образова­ния этого периода — практически житейские. И знание начинает рассматриваться с позиций «учитель — ученик» и пониматься не как теория, а как дисциплина. Дисциплинарно организованное зна­ние возникает именно в том случае, когда все накопленное зна­ние рассматривается под углом зрения трансляции его последую­щим поколениям. Для обучающегося знание предстает как дис­циплина, а для обучающего — как доктрина. И поэтому с пози­ции лиц, осуществляющих обучение, все наличное знание оказы­вается совокупностью доктрин.

Для дисциплинарного образа науки характерно: трактовка зна­ния как объективно-мыслительной структуры, ориентация препо­давания на унифицированное расчленение и упорядочивание все­го знания и изложение его в различных компендиумах, энцикло­педиях и учебниках. Для римской культуры показательно стрем­ление все организовывать, систематизировать, приводить в поря­док, принимать дисциплину как главную ценность и норму, а от­сюда и структуру знания определять через призму дисциплиниру­ющей субординации. Исходя из этого, все знание трактуется как дисциплина и различать можно разве что научную и учебную дис­циплину.

Величайшим достижением культуры Средних веков явилось создание университетов, выполнявших две функции: учебного за­ведения и лаборатории научного (в средневековом смысле слова) исследования. Университеты были созданы во всех европейских столицах и ряде крупных городов: Болонье (1158), Оксфорде (1168), Париже (1200), Кембридже (1209), Падуе (1222), Тулузе (1229) и др. К 1500 г. их было 79, 50 из них были созданы папами на осно­ве церковных школ.

Тесно взаимосвязанной с дисциплинарной структурой знания была и дисциплинарная организация учебного процесса, основан­ного на палочной дисциплине. Все было подчинено усилению рег­ламентации процесса обучения, желанию подчинить сознание уча­щихся общеобязательным нормам, призванным обуздать их нрав, дисциплинировать. Уставы, принимаемые университетами, оп­ределяли порядок чтения книг Библии, исполнительные функ­ции как преподавателей различных дисциплин, так и других ад­министративных лиц, предписывали нормы поведения обучаю­щимся и т. д.

Регламентация всех видов деятельности особенно усилилась с середины XIII в. когда в университетах была введена система оплаты труда преподавателей при помощи церковных бенефици­ев или жалования, выдаваемого светской властью. Регламенти­ровалось все и вся. Так, например» в Оксфордском университете устанавливался не только порядок чтения лекций (допустим, по римскому праву), но и предписывалось каждому обучающемуся уметь воспроизводить краткое содержание каждой главы, отчет­ливо излагать каждый закон, записывать текст и давать к нему комментарии и т. д. А постановлением Парижского церковного собора в 1210 г. было запрещено читать книги Аристотеля по ес­тественнонаучным вопросам под угрозой отлучения от церкви. В 1215 г. студентам Парижского университета, не достигшим 21 года, запрещалось читать лекции по свободным искусствам.

Формами обучения в это время были лекции и диспуты. На лекциях читали вслух и комментировали какой-либо каноничес­кий текст. А основным средством закрепления знаний был дис­пут. Диспут — это ритуализированная форма общения, осуществ­ляемая по строгим правилам и нормам. Средневековой диспут — это спор сознаний, по-разному интерпретирующих канонические тексты, причем каждый из спорящих претендует на подлинность и достоверность своей интерпретации. В глубине этого «диспути­рующего» сознания скрыто убеждение в существовании одной-единственной истины, которая открывается, когда будет элими­нирована неадекватность интерпретаций, вызванная неадекватно­стью человеческого восприятия Священного писания, заключаю­щего истину. В этом вроде бы диалоге коренится скрытая моно­логичность средневекового сознания. Она обнаруживается и в том, что в это время отсутствует авторство, и в специфическом типе работы, при котором ученый ориентирован на собирание ранее высказанных мыслей, на свод цитат, где границы между своей и чужой мыслью зыбки, извилисты, запутаны.

Так как в Средние века преподавание и научная работа нераз­рывно связаны друг с другом, то диспут к XII в. становится веду­щей формой организации не только учебного процесса, но и науч­ной работы. Диспуты существовали в двух формах: ординарные и публичные. Ординарные — имели непосредственное отношение к изучаемому предмету и служили цели более глубокого пости­жения его. Но постепенно диспут стал вырождаться, превраща­ясь в бесплодные споры, а из средств достижения истины стано­вился лишь риторическим и схоластическим упражнением.

Но диспуты оказали большое влияние на научные изыска­ния. Так, в дискуссиях между последователями Сигера Брабанского и Фомы Аквинского обсуждались такие проблемы природознания, как вечность мира, вечность вида земных существ, соот­ношение необходимости и случайности в природном мире, а в дискуссии атомистов-финитистов и континуалистов выкристал­лизовывались идеи атомизма.

По мере же развития рационально-научного знания католи­ческая церковь начинает прибегать к запрещению дискуссий. Вес­ной 1586т. должен был состояться диспут, к которому Д. Бруно написал 120 тезисов против физики Аристотеля, где защищал по­зиции атомизма. Хотя диспут и состоялся, но после него Д. Бру­но вынужден был покинуть Париж.

В Средние века существовали многообразные варианты дис­циплинарного расчленения наук. В основе одной из них лежит христианский миф о творении мира. И все существовавшие в то время науки классифицировались по дням творений. Такой образ науки был наивно догматичен и представлял собой своего рода комментарий к книге «Бытие» Библии на основе существовавших в то время сведений по тем или иным вопросам.

Наряду с этим существовал и другой дисциплинарный образ науки, основанный на принципах, предполагавших расчленение наук по уровню абстрактности и отдаленности от чувственного бытия, по целям, задачам, средствам различных наук и т. д. Одна из первых попыток такого рода — классификация Августина в «Христианской доктрине». Она строилась на основе восхождения от чувственного знания к абстрактному, что соответствовало за­дачам образования того времени. В основе этой классификации лежала история, от нее через географию осуществлялось восхож­дение к астрономии, а потом к арифметике, риторики и диалектике.

Наиболее известной и признанной была система 7 «свобод­ных» искусств, предложенная Марцианом Капеллой и усовершен­ствованная Боэцием и Кассиодором. В этой системе в качестве спутниц высшей мудрости — Филологии — выступают на началь­ном этапе познания грамматика, риторика, диалектика (триви­ум), а на последующем — арифметика, геометрия, астрономия и музыка (квадривиум). Эти свободные искусства были положены в основу средневекового образования и рассматривались как ка­нон обучения и совокупность всего «мирского» знания. А после реформы образования Карлом Великим эта система стала этало­ном всего европейского образования.

Боэций вместо филологии усмотрел в философии универсаль­ную науку. Кассиодор виды знания, принадлежащие тривиуму, называет свободными искусствами, а принадлежащие квадривиуму — дисциплинами. Научная дисциплина для него — это апо­диктическое знание, следующее непреложным правилам. Но уже и в это время намечаются попытки расширить состав квадривиума, включив в него такие дисциплины, как астрология, медици­на, механика и т. д.

И если дисциплинарная структура наук строилась в Средние века сначала на основе принципов классификации форм знания античности, то в XI—XII вв. добавляется новый источник — араб­ская культура, благодаря которой европейцы познакомились с мно­гими работами древнегреческих мыслителей, в частности, Арис­тотеля, Диофанта, Птолемея, а также и с самобытными идеями самих арабов.

Оригинальную классификацию научных дисциплин, оказав­шую большое влияние на европейскую культуру, создал на осно­ве учений Аристотеля и собственных изысканий выдающийся арабский мыслитель Ибн Сина. Он разделил все знание на теоре­тическое и практическое. К теоретическому отнес физику, мате­матику и метафизику, причем математика заняла промежуточное место между высшей и низшей науками (метафизикой и физи­кой). Теоретическая физика исследует такие проблемы, как мате­рия, форма, движение и перводвигатель, возникновение и унич­тожение, влияние небесных тел на земную жизнь, минералы, растения, животная и человеческая душа. Теоретической физике подчинены практические физические дисциплины, такие как ме­дицина, астрология, физиогномия, толкование снов, толкование символов, магия и алхимия. Математика, изучающая количество, также распадается на две группы наук: теоретическую и практи­ческую. С теоретической арифметикой связано практическое ис­кусство исчисления и алгебра. С теоретической геометрией — прак­тическая геодезия, механика, наука о весах и различных инстру­ментах. С теоретической астрономией — практические: астроло­гия и науки о составлении астрологических атласов и календарей. С теорией музыки — искусство изготовления музыкальных инст­рументов.

На рубеже XIV—XV вв. (эпоха Возрождения) происходит су­щественный культурно-исторический сдвиг в отношении челове­ка к природе и вслед за этим и к природознанию. Возникает но­вый дух — дух исканий. Свидетельство тому — географические открытия Колумба, Васко де Гама, Магеллана и др. Изобретенное Гуттенбергом в середине XV в. книгопечатание быстро рас­пространяется по всей Европе, делая духовное общение людей более интенсивным. Все это подрывает идеалы и нормы средне­вековой учености. Научные изыскания начинают развертьюаться вне традиционных центров культурной жизни (университетов и монастырей). Они перемещаются в кружки интеллектуалов, лю­бителей философии, истории, литературы и т.д. А в XVI в. в Ита­лии возникают такие новые формы организации интеллектуаль­ной жизни, как академии.

Гуманисты Возрождения выступают против принудительно­го характера преподавания, культивируемого в средние века, тре­буют от воспитания не только умственного, но и физического раз­вития, радикально меняют содержание изучаемых дисциплин и сам характер образования. Они выдвигают новый идеал — обра­зование как формирование и развитие личности в целостности ее способностей. Мыслители Возрождения решительно выступают против внешней и внутренней дисциплины не только в обучении, но и в изложении своих взглядов. Так, например, Леонардо да Винчи записывал свои мысли по архитектуре, технике в том по­рядке, в каком они приходили ему на ум, и никогда не пытался каким-либо образом их классифицировать или систематизировать. М. Монтень пишет свои «Опыты» как не связанные друг с другом эссе по различным вопросам.

Культ свободы, пронизывающий эту эпоху, связан и со сво­бодой выбора литературных форм, и с отказом от следования тра­диционным схемам и образцам последовательного систематичес­кого развертывания своих мыслей. Излюбленной литературной формой становится диалог — подвижный, переливающийся, ис­крящийся остроумием (в отличие от диалога «вопрос — ответ», или схоластических диспутов эпохи средневековья).

В это время начинает складываться прослойка, состоящая из учителей, врачей, странствующих студентов, магистров и т. д., которые находятся в оппозиции к существующим культурным цен­ностям и вне официальных организационных структур. И если для средневековья было характерно стремление подчинить инди­вида внешним дисциплинарным уставам, правилам и нормам, а структуру наук интерпретировать как совокупность дисциплинар­ных структур, то у представителей этой интеллигентской прослой­ки торжествует культ произвола, фантазий, неприятия всех норм, обязательных правил, стремление освободиться от жестких ви­дов деятельности, поиск новых форм общения, обращение к пере­писке, дружескому общению, диалогу.

Оценивая значение Возрождения для развития научного зна­ния, можно отметить: не произошло существенного расширения ни дисциплинарной структуры науки, ни системы образования. На первых порах гуманисты возродили идеал универсально эн­циклопедического знания. В противовес дисциплинарной иерар­хии средневековья систему образования они видят как схему кру­га, где каждая из наук может стать началом и все науки взаимо­связаны друг с другом.

Но этот способ организации знания в эпоху Возрождения все же не привился. И к середине XVI в. идея систематически энцик­лопедического изложения всего массива знаний начинает исче­зать. Это связано как с бурным ростом знания, происходящим в это столетие, так и с новыми формами организации науки. В эту эпоху возникают первые формы специализации исследователь­ской деятельности, такие как формирование научной астрономии (Н. Коперник), механики (Леонардо да Винчи) и т. д.

Наука же как профессиональная деятельность начинает фор­мироваться в крупнейших странах Европы и относится к эпохе, когда наука, в особенности естествознание, начинают переживать бурный подъем. Несмотря на большое значение великих прозре­ний античности, влияние науки арабов средневекового Востока, гениальных идей эпохи Возрождения, естествознание до XVII в. находилось в зачаточном состоянии. Представления о Вселенной ничем не отличались от тех, что были изложены еще в сочинени­ях Птолемея. А предложенная Коперником система мира была достоянием узкого круга лиц и воспринималась ими в большей степени как математическая гипотеза. Еще ничего не знали о зако­нах движения тел, а в представлении о воздухе не продвинулись дальше Аристотеля, а мир недоступных глазу микроорганизмов вообще был скрыт от человека.

Пришло время «века гениев». И хотя в 1600 г. в Риме на кост­ре сжигают Джордано Бруно, но в Англии выходит книга Уилья­ма Гильберта, впервые вводящая понятие магнита, магнитного силового поля, а в Пражскую королевскую обсерваторию посту­пает на службу Иоганн Кеплер. Создает свой телескоп Галилео Галилей, с помощью которого делает поразительные открытия, подтверждающие правильность его гелиоцентрической системы.

У истоков науки как профессиональной деятельности стоит Френсис Бэкон, утверждавший, что достижения науки ничтожны и что она нуждается в великом обновлении. И чтобы создать но­вое естествознание, необходимы: правильный метод (индуктив­но-экспериментальный), мудрое управление наукой (это задача правителей, которые должны создавать ученые учреждения, биб­лиотеки, приобретать орудия и инструменты, обеспечивать лю­дей науки вознаграждением, освобождающим их от забот и со­здающим свободное время для творчества) и общее согласие в работе, восполняющее недостаток сил одного человека.

Идеально организованный коллектив ученых (ученая колле­гия или общество, названное «Домом Соломона») описал Бэкон в «Новой Атлантиде». Среди членов этого сообщества существует разделение труда: одни собирают сведения о различных опытах из книг, другие делают опыты, третьи обрабатывают данные опы­тов и составляют таблицы, а «истолкователи природы» из наблю­дений и опытов выводят общие законы и причины. В «Доме Со­ломона» проводятся общие собрания всех его членов, обсуждают­ся рефераты, работы, выведенные законы и принципы, решается, какие открытия и опыты должны быть опубликованы. Для осу­ществления преемственности в «Доме» обязательно должны быть и молодые ученые. Посещая разные города, государства, ученые должны на основе изучения природы предсказывать неурожаи, бури, эпидемии, землетрясения и давать советы гражданам, как, по возможности, избежать этих бедствий. Идея организованной, коллективной, государственной науки имела большое значение для становления науки не только для эпохи Ф. Бэкона, но и для последующих поколений ученых.

Идеи Ф. Бэкона воплотились в создании первых естественно­научных обществ (или первых академий) в Европе. Уже, начиная с эпохи Возрождения, академии по типу платоновских возникали в разных городах Италии. Flo чаще всего это были небольшие и недолговечные кружки любителей философии, теологии, литера­туры, искусства. В 1603 г. князь Федерико Чези с тремя друзьями преобразовывает свой кружок в академию, они пишут ее устав и называют Академией деи Линчей, т. е. «рысьеглазых». Чези со­здал для Академии ботанический сад, кабинет натуралий и библиотеку. В состав Академии вошел и Галилео Галилей, вместе с которым члены академии наблюдали в телескоп спутники Юпи­тера, а в 1615 г. пытались защищать Галилея перед судом цензо­ров инквизиции.

К середине XVII в. идеи научного общества получают широ­кое распространение. 28 ноября 1660 г. 12 ученых на своем собра­нии составили «Меморандум», в котором записали о желании со­здать «Коллегию» для развития физико-математического экспе­риментального знания. Позднее она будет названа Лондонским королевским обществом. Научная программа общества предпола­гала развивать естествознания посредством опытов, полезные искусства, практическую механику, машины, не вмешиваясь в богословие, метафизику, мораль, политику, грамматику, ритори­ку и логику. Предусматривалось возрождать забытые открытия, проверять все созданные ранее естественнонаучные, математи­ческие теории и гипотезы, механические системы, ничего не при­нимая на веру. А среди первоочередных задач стояла задача — собрать все наблюдения, магнитные и астрономические, которые могут быть полезны для определения долготы мест на земле и местонахождения корабля в море. Хотя ученые вслед за Ф. Бэко­ном не предполагают немедленной отдачи от научных исследова­ний, но они полны надежды, что наука способна преобразить жизнь людей.

Вслед за Лондонским королевским обществом (1660) были созданы Парижская академия наук (1666), Берлинская академия наук (1700), Петербургская академия (1724) и др. В науке XVII столетия главной формой закрепления и трансляции знаний была книга, в которой должны были излагаться основополагающие принципы и начала «природы вещей». Она выступала базисом обучения, дополняя традиционную систему непосредственных ком­муникаций «учитель — ученик», обеспечивающих передачу зна­ний и навыков исследовательской работы от учителя его учени­кам. Одновременно она выступала и главным средством фикса­ции новых результатов исследования природы.

Перед ученым XVII столетия стояла весьма сложная задача. Ему недостаточно было получить какой-либо конкретный резуль­тат, решить частную задачу. В его обязанности входило построе­ние целостной картины мироздания, которая должна найти свое выражение в достаточно объемном фолианте. Ученый обязан был не просто ставить отдельные опыты, но заниматься натурфилосо­фией, соотносить свои знания с существующей картиной мира, внося в нее соответствующие изменения. Так работали все выда­ющиеся мыслители этого времени — Галилей, Ньютон, Лейбниц, Декарт и др. В то время считалось, что без обращения к фунда­ментальным основаниям нельзя дать полного объяснения даже частным физическим явлениям.

Но по мере развития науки и расширения исследовании фор­мируется потребность в такой коммуникации ученых, которая мог­ла бы обеспечить их совместное обсуждение не только конечных, но и промежуточных результатов научных изысканий. В XVII в. возникает особая форма закрепления и передачи знаний — пере­писка между учеными. Письма служили не только дружескому общению, но и включали в себя результаты проводимых ими ис­следований и описание того пути, которым они были получены. Тем самым письма становятся средством коммуникации. Систе­матическая переписка велась на латыни, что позволяло сообщать свои результаты, идеи и размышления ученым, живущим в са­мых разных странах Европы.

Так возникает особый тип сообщества, которое избрало пись­мо в качестве средства научного общения и объединило исследо­вателей Европы в так называемую Республику ученых. Перепис­ка между учеными выступала не только формой трансляции зна­ния, но служила и основанием выработки новых средств исследо­вания, обеспечивая успешное развитие наук этой исторической эпохи. Но по мере накопления объема научной информации по­требовалось изменение форм ее представления.

Уже во второй половине XVII столетия постепенно началось углубление специализации научной деятельности. В различных странах образуются сообщества исследователей-специалистов, ча­сто поддерживаемые государством, в частности, сообщество не­мецких химиков. Коммуникация между исследователями начи­нает осуществляться на национальном языке, а не на латыни. По­являются научные журналы, через которые происходит обмен ин­формацией. Первоначально они выполняли особую функцию объе­динения исследователей, стремясь показать, что и кем делается, но затем наряду с обзорами начали публиковать сведения о новом знании, и это постепенно стало их главной функцией.

В конце XVIII — первой половине XIX в. в связи с увеличени­ем объема научной информации, наряду с академическими уч­реждениями, такими как академии, начинают возникать обще­ства, объединяющие исследователей, работающих в различных областях знания (физики, биологии, химии и т.д.).

Новые формы организации науки порождали и новые формы научных коммуникаций. Ситуация, связанная с ростом объема научной информации, существенным образом трансформировала способы трансляции знания и поставила проблему воспроизвод­ства субъекта науки. Возникла необходимость в специальной под­готовке ученых, чему способствовали университеты, в которых образование начинает строиться как преподавание групп отдель­ных научных дисциплин, обретая ярко выраженные черты дис­циплинарно организованного обучения. В свою очередь это оказа­ло обратное влияние на развитие науки и, в частности, на ее диф­ференциацию и становление конкретных научных дисциплин. Наука постепенно утверждалась в своих правах как прочно уста­новленная профессия, требующая специфического образования, имеющая свою структуру и организацию.

В конце XVIII — начале XIX в. дисциплинарно организован­ная наука, включающая в себя четыре основных блока научных дисциплин: математику, естествознание, технические и социаль­но-гуманитарные науки — завершила долгий путь формирования науки в собственном смысле слова¹.

На сегодняшний день научное знание представляет сложно-организованную систему научных дисциплин. Структура научной дисциплины может быть представлена следующим образом. Все те исследования, которые проводятся в настоящее время предста­вителями данной научной дисциплины, можно назвать передним краем исследования. Для него характерна определенная последо­вательность научных публикаций. Сначала идут статьи. Этот жанр возник для обеспечения наиболее оперативной научной коммуни­кации между представителями данного научного сообщества. По­скольку на прохождение статьи требуется значительное время, то для обеспечения более оперативной информации используется форма научных сообщений в материалах конференций, симпози­умов, конгрессов, съездов, препринты и т. п. Следующий уро­вень составляют обзоры и рефераты, в которых подводятся определенные обобщения проводимых на переднем крае исследова­ний. Завершающий уровень —создание обобщающей монографии. Устоявшиеся данные научной дисциплины излагаются в учебни­ках и транслируются последующим поколениям.