Возникновение науки. Наука и практика

Как своеобразная форма познания — специфический тип духовного производства и социальный институт — наука возникла в Европе, в Новое время, в XVI—XVII вв. в эпо­ху становления капиталистического способа производства

и дифференциации (разделения) единого ранее знания на философию и науку. Она (сначала в форме естествозна­ния) начинает развиваться относительно самостоятельно. Однако наука постоянно связана с практикой, получает от нее импульсы для своего развития и в свою очередь воздействует на ход практической деятельности, опредме-чивается, материализуется в ней.

Говоря о возникновении науки (эта проблема особенно обстоятельно рассмотрена в работах П. П. Гайденко, Л. М. Кесаревой, Л. А. Микешиной, В. С. Сгепина и др.), надо подчеркнуть следующее. В античности и средние века в основном имело место философское познание мира. Здесь понятия «философия», «знание», «наука» фактически со­впадали: это было по существу «триединое целое», не раз­деленное еще на свои части. Строго говоря, в рамках фи­лософии объединялись сведения и знания и о «первых при­чинах и всеобщих началах», об отдельных природных явле­ниях, о жизни людей и истории человечества, о самом про­цессе познания, формулировалась определенная совокуп­ность логических (Аристотель) и математических (Эвклид) знаний и т. п. Все эти знания существовали в пределах единого целого (традиционно называемого философией) в виде ее отдельных аспектов, сторон. Иными словами, эле­менты, предпосылки, «ростки» будущей науки формирова­лись в недрах другой духовной системы, но они еще не вы­делялись из них как автономное, самостоятельное целое.

Указывая на важное значение древнегреческой фило­софии в возникновении науки, А. Уайтхед, в частности, отмечает, что в диалогах Платона содержатся «первые яс­ные формулировки логики как особой науки». Однако, как считает Уайтхед, Платон очень мало пользовался этим методом «с точки зрения естествознания». В отличие от Платона, Аристотель создал целостную систему формаль­ной логики, «первую философию» и диалектический ме­тод. Уайтхед обращает внимание на то, что, во-первых, греческий философ широко использует в своих работах общее понятие классификации (особенно важное для позна­ния природы) и дает мастерский анализ тех сложностей, с которыми связаны взаимоотношения классов. Во-вто­рых, «свое теоретическое учение он (Аристотель. — В. К.) применил также к громадному материалу, собранному не­посредственным наблюдением в зоологии, физике, социо­логии. Мы можем обнаружить у него начатки почти всех наших конкретных наук (выделено мною. — В. К.), как ес­тественных, так и тех, которые связаны с активностью человеческого духа. Он заложил основы того стремления к точному анализу каждой конкретной ситуации, которое в конечном итоге привело к формированию современной европейской науки»¹.

Действительно, предпосылки науки создавались в древ­невосточных цивилизациях — Египте, Вавилоне, Индии, Китае — в том числе и в Древней Греции — в форме эмпи­рических знаний о природе и обществе, в виде отдельных элементов, «зачатков» астрономии, этики, логики, мате­матики и др. Вот почему геометрия Эвклида — это не наука в целом, а только одна из ветвей математики, кото­рая (математика) также лишь одна из наук, но не наука как таковая.

Причина такого положения, разумеется, коренится не в том, что до Нового времени не было таких великих уче­ных, как Коперник, Галилей, Кеплер, Ньютон и др., а в тех реальных общественно-исторических, социокультурных факторах, которые еще не создавали объективных условий для формирования науки как особой системы знания, сво­еобразного духовного феномена и социального института — в этом «целостном триединстве».

Таким образом, в античный и средневековый периоды существовали лишь элементы, предпосылки, «кусочки» науки, но не сама наука (как указанное «целостное трие-

динство»), которая возникает только в Новое время, в процессе отпочкования науки от традиционной филосо­фии. Как писал в этой связи В. И. Вернадский, основа новой науки нашего времени — «это по существу создание XVII—XX вв., хотя отдельные попытки (имеются в виду математические и естественнонаучные знания античнос­ти. — В. К.) и довольно удачные ее построения уходят в глубь веков... Современный научный аппарат почти цели­ком создан в последние три столетия, но в него попали обрывки из научных аппаратов прошлого»¹.

В конце XVI — начале XVII в. происходит буржуазная революция в Нидерландах, сыгравшая важную роль в раз­витии новых, а именно капиталистических, отношений (которые шли на смену феодальным) в ряде стран Евро­пы. С середины XVII в. буржуазная революция разверты­вается в Англии, наиболее развитой в промышленном от­ношении европейской стране. Если в феодальном обще­стве формирующиеся в виде «зачатков» научные знания были «смиренной служанкой церкви» (были растворены в эфире религиозного сознания) и им не позволено было выходить за рамки, установленные верой, то нарождаю­щемуся новому классу — буржуазии — нужна была пол­нокровная наука, т. е. такая система научного знания, которая — прежде всего для развития промышленности — исследовала бы свойства физических тел и формы прояв­ления сил природы.

Буржуазные революции дали мощный толчок для не­виданного развития промышленности и торговли, строи­тельства, горного и военного дела, мореплавания и т. п. Развитие нового — буржуазного — общества порождает большие изменения не только в экономике, политике и социальных отношениях, оно сильно меняет и сознание людей. Важнейшим фактором всех этих изменений оказывается наука, и прежде всего экспериментально-мате­матическое естествознание, которое как раз в XVII в. пе­реживает период своего становления. Постепенно скла­дываются в самостоятельные отрасли знания астрономия, механика, физика, химия и другие частные науки. Следу­ет в связи с этим сказать о том, что понятия «наука» и «естествознание» в этот период (и даже позднее) практи­чески отождествлялись, так как формирование обществоз-нания (социальных, гуманитарных наук) по своим тем­пам происходило несколько медленнее.

Таким образом, для возникновения науки в XVI—XVII вв., кроме общественно-экономических (утверждение капи­тализма), социальных (перелом в духовной культуре, под­рыв господства религии и схоластически-умозрительно­го способа мышления) условий, необходим был опре­деленный уровень развития самого знания, «запас» необ­ходимого и достаточного количества фактов, которые бы подлежали описанию, систематизации и теоретическому обобщению. Поэтому-то первыми возникают механика, астрономия и математика, где таких фактов было накоп­лено больше. Они-то и образуют «первоначальное целое» единой науки как таковой, «науки вообще» в отличие от философии. Отныне основной задачей познания стало не «опутывание противника аргументацией» (как у схоластов), а изучение — на основе реальных фактов — самой приро­ды, объективной действительности.

Тем самым, в отличие от традиционной (особенно схо­ластической) философии становящаяся наука Нового вре­мени кардинально по-новому поставила вопросы о специ­фике научного знания и своеобразии его формирования, о задачах познавательной деятельности и ее методах, о месте и роли науки в жизни общества, о необходимости господ­ства человека над природой на основе знания ее законов.

В общественной жизни стала формироваться новая мировоззренческая установка, новый образ мира и стиль мышления, который по существу разрушил предшествующую, многими веками созданную картину мироздания и привел к оформлению «вещно-натуралистической» кон­цепции космоса с ее ориентацией на механистичность и количественные методы. Характеризуя роль последних в становлении научного познания, Галилей писал: «Никог­да я не стану от внешних тел требовать что-либо иное, чем величина, фигуры, количество движения, что если бы мы устранили уши, языки, носы, то остались бы только фи­гуры, число и движение»¹. В этой связи известно изрече­ние Галилея о том, что «книга Вселенной написана на языке математики».

Галилей впервые ввел в познание то, что стало харак­терной особенностью именно научного познания — мыс­ленный эксперимент, опирающийся на строгое количе­ственно-математическое описание. Галилей «вдолбил» в сознание своего времени (опутанное схоластическими дог­мами) мысль о том, что наука без мысленного конструи­рования, без идеализации, без абстракций, без «обобща­ющих резолюций», опирающихся на факты — это все что угодно, но только не наука.

Рассматривая складывавшийся в XVI—XVII вв. новый стиль мышления, В. В. Ильин и А. Т. Калинкин указы­вают на следующие его характерные черты: «отношение к природе как самодостаточному естественному, «автомати­ческому» объекту, лишенному антропоморфно-символи­ческого элемента, данному в непосредственной деятель­ности и подлежащему практическому освоению; отказ от принципа конкретности (наивно квалитативистское теле­сно-физическое мышление античности и средневековья); становление принципа строгой количественной оценки (в области социальной — процесс становления меркантилиз­ма, ростовщичества, статистики и т. д., в области науч­ной — с успехами изобретательства, созданием измери­тельной аппаратуры, жестко детерминистская причинно- следственная типологизация явлений действительности, элиминация телеологических, организмических и аними­стических категорий, введение каузализма; инструмента-листская трактовка природы и ее атрибутов — простран­ства, времени, движения, причинности и т. д., которые механически комбинируются наряду с составляющими вся­кую вещь онтологически фундаментальными формами; об­раз геометризированной гомогенно-унитарной действитель­ности, управляемой единственными количественными за­конами; признание в динамике универсального метода опи­сания поведения окружающих явлений (не вещественные модели, а формальные геометрические схемы и уравне­ния)»¹.

В это время резко возрастает интерес не только к час-тнонаучным знаниям, но и к общетеоретическим, мето­дологическим, философским проблемам. Рост интереса к этим проблемам был тесно связан не только с успехами частных (прежде всего естественных) наук, но и с их не­достатками, ограниченностью. Различные отрасли науки были еще слабо развиты. Поэтому о многих сторонах при­роды и общества приходилось рассуждать без достаточного количества необходимого фактического материала и его обобщения, строить различные предположения, нередко умозрительные. А этого было невозможно достичь без помощи философии.

В Новое время ускоренными темпами развивается про­цесс размежевания между философией и частными наука­ми. Процесс дифференциации нерасчлененного ранее зна­ния идет по трем основным направлениям: 1. Отделение науки от философии. 2. Выделение в рамках науки как целого отдельных частных наук — механики, астрономии, физики, химии, биологии и др. 3. Вычленение в целост­ном философском знании таких философских дисциплин, как онтология, философия природы, философия истории, гносеология, логика и др. Поворотным пунктом в указан­ном процессе послужил XVIII и первая половина XIX в., когда, с одной стороны, из философии выделились все ос­новные отрасли современного научного знания, и, с дру­гой стороны, обособление отдельных областей внутри са­мой философии было доведено до отрыва их друг от друга, что было присуще в особенности для воззрений Канта.

Итак, характерное для Нового времени интенсивное раз­витие производительных сил в условиях нарождающейся капиталистической формации, вызвавшее бурный расцвет науки (особенно естествознания), потребовало коренных изменений в методологии, создания принципиально но­вых методов научного исследования — как философских, так и частнонаучных. Прогресс опытного знания, экспе­риментальной науки требовал замены схоластического метода мышления новым методом познания, обращенным к реальному миру. Возрождались и развивались принци­пы материализма и элементы диалектики. Но материализм того времени был в целом механистическим и метафизи­ческим. Наиболее крупными представителями философии и науки XVI—XVII вв. были Д. Бруно, Н. Коперник, Г. Галилей, И. Ньютон, Ф. Бэкон, Р. Декарт, Д. Локк, Г. Лейбниц и др., которые, как правило, были и выдаю­щимися философами, и крупными естествоиспытателями, и математиками, соединяя эти «ипостаси» в одном лице.

В понимании генезиса, возникновения науки в исто­рии и философии науки сложились два противоположных подхода. С точки зрения экстернализма, появление науки обусловлено целиком и полностью внешними для нее об­стоятельствами — социальными, экономическими и др. Поэтому основной задачей изучения науки, по мнению сто­ронников этого подхода, является реконструкция социо-культурньгх условий и ориентиров научно-познавательной деятельности («социальных заказов», «социоэкономических условий», «культурно-исторических контекстов» и т. п.). Они-то и выступают в качестве главного фактора, непосред- ственно определяющего возникновение и развитие науки, ее структуру, особенности, направленность ее эволюции.

Интернализм, напротив, основной движущей силой раз­вития науки считает факторы, связанные с внутренней при­родой научного знания: логика решения его проблем, со­отношение традиций и новаций и т. п. Поэтому главное внимание при изучении науки сторонники интернализма направляют на описание собственно познавательных про­цессов. Социокультурным факторам придается второсте­пенное значение: в зависимости от ситуации они могут лишь тормозить или ускорять внутренний ход научного по­знания. Однако этот «ход» есть единство внутренних и вне­шних своих факторов, которые на разных этапах этого про­цесса меняются местами и ролями.

Обусловленность процессов возникновения и развития науки потребностями общественно-исторической практи­ки — главный источник, основная движущая сила этих процессов. Не только развитие науки соответствует уров­ню развития практики, но и разделение научного знания, дифференциация наук также отражает определенные эта­пы развития практики, разделения труда, внутренней рас­члененности человеческой деятельности в целом.

Практика и познание — две взаимосвязанные стороны единого исторического процесса, но решающую роль здесь играет практическая деятельность. Это целостная систе­ма совокупной материальной деятельности человечества во всем его историческом развитии. Ее законами являют­ся законы самого реального мира, который преобразуется в этом процессе.

Важнейшие формы практики: 1) материальное произ­водство (труд), преобразование природы, естественного бытия людей; 2) социальное действие — преобразование общественного бытия, изменение существующих соци­альных отношений определенными «массовыми силами» (революции, реформы, войны, преобразование тех или иных социальных структур и т. п.); 3) научный экспери- мент — активная (в отличие от наблюдения) деятельность, в процессе которой исследователь искусственно создает ус­ловия, позволяющие ему исследовать интересующие его свойства объективного мира.

Основные функции практики в процессе научного познания:

1. Практика является источником познания потому, что все знания вызваны к жизни главным образом ее потреб­ностями. В частности, математические знания возникли из необходимости измерять земельные участки, вычислять площади, объемы, исчислять время и т. д. Астрономия была вызвана к жизни потребностями торговли и мореп­лавания и т. п. Однако не всегда, конечно, открытия в науке (например, периодический закон Менделеева) де­лаются непосредственно «по заказу» практики.

2. Практика выступает как основа научного познания, его движущая сила. Она пронизывает все его стороны, моменты, формы, ступени от его начала и до его конца. Весь познавательный процесс, начиная от элементарных ощущений и кончая самыми абстрактными теориями обус­ловливается — в конечном счете — задачами и потребнос­тями практики. Она ставит перед познанием определен­ные проблемы и требует их решения. В процессе преоб­разования мира человек обнаруживает и исследует все но­вые и новые его свойства и стороны и все глубже прони­кает в сущность явлений. Практика служит основой науч­ного познания также и в том смысле, что обеспечивает его техническими средствами, инструментами, приборами, на­учным оборудованием и т. п., без которых — особенно в современной науке — оно не может быть успешным.

3. Практика является опосредованно целью научного познания, ибо оно осуществляется не ради простого любо­пытства, а для того, чтобы направлять и соответствующим образом, в той или иной мере, регулировать деятельность людей. Научные знания (как и все другие его формы) воз­вращаются в конечном итоге обратно в практику и оказы­вают активное влияние на ее развитие. Задача человека состоит не только в том, чтобы познавать и объяснять мир, а в том, чтобы использовать полученные знания в качестве «руководства для действия» по его преобразованию, для удовлетворения материальных и духовных потребностей людей, для улучшения и совершенствования их жизни.

4. Практика представляет собой решающий критерий истины научного знания. Проверка знания «на истину» практикой (в той или иной ее форме) не есть какой-то одноразовый акт, или «зеркальное сличение», а она есть процесс, т. е. носит исторический, диалектический ха-рактер. А это значит, что критерий практики одновре­менно определен и неопределен, абсолютен и относите­лен. Абсолютен в том смысле, что только развивающаяся практика во всей полноте ее содержания может оконча­тельно доказать какие-либо теоретические или иные по­ложения. В то же время данный критерий относителен, так как сама практика развивается, совершенствуется, наполняется новым содержанием и потому она не может в каждый данный момент, тотчас и полностью доказать те или иные выводы, полученные в процессе познания.

Диалектичность практики как критерия истины явля­ется объективной основой возникновения и существова­ния иных критериев для проверки истинности знания в различных его формах. В качестве таковых выступают так называемые внеэмпирические, внутринаучные критерии обоснования знания (простота, красота, внутреннее со­вершенство и т. п.). Важное значение среди них имеют теоретические формы доказательства, логический крите­рий истины, опосредованно выведенный из практики, про­изводный от нее и потому могущий быть вспомогатель­ным критерием истины. Он дополняет критерий практи­ки как решающий, а не отменяет или заменяет его полно­стью. В конечном итоге практика и только она может окончательно доказать истинность тех или иных знаний.

В современной логико-методологической литературе (особенно западной) процедура проверки научных поло- жений выражается понятиями «верификация» и «фальси­фикация».

Понятие «верификация» (лат. — истинный и делаю) обозначает процесс установления истинности научных ут­верждений путем их эмпирической проверки. Последняя заключается в соотнесении данного утверждения с реаль­ным положением дел с помощью наблюдения, измерения или эксперимента. Различают верификацию прямую (на­прямую выходящую к фактам или экспериментальным данным) и опосредованную (выходящую к ним через дру­гие проверенные положения).

Понятие «фальсификация» (лат. — ложный и делаю) обозначает процедуру, устанавливающую ложность гипо­тезы, теории или другого научного утверждения в резуль­тате их эмпирической проверки. Этот процесс описыва­ется логической схемой «модус толленс»: если А, то В; неверно В, следовательно, неверно и А.

Заключая параграф, отметим, что наука не есть нечто неизменное, а представляет собой целостное развивающе­еся формообразование, которое имеет свое прошлое, на­стоящее и будущее. Последнее достаточно точно предви­дел К. Маркс, который писал, что поскольку научное творчество возможно как истинно человеческое отноше­ние к миру, то «впоследствии естествознание включит в себя науку о человеке в такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание: это будет одна наука»¹. Эта тенденция достаточно четко просматривает­ся в развитии современной науки.