Тема 9: Позитивизм, эмпириокритицизм, неопозитивизм

1. Классический позитивизм Огюста Конта

Позитивизм возник во Франции, его родоначальником стал О. Конт. Его главным девизом был принцип: «придерживаться только фактов и избегать метафизики». Этот принцип он «внедрил» в сознание эпохи, но сам реализовал его лишь частично, ибо сохранил в своем творчестве определенные черты своего времени - прежде всего стремление ко всеохватывающему синтезу и построению всеобъемлющих систем. Главное произведение Конта - «Курс позитивной философии» в 6 томах (1830 - 1842) В сжатой и лаконичной форме он представил свои воззрения в работе «Рассуждение о позитивном сознании» (1844). Его более поздние идеи, не только социальные, но и метафизические и религиозные, нашли свое выражение в четырехтомном труде «Система позитивной философии» (1851 -1854).

Свою философию О. Конт назвал «позитивной».Этому названию он придавал следующий смысл: во-первых, позитивная философия занимается исключительно реальными объектами, избегая объектов мнимых; во-вторых, она размышляет над «полезными», «практическими» проблемами, избегая проблем бесплодных; в-третьих, эта философия ограничивается вещами, о которых можно получить достоверное знание, избегая «зыбких» вопросов, приводящих к вечным спорам; в-четвертых, она занимается конкретными вопросами, избегая вопросов «туманных», и, наконец, в-пятых, - действует позитивно, не ограничиваясь лишь критикой.

Позитивный философ», согласно Конту, - это мыслитель, который отказывается в философии от умозрительных рассуждений в пользу чисто фактических исследований, а также избегает абсолютных утверждений, заменяя их относительными. Кроме того, «позитивная философия», по мысли Конта, исходит из того, что предметом всякого знания являются исключительно физические факты, исключительно тела. О фактах же психических - таково было убеждение Конта - мы не обладаем никаким знанием, ибо невозможно одновременно быть субъектом и объектом знания. Интроспективные исследования - это химера: как можно, например, исследовать собственные волнения, если такие исследования требуют именно овладения этими волнениями? Такая антипсихологическая установка представляет собой особую специфическую черту позитивизма, отличающую его от всех других философских течений XIX века.

Фундаментальный закон духовной истории человечества по мысли Конта заключается в том, что оно проходит в своем развитии три фазы: первую - теологическую, вторую - метафизическую; третья и последняя фаза является «позитивной». На первой фазе человечество все явления объясняло, ссылаясь на духи, на второй - с помощью абстрактных понятий. На первой фазе руководствовалось чувствами, на второй - интеллектом. Как интеллект, так и чувства порождают фикции: фикция, порождаемая чувствами, представляет собой мифологию, фикция, порождаемая интеллектом, - это не что иное, как метафизика (традиционная философия). Мифология и метафизика поочередно владели сознанием человечества и, только освободившись от них, оно может перейти к следующей фазе своего развития. Это делает возможным позитивистская философия, свободная от мифологии и метафизики. Она признает только факты, не объясняя их ни духами, ни абстракциями. Эта фаза развития является высшей и последней Подобно Гегелю, Конт считал свою доктрину высшим и последним этапом развития человеческой мысли

Единственной вещью, доступной разуму, по Конту, являются только факты. Поэтому исходные правила науки - не высказывать никаких иных суждений кроме тех, которые основаны на фактах. Позитивизм своим острием был направлен против всяких попыток выхода за пределы фактов и , особенно - против поиска причин, лежащих за пределами фактов и объясняющих их. Однако задача науки, по мысли Конта, не ограничивается регистрацией фактов, последние - лишь материал для последующих изысканий. Подлинной задачей науки является обработка этого материала и установление устойчивых связей между фактами, иначе говоря, - законов. Эта выполнимая в науке задача должна занять место невыполнимых, которые она, до сих пор, ставила перед собой, а именно - поиск причин явлений. Следует, однако, помнить, что эти законы суть не что иное, как устойчивые связи - связи подобия или последовательности..

На основе законов, управляющих фактами, можно предвидеть последующие факты. «Добывать знания, чтобы потом иметь возможность предвидеть» - вот краткая формула философии Конта. При этом предвидение Конт понимал достаточно широко: как установление не только будущих фактов, но также и существующих в данное время, но неизвестных науке, и даже относящихся к прошлому. О. Конт различал науки абстрактные и конкретные. Первые трактуют об общих законах, управляющих элементарными фактами природы, вторые - о конкретных комплексах, в которых эти факты выступают в опыте. Абстрактные науки занимаются процессами, формирующими вещи, а конкретные - самими вещами. Конт полагал, что конкретные науки на самом деле еще не сформировались; они смогут развиться только на основе абстрактных наук, от которых они зависят. Поэтому в своей классификации он принимал во внимание лишь науки абстрактные.

Таковых он насчитал шесть. А в качестве логической основы их классификации принял то, насколько они являются общими по объему своего содержания. Наиболее общей наукой, трактующей о всех телах, он считал математику. После нее он помещал астрономию, или механику небесных тел, которую понимал широко - как науку о движении всяких тел; потом - физику и химию, которые он считал менее общими науками, ибо они имеют отношение только к земным телам, а после них - науки еще менее общие, поскольку они трактуют исключительно о живых телах, а именно - биологию и социологию. Социология же, по его мнению, охватывает все то, что является абстрактной наукой о человеке.

Первые пять наук были во времена Конта вполне сформировавшимися и развитыми, шестой - социологии - еще не существовало. Он постулировал ее, ибо она была необходима в его системе. Он должен был сам ее «построить». Создавая «строительные конструкции» этой науки, он утверждал (и это было большим его достижением), что следует распространить тезис о существовании общих законов в науках о природе на науки о человеке. Метод, который он применил в социологии,- исторический: с помощью этого метода он приходил к общим выводам посредством сравнения известных исторических форм человеческого существования. Выводы эти Конт подтверждал общими рассуждениями биологического характера: общество он понимал так, как биолог понимает животных и растения, - как организм, то есть он полагал, что, все составные части общества находятся во взаимной зависимости друг от друга

В своей классификации наук Конт, хотя и был философом, не указал философию. Он считал, что все явления, которые надлежит исследовать, поделены между другими науками, философии же ничего не осталось. Он был убежден, что вне явлений нет иной реальности, и метафизике ничего не остается, чем она могла бы заниматься. Не следует искать причин и целей явлений, тем более первопричин и конечных целей. Пустыми, напрасными казались ему споры метафизиков, особенно материалистов и спиритуалистов. Однако позитивизм Конта отрицал не только философию. Он отрицал и теорию познания. Ненужными ему казались изыскания о том, как и почему возможно познание, а также сомнения в существовании внешних тел. Он считал, что здравый рассудок давно уже отбросил такую философию. Более того, он отрицал и логику: бесплодными казались ему исследования, оторванные от конкретных фактов. В конце концов, он приходит к мысли, что и общая методология является химерой. Он отрицал и психологию, считая, что невозможно быть одновременно наблюдателем и наблюдаемым. Позитивизму, который отрицает психологию, остаются в качестве объекта познания только внешние факты - это его специфическая черта.

Таким образом, радикальный позитивизм исключает из области философского рассмотрения не только метафизические проблемы, но также и те, более, узкие - гносеологические, логические, методологические и психологические проблемы, которыми современная философия заменила предыдущие. Философии остается только одно - теория науки. Но и в качестве теории науки философия, по мысли Конта, не должна заниматься исследованием предпосылок и принципов наук - этим они могут заниматься и сами. Итак, философии остается энциклопедическая задача - сравнивать то, что добыли частные науки. О вещах, выходящих за пределы фактов, позитивизм не хотел ничего ни утверждать, ни отрицать. Материю он признавал такой же метафизической фикцией, как и душу. Имея дело с механистическим материализмом своего времени, он полагал, что последний совершает ошибку, сводя высшие явления к низшим, а психические - к механическим.

В последнее десятилетие Х1Х в. позитивизм в своей первой исторической форме переживал кризис, который был вызван следующими обстоятельствами.

Во-первых, прогресс естественнонаучного знания обесценил многие из тех «синтетических обобщений», которые рассматривались классическим позитивизмом как вечное и неоспоримое приобретение науки. Естественнонаучный материализм с элементами механицизма нередко являлся фактической основой обобщений позитивизма Х1Х в., но уже не мог удовлетворить науку и пришел на рубеже Х1Х и ХХ вв. в противоречие с новыми открытиями в физике и биологии.

Во-вторых, развитие науки, и в первую очередь коренная ломка понятий физики на рубеже Х1Х-ХХ вв., а также интенсивное развитие психологических исследований, поставившее на повестку дня вопрос о связи этой науки с другими дисциплинами (в частности, с физиологией и физикой), - все это заставило философию обратиться к изучению эмпирических и логических основ науки, то есть тех самых «предельных» вопросов знания, от исследования которых, всячески отстранялся Конт и многие его последователи. Все эти обстоятельства снова поставили вопрос о месте философии в системе наук и отвергли тот ответ на него, который предлагался представителями первого направления позитивизма.

2. Эмпириокритицизм (махизм)

На стадии эмпириокритицизма (переводится как «критика опыта») позитивизм в лице Маха и Авенариуса, ставит в центр внимания такие проблемы, которые приверженцы и продолжатели контовского учения считали слишком «философскими»: природа познания, опыта, проблема субъекта и объекта, характер категорий «вещь», «субстанция», природа основных «элементов» действительности, взаимоотношение физического и психического.Заниматься анализом такого рода проблем заставляло само развитие науки, и позитивизм, претендуя на звание «философии науки», не мог этого избежать.

Наиболее распространенная точка зрения, отмечает Авенариус, заключается в следующем: существуют физические вещи во внешнем мире, этим вещам соответствуют их психические образы в сознании людей. Людям даны только эти образы, и если они что-либо знают о вещах, то лишь благодаря этим образам. Такой взгляд является вполне естественным, но он содержит в себе принципиальную трудность: если даны только образы, то, как можно вырваться за пределы этих образов и проникнуть вовнутрь вещей? Эта трудность действительно была бы непреодолима, если бы этот взгляд был правильным, если было бы истиной то, что нам даны только образы. Авенариус приходит к убеждению, что дело обстоит вовсе не так. Ошибка заключается в том, что он называл «интроекцией», или «вбрасыванием вовнутрь». Она состоит в том, что мы, когда, например, существует какой-либо цвет или форма, допускаем, что в сознании каждого, кто на них смотрит, должны возникать их образы - мы как бы «вбрасываем» эти образы вовнутрь человека. Но в нашем опыте нет никаких оснований для этого, ибо мы ощущаем только вещи, которые сами раздваиваем на вещи и образы; допуская, что вещи не могут быть в нашем сознании, мы делаем вывод, что они должны находиться вне него; в нём же находятся только образы. Двойственность вещи и образов является нашим вымыслом, опыт об этом ничего не говорит. Не существуют физические и отдельно от них психические явления - это лишь одно явление, которое можно трактовать двояко. Если, например, мы размышляем о цвете в связи со светом, то трактуем это как физическое явление, если же о цвете в связи с оком, - то трактуем это как явление психическое. Подобное объяснение было теоретическим обоснованием для позитивизма, который с самого начала оперировал только понятием факта, не противопоставляя вещи и их образы, бытие и явления, и уже этим отличался от кантианства

Лозунгом Авенариуса, Маха и всей этой группы позитивизма было: «основываться исключительно на «чистом» опыте». Все чуждые ему факторы они презрительно называли «метафизикой».

Сознание людей склонно причислять к опыту и то, что вовсе не является опытом, а «вкраплением», добавлением, порождаемым самим сознанием. Наука устраняет эти "вкрапления", и этим, собственно, отличается «чистый» научный опыт от наивного, повседневного. Наука устраняет, во-первых, «этимологические» вкрапления, как их называл Авенариус, или различного рода оценки - как этические, так и эстетические. Во-вторых, она устраняет «антропоморфические» вкрапления, заключающиеся в том, что мы приписываем вещам свойства, которыми обладаем сами. Таких вкраплений много в обыденном мышлении, но еще больше - в философии. Эти ошибки исправляет наука. Но и она не без греха. Авенариус и Мах усматривали «нарушения» чистого опыта, не только в философских системах, но и в конкретных науках: в психологии и естествознании «философскими» они признавали не только такие понятия, как «вещь в себе» или «абсолют», но и понятия «личность» и «психологическая власть», которыми пользуется психология, или же понятие «атом», «сила», «причина», фигурирующие в естественных науках. Поэтому они полагали, что и наука нуждается в исправлении ошибок.

Надо отличать нынешнюю науку, заражённую метафизикой, от будущей, которая будет опираться на чистый опыт. После устранения из философии ее традиционных понятий (субстанции, причины и т.п.) возникала опасность исключения философии из науки, лишения ее статуса науки. Эмпириокритики интуитивно осознавали эту опасность и готовы были сохранить философию в качестве «научного мышления» Они считали, что задача философии состоит не в построении «синтетической» системы, воплощающей общие выводы всех наук, а в создании теории научного познания. Основное же назначение философии как теории познания Мах и Авенариус видели в устранении из науки всех «метафизических фикций». Вторая историческая форма позитивизма, таким образом, отличается от первой не только пониманием характера конкретных проблем, подлежащих философскому рассмотрению, но и определением самого предмета философии. Эмпириокритики уделяли философской проблематике гораздо больше внимания, чем позитивисты Х1Х в., и в то же время они усилили «антиметафизическую» направленность позитивизма. Как видим, на стадии махизма сохраняется связь позитивизма с реальными вопросами, существующими в науке.

Парадоксальной чертой позитивизма было то, что, начав с исключительного культа науки, он перешел затем к её суровой критике. И одновременно пришел к реабилитации естественного, вненаучного взгляда на мир: наука, де, со своими обобщениями, законами, гипотезами, абстракциями ещё дальше отходит от чистого опыта, нежели естественная позиция разума. Ни в коем случае нельзя трактовать научное познание как познание более высокого ранга. Наука не содержит ничего такого, чего нельзя бы было найти без неё, она лишь быстрее находит истину. Этот взгляд Маха был реакцией на однобокий культ науки.

Наука как экономное описание фактов

Другой чертой эмпириокритицизма было то, что он боролся против распространённого взгляда, согласно которому задачей науки является объяснение явлений: ведь объяснение заключается в отыскании причин, а причинность является метафизической концепцией, не имеющей основания в опыте. Научное же описание, согласно позитивистской концепции, отличается от обычного только тем, что является экономным, что истолковывает в наиболее простой форме как можно больше фактов и позволяет их понять с наименьшими усилиями. В реальности же каждый факт выступает только один раз и является иным, чем любой другой, но мы уподобляем их друг другу и формируем общие законы, с помощью которых облегчаем память. Мы должны, однако, помнить, что законы эти являются не чем иным, как сокращённым рапортом о фактах, что их преимуществом является лишь их экономность. «Принцип экономии мышления» Мах представил Венской академии наук в 1882 году, и почти одновременно с ним этот принцип сформулировал Авенариус.

Наши силы, делал он вывод, не являются неограниченными, мы должны, поэтому, их экономить. Не только тело, но и разум должен выполнять свои функции целесообразно, в соответствии с принципом наименьшего усилия и, прежде всего, свою основную мыслительную функцию: мышление является пониманием новых представлений с помощью уже имеющихся. Силы же экономятся тогда, когда восприятие автоматизируется, а также тогда, когда уже имеющиеся представления систематизируются и объединяются в форме общих понятий. Науки описывают явления сокращённо, с помощью законов и понятий, ибо каждое понятие заменяет множество представлений, а каждый закон - множество конкретных утверждений. И благодаря этому экономится усилие. В частности, это делает и философия, ибо её понятия являются наиболее общими и сокращёнными: они охватывают не какую-либо часть опыта, а опыт в целом, весь мир. Философия тоже стремится к научному пониманию мира или к пониманию его согласно принципу наименьшего усилия.Ни в коем случае нельзя трактовать научное мышление как какую-то способность высшего ранга: оно не имеет иной задачи, кроме предвидения опыта, его формы, которые кажутся наиболее совершенными, являются лишь более экономными формами; его необходимости являются только делом привычки; его мнимые объяснения являются только сведением новых представлений к старым.

Научный образ мира

Естественные науки представляют мир как совокупность сил и тел. Философия «чистого опыта» подвергает сомнению такое понимание, ибо в опыте мы не имеем дело с «силами». Это — не что иное, как сокращенное и субъективное выражение для описания устойчивых связей между явлениями. Точно также нашим субъективным продуктом являются такие понятия, как «материя» или «атом». Поэтому их надо исключить из науки. А когда они будут исключены, что останется в опыте? Останутся только отдельные цвета, звуки, пространственные и временные системы. Иначе говоря, останутся только ощущения, или, как любил выражаться Мах, - «элементы». То, что мы называем миром, является комбинацией элементов и не чем иным. Комбинации элементов подвержены изменениям, и только некоторые из них являются относительно устойчивыми - их мы называем телами. Точно так же относительно более устойчивыми являются определённые комбинации воспоминаний, настроений, чувств - их мы называем личностью. Личности, как и тела, - это только названия для комбинаций элементов, отличающихся устойчивостью. Однако их устойчивость также не является полной; наша иллюзия, что на самом деле всё обстоит иначе, проистекает из замедленности и непрерывности изменений. Концепцию личности как неизменной субстанции спасти невозможно. Трактовка её как субстанции приводит к неразрешимым трудностям и мнимым проблемам, которые отпадают, как только мы поймем, что личность не является чем-то реальным, а лишь понятием, введённым нами с практической целью для более удобного, более экономного понимания опыта

Эмпириокритики разработали и сформулировали важнейшие методологические принципы, которые должны быть положены в основу научного исследования:

1. Принцип «корреляции» (Э. Лаас ) или «координации» ( Р. Авенариус ). Этот принцип исходит из того, что должна существовать связь субъекта и объекта в процессе познания. Согласно этому принципу, научное знание зависит в своем содержании, прежде всего, от субъекта познания, так как он реально имеет дело только со своими ощущениями..

2. Принцип критики опыта. Этот принцип требует очистить содержание опыта от ненужных иллюзий, выдумок, теоретических фантазий.

3.Принцип экономии мышления. Этот принцип выступает логическим продолжением принципа критики опыта. Он требует от ученого «экономить сообщения и понимания». По мнению Авенариуса, подобная экономия составляет «сущность науки», «наука – это не что иное, как экономное описание фактов», которое требует, в конечном счете, ограничить научное знание эмпирическим материалом

3. Неопозитивизм

Неопозитивизм был продуктом коллективного творчества ученых-специалистов и философов, которые сгруппировались вокруг М. Шлика и принимали участие в проводимом им с 1923 г. семинаре на кафедре индуктивных наук Венского университета Они назвали себя «Венским кружком» и под этим именем совместно выступили в 1923 г. с программной работой на немецком языке «Венский кружок. Научный взгляд на мир». Шлик положил начало этому движению, позже Карнап стал в нём наиболее влиятельным мыслителем. Движение быстро распространилось в Европе и вскоре охватило и Северную Америку. И тогда, название «Венский кружок» оказалось чрезмерно локальным, перестало быть адекватным, и его заменили другими: «неопозитивизм».

Три составные части

В монолите философии «Венского кружка» можно различить три составные части, три взаимодополняющие друг друга теории: эмпиризм, позитивизм и физикализм.Эмпиризм означал, что единственным источником достоверного знания о мире является опыт. Позитивизм означал, что предметом этого знания являются только эмпирические факты, а не трансцендентальное бытие или мнимая сущность вещей. Наконец, физикализм означал, что наиболее совершенной системой понятий является та, которую выработала физика и что к этой системе следует и можно свести все научное знание

Логистический эмпиризм.

Эмпиризм имеет перед собой две принципиальные возможности. Можно признать опыт в качестве источника всякого знания, в том числе и знания логического и математического. Но можно также признать опыт только в качестве источника знания о реальном мире и тогда помимо реального знания, признать формальное (подобное логическому и математическому), которое не является эмпирическим, а аксиоматическим. Прежний эмпиризм, особенно Милль, придерживался первой точки зрения. «Венский кружок» разделял вторую. Превосходство этой точки зрения заключается в том, что она объясняет достоверный характер логического и математического знания, которым не обладает никакое иное знание, опирающееся на опыт. Наука либо констатирует факты, либо формулирует тавтологию, ничего иного она делать не может.

Дисциплины формальные, чисто аналитические, не являются подлинной наукой, если под наукой понимать познание того, что существует реально. Тем не менее, они играют в науке важную роль. Неопозитивисты признавали эту особенность формальных наук и включили в свой арсенал неэмпирическую логику в ее новом логистическом облике. Это обстоятельство представляло особую черту их эмпиризма, который они называли «логистическим». От этого знания, лишенного опытного характера, они ожидали формального совершенства, высокой степени формализации, аксиоматизации и способности к объединению в общую систему. И это действительно соответствовало реальной эволюции формальных наук, именно в это время неопозитивисты объединили воедино логику и математику, осуществили математизацию логики и устранили из математики дуализм, исключив интуитивные действия из геометрии и приблизив ее к арифметике. В творчестве Уайтхеда и Рассела была достигнута единая целостная система логики и математики.

Протокольные предложения.

Иначе обстоит дело с реальным знанием. Оно, по убеждению неопозитивистов, сводится к чисто эмпирическим утверждениям или предложениям, непосредственно констатирующим факты - «отчетным» или «протокольным» утверждениям. Они не содержат в себе ничего иного, кроме этих утверждений или же таких высказываний, которые вытекают из них. Это убеждение соответствовало традиционным устремлениям эмпиризма: признание только одних фактов и никаких мыслительных конструкций, ибо последние, де, не являются знанием, иначе говоря: признание только одних описаний и никаких объяснений, ибо они не являются возможными. Логика имеет для знания важное значение, ибо устанавливает отношения следствия, объясняет, какие утверждения вытекают из «протокольных». Однако подлинное знание начинается и завершается «отчетными» утверждениями.

Это понятие стало основным для логического позитивизма. Но, оно не было таким простым, как это могло бы показаться на первый взгляд, вокруг него возникло ряд проблем Прежде всего - какие предложения следует считать «протокольными»? Вначале «Венский кружок» вслед за Махом понимал их субъективно, психологически, как предложения типа «я вижу голубой цвет»; позже он занял противоположную позицию: «протокольными» предложениями должны быть объективные предложения типа: «это - голубой цвет», которые подлежат интерсубъективной проверке. Далее возникает вопрос: все ли или, по крайней мере, некоторые из «протокольных» предложений имеют такой прочный фундамент в опыте, что не требуют подтверждения новыми опытами - то есть, являются ли они абсолютно достоверными или же, наоборот, являются относительными? Вначале «Венский кружок» признавал их окончательными, достоверными, но Карнап и Нейрат были иного мнения, и большинство приняло их точку зрения. С этим была связана и проблема относительности истинности. Согласно Нейрату, нельзя просто так сказать о предложении, что оно истинно, т.к. оно истинно по отношению к определенным «протокольным» предложениям или по отношению к полученным до сих пор опытным данным. Новые же опытные данные могут быть иными, и истинные предложения могут стать ложными.

Бессмысленные утверждения и ликвидация метафизики. Позитивизм всегда выступал против «метафизики», но «Венский кружок» еще более усилил эту позицию: прежнийпозитивизм считал, что основные положения философии ложны, неопределенны или необоснованны, а новый позитивизм - что эти положения просто лишены смысла. Ибо он исходил из того, что утверждения имеют смысл только в том случае, если они могут быть проверены, если возможна их верификация.. А если она не возможна, то такие утверждения даже нельзя считать ложными: они попросту не имеют смысла. Из таких утверждений и состоит «метафизика».

Для понимания этого взгляда неопозитивистов надо уяснить две вещи: техническую невозможность верификации в данных условиях и принципильную невозможность верификации. Техническая невозможность верификации не лишает утверждений смысла, Не является, например, бессмысленным утверждение, что на другой стороне Луны есть горы: истинность этого мы не можем проверить, но только потому, что у нас не хватает для этого технических средств. Совершенно иначе обстоит дело с такими утверждениями, как «существует ядро электрона, которое скрыто и не может быть обнаружено», «существуют идеи, о которых говорил Платон» или: «существуют энтелехии, о которых писал Аристотель», а также утверждения идеалистов о том что «ничего не существует вне наших представлений». Все эти утверждения принципиально не могут быть сведены к опыту, не могут быть верифицированы и поэтому лишены смысла. Более того: бессмысленными являются сами вопросы, на которые эти бессмысленные утверждения якобы отвечают. Это - мнимые вопросы, ибо на самом деле нет вопросов, на которые не может быть ответов. И нечего сожалеть, что таких ответов нет. Позиция нового позитивизма отбрасывала метафизику потому, что та ставила задачи, превышающие возможности разума человека Но все дело в том, что такие задачи вовсе не существуют. «Метафизики нет, есть только метафизические заблуждения) - заявляли неопозитивисты вместе с Расселом и Витгенштейном.

Выводы неопозитивистов о метафизических утверждениях, не имеющих смысла, были ими трактованы и менее провокационным образом: не имеют смысла - это значит, не имеют фактического смысла Дело в том, что существуют разные языки, которые придают словесным выражениям различный смысл. Наиболее важное различие между языками следующее: одни из них придают выражениям познавательный смысл, некоторые же другие, например, язык морали, такой смысл, который вовсе не является познавательным, а эмоциональным. Знаки таких языков не обозначают вещи, а выражают чувства, стремления, правила, предписания и т.п. Наиболее крупные ошибки и недоразумения проистекают да того, что эмоциональные выражения трактуются так, как будто они являются познавательными. Языки, придающие выражениям познавательный смысл, разграничивают формальные и фактические выражения. Это также различного рода вещи, ибо формальные выражения не касаются действительности. Ошибка философии заключается в том, что она, используя выражения с эмоциональным или формальным смыслом, трактует их так, как будто они имеют фактический смысл. Эмоциональные языки могут быть полезными, но не для метафизики, которая претендует на познание действительности.

Философия как анализ языка.

Какие последствия вытекают отсюда для философии? Не может быть метафизикой ни теория познания, ни теория ценностей, ибо их проблемы являются бессмысленными. Реальное знание о мире исчерпывающим образом дают частные науки. Для философии, следовательно, остается только одно - анализ выражений, которые используют науки. Нет, утверждал Карнап, никакой философии как теории, как системы собственных утверждений, которая бы существовала наряду с научными утверждениями. Заниматься философией означает только одно - объяснять понятия и утверждения с помощью логического анализа. Можно ли ее еще считать наукой? Философия не только не является конкретной наукой (об этом уже писали многие до неопозитивистов), но и вообще не является наукой. Поскольку она занимается понятиями других наук, ее даже можно назвать «царицей наук», писал Шлик. Но нигде не написано, что «царица наук» сама является наукой. Наука ищет истины, а философия только анализирует готовые истины. Наука пытается разрешить проблемы, философия же, в лучшем случае, учит, как следует эти проблемы формулировать. Иначе говоря, целью науки является истинность утверждений, философия же раскрывает их смысл. Иными словами: наука констатирует истины, философия учит их выражать.

Каждый опыт, чтобы стать утверждением, должен быть выражен каким-либо языком, и «границы моего языка являются границами моего мира» (Л. Витгенштейн). Поэтому проблема языка является не менее важной, чем опыт. Если философия хочет стать наукой, то в качестве таковой она может выступать как логическая теория языка и только в этой роли. Не как метафизика к чему стремилась в прежние времена, и не как теория познания, как этого хотел XIX век. Все начинается и завершается анализом языка; если же философия хочет быть чем-то большим, она становится нонсенсом. Неопозитивисты в начале своей деятельности боролись с философией, позже, считая эту борьбу завершенной, занялись теорией языка.