Объективная и субъективная реальности
Реальность объективная и субъективная. Материя как объективная реальность.
В философии под реальностью понимается все существующее в действительности. Различают объективную и субъективную реальность. Объективная реальность - это то, что существует вне сознания человека: пространство, время, движение; субъективную реальность можно определить как явление сознания, ощущения, восприятия человеком чего-либо и все то, что с этим связано.
Для определения объективной реальности, которую человек может ощущать, копировать, фотографировать, отображать (но которая существует вне его сознания и ощущений) в философии существует понятие материи. Условно материю можно разделить на две группы: то, что познано человеком и то, что стоит за гранью его познания, однако это деление очень условно, между тем, очевидна его необходимость: говоря о материи, мы можем анализировать только то, что познано человеком.
Для описания материи выделяют три объективные формы ее существования: движение, пространство, время.
Здесь под движением понимается не только механическое перемещение тел, но и любое взаимодействие, любое изменение состояний объектов - формы движения многообразны и могут переходить из одной в другую. Очень часто мы говорим о движении, противопоставл ему покой, считая их равноправными. Между тем, это глубокое заблуждение: покой носит относительный характер, в то время как движение абсолютно.
Пространство и время - это формы бытия материи. Термином пространство в философии обозначают структуру объектов, их свойство быть протяженными, занимать место среди других. При характеристике пространства употребляют термин бесконечность. Термином врем обозначают длительность существования объектов, направленность их изменения. Две последние категории: пространство и время являются одновременно и относительными, и абсолютными. Они относительны, так как их свойства постоянно меняются, и они абсолютны, так как ни один объект не может существовать вне пространства и времени.
Реальность является ключевым понятием в философии, с ним связан основной вопрос философии: что первично материя или сознание (объективная или субъективная реальность); способен ли человек познавать реальность, окружающую его.
Материальное бытие.
Вопрос о материальном бытии упирается в контекст общего решения проблемы бытия как таковой. Как должен быть поставлен вопрос о бытии, чтобы затем стало возможно дальнейшее вопрошание о его содержании, структуре, может быть объёме? Насколько корректно ставить вопрос о структуре бытия? Говоря о бытии, не спрашивают на самом деле о существовании мира и структуре существующего, наличного? Само выражение «материальное бытие», поставленное в ряд ему подобных выражений, как-то: «объективное бытие» и «субъективное бытие», «предметное бытие», «духовное бытие» и т.д. – подталкивает некритическое мышление к отождествлению бытия и существования, да и возникло оно, по сути, на основе и благодаря этому отождествлению. Потому, как мы только что отметили, когда спрашивают о структуре бытия, обычно мыслят другое: материальное, объективное, физическое, духовное и т.д. существование мира и его фрагментов.
Если нечто обладает структурой, значит, оно по определению сложно, неоднородно и, соответственно, делимо. Между тем ещё на заре философской мысли Парменид высказался о бытии как едином и неделимом. «Равным образом (бытие) неделимо, так как оно всё однородно; и нигде (не ОКАЗЫВАЕТСЯ БЫТИЕ) ни чуточку больше, ни чуточку меньше (ЧЕМ В ДРУГОМ МЕСТЕ), что могло бы препятствовать его связности, но всё (В ОДИНАКОВОЙ МЕРЕ) наполнено бытием. Поэтому всё оно непрерывно»1. Бытие едино, непрерывно, вечно; всё наполнено бытием, а от него отринуты возникновение и гибель, - признаки, к материальным, существующим образованиям никак не применимые. Остаётся к тому же вспомнить, что бытие совпадает у Парменида с мыслью. Так что бытие здесь явно нематериально и непредметно. У Платона бытие олицетворяют идеи, которые сами по себе едины, бесструктурны. Реальные столы, лошади структурны, обладают частями, а вот «стольность», «лошадность» частей не имеют.
Структура обязательно выявляет определенность того объекта, чьей структурой она является, позволяет различать части в нём, их обусловленность и ограниченность друг другом. Но вот Гегель через почти два с половиной тысячелетия после Парменида и Платона говорит о том же совпадении бытия и мысли и о его, бытия, бесструктурности. «ЧИСТОЕ БЫТИЕ образует начало, потому что оно в одно и то же время есть и чистая мысль, и неопределенная простая непосредственность, а первое начало не может быть чем-нибудь опосредованным и определенным»2.
В концептуально-содержательном плане от мысли Парменида у Гегеля мало что и осталось, и бытие, по сути, уже отождествилось с существованием. И все же основную идею Парменида ещё можно обнаружить в трактовке бытия как начала, ничем не опосредованного, цельного и единого, хотя, повторимся, единого, по Гегелю, в своей «абстрактной пустоте».
В.С. Соловьев доводит концептуально-содержательную сторону гегелевской философии до логического завершения, упраздняя последние остатки мысли о бытии как таковом, всё наполняющем, едином и непрерывном. У В.Соловьева и, разумеется, не только у него, бытие – только предикат, синоним существования, «реальный атрибут субъекта». «Нельзя сказать просто или безусловно: МЫСЛЬ ЕСТЬ, ВОЛЯ ЕСТЬ, БЫТИЕ ЕСТЬ, потому что мысль, воля, бытие суть лишь постольку, поскольку есть мыслящий, волящий, сущий. И все коренные заблуждения школьной философии сводятся к гипостазированию предикатов, причем одно из направлений той философии берёт предикаты общие, отвлеченные, а другое – частные, эмпирические; и чтобы избегнуть этих заблуждений, нам должно прежде всего признать, что настоящий предмет философии есть сущее в его предикатах, а никак не эти предикаты сами по себе; только тогда наше познание будет соответствовать тому, что есть на самом деле, а не будет пустым мышлением, в котором ничего не мыслится»3. Бытие, таким образом, превращенное в предикат, теряет абсолютно всякое содержание, становясь пустым обозначением существования чего-либо или кого-либо. Приученная к цитированию отечественная философия советского времени могла подтвердить совпадающую с В.С. Соловьевым позицию по поводу бытия хрестоматийной фразой из Ф.Энгельса: «как только мы от простого основного факта, что всем этим вещам обще бытие, удалимся хотя бы на один миллиметр, тотчас же перед нашим взором начинают выступать РАЗЛИЧИЯ в этих вещах. Состоят ли эти различия в том, что одни вещи белы, другие черны, одни одушевлены, другие неодушевлены, одни принадлежат, скажем, к посюстороннему миру, другие – к потустороннему, - обо всем этом мы не можем заключать только на основании того, что всем вещам в равной мере приписывается одно лишь свойство существования»4.
Что мы имеем в результате? Прежде всего, подмену проблемы бытия проблемой существования5, в результате чего мысль движется уже в логике проблем эмпирически данного мира; последний же теперь может быть понят путем поиска его единой внутренней сущности и законов её проявления. Сущностью мира становится некое субъектно-субстанциальное начало, независимо от того, выступает ли в лице субъекта материя как субстанция (например, в последовательных рассуждениях Э.В.Ильенкова6), или духовное начало (как у Гегеля или В.С.Соловьева). Эта «субъектно-субстанциальная» логика лежит, в конечном счете, в основе и новоевропейской науки, и новоевропейской философии, и логику эту М.Хайдеггер справедливо называет онто-теологической: она на мир смотрит с точки зрения всеобщего, с одной стороны, и высшего, – с другой7. В этой логике присутствуют как моменты антропоморфизма и удвоения мира, так и определенная доля эмпиризма. Позитивизм, содержательно противоречащий такой логике, на самом деле реализует её же, развивается в тех же мыслительных схемах.
Выражение «материальное бытие», как мы понимаем, определяется именно онто-теологическим пониманием мира и самого человека, свидетельствуя о выхолащивании проблемы бытия и ее исследовании в ряду и в логике предметностей мира. На самом деле, древние греки были правы, утверждая, что бытие нематериально, оно едино и неделимо. Бытие появляется как проблема там, где исследуется онтологический принцип самой возможности понимания человеком мира, исследуется способность человека, выйдя за рамки своих физиологических размерностей, видеть мир таким, каков он сам по себе. Способность эта, вполне понятно, вневременна и внепространственна, неантропологична и непсихологична. Каким образом бытие представлено в мире самом по себе, вне человека, - сказать об этом что-либо вразумительное без того, чтобы не впасть в антропоморфизм и мифологизацию, чрезвычайно трудно. Нам достаточно того, что оно представлено в редкой возможности человека экзистенциальным образом осознавать, понимать и переживать мир8.
И все-таки выделим предметную область понятия «материальное бытие», строго помня о том, что теперь мы движемся уже внутри синонимичного употребления «бытия» и «существования», а корректнее было бы вести речь только о материальном существовании и только о нем, а никак не о материальном бытии. Во фразе «материальное бытие» нагрузка падает, естественно, на прилагательное «материальный», а бытие становится всего лишь обозначением определенного рода данности. Содержание материального бытия выделяется нами на основе его отличения от понятий «предметное бытие» и «физическое бытие». Все три понятия выражают определенные формы объективной данности вещей и явлений мира, но различным образом. При этом понятию «материальное бытие» принадлежит основополагающее значение.
Различение предметного и материального бытия важно в мировоззренческо-методологическом отношении в том плане, что позволяет быть корректным и осторожным при построении научно-философской модели мира или его фрагментов. Всегда нужно учитывать, что предметный образ того или иного материального объекта не тождествен этому объекту самому по себе. Их обязательно надо различать. Предметное бытие – та часть материального бытия вещи, явления или целой области действительности, которая включена и определенным образом представлена человеку в качестве предмета познания. Можно говорить и о мире в целом как определенном предметном бытии для человека в ту или иную эпоху. Предметность, предметное бытие, можно считать универсальной характеристикой, определяющей форму и степень явленности окружающей действительности человеку. Материальное бытие дано человеку в форме предметности, но предметность не поглощает его без остатка. «Строгий смысл предметного бытия, - пишет Н. Гартман, - «предстояние» как таковое. Что «пред-стоит» субъекту, вернее, что приведено им к предстоянию, то сделано предметом познания. Ведь дело вовсе не обстоит так, будто всякое сущее изначально является предметом… Иначе говоря: предмет познания по происхождению – «более-чем-предмет»; как сущий, он не открывается в своем предметном бытии, но существует независимо от него и индифферентно к своему собственному превращению в предмет для субъекта»9.
Предметное бытие какого-либо материального объекта – это вполне определенная, обусловленная наличными познавательными и практическими возможностями человека, включенность данного объекта в общественно-историческую деятельность. В ходе практически-преобразующей деятельности человек оперирует как раз сложившимся у него предметным образом сущего. В случае, когда происходит несовпадение предметного образа или предметного бытия сущего с материальным бытием этого сущего, предметность корректируется, уточняется и углубляется в сторону большего приближения, совпадения предметного бытия с материальным бытием. Ведь и на основе геоцентрической модели как определенного познавательного образа и предметного бытия, предметной данности мира осуществлялись практические расчеты и до определенного исторического момента достигалось вполне удовлетворительное объяснение мира. Дальнейшее развитие науки привело к смене птолемеевского предметно-познавательного образа на коперниканский, однако материальное бытие мира не исчерпывается, конечно, и последней формой своей предметной данности. Материальное бытие – это некий горизонт, к которому предметное бытие всегда приближается, но полностью совпасть они никогда не могут.
Гораздо сложнее дело обстоит, к примеру, с предметным и материальным бытием атомов. Признание материального существования атомов также пережило несколько образов своей предметной данности, одна из которых представлена, в частности, атомистической моделью Э.Резерфорда. Смену предметных образов атома можно признать вполне закономерной и естественной при непрекращающихся в течение 20 века открытиях в области элементарных частиц. Но трудность в другом. Атомистическая теория, как известно, несла и несет на себе мировоззренческо-методологическую нагрузку, выступая в качестве субстратного обоснования мира. Однако эмпирическая реальность науки расходится с её теоретической потребностью, смыкающейся с философской, выйти за пределы научного опыта и обосновать уже сам опыт целиком (о чём писал И. Кант). Атом из физически наличного и делимого превращается в метафизическое понятие, в неделимую математическую точку, с помощью которой объясняют строение мира. Об этом ещё до всяких решающих открытий ядерной физики писал в 70-х годах 19 века В.С.Соловьев, имея в виду конечную несостоятельность материалистического объяснения мира, когда последовательность объяснения заставляет материалистов совершать, по его мнению, логически необъяснимый «перескок» от физических атомов к метафизическим. Материализм, отмечал В.С.Соловьев, должен признать атомы как «безусловно-неделимые реальные точки», существующие сами по себе и обусловливающие всякий опыт. «Такие метафизические атомы по самому определению своему, как безусловно-неделимые частицы, не могут быть найдены эмпирически, ибо в эмпирии мы имеем только относительное, а не безусловное бытие…»10.
У М.К.Мамардашвили есть на этот счет другое объяснение, заключающееся в признании объективно сложившегося методологического приема в новоевропейской науке (начиная с 17 века, как он утверждает), когда для объяснения эмпирически наличных процессов в мире приходится пользоваться рационалистическими приемами «дереализации» мира11. Здесь не место углубляться в данную проблему. Нам важно и достаточно закрепить как различие между предметным и материальным бытием, так и методологическую и мировоззренческую значимость и перспективность четкого понимания данного различения.
По поводу же разницы между физическим и материальным видами бытия-существования, мы можем сказать следующее. Физическое существование фиксирует данность чего или кого-либо в его непосредственной, чувственно осязаемой наличности, в то время как материальное бытие берет эту данность во всей тотальности связей и соответствующего этой тотальности функционирования. Материальное бытие в данном случае – это характеристика какого-либо объекта с точки зрения целого, внутри которого он себя реализует как функциональный и структурный элемент. Материальное бытие такого объекта может быть совершенно иным, чем его непосредственное физическое существование. Чем выше мы поднимаемся по эволюционной лестнице, тем различие больше, достигая предела в человеческом обществе. Поясним на примере. К.Маркс, конспектируя книгу Дж.Ст.Милля, определяет кредит как политэкономическое суждение относительно нравственности человека. Основанием выдачи кредита и условием его возврата выступают, помимо, естественно, материальной и юридической состоятельности кредитуемого, его моральные качества. «Все социальные добродетели бедного, всё содержание его жизнедеятельности, само его существование служат в глазах богатого залогом возвращения его капитала вместе с обычными процентами. Поэтому смерть бедного рассматривается кредитором как наихудшее зло. Это смерть его капитала вкупе с процентами»12. Здесь очень наглядно можно продемонстрировать, на наш взгляд, что физическое существование человека и его материальное существование различаются коренным образом. Физически этот человек существует как биологическая особь, в материальном же бытии он обусловлен всей системой социальных отношений, в которые включен и от которых зависит его физическое существование. Материальное бытие данного человека выступает олицетворением денег. «В кредите вместо металла или бумаги ПОСРЕДНИКОМ обмена стал сам ЧЕЛОВЕК, но не в качестве человека, а как БЫТИЕ ТОГО ИЛИ ИНОГО КАПИТАЛА и процентов… В кредитных отношениях не деньги упразднены человеком, а сам человек превратился в ДЕНЬГИ, или деньги ОБРЕЛИ в человеке своё ТЕЛО… Материей, телом ДЕНЕЖНОЙ души являются уже не деньги, не бумаги, а моё собственное личное бытие, моя плоть и кровь, моя общественная добродетель и репутация. Кредит вкладывает денежную стоимость уже не в деньги, а в человеческую плоть и в человеческое сердце»13.
Социальная система отношений в данном случае выступает конкретной формой реализации материального бытия человека, отличного от его физического бытия. В другом случае, скажем, в учении о биосфере, согласно В.И. Вернадскому, материальное бытие человека будет выступать в качестве элемента биосферы, т.е. элемента всего живого вещества Земли, которое, улавливая солнечную энергию, вместе с остальными живыми организмами трансформирует эту энергию в другие виды: электрическую, химическую, механическую, тепловую и т. д. Значит, при том, что физическое существование какого-либо тела будет одним и тем же, его материальное существование в то же самое время будет различным в зависимости от того, в какую систему отношений он включен или в какой системе отношений он рассматривается. Физическое существование какого-либо растения – это одно, а материальное его существование, или в качестве элемента биогеоценоза, или в качестве лекарственного препарата, или в качестве эстетического феномена и т.д., – это другое. Примеры можно множить. Суть дела, главное, заключается в том, что в исследовании материального бытия какого-либо объекта, которое является прежде всего делом теоретической, а не обыденно-практической мысли, мысль исследователя должна исходить из мира как целого и заняться детальным рассмотрением всей той системы отношений, внутри которой и благодаря которой складываются как физическое существование данного объекта, его качественное своеобразие и индивидуальное «лицо», так и его функциональное объективное «назначение», обусловленное включенностью объекта в эту систему отношений. Это различие материального и физического видов бытия и выделение именно материального бытия позволяет объяснить мир как конкретное и связанное целое, где взаимопереходы между качественно различными уровнями физической организации мира также обусловлены исследуемой тотальностью связей и теми конкретными механизмами, которые себя реализуют через непосредственное физическое существование тех или иных вещей, явлений или живых существ. Вот об этом и вел речь Ф.Энгельс, утверждая единство мира не через бытие (тождественное, опять подчеркнем, для него существованию), а через материальность, которая, совершенно справедливо, «доказывается не парой фокуснических фраз, а длинным и трудным развитием философии и естествознания»14. Везде, где наука и философия оперируют тотальностью бытия, миром как целым, они физическое существование того или иного тела рассматривают в контексте его материального существования.
Вот Д. Лукач пишет о том же самом, когда выделяет «проблемы взаимосвязи и различия трёх великих родов бытия (неорганической и органической природы и общества). Не поняв их взаимосвязь, их динамику, нельзя правильно сформулировать никакой истинно онтологический вопрос относительно общественного бытия, не говоря уж о том, чтобы прийти к такому решению этих вопросов, которое соответствовало бы характеру этого бытия»15. Об этом же, но в контексте своей философской системы, говорит Н. Гартман. «Познание опирается на другие части мира и встраивается в него», - пишет он и продолжает: «Ведь реальный мир в себе не прост, а очень разнообразно расслоен. В нем надстраиваются друг над другом четыре слоя бытия, нижний из которых всегда выступает опорой для высших. Самый нижний охватывает космос как совокупность всех физических образований, от атома до гигантских систем, о которых нам сообщает астрономия. Вторым является царство органического… Над организмом, опираясь на него, но совершенно от него отличный возвышается мир души, сознание с его актами и содержаниями. А над ним надстраивается духовная жизнь, которая раскрывается не в сознании отдельного человека, а образует общую сферу, процесс становления которой связывает поколения, перекидывает между ними мосты»16.
Материальное бытие, характерное, например, для органического мира, конечно, будет отличаться от материального бытия, свойственного общественному бытию, – по Д. Лукачу, или миру духа, – по Н. Гартману. Последний более определенно говорит о необходимости исследовать каждый слой бытия, разрабатывая свою специфическую систему категорий и предупреждает об опасности переноса категорий, уместных при анализе одного слоя бытия на другой слой бытия, где они уже исказят наличную картину действительности.
Обобщим вышесказанное. «Материальное бытие» – это понятие, задающее онтологическое основание при исследовании как физического, так и предметного существования чего-либо или кого-либо. Оно позволяет выходить за рамки констатации или внешнего рассмотрения простой, чувственно-очевидной физической наличности чего-либо, утверждая имманентную включенность последнего в ту тотальность связей и отношений, которая и обеспечивает специфику и интенсивность данного физического существования. Это понятие, во-вторых, фиксирует онтологический статус какого-либо явления, вещи, мира в целом, который и выступает постоянной основой для данности человеку явлений, вещей или мира в целом в форме предметности, т.е. в их предметном бытии. Предметное бытие, конечно, также характеризует систему связей и отношений, в которые включен исследуемый объект, но материальное бытие свидетельствует о ней как о том, что существует само по себе, тогда как предметное бытие фиксирует ее на том уровне и в той форме, которые наличны на данный момент научного и философского развития. Понятие «материальное бытие» имеет, таким образом, важное мировозренческо-методологическое значение, но оно же позволяет обнаружить внутреннюю противоречивость того онто-теологического подхода, внутри которого оно себя реализует. Дело в том, что материальное бытие – это бытие для другого и через другое, оно всегда относительно, условно и для своего собственного обоснования нуждается в каком-то дополнительном основании. А это, напомним, неизбежные издержки изначально принятого онто-теологического подхода к пониманию и толкованию мира. В одном случае, следуя эмпирической логике науки, мир превращается в некое гигантское саморазвивающееся целое, абсолютно безразличное к существованию и просто наличию любого из своих частных фрагментов, включая человека с его размышлениями и переживаниями по поводу мира. В другом случае, когда такое «безразличное текущее бытие», по выражению В.С.Соловьева, не устраивает, приходится признать над этим материальным миром некое нематериальное существо, чтобы объяснить и оправдать как существование и развитие самого мира как целого, так и наличие и положение человека в нем. «Связь человека с бытием темна, - пишет М Хайдеггер. – Тем не менее мы повсюду и постоянно находимся в этой связи, где бы и когда бы ни вступали в отношение к сущему. Когда и где могли бы мы – сами будучи сущим – НЕ вступать в отношения с сущим ? Мы вступаем в отношения с сущим и держимся при этом связи с бытием. Только так сущее в целом нам опора и местопребывание. Это значит: мы стоим в различении сущего и бытия»17.
Проблему бытия, как видим, надо понимать иначе, не в логике субъектно-субстанциальной. Для этого иначе, не в этой логике, должен быть осмыслен и сам человек. Как зрение может видеть, а видимое может быть зримым благодаря свету, сам же свет не входит в поле непосредственного внимания зрячего, – так и бытие обеспечивает сущее в его существовании, а человек может понимать бытие, только выходя из причинно-следственного ряда объяснения мира и предметных действий в нем, объяснения, которое лежит в основе онто-теологического подхода к миру.