Взгляд Ислама на науки и культурный прогресс 2 страница

Стих 114. Иисус, сын Марии, обратился со следующей молитвой: Боже Господи наш, повели сойти к нам с неба столу, чтобы он был нам пиром для первого и последнего из нас, и знамением твоего могущества. Напитай нас, ибо Ты лучший питатель.

Гл. 6. Стих 48. Наши посланники приходили только для предостережения и проповеди; кто верует и творит добро, будет в безопасности от страха и не будет опечален.

Стих 50. Скажи им: Я не верю Вам, что владею сокровищами Бога, что знаю тайные дела; не говорю Вам, что я ангел, но заставлю следовать только тому, что мне открыто. Скажи им: слепой и зрячий разве одно и тоже? Не размыслите ли это?

Стих 83. Таковы доказательства единства Божья, которыми мы снабдили Авраама против его народа. Мы возносим тех, кого нам угодно. Твой Господь мудр и знающ.

Стих 84. Мы дали ему Исаака и Иакова и направили их обоих, прежде еще мы направили Ноя. Между потомками Авраама Мы также направляли Давида, и Соломона, и Иова, и Иосифа, и Моисея и Аарона. Также мы вознаграждаем делающих добро.

Стих 85. Захария, Йахья Иисус и Илия все они были праведными. Стих 86-й. Измаила, Елисея, Лону и Лота мы вознесли выше всего человечества.

Стих 89-й. Это люди, которым мы дали писание, и мудрость и пророчество. Если потомство их не уверует, то мы поручим это тем, кто уверует.

Гл. 7. Стих 188-й. Скажи им: Я не имею никакой власти ни доставить себе полезного, ни удалиться от вредного для меня, разве только пожелает того Бог. Если – бы я знал тайные дела, сделался бы богат, и никакое несчастие не могло бы меня коснуться. Но я только человек, обязанный объявить обещание и предостеречь народ верующий.

Гл. 10. Стих 48-й. Всякий народ имел своего пророка; когда пророк являлся также к ним, то спор был решаем справедливо; и они будут судимы неправедно.

Стих 209-й. Люди составляли некогда один народ. Бог послал пророков с поручением проповедовать и остерегать. Он дал им книгу (Пятикнижие и Евангелие) содержащую правду, чтоб изъяснить людям их споры. Все-таки люди не перестали спорить из ненависти один к другим, и после того, как им всем были даны ясные знамения. Бог был путеводителем, которые веровали в истинный смысл того, что сделалось предметом спора с дозволеньем Божьим; ибо Он направляет тех, кого хочет, на путь правый.

Гл. 2. стих 285-й. Пророк верует, что его послал Господь. Верные веруют в бога, в Его ангелов, в Его книги и в Его посланников. Они говорят: мы не делаем различия между посланниками от Бога. Мы слышали и повинуемся, О Господи, прости нам грехи наши, мы все к Тебе возвратимся.

Гл. 3. Стих 2-й. Он послал тебе по всей истине книгу, которая подтверждает то, что ей предшествовало; Он повелел сойти свыше Пятикнижию и Евангелию, чтобы служить людям направлением. Он повелел сойти различию.

Стих 40-й. Однажды ангелы сказали Марии: Бог возвещает тебе свое слово, Он назовется Миссия, сын Марии, знаменитый на этом свете и на том один из приближеннейших к Богу.

Стих 41-й. Ибо он будет говорить человечеству дитятей в колыбели и человеком взрослым и будет он в числе правых

Стих 45-й. Но как только Иисус заметил их неверие, воскликнул: кто будет мой помощник, чтоб вести людей к Богу? Это мы, воскликнули ученики Иисуса, будем помощниками Богу. Мы веруем в Бога и ты засвидетельствуешь, что мы предадимся его воле.

Стих 48-й. Наверное, что заставил тебя подвергаться смерти. И что Я вознес тебя к Себе, освободить тебя от неверных и поместил тех, которые следовали за тобой, выше тех, которые не веровали до дня воскресения. Вы все возвратитесь ко Мне, и Я между вас рассужу о предмете наших споров.

Стих 78-й. Скажи: мы веруем в Бога, и в то
что Он послал нам, в то, что Он открыл Аврааму, Измаилу, Иакову и двенадцати коленам; мы веруем в святые книги, которые Моисей, Иисус и пророки получили с неба; мы не делаем между ними никакой разницы, мы преданы воле Божьей (мы мусульмане).

II

Из приведенных стихов Корана видно, какой прекрасный отзыв дан в нем как о самих учителях истины, так и об их учении.

Мухаммад любил истину, не любил споров, игры слов: он не стыдился громко признавать правду, кем бы она ни была сказана. Ложный стыд, недостойное самолюбие было ему чуждо. Любая глава Корана может свидетельствовать, что им оказана полное уважение учителям слова Божья и их учениям. Даже в вопросе такой первостепенной важности, как первоучительство в религии, Мухаммад не приписывает всего исключительно себе. Он решительно отклоняет от себя притязания быть первым и единственным проповедником истинной веры; он и в этой части делится с другими учителями, бывшими до него.

В этом отношении Ислам говорит, он, есть религия Ноя, Авраама, Моисея, Иисуса (Сура XII, II) – скажи мы верим в Бога, в то, что Он открыл Аврааму, Измаилу, Исааку, Иакову и двенадцати коленам, мы верим в священные книги, полученные с неба Моисеем, Иисусом и пророками, мы не полагаем между ними никакого различия – мы Ему предали себя (Сура III, 88).

За Моисеем он признает высокое достоинство. Моисей удостоен услышать эхо, идущее от Бога, в горе Тур-Муса-Кялимул-лах, а об Иисусе его отзывы идут еще дальше.

За Иисусом признается в Коране множество чудес, совершенных им, и самое важное, заслуживающее внимания, то обстоятельство, что по учению Корана, Иисус не умер после распятия, а лишь вознеся на небо, и придет на землю пред концом мира для страшного суда. В Коране лишь одних упомянутых по имени пророков считается 29 посланников, являвшихся в разные времена, посланных Богом для призывания народов к истинному пути, а о неупомянутых в Коране именам говорится так: О некоторых пророках Мы тебе рассказали, а о некоторых не рассказали.

Вот к какому заключению приходит почтенный наш философ Владимимр Солоьев из обозрения им аятов Корана, касающихся неиноверческих исповеданий. «Наша вера от Бога» и кому как не Богу давать людям религии? Вполне объясняет, в каком смысле нужно понимать Мухаммада прочих откровений без всякого различия между ними. Все эти откровения происходят от Бога, но, происходя порознь, без всякой генетической связи между собою; поэтому Коран вовсе не зависит от прежних откровений. Он согласен с ними и подтверждает их, но он, как и они, послан прямо с неба, от Единого бога. Нет Бога, кроме Бога живого вечного. Он послал тебе книгу откровения, содержащую истину, чтобы подтвердить писания, бывшие прежде нее. Раньше нее Он ниспослал Пятикнижие и Евангелие для руководства людей. Ныне послал Он посвящение. Сура III, 1-2.

Поэтому Мухаммад, насколько он оставался последовательным, не требовал от иудеев и христиан принятия Корана, как непременного условия спасения: «они обязаны только исполнять заповеди своей религии». Из этого можно заключить, что Мухаммад не претендовал на первенство, а лишь отождествлял свое учение с их учениями. Такой отзыв о других исповеданиях и целом ряде учителей, проповедников истинного учения морали, свидетельствует о широком кругозоре Мухаммада. Владимир Соловьев говорит по этому поводу, что самые поступки Мухаммада весьма наглядно доказывают о его уважении к другим иноверцам. Он в Медине заключил оборонительный союз с евреями и христианами; он принимает их приглашение на свадьбу и т.д. Он позволяет даже своим приближенным переселиться и искать убежище у Абиссинского государя Хабешь.

Вот что далее пишет Владимир Соловьев: «Из общей массы неверных естественно были выделены Ясрибские арабы, еще не принявшие Ислама, но не противодействовавшие ему, а также иудеи этого города. И в тех, и в других Мухаммад видел ближайших кандидатов на мусульманство, что относительно арабов и оправдалось через некоторое время. И с теми, и с другими был заключен договор. Язычники Ясриба обязывались не вступать в мирные отношения с язычниками курайшитами им их союзниками, а Мухаммад обязался не укрывать между мусульманами воров от законного преследования. С евреями был заключен более тесный союз. Они обязались поддерживать дело ислама денежными вносами и в тяжебных делах, между своими и мусульманами, принимать решение Мухаммада. Защита Ясриба (Медины) от внешнего нападения была признана общим делом всех живущих в городе - язычников, мусульман и иудеев».

Замечательным контрастом, может служит то обстоятельство, что о себе он отзывался более, чем скромно. При каждом удобном случаи в Коране он напоминает о себе, что он не ангел, - что он такой же человек, как и они - его слушатели. В его власти лишь одно - передавать людям данную ему свыше истину.

Мухаммад не более, как посланник Бога: Скажи им, что я Мухаммад не говорю вам слушателям, что владею сокровищами Бога, что знаю тайные дела, не говорю вам, что ангел, но заставляю следовать только тому что мне открыто.

В последнем стихе он еще откровеннее передает о своей личности. Скажи им: я не имею никакой доставить себе полезного и удалиться от вредного для меня, разве только посылает то Бог. Если бы я знал тайные дела, сделался бы богат и никакое несчастье не могло бы меня коснуться, но я только человек, обязанный объявить обещание и предостеречь народ верующий (Глава 7, стр.188)

III.

Правда, в юриспруденции Ислама найдутся некоторые неровности по отношению к праву иноверцев сравнительно с правами господствующего класса, но это не может служить поводом к осуждению Ислама в фанатизме и нетерпимости. Во-первых, эти законоположения имели чисто политический характер и изданы были только относительно новопокоренных иноверцев. Во-вторых, они имеют характер аналогичный с мерами, принимаемыми во время войн нашего времени и, наконец, согласуются и оправдываются условиями жизни позднейших и современных культурных народов.

Допускаются же в наш просвещенный век особые законы по объявлении города в осадном положении, исключительные законы по отношению к известным национальностям и т.д.

Следует обратить внимание, что в Коран вошли и военные и уголовные законы; поэтому многие статьи Корана относительно иноверных, кажущихся суровыми, должны исключительно обсуждаться со своей политической стороны и едва ли могут иметь иное догматическое значение. Неточное понятие подобных статей может породить совершенно неверные выводы. Впрочем, даже мусульмане не всегда безгрешны в этом, и далеко не все понимают истинное значение этих статей.

Чтобы уяснить себе обаятельно статьи Корана, следует, прежде всего, ознакомится с мотивами и фактами, вызвавших их. Здесь более чем где-либо нельзя игнорировать исторические данные. По возникновению Ислама, также как и при появлении других религий, явилась вражда со стороны многих племен. Вражда эта доходила иногда до открытых войн. Устранить эти, созданные самою жизнью, грустные обстоятельства и в настоящее время не всегда удается роду человеческому. И как это ни прискорбно, как это ни грустно, но и в наше просвещенный век кровопролитие продолжается на земле и даже с более ужасающими последствиями. И это не в среде дикарей различных по своим понятиям, не имеющих возможности столковаться, и понят друг друга, но в среде людей лучших, просвещенных братьев, одинаково образованных и стоящих в одинаковой степени культурного развития.

Статьи Корана, вызванные подобными событиями, могут быть лишь терпимыми подобно статьям современных уголовных кодексов о смертной казни и т. п.

Эти статьи, названные временными событиями, хотя и кажутся суровыми особенно теперь, не могут умолить гуманности учения Ислама. При том не следует упускать из виду, что эти немногочисленные статьи относительно завоеванных племен или о войне с неприятелем были изданы, когда Ислам встречался с борьбою и нуждался в оружии, чтобы удержать свое учение. Характер этого учения совершенно изменяется, когда Ислам чувствует себя в не опасности. В этот период постепенно ослабевает значение войны и начинается гражданственность. Но, к сожалению, период этот был кроток, чтобы успеть широко раскинуть гражданскую равноправность в среде разноплеменных и различных вероисповеданий людей. И в этот краткий период Ислам успел проявить свои гуманно - гражданские реформы. Период этот – деятельности Мухаммада по приезде в Медину. Только отсюда он начал публично и решительно проповедовать Ислам, но скоро же явившаяся вражда новому учению дошла до открытой войны. Период этот был слишком краток – всего 13 лет.

Достаточно – ли такого краткого времени, чтобы изучить и узнать быт и характер новопокоренных. Возможно ли в такой краткий период, расположить к себе новых подданных настолько, чтобы можно было установить абсолютную гражданскую равноправность с господствующими? А теперь что мы видим в Европе? Проходят многие десятилетия, а вновь завоеванные земли все еще остаются на особом положении, города их управляются особыми строгими законами и принимаются все меры, как к территории, плохо приклеенной к государству и постоянно угрожающей отпадением.

Ислам знал лишь одно закон общей для всех и гласный суд, правда, не с присяжными заседателями - этой сравнительно новой гарантией справедливости. Суд лица ученого честного благочестивого исполнителя закона. Вообще – же, Ислам отводит огромное значение суду. Он всеми силами старался установит истину и справедливость без различия сословия и вероисповедания.

Вот как смотрели на равноправность лучшие мусульмане. Однажды халиф Омар путешествовал и заехал на площадь одного из городов Сирии. Какой-то старец-огнепоклонник с былою бородой, совершенно сгорбленный годами, обратил на себя внимание халифа. «Труд наложил печаль на этого старца», сказал Омар и, сильно заинтересованный, подошел и спросил, кто он такой. Выслушав его жизни, халиф спросил, чей он подданный: «я подданный правосудного халифа Омара», ответил старец.

«Не подобает Омару, чтобы его подданные в молодости вносили подати от своих трудов казне Омара и под старость были - бы оставлены на произвол судьбы. Нет, этого не может допустить халиф. Иди, старец, к казначею и скажи ему. Что Омар приказал выдавать тебе на пропитание».

Узнав тогда халифа, старец пал к его ногам и ушел, радуясь справедливому и милостивому отношению халифа к нему – огнепоклоннику. О той – же справедливости Омара, историк передает следующее.

В 634 году, когда Омар завоевал Иерусалим, он войдя в город вошел в храм (названный кялисятуль-киямят) и сел на внутреннюю ее площадку. Когда наступило время молитвы, Омар сказал патриарху Илье, что хочет молиться. Патриарх на это ответил: «Молись, где ты стоишь». Однако, Омар отказался молиться внутри храма и, выйдя из него, совершил молитву вне храма. Окончив обряд богослужения, Омар сказал патриарху: «Если - бы я молился внутри храма. То мусульмане, узнав, что там молился сам Омар, отняли - бы потом от вас этот храм». Вот какой был воинственный и грозный Омар, когда он становился мирным гражданином.

IV.

Заслуживает особого внимания в учении Ислама то, что сделка с совестью не допускается нигде и ни при каких обстоятельствах. Измена, обман, коварство по отношению к иноверцам строго запрещена и не только в мирной гражданской жизни, но даже при открытии неприятельских действий, раньше, чем известить о войне своих врагов.

«Не правоверен тот, у кого три следующих признака», говорил Мухаммад: «не данного обещания не сдержать, изменить вверившемуся и солгать на словах».

(Ля юкяммеле иманурраджеле инъ кяна фихи селясе аляметунь изя кялляме кезебе, иза иатемене хана, иза ваада халефа). Обман, ложь, коварство и всякого рода неблагородное отношение строго запрещаются одинаково без различия веры по отношению к мусульманам и не мусульманам. По отношению к иноверцам запрещается даже более строго, чем к мусульманам. «Кровь подданного иноверца одинакова с кровью мусульманина; кровь их, - наша кровь, имущество их подобно имуществу нашему», сказал халиф Омар иноверцам, принявшим подданство.

Из этого краткого изложения видно, что те ограничения прав иноверцев, которые встречаются в Коране – ограничения того времени, когда еще Ислам не успел увериться в благонадежной гражданственности иноверцев. Они не могут быть поставлены в вину Исламу, как упрек в нетерпимости к религии иноверцев. Живи Мухаммад 40-50 лет с новоподданными иноверцами, он несомненно сгладил бы все различия между мусульманами и иноверцами в государственном отношении. Но 10 лет были слишком малым периодом, чтоб он успел увериться в государственной благонадежности иноверческого элемента. Общая веротерпимость Ислама ясно доказывается следующими стихами Корана: «В религии нет принуждения. Истинный путь довольно отличается от заблуждения. Тот, кто не верует в Тагута и верит в Бога, хватается за твердую рукоять и безопасно разобьет все, Бог слышит и знает все») (гл. 2, стр. 257).

Даже в вопросе смешанного брака, где веронетерпимость обыкновенно всего резче сказывается, мы видим, что Коран допускает брак с христианами и евреями. Мало того в смешанном браке мать - христианка вследствие уважения к ее правам остается по обычаю воспитательницей своих детей.

Прибавим ко всему этому еще следующие замечательные черты Ислама. Он никогда не прибегал к каким либо религиозным гонениям, как против иноверцев, так и среди своих внутренних религиозных разномыслий. Никогда у мусульман ереси не преследовались вооруженною силой, а в позднейшие эпохи уважение к мыслям других стало еще шире. Устраивались публичные беседы с оспаривающими догмы Ислама; в этих собраниях иногда присутствовали сами халифы, и свобода слова была предоставлена каждому. Атеист, оспаривавший существование верховной силы, так - же свободно приводил свои доводы, как и другой, отрицавший единство Бога и сомневающийся в загробную жизнь. Спорившие боролись равным орудием; принуждение и нетерпимость было равно далеки и от представителей господствующего мнения и меньшинства.

Это можно объяснить лишь одним; а именно любовью к знанию и учению. Ученый, будь он тех или других воззрений, достоин внимания, и его слова слушают. Раз доводы его не ясны, противоречивы, его оспаривают. Поэтому то мы теперь видим обширную литературу по богословию и философии о важных догмах в полном изложении без пропуска каких либо доводов, оспаривавших ту или иную догму Ислама. Примером этого же уважения к чужой истине служит сам Коран, где учения пророков бывших до Мухаммада, и все учения иноверческих книг принятые Кораном к сведению получили надлежащее значение. В этом отношении Мухаммад ушел далеко от многих учителей, бывших до него. Он называл их такими лестными эпитетами, которых он не позволяет приписывать себе. Таким образом, полная терпимость проникает все учения Ислама. Чужие учения и мысли, если только они убедительны и истинны, принимаются им и пользуются уважением.

Итак, мы видим по учению Ислама, что для правильной жизни земной и небесного блаженства нет различия ни в нации, ни в религии. Всевышний наделил всех своим благами; и милосердия Господня хватит для каждого. А если в будущей жизни мусульманин и отводит себе как будто большее значение, то не следует забывать что все - таки по учению Ислама будущий наш общий судья – Христос (Айса).

V

Слово джихад (война), которое переводится почему то священная война, в учении Ислама совсем не имеет того характера страшилища, каким она представляется воображению европейца. Думают, что для нее должны обязательно все мусульмане под зеленое знамя пророка и все восстать на иноверных. Мы даже не можем понять откуда взялся перевод джихада термином священная война в значении, которое обыкновенно усваивается понятию крестового похода и т. п. Слово джихад обнимает всякую войну, какого бы ни была характера.

Во всяком случаи, война в учении Ислама не имеет характера пропаганды в смысле распространения Ислама оружием. При призывании же людей к Богу Мухаммада, как мы уже сказали, указан совершенно ясный и определенный путь, ничего общего не имеющий с войною и насилием. Именно в Коране говорится: «Призывай людей на путь Божий мудростью и кроткими увещеваниями; если ты входишь с ними в спор, веди его наилучшим образом» (гл. XVI, ст. 126).

Арабские богословы, толкователи этого места, объясняют эти слова так. Проповедуя людям обращение к Богу, следует действовать на их ум и сердце силою доводов и убежденностью. А если станут оспаривать истины божественного откровения, то в споре надо держаться правильных и чисто логических приемов, не прибегая к софистическим уловкам.

Что – же касается до тех лестных слов по адресу героев или возбуждения чувства патриотизма, которые проявлялись в учении Ислама, особенно когда он был принужден с оружием в руках защищать свое существование, то это ничуть не опровергает нашего взгляда на значение войны в магометанстве.

По учению Ислама война (джихад, газават) обязывает каждого мусульманина встать на защиту Ислама только в том случаи, если неприятель сам напал на территорию мусульман и опять только тогда, когда военные силы неприятеля превышают силы мусульман. Нижеприведенные места Корана ясно доказывают, что пропаганда Ислама с оружием в руках была чужда Мухаммаду. «В религии нет принуждения. Истинный путь довольно отличается от заблуждения» (Коран, гл. 2, ст. 257).

«Если – бы захотел Бог, то уверовали бы все народы земные, хочешь ли ты приневолить людей сделаться верующими?» (Коран глава X, ст. 99). Новопокоренному племени Ислам ничего не навязывал, кроме покорности и подати (харадж, джизья). Для покоренных не было обязательным подчиняться кодексам Ислама, обыкновенно автономия оставались в очень широком объеме. В Коране мы не находим никаких указаний на войну в смысле навязывания мечем религии Мухаммада.

Если – бы это было так, то Ислам ставил бы непременным условием принятие Ислама всеми новозавоеванными племенами. На самом же деле халифы по покорению иноверцев предоставляли им на выбор принять подданство со взносом подати подушной (джизья) и поземельной (хараджа) или, если пожелают сами, принять Ислам. Раз они принял подданство, то ставятся под защиту и покровительство государства. Кровь их и имущество одинаково ценятся с кровью и имуществом магометан. В религиозном отношении они также не терпят никаких притеснений; церкви покоренных с их священниками, монахи и иным священством, как со служителям Бога, освобождаются от всяких податей и никто не в праве вмешаться в их внутренние церковные дела. «У вас своя вера, у меня своя» - говорит Коран (гл. IX, ст. 6). Война (джихад) в смысле оборонительно, защиты своего отечества, обязательна, насколько это обязательно и теперь для каждого гражданина. И это едва – ли может быть поставлено в упрек учению Ислама.

Вот что говорит по этому поводу Владимир Соловьев: «При всей ожесточенности тона в этом воззвании слова: «Сражайтесь с врагами, доколь нечего будет бояться соблазна, доколь не утвердится Ислам» - ясно показывают, что священная война была для Мухаммада религиозно – политической мерой, временно необходимой, а никак не постоянным религиозным принципом. Относительно этого не может оставаться никакого сомнения, когда через несколько стихов в той – же главе читаем: «Не делайте насилия людям из–за их веры. Путь спасения достаточно отличен от пути заблуждения». Таким образом, и в Медине Мухаммад не изменил тому, что говорил в Мекке. «Мы знаем речи неверных. Не употребляй против них насилия» (Коран I, 44).

Цель священной войны не есть обращение неверных в Ислам, а только их покорность Исламу. Таким образом, противоречие здесь только кажущееся, и в учении Мухаммада веротерпимость вполне совмещается с идеей священной войны. (Владимир Соловьев, ст. 58).

Объявление войны отнюдь не допускаются ранее, чем будут порваны существующие между воющими, договоры. Нападение - -же без предварительного объявления считается неблагородным обманом, коварством (гадер) и совершенно не допускается. Также строго запрещаются жестокое и унизительное для человеческого достоинства обращение с пленными, как обрезание ушей, носов, замазывание смолой их лиц и т. д.

Таким образом, мнение, будто Ислам распространялся огнем и мечем, слишком преувеличено, он не мог распространяться так уже по той простой причине, что проповедником этого нового учения являлся Мухаммад, один среди массы враждебных, гордых курайшитов. Возможно – ли было думать о мече ему одному или с 4 – 50 последователями на пространстве всего аравийского полуострова.

Между тем ошибочное представление о джихаде, как диком нашествии во славу пророка для распространения Ислама, до того укоренилось в Европе, что тут даже не допускаются никакой критики. Неужели не достаточно отвергают нелепость этого взгляда слишком общеизвестные исторические факты. Взять если хотя ближайшие к нам события в Азии и Африке. Действительность говорит совсем о противоположном. Тунис защищается от нападения Франции, - соседнее Марокко остается спокойным зрителем. Египет напрягает последние усилия от английских культуртрегеров, а Турция и вся мусульманская Африка и даже священные города Медина и Мекка, очаг мусульманства, Сирия и проч. Спокойно ждут кровавой развязки. Можно привести целый ряд подобных фактов, бьющих в глаза. Неужели они не рассеят это столь ошибочное понятие.

Памятны всем слова Исаака Тайлора, высказанные им на церковном соборе в Уолвергаминтоне 7-го октября 1887 года.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.

Указ о христианах, данный Мухаммадом.

Мухаммад, пророк, посланник Божий и проповедник всего рода человеческого, согласно с Божественным поручением, на него возложенным, написал нижеследующее, чтобы он в силу Божьего повеления стал священным указом, узаконяющим христианскую веру, как на восточных, так и на западных окраинах земли, как в ее ближайших, так и в самых отдаленных местностях в известных или неизвестных частях земли, среди образованных и среди необразованных ее жителей. Документом этим данным им (христианам), как обещание и всенародный список, он повелевает превозносить его правосудие (т.е. закон его считать священным) и хранить его существование.

После этого каждый исповедующий Ислам, неуважающий силу этого указа, употребляющий его во зло, или прекословящий, как неверный этому завету и тем нарушающим мои приказания, будет считаться нарушителем Божьего завета и Его заповедей и клятвопреступником: все равно, кто бы он ни был, царь ли, князь ли, или всякий другой человек, из числа верных магометан.

Дав им, т. е. христианам, этот ука со следующими обещаниями и условиями, я обязал себя и всех моих верных приверженцев и последователей. Я дал им право требовать от меня и от них исполнения этих обещаний и условий в силу Божьего завещания и договора. Я поместил их под кровом Пророков, Апостолов, Святых, чтимых времени магометанами как прошедших, так и будущих времен; мое же собственное покровительство и мои договоры должны быть приняты за главное и первоначальное («Бог повелевает исполнение своего завещания и повиновение законному посланному Пророку или одному из окружающих его Ангелов»). Повелеваю я, охранять законы их (т.е. христиан) правосудия во всех моих областях, защищать их моими конными людьми, военачальниками и верными последователями от всякого врага близкого или дальнего, осужденного или свободного; обеспечивать их и защищать их церкви и места, назначенные для Богослужения, жилища их монахов и места их богомолья, где бы они ни были и где бы они не находились: на горе или в долине, в пещере или в хижина, на лугу или в поле, в деревне или в городе; оберегать их веру и их богатство, где бы они ни были и где бы они не находились: на суше или на море, на востоке или на западе; точно также, как я сам охранял и берег бы самого себя, свой собственный конец (вечное спасение) и свой народ, моих верных магометан, так я желал бы оградить их моей рукой от всякого оскорбления, обиды, насилия и преследования; а пока я властен над ними, я хотел бы поддержать и прикрыть их моей собственной особой, моими приверженцами, последователями и людьми моего народа от всякого врага, который вздумал бы обижать меня вместе с ними. Я обязуюсь не допускать наложения на них обременительных налогов или займов, которые недолжны превышать того, что они в состоянии дать; и из - за этого они не должны терпеть ни насилий, ни притеснений. Ни один епископ не лишиться своей епархии. Ни один христианин не будет исторгнут из своего монастыря, ни один богомолец не будет удержан от богомолья, ни один отшельник не будет потревожен в своей келье и ни одна из церквей не будет снесена для воздвижения на месте ее мечети или дома для магометан; и если кто - либо сделает таковое, то он нарушит Божье завещание, изменить своей вере и сделается непослушным Апостолу Бога. Никто из епископов или монахов не будет обремен ни малейшим налогом кроме того, что они захотят дать по своей доброй воле; - никакая пошлина не будет взиматься с богатых купцов или с пользующихся полнейшим благоденствием, ни с водолазов (за жемчугом), ни с тех, которые разрабатывают рудники и добывают из них золото, серебро и драгоценные камни. Не более двенадцати дирхем должно быт взимаемо раз в год, как поголовная подать с христиан, и то, если они постоянные местные жители какого – нибудь города; никакая поголовная подать или земельный налог не должны быть взыскиваемы с путешественника или проезжего, который не принадлежит к числу местных жителей страны; но те, которые владеют землями, помещики, то по справедливости должны вносить следующия пошлины Государю по примеру других (т. е. магометан) с тем, однако, чтобы не было слишком тяжелых налогов и вносить столько, сколько они в состоянии дать, и чтобы никто из них, кто будет с малыми средства­ми обрабатывать землю для улучшения ее плодородия и ее произведений, не было угнетаемым или несправедливо принуждаемым платить налог, подобно другим (помещикам).

Ни один христианин не обязан выступать с магометанскими войсками против врага или для охранения границ; военные дела не должны касаться данников; они покорены, чтобы быть данникам и не быть ни кем тревожимы, а магометане должны их защищать и ограждать. Они не обязаны идти на воину вмести с му­сульманами с оружием и лошадьми, разве только по их доброй воли; и каждый, кто захочет в таком случае по­ступить в ряды мусульманского войска, должен быть принят с благодарностью, а услуги его щедро награжде­ны. Никто из магометан не должен прибегать к на­силию или принуждению в отношении христиан; напротив, они должны обращаться с ними с великой скром­ностью и осенить их крыльями милосердия и всепрощения; и где бы они ни были и где бы они не находились, всюду должны они быть ограждены от всякой обиды от всякого зла. Если какой-нибудь христианин окажется виновным в преступлении, или сделает ошибку, маго­метане должны принять его сторону, охранять его от дер­зостей и в то же время не допускать ни до какой обиды и дурного с ним обращения; они должны стараться восстановить мир между ним и его противником или по­ложить конец ссоре удовлетворением обоих сторон.