SATYÂT NÂSTI PARO DHARMAH 21 страница
Гонец ясно просил, чтобы был послан «мудрец» (Посвященный Рех-Хет). Царь приказал вызвать всех придворных иерограмматиков и хранителей сокровенных книг из Хены и, выбрав среди них царского писца, Тот-эм-Хеби, умного человека, знатока писаний, поручил ему исследовать эту болезнь.
252] По прибытии в Бахтен Тот-эм-Хеби обнаружил, что Бент-Рош одержима хоу (Ем-сех'еру-кер x'oy), но заявил, что он сам слишком слаб, чтобы вступить в борьбу с ним[469].
Прошло одиннадцать лет, но состояние молодой девушки не улучшилось. Вождь из Бахтена опять послал гонца, и по его формальному требованию Хонс-пеири-Секлерем-Зам, одна из божественных форм Хонса – Бога-Сына в Фивийской Троице – была отправлена в Бахтен...
Как только этот Бог (воплощенный) произнес приветствие (беса) пациентке, она сразу почувствовала себя освобожденной, и хоу, находящийся в ней, сразу же проявил свое желание подчиниться приказу Бога: «О великий Бог, который заставляет призраков исчезать», – сказал хоу, – «я твой раб и возвращаюсь туда, откуда я пришел!»[470]
Очевидно Хонс-пеири-Секлерем-Зам был действительный Иерофант класса, называемого «Сынами Бога», так как про него сказано, что он был одною из форм Бога Хонса, что означает, что либо он считался воплощением этого Бога – Аватаром, либо совершенным Посвященным. Из этого же самого текста видно, что храм, к которому он принадлежал, был одним из тех, к которым была прикреплена Школа Магии. В нем был хен, или та часть храма, которая была недоступна всем, кроме верховного жреца, библиотека, или хранилище сокровенных трудов, для изучения и охраны которых назначались особые жрецы (те, с которыми советовались все фараоны в очень важных случаях), и где они сообщались с Богами и получали от них советы. Разве Лукиан не рассказывает своим читателям в описании храма Иерополиса о «Богах, которые независимо проявляют свое присутствие?»[471] И далее, о том, что он однажды путешествовал со жрецом из Мемфиса, который рассказал ему, что он провел двадцать три года в подземных криптах своего храма, получая наставления по Магии от самой Богини Изиды. И опять мы читаем, что сам Меркурий обучал Великого Сезостриса (Рамзеса II) Священным Наукам. По этому поводу Яблонский замечает, что в этом он видит основание, почему Амун (Аммон) – откуда, по его мнению, произошло наше «Аминь» – был действительно взыванием к свету[472].
В папирусе Анастази, который изобилует различными формулами для 253] вызывания Богов и заклинаниями против хоу и стихийных демонов, параграф седьмой ясно показывает, как различаются действительные Боги, Планетарные Ангелы, от оболочек смертных, которые остались в Кама-локе, словно как бы для того, чтобы соблазнять человечество и еще более безнадежно запутывать его в напрасных поисках истины вне Оккультных Наук и завесы Посвящения. Этот седьмой стих по поводу таких божественных вызываний, или теоматических консультаций говорит следующее:
Это божественное и великое имя[473] должно вызываться только в случаях абсолютной необходимости и когда вызывающий чувствует себя абсолютно чистым и безупречным.
Не так обстоит дело в формулах черной Магии. Рювенс, говоря о двух ритуалах Магии Анастазийской коллекции, замечает, что они
Неоспоримо образуют наиболее поучительный комментарий к «Египетским мистериям», приписываемым Ямблиху, и лучшее дополнение к этому классическому труду для понимания тавматургии философских сект, тавматургии, обоснованной на древней египетской религии. Согласно Ямблиху, тавматургия осуществлялась с помощью служения второстепенных гениев[474].
Рювенс заканчивает замечанием, которое очень значительно и очень важно для оккультистов, защищающих древность и подлинность своих документов, ибо он говорит:
Все то, что он (Ямблих) выдает как теологию, мы находим историей в наших папирусах.
Но почему тогда отрицать подлинность, вероятность и, более всего, достоверность тех классических писателей, которые все писали о Магии и ее Мистериях в духе величайшей почтительности и восхищения? Послушайте Пиндара, который восклицает:
Счастлив тот, кто сходит в могилу, получивши такое посвящение, так как он знает конец своей жизни и царство,[475] данное Юпитером[476].
254] Или Цицерона:
Посвящение не только научает нас чувствовать себя счастливыми в этой жизни, но также и умирать с лучшими надеждами[477].
Платон, Павзаний, Страбон, Диодор и дюжины других дают свои свидетельства о великом благе посвящений; как все великие, так и частично-посвященные Адепты разделяют энтузиазм Цицерона.
«Разве Плутарх, думая о том, что он узнал при своем посвящении, не утешился за потерю своей жены? Не приобрел ли он в Мистериях Вакха убежденности, что «душа» (дух) остается нетленной и что существует загробная жизнь»? ... Аристофан даже пошел дальше: «Все те, кто участвовали в Мистериях», – говорит он, – «вели чистую, спокойную и святую жизнь; они умирали, ища свет Элевзинских Полей (Дэвачана), тогда как остальные ничего другого не могли ожидать, кроме вечной тьмы (невежества?)».
... И когда подумаешь о значительности, придаваемой государствами принципу и правильному празднованию Мистерий, условиями, разработанными в их договорах для обеспечения их проведения – тогда видно, до какой степени этим Мистериям такое долгое время были отданы их первые и последние мысли.
Они были величайшими предметами как общественного, так и частного внимания, и это только естественно, так как согласно Делингеру, «Элевзинские Мистерии рассматривались, как расцвет всей греческой религии, как чистейшая сущность всех их концепций»[478].
Туда не допускали не только заговорщиков, но и тех, кто не донесли на них; предателей, лжесвидетелей, развратников[479] ... так что Порфирий мог сказать: «Наши духи должны быть в момент смерти такими, какими они были в течение Мистерий, т. е. свободными от всех позорящих пятен, страстей зависти, ненависти или гнева[480].
Истинно,
Магию считали Божественной Наукой, которая приводила к участию в характерных свойствах самой Божественности[481].
Геродот, Фалес, Парменид, Эмпедокл, Орфей, Пифагор – все они, каждый в свое время, пошли искать мудрости великих Иерофантов Египта в надежде решить проблемы Вселенной.
Филон говорит:
Было известно, что Мистерии раскрывали сокровенную деятельность Природы[482]. Чудеса, совершенные жрецами теургической магии, настолько хорошо удостоверены, и свидетельства – если человеческие свидетельства вообще чего-либо стоят – настолько неопровержимы, что сэр Дейвид Брустер, чтобы не пришлось признать, что языческие теурги 255] намного превзошли христианских в чудесах, признает за первыми совершеннейшую осведомленность по физике и по всему, что относится к натурфилософии. Наука находится в очень неприятном положении ...
«Магия», – говорит Пселл, – «составляла заключительную часть жреческой науки. Она исследовала природу, силу и качества всего подлунного; элементов и их частей, животных, различных растений и их плодов, камней и трав. Короче говоря, она исследовала сущность и силу всего. Вот откуда она создавала свои результаты. И она создавала статуи (магнетизированные), которые приносили здоровье, и изготовляла всякие различные фигуры и вещи (талисманы), которые равно могли стать как инструментами заболевания, так и здоровья. Также очень часто через магию достигается появление небесного огня, и тогда статуи хохочут и лампы сами зажигаются»[483]
Это утверждение Пселла, что Магия «создавала статуи, которые приносили здоровье», теперь доказано миру, как не мечта, не пустое хвастовство галлюцинирующего теурга. Как говорит Рювенс, это становится «историей». Ибо это найдено в «Papyrus Magique» Харриса и на уже упомянутом обелиске, исполненном по обету. Как Шаба, так и Де Ружэ заявляют, что:
На восемнадцатой строке этого очень изуродованного памятника находится формула, относящаяся к молчаливому согласию бога (Хонса), который дал знать свое согласие движением, которое он сообщал своей статуе[484].
По этому поводу возник даже спор между этими двумя востоковедами. В то время как М. Де Ружэ хотел перевести слово «Хан», как «любезность» или «милость», М. Шаба настаивал, что «Хан» означает «движение» или «знак», сделанный статуей.
Чрезмерная власть, злоупотребление знанием и личное честолюбие очень часто приводили эгоистичных и беспринципных Посвященных к черной Магии, точно так же, как те же самые причины приводили к тому же самому христианских пап и кардиналов; и именно черная Магия была тем, что в конечном счете привело к уничтожению Мистерий, а вовсе не Христианство, как очень часто ошибочно считают. Прочтите «Римскую Историю» Моммзена, том I, и вы узнаете, что именно язычники сами положили конец осквернению Божественной науки. Еще в 560 году до Р. X. римляне обнаружили некое оккультное общество, школу черной Магии самого отвратительного типа, оно праздновало мистерии, перенесенные из Этрурии, и вскоре эта нравственная зараза распространилась по всей Италии.
Более семи тысяч Посвященных были переданы суду, и большинство их были приговорены к смертной казни...
Впоследствии Тит Ливий рассказывает об еще трех тысячах приговоренных Посвященных в течение одного только года за преступление отравления[485].
256] И несмотря на это, черную Магию все еще высмеивают и отрицают!
Полтье может быть или не быть переполненным энтузиазма, говоря, что Индия кажется ему, как
Великий и первоначальный очаг человеческой мысли, который закончился охватом всего древнего мира,
но он был прав в своей идее. Эта первоначальная мысль привела к оккультному знанию, которое в нашей Пятой Расе отражено с самых ранних дней египетских фараонов до нашей современности. Едва ли найдется один иератический папирус в числе тех, которые обнаруживаются при туго перебинтованных мумиях царей и верховных жрецов, который не содержал бы в себе какой-либо интересной информации для современного исследователя Оккультизма.
Все это есть, разумеется, осмеянная Магия, результат первоначального знания и откровения, хотя она атлантскими колдунами применялась таким нечестивым образом, что с тех пор возникла необходимость закрыть для последующей Расы плотной завесой эти применения, которые использовались для получения так называемых магических эффектов на психическом и физическом планах. Буквально никто в нашем веке не поверит в эти сообщения, за исключением римских католиков, но они этим деяниям припишут сатанинское происхождение. Тем не менее, Магия настолько перемешалась с мировой историей, что если последняя когда-либо будет написана, то ей придется обосновываться на открытии Археологии, Египтологии, и на иератические писания и надписи; если же будут настаивать, что она должна быть свободна от этого «векового суеверия», то она никогда не увидит света. Можно хорошо себе представить затруднительное положение, в каком очутились серьезные египтологи, ассириологи, ученые и академики. Будучи вынужденными переводить и истолковывать древние папирусы и архаические надписи на обелисках и вавилонских цилиндрах, они очутились перед необходимостью с начала до конца встречаться с противным и ненавистным для них предметом Магии, с ее заклинаниями и прочими атрибутами. Здесь они находят трезвые и серьезные повествования, сошедшие с перьев ученых писцов, составленные под непосредственным надзором халдейских или египетских Иерофантов, наиболее ученых среди философов древности. Эти повествования были написаны в торжественный час смерти и похорон фараонов, верховных жрецов и других могущественных лиц страны Хеми; их целью было приведение новорожденной, Озирифированной Души перед страшным трибуналом «Великого Судьи» в сфере Аменти – там, где ложь считалась тяжелей величайших преступлений. Были ли эти писцы, иерофанты, фараоны и жрецы-цари все дураками или мошенниками, которые или воровали или пытались заставить поверить других в такие 257] «небылицы», какие обнаруживаются на самых почтенных папирусах? И все же тут ничего не поделаешь. Будучи подтверждаемы Платоном и Геродотом, Мането и Синцеллом, как и всеми величайшими и заслуживающими доверия авторами и философами, которые писали по этому предмету, эти папирусы отмечают – так же серьезно, как они отмечают любую историю или любой факт, настолько общеизвестный и общепринятый, что он не нуждается в комментариях – целые царские династии манов, т. е. теней и призраков (астральных тел), и такие деяния магического искусства и такие оккультные феномены, что наиболее доверчивый оккультист нашего времени и то засомневается – верить им или нет.
Востоковеды, однако, нашли спасительный выход из положения: все еще публикуя и передавая папирусы на критику литературных саддукеев, они обычно называют их «романами времени фараона Такого-То». Эта идея остроумна, если и не совсем честная.
258]
ОТДЕЛ XXVIII
ПРОИСХОЖДЕНИЕ МИСТЕРИЙ
Все то, что было объяснено в предшествующих отделах, и еще в сто раз больше, преподавалось в Мистериях с незапамятных времен. Если первое появление этих учреждений является делом исторического предания в отношении некоторых более поздних народов, то происхождение их несомненно должно быть отнесено ко времени Четвертой Коренной Расы. Мистерии были введены для избранных этой Расы, когда средний атлант уже начал слишком глубоко погружаться в грех, чтобы можно было бы ему доверять тайны Природы. Их учреждение приписывается в Тайных Трудах Царям-Посвященным, принадлежавшим к божественным династиям, когда «Сыны Божии» уже постепенно позволяли своей стране становиться Кукарма-дес (землей порока).
О древности Мистерий можно судить по истории поклонения Геркулесу в Египте. Согласно тому, что жрецы рассказывали Геродоту этот Геркулес не был греческим, ибо он говорит:
О греческом Геркулесе я нигде в Египте не мог добыть каких-либо сведений: ... Египет никогда не заимствовал этого имени у греков ... Геркулес, ... как они (жрецы) утверждают, является одним из двенадцати (великих Богов), которые были порождены от более ранних восьми Богов за 17 000 лет до года Амазиса.
Геркулес – индийского происхождения, и полковник Тод – если отложить в сторону его библейскую хронологию – был вполне прав в высказывании, что он был Баларама, или Баладэва. Теперь, нужно читать «Пураны» с Эзотерическим ключом в руке, чтобы узнать, как почти на каждой странице они подтверждают Тайную Доктрину. Классические писатели древности настолько хорошо понимали эту истину, что единодушно приписали Азии происхождение Геркулеса.
Один раздел «Махабхараты» посвящен истории Геркулы, из племени которого произошел Вьяса ... У Диодора находим ту же легенду с некоторыми изменениями. Он 259] говорит: «Геркулес родился среди индийцев и, подобно грекам, они наделяют его палицей и львиной шкурой». Оба (Кришна и Баладэва) являются (господами) племени (кула) Гери (Гери-кулэс), из чего греки могли создать составное слово Геркулес[486].
Оккультная Доктрина объясняет, что Геркулес был последним воплощением одного из семи «Владык Пламени» в качестве брата Кришны, Баладэвы. Что его воплощения происходили в течение Третьей, Четвертой и Пятой Коренных Рас, и что поклонение ему было принесено в Египет более поздними переселенцами из Ланки и Индии. Что греки заимствовали его от египтян, это несомненно, тем более, что греки определяют его место рождения в Фивах и только его двенадцать трудов – в Аргосе. В «Вишну Пурана» мы находим полное подтверждение сказанному в Сокровенных Учениях; нижеследующее есть краткая сводка этой Пуранической аллегории:
Райвата, внук Шарьяти, четвертого сына Ману, не находя человека, достойного руки его прекрасной дочери, отправляется вместе с нею в царство Брамы, чтобы посоветоваться с Богом, как быть в этом случае. По его прибытии туда Хаха, Хуху и другие гандхарвы пели перед троном, и Райвате, дожидавшемуся пока они кончат, показалось, что прошла всего одна мухурта (миг), тогда как на самом деле прошли долгие века. Когда они кончили, Райвата пал ниц и объяснил свое затруднительное положение. Затем Брама спросил, кого бы он хотел себе в зятья, и выслушав несколько названных имен Отец Мира улыбнулся и сказал: «Из тех, кого ты назвал, третье и четвертое поколение (Коренные Расы) уже не живут, ибо много последовательных веков (Чатур-Юг, или циклов четырех Юг) прошло за то время, пока вы слушали наших певцов. Теперь на земле двадцать восьмой великий век нынешнего Ману почти уже закончен, и период Кали близок. Потому ты должен наградить своею драгоценною девственницею какого-нибудь другого мужа, ибо вы теперь остались одни».
Затем Радже Райвате было сказано, чтобы он шел в Кушастхали, в свою древнюю столицу, которую теперь называли Два рака и где вместо него теперь царствовала часть божественного существа (Вишну) в личности Баладэвы, брата Кришны, считающегося седьмым воплощением Вишну – каждый раз, когда Кришну принимают за полное божество.
«Получив такие наставления от рожденного в Лотосе (Брамы), Райвата со своею дочерью возвратился на землю, где он обнаружил, что человеческая раса уменьшилась в росте (читайте по этому поводу Станцы и Комментарии о постепенном уменьшении человеческих рас в росте); ... 260] понизилась в жизнеспособности и ослабела разумом. Отправившись в город Кушастхали, он нашел его весьма изменившимся», так как, согласно аллегорическому объяснению комментатора, «Кришна отнял у моря часть страны», что на простом языке означает, что материки за это время изменились – и «перестроил город» – или, вернее, построил новый город, Двараку; ибо в «Бхагавад Пуране»[487] мы читаем, что Кушастхали был основан и построен Райватой среди моря; и последовавшие открытия показали, что он был тот же или находился именно на том же месте; где и Дварака. Поэтому раньше он находился на острове. Аллегория в «Вишну Пурана» показывает, как царь Райвата отдает свою дочь «держателю лемеха» – или, вернее, «лемехо-знаменному» – Баладэве, который, «увидев, что девушка чрезвычайно высокого роста ... укоротил ее концом лемеха, и она стала его женой»[488].
Здесь ясный намек на Третью и Четвертую Расы, на атлантских гигантов и последовательные воплощения «Сынов Пламени» и Дхиан Коганов других категорий в героях и царях человечества вплоть до Кали Юги, или Черного Века, начало которого лежит в исторических временах. Другое совпадение: Фивы – стократный город, и Дварака получил свое название из-за множества имеющихся в нем ворот или дверей, от слова «двара», «ворота». И Геркулес и Баладэва оба страстные, горячего нрава, и оба славились красотою своей белой кожи. Нет ни малейшего сомнения, что Геркулес – это Баладэва в греческом одеянии. Арриан отмечает великое сходство между фиванским и индусским Геркулесом; последнему поклонялись сурасены, которые построили Метхорею, и Матхуру, месторождение Кришны. Тот же самый писатель помещает Сандракотта (Чандрагупту, деда царя Ашоки из клана Мория) в непосредственной линии потомков Баладэвы.
Нас учат, что в начале не было никаких Мистерий. Знание (Видья) было общим достоянием, и оно царствовало повсеместно в течение Золотого века (Сатья Юги). Как гласит Комментарий:
В те дни блаженства и чистоты люди еще не сотворили зла, ибо по своей натуре они были более Богоподобны, чем человечны.
Но когда человечество, быстро увеличиваясь в количестве, увеличилось и в разнообразии идиосинкразии тела и ума, тогда воплощенный Дух проявил свою слабость. В менее культурных и здоровых умах выросли 261] естественные преувеличения и вместе с ними суеверия. Из желаний и страстей, до тех пор неизвестных, родилась самость, и знанием и властью слишком часто злоупотребляли, пока наконец явилась необходимость ограничить количество тех, кто знали. Таким образом возникло Посвящение.
Теперь каждый отдельный народ складывал для себя религиозную систему в соответствии со своей степенью просвещения и духовными нуждами. Так как поклонение одной только форме мудрыми не считалось нужным, то они ограничили доступ к истинному знанию только для очень немногих. Надобность завуалировать истину, чтобы защитить ее от осквернения, становилась все более и более явственной с каждым новым поколением, сначала истина прикрывалась тонким покровом, который приходилось все более и более уплотнять по мере того, как распространялись личность и самость, и это привело к Мистериям. Их пришлось учреждать во всех странах и среди всех народов, в то время как во избежание раздоров и недоразумений экзотерическим верованиям была предоставлена свобода расти в умах непосвященных масс. Безобидные и невинные в своей начальной стадии – подобно историческому событию, изложенному в виде сказки, приспособленному и понятному для детского ума – в те далекие века таким верованиям можно было позволять расти и делаться популярными вероисповеданиями без всякой опасности для более философских и труднопонимаемых истин, преподаваемых в святилищах. Логические и научные наблюдения феноменов в Природе, которые одни только приводят человека к познанию вечных истин, при условии, что он подходит к порогу наблюдений беспристрастно, без предвзятых мнений, и прежде чем рассматривать вещи в их физическом аспекте, смотрит на них духовным зрением, – не находятся в компетенции масс. Чудеса Единого Духа Истины, навсегда сокрытого и недоступного Божества, могут быть разгаданы и усвоены только через Его проявления второстепенными «Богами», Его действующими силами. В то время как Единая и Всемирная Причина должна навсегда оставаться in abscondito. Ее разнообразное действие может быть прослежено через результаты в Природе. Так как только последние являются постижимыми и проявленными для среднего человечества, то Силам, вызывающим эти результаты, было предоставлено расти в воображении простого народа. Века спустя, в Пятой, Арийской, Расе, некоторые бессовестные жрецы начали извлекать выгоду из этих слишком наивных верований народов во всех странах и в конечном счете возвысили упомянутые второстепенные Силы в ранг Бога и Богов, и таким образом им удалось целиком изолировать их от Единой Вселенской Причины всех причин[489].
262] С этого времени знание первоначальных истин целиком осталось в руках Посвященных.
У Мистерий были свои слабые места и свои недостатки, как их должно иметь каждое учреждение, созданное руками человечества. Все же Вольтер охарактеризовал их блага несколькими словами:
В хаосе людских учреждений существовало учреждение, которое всегда предохраняло человека от падения в полное скотство: это были Мистерии.
Истинно, как Рагон сказал о Масонстве:
Время – продолжительность его храму, Вселенная ему Пространство. ... «Давайте разделим, чтобы мы могли властвовать», – сказали хитрецы: «Давайте объединимся, чтобы сопротивляться», – сказали первые масоны[490].
Или скорее, Посвященные, которых масоны никогда не переставали считать своими первоначальными и непосредственными Учителями. Первым и основным принципом нравственной силы и могущества является объединение и солидарность мысли и цели. «Сыны Воли и Йоги» объединились вначале, чтобы сопротивляться ужасным и все нарастающим беззакониям адептов левой руки – атлантов. Это привело к учреждению еще более Тайных Школ, храмов обучения, и Мистерий, недоступных для всех, за исключением выдержавших наиболее страшные испытания и послушничества.
Что бы ни сказать о самых ранних Адептах и их божественных Учителях, все это будет рассматриваться, как выдумка. Поэтому, если мы хотим узнать что-либо о первоначальных Посвященных, то необходимо судить о дереве по его плодам, рассмотреть поведение и труд их преемников в Пятой Расе, как они отражены в трудах классических писателей и великих философов. Как смотрели на Посвящения и Посвященных в течение около двух тысяч лет греческие и римские писатели? Цицерон информирует своих читателей в очень ясных выражениях. Он говорит:
Посвященный должен применять на практике все находящиеся в его власти добродетели: справедливость, верность, терпимость, скромность, сдержанность; эти добродетели заставляют людей забыть о талантах, которых может быть у него не достает[491].
Рагон говорит:
Когда египетские жрецы говорили: «Все для народа, ничего через народ», – они были правы: в невежественном народе истину можно раскрыть только 263] достойным доверия лицам. ... В наши дни мы видели – «Все через народ, ничего для народа» – это лживая и опасная система. Настоящей же аксиомой должно быть: «Все для народа и с народом»[492].
Но для того, чтобы достигнуть такой реформы, массы народа должны пройти через двойное преобразование: (а) отделиться от всякого элемента экзотерического суеверия и обмана со стороны священнослужителей; и (б) стать образованными людьми, свободными от всякой опасности быть порабощенными человеком или идеей.
С точки зрения ранее изложенного это может показаться парадоксальным. Нам могут сказать: Посвященные были «жрецами» – во всяком случае, все индусские, египетские, халдейские, греческие, финикийские и другие иерофанты и Адепты были жрецами в храмах, и именно они изобрели свои соответственные экзотерические верования. На это можно ответить: «Не ряса делает монаха». Если можно верить преданиям и единодушному мнению писателей древности, прибавляя это к примерам, которые мы имеем в «жрецах» Индии, наиболее консервативной нации в мире, то становится совершенно ясным, что египетские жрецы были не более жрецами в том смысле, какой мы придаем этому слову, чем храмовые брамины. Их никак нельзя рассматривать такими, если принять за стандарт европейское духовенство. Лауренс справедливо говорит, что:
Жрецы Египта, строго говоря, не были служителями религии. Слово «жрец», перевод которого неправильно истолкован, имел значение, весьма отличающееся от того, которое придаем ему мы. На языке древности, а в особенности в смысле посвящения жрецов древнего Египта, слово «жрец» есть синоним слова «философ». ... Учреждение египетских жрецов, кажется на самом деле было союзом мудрецов, собравшихся, чтобы изучать искусство, как управлять людьми, служить центром царства истины, способствовать ее распространению и задержать слишком опасное ее рассеивание[493].
Египетские жрецы, подобно браминам древности, держали в своих руках бразды правления, это была система, унаследованная ими непосредственно от Посвященных великой Атлантиды. Чистый культ Природы самых ранних дней патриархов – слово «патриарх» здесь применяется в его первоначальном значении к Прародителям человеческой расы,[494] Отцам, Вождям и Наставникам первобытных людей – стал наследием только 264] тех, кто был в состоянии различать нумен под феноменом. Впоследствии Посвященные передавали свои знания царям человеческим, как их божественные Учителя передавали это их предкам. Их прерогативой и долгом было раскрывать человечеству полезные ему тайны Природы – сокровенные свойства растений, искусство исцеления больных и насаждение братской любви и взаимопомощи среди человечества. Никакой Посвященный не считался таковым, если он не мог исцелять – даже возвращать к жизни из мнимой смерти (комы) тех, чья летаргия без такого вмешательства перешла бы в действительную смерть.[495] Те, кто обнаружили, такие способности, возвышались над толпами, и их рассматривали, как Царей и Посвященных. Готама Будда был Царь-Посвященный, целитель, и возвращал к жизни уже находящихся в руках смерти. Иисус и Аполлоний были целителями, и их обоих исследователи называли Царями. Если бы они не воскрешали людей, мертвых по всем признакам, ни одно из этих имен не перешло бы к потомкам, так как это служило первым и решающим критерием, определенным знаком, что на этом Адепте покоится незримая рука изначального божественного Учителя, или же он сам воплощение одного из «Богов».
Последняя царственная привилегия до наших царей Пятой Расы через царей Египта. Последние все были посвящены в тайны медицины, и они исцеляли больных даже тогда, когда вследствие страшных и трудных испытаний заключительного Посвящения не были в состоянии стать полными Иерофантами. Они являлись целителями по привилегии и по традициям, и в случаях, когда сами они не овладевали Оккультным Искусством целения, им помогали в этом Иерофанты храмов. Так даже в гораздо более поздние исторические времена мы находим, что Пирр исцелял больных простым прикосновением к ним ногою; Веспасиану и Адриану нужно было только произнести несколько слов, преподанных им их Иерофантами, чтобы восстановить зрение слепым и здоровье калекам. С тех пор история отмечала случаи, когда та же сама привилегия была распространена на императоров и царей почти всех наций[496].
То, что известно о жрецах Египта и браминах 265] древности, будучи подтверждаемо всеми древними классиками и историческими писателями, дает нам право верить в то, что по мнению скептиков, считается только преданиями. Откуда взялись удивительные познания египетских жрецов по всем отраслям Науки, если они не почерпнули их из еще более древнего источника? Знаменитая «Четверка», центры знания в древнем Египте, исторически более достоверны, чем начало существования современной Англии. Это было великое Фиванское святилище, где Пифагор после своего прибытия из Индии изучал Науку оккультных чисел. Это был Мемфис, где Орфей популяризировал свою слишком трудно постижимую индийскую метафизику для применения в Великой Греции; и отсюда Фалес, и века спустя Демокрит, получили все, что они знали. Саису следует воздать все почести за удивительное законодательство и искусство управлять народом, каковыми его жрецы наделили Ликурга и Солона, которые оба останутся предметом восхищения для грядущих поколений. И если бы Платон и Евдоксий не отправились бы на поклонение в святилище Гелиополиса, то по всей вероятности, первый никогда бы не удивил будущие поколения своей этикой, а другой – своими удивительными познаниями по математике[497].