Соотношение необходимости и свободы!

[...] Необходимость в противоположении своем сво­боде оказывается не чем иным,- как бессознательным. Что во мне бессознательно, то непроизвольно; что же сопро­вождается сознанием, возникает во мне, потому что я так того хочу.

[...] Через самое свободу и по мере того как я полагаю себя действующим свободно, совершенно бессознательно, т. е. без всякого моего к тому содействия, должно возни­кать нечто мной не предусмотренное; [...] сознательной, т. е. той свободно определяющей деятельности, которую мы выше дедуцировали, должна противостоять бессозна­тельная, благодаря которой, несмотря на отсутствие ка­ких-либо ограничений во внешнем выражении свободы, все же что-то возникает совершенно непроизвольно и даже, быть может, наперекор воле действующего в каче­стве такого, что он сам по своему желанию никогда не мог бы осуществить. [...]

Подобное вторжение скрытой необходимости в челове­ческую свободу предполагается не только искусством трагического, все существование которого целиком опи­рается на эту предпосылку, но то же самое выступает во всяком человеческом действии, во всем, за что только мы не беремся; не опираясь на это в качестве предпосылки, мы не могли бы желать ничего, что того заслуживает (1, стр. 343-345).

[КОНЕЧНАЯ ЦЕЛЬ ВСЕХ МОИХ ДЕЙСТВИЙ ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ РОДОМ В ЦЕЛОМ]

[...] Все мои действия конечной своей целью ставят нечто такое, что осуществляется силами не одного только индивидуума, но всем биологическим родом в целом; по крайней мере все мои действия должны быть направлены на такого рода цель (1, стр. 347).

[ОБЪЕКТИВНОЕ В ИСТОРИИ — ЕДИНОЕ ДЛЯ ВСЕГО РОДА]

[...] История, рассматриваемая объективно, оказы­вается не чем иным, как рядом событий, который лишь субъективно принимает видимость последовательно про­исходящих свободных действий. Объективная сторона истории, таким образом, объективно сводится к созерца-

нию, но это созерцание уже не индивидуума, ибо не по­следний выступает в истории, а весь род; следовательно, созерцающее или объективное в истории должно быть чем-то единым для всего рода (1, стр. 349).

История в качестве целого представляется беспрерыв­ным и постепенно осуществляющимся откровением абсо­люта [...].

[ТРИ ПЕРИОДА МИРОВОЙ ИСТОРИИ]

Первый период тот, когда самое великое и самое до­стославное с холодной безжалостностью при отсутствии каких-либо проблесков сознания сметается той силой, которая получает преобладание единственно в форме судьбы, т. е. чего-то совершенно слепого. К этому периоду мировой истории, который мы можем наименовать траги­ческим, относится исчезновение всего того блеска и всех тех чудес, которые были свойственны древнему миру, на этот же период приходится падение тех великих держав, о которых сейчас осталось лишь слабое воспоминание.

Во втором периоде истории то, что на протяжении пер­вого представлялось судьбой или совершенно слепой си­лой, раскрывается в качестве природы, и смутная законо­мерность, царившая в первом случае, переходит по край­ней мере в явственно выраженный закон природы, кото­рый вынуждает подчинение свободы и необузданного произвола природной планомерности и таким путем по­степенно вносит в историю по меньшей мере механиче­скую закономерность. Этот период, как кажется, начи­нается с расширения границ великой Римской респуб­лики. Если до тех пор самый разнузданный произвол вы­ражался в общей страсти к завоеваниям и к подавлению свободы других, то теперь впервые установилось общее единение между народами, предметом обоюдного общения стало теперь все то в нравах и законах, искусствах и на­уках, что до сих пор блюлось лишь каждым народом в от­дельности, и так совершенно бессознательно и подчас даже вопреки открыто выраженным намерениям с обяза­тельной силой было приступлено к осуществлению плано­мерности в природе, что в окончательном своем развитии должно было повести к союзу всех народов и мировому государству. Все события, приходящиеся на этот период, таким образом нужно рассматривать в качестве следствий происходящего в природе, равно как и само падение Рим-274

ской империи помимо своей трагичности и морального значения было неизбежным в силу законов природы, яв­ляясь, собственно говоря, возданием должного природе.

Третий же период истории наступит тогда, когда вы­ступавшее на протяжении первых двух в качестве судьбы, а потом природы преобразуется в провидение и станет ясным, что даже представлявшееся просто делом судьбы или природы уже само по себе послужит началом для провиде­ния, хотя бы еще и несовершенно дающегося в откровении.

Мы не можем сказать, когда наступит этот период. Но когда он настанет, тогда придет бог.