Культурология. XX век. Энциклопедия 61 страница
ходит его мир и в к-ром сберегается его земля. Это набрасывающее “оказывание” таково, что оно не только осуществляет “речение”, приуготовляя изреченное, но приносит в мир и все неизреченное как таковое. Именно в языке как “оказывании” и “речении” запечатлена уникальная сущность каждого народа и каждой культуры, позволяющая понять их значение в мировой истории. Осознание опасности техницистской, утилитарно-прагматич. направленности совр. культуры, многочисл. последствия к-рой проявились сегодня в своих наиболее крайних формах, признание жизненной важности для судеб человечества наполнения культуры высшими, сверхпрагматич.. духовно-нравств. смыслами, защита уникального бытия природы, самобытности культуры и языка каждого народа — все это несомненная заслуга концепции X., оказавшей существенное влияние на развитие филос. мысли, культурологии и гуманитаристики 20 в.
Coч.:Platons Lehre von der Wahrheit. Bern, 1947; Holzwege. Fr./M., 1957; Die Technik und die Kehre. Pfullingen, 1962; Ober den Humanismus. Fr./M., 1975; Gesamtausgabe. Bd. 1-79. Fr./M., 1985-94; Исток худож. творения // Зарубеж. эстетика и теория лит-ры Х1Х-ХХ вв. Трактаты, статьи, эссе. М., 1987; Разговор на проселочной дороге. М., 1991; Время и бытие. М., 1993.
Лит.: Гайденко П.П. Экзистенциализм и пробл. культуры (Критика философии М. Хайдеггера). М., 1963; Михайлов А.В. Мартин Хайдеггер: Человек в мире. М., 1990; Новейшие течения и проблемы философии в ФРГ. М., 1978; Руткевич А.М. От Фрейда к Хайдеггеру: Критич. очерк экзистенциального психоанализа.М., 1985; Тавризян Г.М. Техника, культура, человек. М., 1986: Философия Мартина Хайдеггера и современность. М.. 1991; Социальная теория и современность. Вып. 20: Феноменологическая онтология Мартина Хайдеггера: Истоки, смысл, значение. М., 1995: Buckley R.Ph. HusserI, Heidegger and the Crisis of Philosophical Responsibility. Dordrecht etc., 1992; The Cambridge Companion to Heidegger. Camb., 1993; Suchock W. W miejscu sumienia. Poznari, 1996.
В.Л. Кошелева
ХАНТИНГТОН (Huntington) Сэмюэл Филипс (р. 1927) — амер. политолог, исследователь-аналитик, директор Ин-та стратегич. исследований при Гарвард, унте. Учился в Йельском, Чикаг., Гарвард, ун-тах. В 1970 основал журн. “Внешняя политика”, до 1977 был его соиздателем. В 1984 избран вице-президентом, а в 1985 — президентом Амер. ассоциации полит, наук. Работы X. — “Полит, порядок в изменяющихся обществах” (1968), “Кризис демократии” (1975) положили начало “неоконсервативной волне” сер. 70-80-х гг., обнажили опасности, проистекающие от нарушения баланса между правящими институтами и силами оппозиции и подчеркнули важность сохранения устоев, традиции полит. культуры от напора экстремистских движений.
Особый интерес представляют исследования цивилизационных процессов. X. отдает предпочтение цивилизационному подходу, предлагая новую парадигму для теор. анализа и прогнозирования миропорядка на рубеже 20 и 21 вв. Он полагает, что деление мира в период “холодной войны” на страны “первого” (Запад), “второго” (социалистический лагерь) и “третьего” мира больше не отвечает реальностям, и теперь намного разумнее сгруппировать страны, исходя не из их полит, или экон. систем, или принимая во внимание уровень их экон. развития, но с т.зр. их культуры и цивилизации. X. рассматривает цивилизацию как наивысшее культурное образование, объединяющее людей и обеспечивающее им опр. степень культурной самобытности. Цивилизация определяется как общими объективными элементами, такими, как язык, история, религия, обычаи, обществ. институты, так и субъективной самоидентификацией людей. Цивилизационная идентичность, по мнению X., будет играть все более важную роль в будущем, и мир будет формироваться и значит, степени под влиянием взаимодействия семи-восьми гл. цивилизаций — зап., конфуцианской, яп., ислам., индусской, славяно-православной, лат.-амер. и, возможно, африканской. И наиболее крупные и значит, по последствиям конфликты будущего произойдут на своего рода культурных границах, разделяющих эти цивилизации. Окончание “холодной войны” означало завершение политико-идеол. раздела Европы, но зато вновь появилось культурное разделение между зап. христианством, с одной стороны, и православием и исламом, с другой. “Бархатный занавес” культуры, пришедший на смену “железному занавесу” идеологии, может оказаться не только границей, разделяющей разные культуры и цивилизации, но и, как показали события в Югославии, линией кровавых конфликтов. Противоборство между зап. и исламской цивилизациями длится уже 1300 лет — от араб. завоеваний до войны в Персид. заливе: маловероятно, что оно пойдет на убыль, скорее станет более опасным и жестоким, чему способствуют демогр. процессы. Рост населения в араб. странах, особенно в Сев. Африке, привел к увеличению миграционного потока в Зап. Европу, следствием чего стали все более сильные и частые проявления расизма в Италии, Франции и Германии, начиная с 1990.
Истор. столкновение между мусульманами и индусами на субконтиненте проявляет себя не только в противостоянии Пакистана и Индии, но и в религ. раздорах внутри последней между индусами и мусульманским меньшинством. Жестокость и насилие характерны для отношений мусульман с евреями в Израиле, сербами на Балканах. У ислама, считает X., — “кровавые границы”. Противоборство цивилизаций усиливается. Особенно “взрывоопасно” положение в странах, населенных большим числом народов, относящих себя к разным цивилизациям, культурам, этносам, а также тех, в к-рых, несмотря на большую степень культурной
однородности, существуют весьма острые разногласия по вопросу, к какой цивилизации принадлежат их об-ва. К последним X. относит, в частности, и Россию. По мнению X., если русские, отвергнув марксизм, а за ним и либеральную демократию, начнут вести себя как русские, то есть в соответствии со своими яац. интересами, то отношения между Россией и Западом могут опять стать “прохладными” и конфликтными.
Анализируя складывающуюся в мире ситуацию, X. отмечает, что мнение, согласно к-рому модернизация и экон. развитие способствуют укреплению однородности и порождают общую совр. культуру, оказалось неверным: напротив, по мере самоутверждения местных традиций, зап. культура подвергается эрозии. За упадком зап. могущества последует и отступление зап. культуры. Все это потребует от Запада не только поддержания экон. и военной мощи на уровне, необходимом для защиты своих интересов от “посягательств” других цивилизаций, но и подтолкнет его к более глубокому пониманию их религ. и филос. основ и тех сфер, в к-рых народы этих цивилизаций усматривают свои интересы. В этих условиях особенно актуальны поиски путей к сосуществованию разл. цивилизаций, выявление элементов общности зап. и иных цивилизаций. Он полагает, что в обозримом будущем не возникнет единая универсальная цивилизация, напротив, усилится их столкновение. Рост конфлнктности во взаимоотношениях между цивилизациями отражает глубинные процессы, происходящие в экон. и культурной сферах. Процессы экон. модернизации и социальных изменений отрывают людей от их корней, ослабляя в то же время нац. государство как важный источник самоидентификации. Во многих частях света эту утрату самобытности пытается восполнить религия, нередко в форме “фундаменталистских” движений. Возрождение религ. чувств создает базис для сохранения самобытности в форме совместной причастности к к.-л. цивилизации, но иногда этому сопутствует неприязненное отношение к представителям иных культур. Различия, существующие между цивилизациями в истор. опыте, языке, культуре, религии, традициях, имеют глубокие корни. Они более существенны, чем различия между идеологиями и полит, режимами, и не обязательно перерастают в конфликты, но если подобное случается, именно цивилизационные различия придают им ожесточенный и затяжной характер. Различия культурного свойства, в противовес экон. и политическим, наименее подвержены переменам. X. отмечает тенденцию возвращения к истокам нац. бытия в незап. странах, что проявляется в “азиатизации” Японии, “индусизации” Индии, “реисламизации” Ср. Востока после краха зап. идей социализма и либерализма. Запад все чаще сталкивается с противостоянием этих стран, стремящихся строить жизнь по своим, а не западным рецептам. Этому способствует и “туземизация” местных элит, к-рые в прошлом, получая образование в Оксфорде или Сорбонне, были гл. проводниками зап. влияния.
Соч.: American Politics: the Promise of Disharmony. Cambridge (Mass.); L., 1981; The Third Wave. Democratization in the late twentieth century. Norman; London, 1991; The Clash of Civilizations? // Foreign Affairs. 1993. V. 72. № 3; If not Civilizations, What?: Paradigms of the Post-cold War World//Ibid. №5.
T.M. Фадеева
ХАРРИС (Harris) Марвин (p. 1927) — амер. культур-антрополог, проф. Колумбийского ун-та, в 1963-66 возглавлял отделение антропологии ун-та. Выступал с лекциями во всех наиболее значит, колледжах и ун-тах США. Полевые исследования проводил в Мозамбике, Бразилии, Эквадоре и Индии. Известен своими работами в области этнографии, этнологии и теории культуры по след. направлениям: расовые взаимоотношения в Бразилии; культурная экология; экон. антропология; история теор. мысли в антропологии и т.д. Осн. методол. подход X. в научной лит-ре (в т.ч. в отечественной) приравнивается к культурному детерминизму и часто сопоставляется с марксизмом. X. определяет свою исследоват. стратегию как культурный материализм. С его т. зр. культурный материализм связывает в единое целое экологич. и социокультурное направление в антропологии.
X. основывается на материалистич. объяснении социальной действительности. Его теория строится на исследовании взаимосвязи демогр. давления на природную среду и ее реакции в опр. социокультурных системах. Исходя из физич. сущности человека (потребности в пище и т.д.) выявляет четыре универсальных уровня человеч. организации: I) инфраструктура производства и воспроизводства (человека); 2) структура бытовой и полит, экономии; 3) суперструктура социальных отношений; 4) ментальная (интеллектуальная) или эмическая суперструктура. Каждый из этих уровней — детерминанта для последующего. Практически теория X. представляет собой вариант экологич. детерминизма. X. приводит аргументацию экологич. характера для выяснения причин возникновения запретов на пищу, разнообразных табу и каннибализма, к-рые согласно сложившейся антропол. традиции, интерпретировались как рез-т религ. практики. X. полагал, что культурная эволюция человека происходит в рамках канала, границы к-рого определяются культурными и экологич. условиями, в то время как способы производства определяют природу этого канала.
X. не был формально учеником Л. Уайта, но фактически разрабатывает проблемы, являющиеся центральными для культурно-эволюционного направления в культурной антропологии США.
Соч.: The Rise of Anthropological Theory. N.Y., 1968; Cows, Pigs, Wars and Witches: The Riddles of Culture. N.Y., 1974; Cultural Materialism: The Struggle for a Science of Culture. N.Y., 1980; America Now: The Anthropology of a Changing Culture. N.Y., 1981; Cultural Anthropology. N.Y., etc., 1983.
Jl.A. Mocmoea
ХЕЙЕРДАЛ (Heyerdahl) Тур (р. 1914) - норв. этнограф и зоолог. В 1937-38 X. заинтересовался населением островов Полинезии и его происхождением. В 1939-40 он предпринял ряд археол. и этногр. экспедиций для изучения индейского населения побережья Британской Колумбии. После тщательного анализа материала, собранного в Полинезии, на Амер. континенте и в Юго-Вост. Азии, X. выдвинул гипотезу о том, что Полинезия была заселена из Америки, а не из Юго-Вост. Азии. Для подтверждения гипотезы он переплыл Тихий океан на плоту “Кон-Тики”. Книга X. “Путешествие на “Кон-Тики” (1948) переведена на 60 языков.
В 1952 X. издает книгу “Амер. индейцы в Тихом океане: теория на основе экспедиции на “Кон-Тики”, в к-рой он представляет свою гипотезу ученым, подтверждая ее обширными материалами из археологии, этнографии, истории, мифологии, физиол. антропологии, фактами из зоологии и ботаники, анализом океанских течений и направлений ветра. На основании своих исследований X. утверждает, что первое заселение Полинезии из Перу датируется приблизительно 500 г. н.э., а второе переселение с северного побережья Сев. Америки произошло в районе 1000-1300 гг. Взгляды X. на историю культуры Полинезии вызвали острые дискуссии среди ученых. В 1953 X. совершает экспедицию на Галапагосские о-ва, рез-ты к-рой он публикует в книге “Археол. свидетельства доисп. путешествий на Галапагосские о-ва”. В мае 1969 X. отправляется в путешествие из Марокко в Америку на плоту “Ра”, построенном из тростника по древнему образцу. Путешествие заканчивается неудачей. Он повторяет попытку в 1970 на плоту “Ра II”, доказывая тем самым, что подобные суда были в состоянии преодолеть Канарское течение 5000 лет назад. По мнению X., это объясняет археол. находки в Америке, к-рые подтверждают существование связи между материками в древние времена. В ноябре 1977 X. совершает путешествие на плоту “Тигрис”.
Труды X. являются значит, этапом в развитии культурологии. В его исследованиях преемственности культур и возможности трансокеанских миграций народов между Старым и Новым Светом большое место занимает теор. осмысление культурных связей, сходное с панегипетской диффузной теорией Г. Эллиота Смита.
Соч.: American Indians in the Pacific: The Theory Behind the Kon-Tiki Expedition. L, Chi., 1952: Archaeological Evidence of Pre-Spanish Visits to the Galapagos Islands. Salt Lake City (Utah), 1956; Древний человек и океан. М., 1982 (библ.); Мальдивская загадка. М., 1988 (библ.).
Лит.: Jacoby A. Senor Kon-Tiki. Boken от Т. Heyerdahl. Oslo, 1965; Klausen A. M.Antropologiens historie. Oslo, 1981; Thor Heyerdahl: Eventyret og livsverket. Oslo, 1990.
E.С. Рачинския
ХЕЙЗИНГА (Huizinga) Йохан (1872-1945) - нидерл. ученый, историк, теоретик культуры. Проф. кафедры всеобщей истории в Гронинген. (с 1905) и Лейден. (с 1915) ун-тах. Важнейшие сферы деятельности X.: собственно историография, разработка концепции развития мировой культуры, критич. анализ совр. эпохи. Внес много нового в понимание предмета и метода истор. науки. Глобальное исследование роли мифа, фантазии в мировой цивилизации выявляет значит, общность интересов с Моссом и Леви-Строссом. Его обращение к социальной психологии, исследование ментальности, уклада ср.-век. жизни позволяют видеть в нем непосредств. предшественника франц. истор. Школы Анналов. Для X. характерен интерес к “зрелым и надламывающимся”, переломным эпохам, когда сталкиваются традиции с обновленческими тенденциями в жизни об-ва (напр., Реформация, Ренессанс, ситуация в Нидерландах в 17 в.). Не без влияния Шпенглера X. обращается к проблеме типологизации культур, морфологич. анализу культурно-истор. эпох. Для X. характерно обращение к изучению и анализу социальных утопий, чаяний в истории цивилизации, “вечных” тем мировой культуры (мечта о “золотом веке”, буколич. идеал возврата к природе, евангельский, идеал бедности, коренящийся в древнейших пластах культуры рыцарский идеал, идеал возрожения античности и др.). Особое значение в возникновении и развитии мировой культуры X. придает игре. Ее цивилизационную роль он видит в следовании добровольно установленным правилам, в обуздании стихии страстей. Игра — основа человеч. общежития. X. подчеркивает антиавторитарный характер игры, допущение возможности иного выбора, отсутствие гнета “серьезности” — фетишистских представлений. Многие работы X. 30-40-х гг. содержат критику массовой культуры; книга “В тени завтрашнего дня” близка в этом отношении работам Ортеги-и- Госсета, Ясперса, Марселя и др. X. — страстный и последоват. антифашист. Осн. причины кризиса совр. зап. цивилизации X. видит в ясно обозначившихся тенденциях к иррационализму и интуитивизму в философии и обществ. жизни, в культе дологического, воинствующей мифологии, особенно в Германии 30-х гг. Он указывает на неизбежное следствие этого: релятивизацию нравств. ценностей, коллективный эгоизм, “гипернационализм”, обнаруживающий себя также в междунар. политике. Свидетель тоталитарных режимов, X. подчеркивает, что 20 в. сделал истор. науку орудием лжи; от имени истории воздвигаются “кровожадные идолы, к-рые грозят поглотить культуру”; история подменяется демагогич. смешением религии, мифологии, науки. X. сохраняет глубокую веру в возможности истории как объективного знания и в нравств. миссию истор. познания как одной из форм преодоления человеком пределов своей жизни, “трансцендирования” своих возможностей. X. призывает к ответственности историков перед об-вом, перед будущим. Понятие культуры для X. связано прежде всего с самосознанием свободного, нравственно ответств. индивида как члена человеч. коллектива.
Высокий уровень культуры в ту или иную эпоху обеспечивается равновесием между духовными и материальными ценностями: не “абсолютной” высотой, достигнутой культурой либо отдельным ее фактором (религией, искусством, техникой и др.), а согласованностью культурных функций, положительно сказывающейся на прочности структуры, на стиле и ритме жизни данного об-ва. Кризис совр. науки обусловлен ее стремлением выйти за пределы познаваемого разумом. В точных науках, прежде всего в физике, X. склонен видеть “кризис роста”. Наука, отличающаяся свободой разума, интернац. характером исследований, однако еще не консолидировалась настолько, чтобы стать источником культуры; более того, совр. направление развития наук действует скорее в плане дестабилизации основ интеллектуальной жизни, культуры. Одним из важнейших условий спасения мировой цивилизации X. считает интернационализм, к-рый понимает как сохранение, в меру возможного, всего индивидуально-национального, с принесением эгоистич. интересов в жертву общечеловеч. благу, миру на Земле. Полит, партии, организации, гос-ва, церкви недостаточно эффективны для создания основ человеч. цивилизации; подъем уровня цивилизованности не связан с победой одного гос-ва, одной расы, одного класса. Основой культуры должно стать господство человека над самим собой.
Соч.: Cultuiir-historische verkenningen. Haarlem, 1929; In de schaduwen van morgen. Haarlem., 1935; Homo Ludens. Haarlem, 1938; Nederland's beschaving in de 17-e eeuw. Haarlem, 1941; Осень средневековья. М., 1988; Homo Ludens в тени завтрашнего дня. М., 1992.
Лит.: Аверинцев С.С. Культурология И. Хейзинги// ВФ. 1969, № 3; Тавризян Г.М. О. Шпенглер, И. Хейзинга: две концепции кризиса культуры. М., 1989; Krul W.E. Historicus tegen de tijd. Groningen, 1990.
Г.М. Тавризян
ХОРКХАЙМЕР (Horkheimer) Макс (1895-1973) - нем. философ и социолог, основатель франкфуртской школы, возникшей на базе Института социальных исследований при Франкфуртском университете им. Гёте; проф., зав. кафедрой социальной философии, ректор ун-та (1951-53), директор Ин-та в 1931-53, с 1953-63 совместно с Адорно, издатель печатного органа школы “Журнала социальных исследований” (1932-43, Лейпциг, Париж, Нью-Йорк — “Studies in Philosophic and Social Research”, переиздан в 1970 г. в ФРГ, в 10-ти тт.). Сфера теор. интересов X. — Кант — Гегель — Маркс — зап. марксизм (через раннего Лукача и Корша); Шопенгауэр — Ницше — Бергсон; Дильтей, М. Вебер, Э. Блох. До эмиграции из Германии в 1932 в связи с приходом к власти фашистов опубликовал работы “Кантова критика способности суждения как связующее звено между теор. и практич. философией” (1925) и “Начала бурж. философии истории” (1930), в к-рых проявился гл. принцип его отношения к действительности — критицизм, а также культурно-пессимистич. концепция истории. В соответствии с принципом — критицизм на основе исследования реальной социальной практики — формировалась и школа, направление к-рой в целом определялось напряженной истор. обстановкой (экон. кризис, падение Веймар, республики и упадок демократии, экспансия фашизма в Европе, Вторая мир. война, обострение идеол. противоречий). В деятельности школы как раз и выразилась интеллектуальная реакция на эти события и оценка сложившегося кризиса, а также попытки теоретически осмыслить возможности его преодоления.
X. — выдвинул ряд идей, определивших ориентацию школы и ее деятельность как “практич. социальной философии”. Социально-филос. понимание обществ. жизни предполагало комплексный, интердисциплинарный подход к изучению разл. аспектов совр. об-ва, осуществляемый силами сооб-в ученых самых разных областей: философов, социологов, психологов, экономистов, историков. X. разработал обширную программу “социальных исследований” (“Sozialfbrschung”), к-рая осуществлялась в 30-70-х гг. в Германии и США, рез-ты ее публиковались в спец. серии “Франкфурт, заметок по социологии” (“Sociologica”). Тематика исследований была конкретизирована, охватывала область культуры в широком понимании, включая науку, религию, искусство, право, мораль, обществ, мнение, стиль жизни, спорт, моду, развлечения. Наибольшую известность получили коллективные “штудии” по проблемам “авторитета и семьи” (1936), связанные с идеями X. об эгоизме, агрессии, насилии и с психоаналитич. характерологией Фромма, его концепциями авторитарной личности и этики, социально-психол. значения теории матриархата и др.
Статьи X. 30-х гг. посвящены критико-рефлективному рассмотрению проблем истины, научного познания, социальных функций философии, отношений метафизики, социологии и психоанализа с т.зр. социальной философии. Большое внимание уделяется философии Гегеля: X. считал школу “гегелевской” и в разработке способов формирования диалектически целостного знания, исследовании структурных связей об-ва, философии истории и создании модели либерального бурж. гос-ва опирался на гегелевские традиции. Однако, осуществляя провозглашенные школой цели — “заботу о счастье людей” (Маркузе), сформулировал новое соотношение: человек — критика — диалектика. В эмиграции, сначала в Женеве и Париже, затем в США — Колумбийском ун-те в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, X. опубликовал ряд программных для всей школы работ, среди к-рых особое место занимает ст. “Традиц. и критич. теория” (1937). В ней X. выразил критич. отношение к “традиц.” философии и социологии, науке вообще, как позитивистски ориентированным, и сформулировал новые методол. принципы, нацеленные на понимание совр. обществ, ситуации, гл. обр. — взаимосвязей и взаимозависимостей между социально-экон. и культурными структурами в условиях высокоразвитого
капиталистич. об-ва. Ставилась задача создания целостной теории совр. об-ва, к-рая диалектически соединяла бы в. себе проводимые в разных областях конкр. социальные исследования с теоретически строгим осмыслением реальности и в то же время была бы независима от политики и идеологии. Новая теория строилась с учетом практич. контекста, была нацелена на изучение изменений и особенностей совр. социокультурнои ситуации и в рез-те должна была стать адекватной социальной практике 20 в. Более того, критич. рефлексия должна была привести к выявлению новых возможностей, освободит, тенденций, а в перспективе — к новой социальной практике. Все эти постулаты и составили основу “критич. теории” — гл. создания X. и Франкфурт. школы, к-рая разрабатывалась в течение сорока лет и внесла значит, вклад в филос. осмысление совр. этапа обществ, развития, хотя ее прогностич. цели и остались на стадии некой гипотетич. структуры.
X. принадлежит заслуга разработки одного из важнейших направлений “критич. теории”, связанного с изучением места разума в истории и его воздействия на социально-культурную сферу (ст. “Конец разума”, “Разум и инстинкт самосохранения”, “Искусство и масс-культура”, кн. “Помрачение разума”, 1947, — близкая по тематике концепции истории А. Вебера). Интерпретация разума связана у X. с радикализацией идей М. Вебера и Лукача о рациональности, получившей в совр. об-ве редуцированное, “ополовиненное” развитие и превратившейся в инструмент для достижения заданных, чаще всего экон., целей (“инструментальный разум”). Характерная для совр. об-ва растущая рациональность средств и целей приводит к господству формальной рациональности, исключающей проблему ценностей, что ведет к упадку об-ва, разрушению его культурных структур, личностной сферы человека. Особенно резко эти проблемы поставлены в широко известной работе “Диалектика просвещения: Филос. фрагменты” (1947, совместно с Адорно), в основе к-рой лежит критика совр. об-ва и его культуры, развивающейся стремительно, но односторонне — только как техн. цивилизация, ориентированная на такую рациональность, к-рая подавляет природные начала в человеке, искажает его цели. В-концепции развиваются два антиномичных тезиса: первый состоит в утверждении, что просвещение восходит к мифам; второй — что совр. просвещение превращается в миф в результате деструктивного процесса господства, сначала над природой, затем — над человеком: развитие научно-техн. рациональности идет по ложному пути, оно способствует вторжению формальных, абстрактных и несоответствующих подлинной человеч. рациональности правил и целей в ранее неподвластные ей области — культуру, язык, философию и др. Этот процесс характеризуется не просто как угроза просвещению, но и тенденция к его саморазрушению, превращению его посредством научно-техн. разума, идеологии и “индустрии культуры” в “массовый обман”, т.е. в миф. Одна из первых антисциентистских концепций “воскрешения погибшей природы” и подлинно общечеловеч. ценностей получила широкий положит. резонанс, чему немало способствовала также критика “массовой культуры”, основанная на следующем положении: становящийся всесторонним процесс отчуждения и овеществления, проникая в область культуры, осуществляет конформизм культурного производства, способствует, с одной стороны, фабрикации “культурных стандартов”, с другой — выработке стереотипных реакций и инструментализации формирования мнений. “Массовая культура” трактуется как одна из форм совр. порабощения индивида, духовной несвободы, выступающая под видом свободного выбора потребления, а на самом деле вызывающая регрессивные социально-антропол. изменения. Характерно, что в послевоенные годы, время экон. подъема в США, у X. усилилось критич. отношение к совр. индустриальному об-ву как об-ву “массового потребления”.
По возвращении в Германию X. поддерживал контакты с научными учреждениями США, руководил исследованиями по антисемитизму (“Studies in Prejudice, N.Y., 1949-50, в 5-ти тт.). Ряд работ X. 1949-67 посвящен анализу новой ситуации в ФРГ и опубликован вместе с переводом на нем. яз. англ. издания “Помрачения разума” (“К критике инструментального разума”, 1967). В них отразилась эволюция взглядов X., усиление его скепсиса и неверие в возможность прогрессивных обществ, изменений. Интерпретируя марксизм как обществ. теорию, X., ранее считавший себя марксистом и сторонником революции, особенно в годы национал-социализма, выражает разочарование как в пролетариате, так и в “свободно парящей интеллигенции” (А.Вебер), к-рых раньше был склонен рассматривать как “субъектов истории” и связывал с ними освободительные тенденции обществ, развития. В концепции критики науки отрицается ее нейтральность, подчеркивается социальная обусловленность и ангажированность, ограниченность специальным знанием и позитивизм, а следовательно, неспособность к обоснованию радикальных перемен. Такая трактовка имела не только методол., но и мировоззренч. значение, оказала влияние на многие совр. концепции философии науки. Труды позднего X. отмечены усилением пессимизма, морализирующего тона, все более неопр. поисками “совершенно Иного”, обращением к религии как “теологии надежды” и гуманизма (“Мысли о религии”, 1935; воспоминания о Тиллихе. 1967; интервью журналу “Шпигель”, 1970). И все же его последняя социальная установка — это защита мира свободы как “свободы отдельного” (индивидуальности). Завершающим изданием трудов X. явилась двухтомная “Критич. теория” (1968, состоящая из его избранных работ 30-40-х гг.). X. вел большую общественно-просветит. работу, занимал ряд почетных должностей в Германии и США. Его труды оказали значит, влияние на развитие зап. социальной философии и социологии, социально-культурные концепции совр. философов, среди к-рых — представитель второго поколения Франкфурт, школы Хабермас, выдающийся философ 20 в.
Соч.: Gesammelte Schriften. Fr./M., 1987; Horkheirnei-M., Adorno Th.W. Dialektik der Aufklarung: Philosophische Fragmente. Amst., 1947; Zur Kritik der instrumentellen Vei-nunft. Fr./M., 1967; Kritische Theorie. Bd. 1-11. Fr./M., 1968; Traditionelle und kritische Theorie. Vier Aufsatze. Fr./M.; Hamb., 1970; Die Sehnsucht nach dem ganz Anderen. Hamb., 1970.
Лит.: Давыдов Ю.Н. Критика социально-филос. воз-зрений Франкфурт, школы. М., 1977; Социальная фи-лософия Франкфурт, школы. М.; Прага, 1978; Фарман И.П. Теория познания и философия культуры. М., 1986; Schmidt A. Zur Idee der kritischen Theorie: Elemente der Philosophie Max Horkheimers. Fr./M., etc. 1979.
И.П. Фарман
ХОРНИ (Horney) Карен (1885-1952) - немецко-амер. психоаналитик, автор классических трудов в области психологии личности, крупнейший представитель неофрейдизма.
Обучалась на мед. фак-тах ун-тов Фрейбурга, Геттингена, Берлина. В 1918-32 занималась активной клинич. практикой и преподавала в Берлинском психоаналитич. ин-те. В 1932 X. переехала и США для работы в Психоаналитич. ин-те (Чикаго). В 1934-41 преподавала в Нью-Йоркском психоаналитич. ин-те. Одновременно разрабатывала теорию невротич. расстройств. Из-за не-согласия с позициями ортодоксальных последователей Фрейда по ряду принципиальных положений была ис-ключена из Амер. психоаналитич. ассоциации и вмес-те с группой своих единомышленников создала парал-лельную Ассоциацию развития психоанализа и Амер. ин-т психоанализа (Нью-Йорк), работой к-рого руко-водила до конца жизни.