Вопрос XVII, о ложности, разделенный на четыре статьи
Далее ставится вопрос о ложности, и относительно этого ста-
вятся четыре вопроса:
1. Есть ли ложность в вещах?
2. Есть ли [ложность] в чувстве?
3. Есть ли [ложность] в интеллекте?
4. О контрарности истинного и ложного.
1. Есть ли ложность в вещах?
1. Относительно первого рассмотрим следующее положение:
считается, что в вещах ложности нет. Ведь говорит Августин во
второй книге «Монологов»1, что если истинное — то, что сущест-
вует, то из этого следует, что ложного нет нигде; но это противо-
речиво с любой точки зрения.
2. Кроме того, «ложь» говорится от «лгать»; но вещи не лгут;
поскольку, как говорит Августин в книге «Об истинной рели-
гии»2, ибо они не показывают ничего иного, кроме собственного
вида. Следовательно, ложное не находится в вещах.
3. Кроме того, об истинном в вещах говорят согласно их соотно-
шению с Божественным интеллектом, как сказано выше3. Но вся-
кая вещь, коль скоро она есть, подражает Богу. Следовательно, вся-
кая вещь истинна без ложности, и, таким образом, никакая вещь не
ложна.
Но этому противоречит то, что говорит Августин в книге «Об
истинной религии»*: всякое тело есть истинное тело и ложное
'Августин. Монологи. Гл. II, 8. Резюме целого пассажа.
2 Августин. Об истинной религии. Гл. 33.
3 S. th., I, q. 16. См. выше стр. 162.
' Августин. Об истинной религии. Гл. 34.
единство, поскольку оно подражает единству, не будучи единст-
вом. Но всякая вещь подражает Божественному единству, однако
ей его недостает. Следовательно, во всех вещах есть ложность.
Отвечаю: следует сказать, что, поскольку истинное и ложное про-
тивоположны, а противоположности относятся к тому же самому,
необходимо прежде искать ложность там, где изначально находится
истина, то есть в интеллекте. Ведь в вещах истина и ложность суть
только в их отношении к интеллекту. И так, как нечто называется
«просто» (simpliciter) на основании того, что подобает ему сущност-
ным образом, но «в некотором отношении» (secundum quid) называ-
ется на основании того, что подобает ему акцидентально, то вещь со
своей стороны может быть названа ложной просто, когда она отно-
сится к интеллекту, от которого зависит и с которым соотносится
сущностным образом, но относительно направленности к другому
интеллекту, с которым она соотносится акцидентальным образом,
она может быть названа ложной только в некотором отношении.
Но естественные вещи зависят от Божественного интеллекта так,
как искусственные вещи от человеческого. Следовательно, об искус-
ственных вещах просто и сущностным образом говорится, что они —
ложны, если они утрачивают форму, [приданную им] искусством;
поэтому говорят, что некий мастер производит ложное творение, ес-
ли ему недостает от действия искусства (operatione artis).
Таким образом, в вещах, зависящих от Бога, нельзя обнаружить
ложность в их соотношении с Божественным интеллектом; по-
скольку все, что бы то ни оказывалось в вещах, происходит от уста-
новления Божественного интеллекта, за исключением, возможно,
только [действия] тех, кто действует по своей воле, во власти кото-
рых отклониться от установления Божественного интеллекта, в чем
и состоит зло провинности; согласно этому сами грехи называют-
ся в Писании неправдами и ложью, по такому Псалму: почему вы
любите суету и ищете лжи? (Пс. 4,3); так же как, напротив, добро-
детельное деяние названо «истиной жизни», поскольку оно подчи-
няется установлению Божественного интеллекта, так, например,
говорится у Иоанна1: поступающий по правде идет к свету.
Но по отношению к нашему интеллекту, с которым естествен-
ные вещи соотносятся акцидентально, они могут быть названы
ложными (но не просто, а в некотором отношении), двояко. Во-
первых — на основании обозначения (rationem significati), как, на-
пример, говорится, что ложно в вещах то, что обозначается или
представляется речью или интеллектом, которые ложны. В соот-
ветствии с этим способом о любой вещи можно сказать, что она
ложна в отношении того, что ей не присуще; как если бы мы ска-
зали, что диаметр — ложное соизмеримое, как говорит Философ
' Этот стих имеет продолжение: «А поступающий по правде идет к свету,
дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны» (Ин. 3. 21).
в пятой [книге] «Метафизики»1. И так же говорит Августин во
второй книге «Монологов»2: истинный трагик — ложный Гектор;
так же как, напротив, что-нибудь может быть названо истинным
в отношении того, что ему соответствует. Во-вторых, [вещь может
быть названа ложной] по модусу причины (per modum causae) — и,
таким образом, говорится, что та вещь ложна, которая по приро-
де способна производить ложное мнение. И поскольку нам присуще
судить о вещах по внешним проявлениям, так как наше знание воз-
никает из чувства, которое первично и сущностным образом имеет
дело с внешними проявлениями, поэтому о том, что во внешних
проявлениях имеет подобие других вещей, говорится, что оно —
ложно относительно тех вещей; например, желчь есть ложный мед;
и олово — ложное серебро. Относительно этого Августин говорит
во второй книге «Монологов»3, что ложными мы называем те ве-
щи, которые принимаем за истиноподобные, и Философ говорит
в «Метафизике»4: «ложным» называется то, что по природе склон-
но казаться не таким, каково оно есть, или тем, что оно не есть.
И таким же образом о человеке говорят «фальшивый», поскольку
он восхищается ложными мнениями или речами, а не потому, что
он может измышлять их; иначе в этом смысле мудрые и ученые
люди назывались бы «фальшивыми», как сказано в третьей «Ме-
тафизике»5.
1. Относительно первого следует сказать, что вещь, соотносящу-
юся с интеллектом, называют истинной относительно того, что она
есть; и ложной относительно того, что она не есть. Поэтому истин-
ный трагик — ложный Гектор, как сказано во второй книге «Моно-
логов»6. Таким образом, подобно тому как в том, что есть, находит-
ся некоторое не-бытие, так в том, что есть, находится и некоторый
смысл ложности.
2. Относительно второго следует сказать, что вещи обманыва-
ют не по их сущности, но акцидентально. Ведь они предоставля-
ют случай для лжи потому, что они представляют подобие того,
существованием чего они не обладают.
3. Относительно третьего следует сказать, что о вещах говорится,
что они — ложны не в соотношении с Божественным интеллектом,
потому что это означало бы, что они просто ложны, но в соотноше-
нии с нашем интеллектом, а значит, они ложны лишь в некотором
отношении.
4. Относительно четвертого [аргумента], поскольку он выстав-
ляется как противоположный, следует сказать, что подобие или не-
подходящее представление вводит смысл ложности, только если
предоставляет случай для ложного мнения. Следовательно, не обо
всем, что есть подобие, говорится, что это — ложные вещи; но толь-
ко когда есть такое подобие, что ему по природе присуще произво-
дить ложное мнение, и не в любом [случае], но в большинстве.
2. Есть ли ложность в чувстве?
1. Относительно второго следует рассмотреть следующее поло-
жение: считается, что в чувстве ложности нет. Ведь говорит Авгус-
тин в книге «Об истинной религии»1: если все телесные чувства сви-
детельствуют так, как они ощущают, то я не знаю, чего же больше
мы можем требовать от них. Таким образом, кажется что, мы не об-
манываемся чувствами, и, следовательно, ложности в чувстве нет.
2. Кроме того, Философ говорит в четвертой [книге] «Мета-
физики»2, что ложность надлежаща не чувству, а воображению3.
3. Кроме того, в не-сложном нет ни истинного, ни ложного, но
только в сложном. Но соединение и отделение не принадлежит чув-
ству. Следовательно, в чувстве нет ложности.
Но этому противоречит то, что говорит Августин во второй кни-
ге «Монологов»"1: очевидно, что мы обманываемся во всех чувствах,
обольщаясь сходством.
Отвечаю: следует сказать, что ложность следует разыскивать
в чувстве только там, где в нем есть истина. Но истина находится
1 Аристотель. Метафизика. 1024 b 19. С. 177: «„Ложное" означает то, что
ложен предмет, и это потому, что разное на деле не связано между собой или
не может быть объединено (например, когда говорят, что диагональ соизме-
рима)».
2 Августин. Монологи. Гл. II, 10.
3 Там же. Гл. II, 6.
4 Аристотель. Метафизика, 1024Ь21: «...ложно также то, что, хотя и суще-
ствует, однако по природе таково, что кажется или не таким, каково оно есть,
или тем, что оно не есть; например, теневой рисунок или сновидения: ведь
они что-то есть, но не то, представление о чем они вызывают».
J Там же. 1025а 2: «Поэтому вводит в заблуждение и рассуждение в „Гип-
пии" относительно того, что один и тот же человек лжив и правдив. Оно счи-
тает лживым того, кто может лгать (а таков человек знающий и рассудитель-
ный)...» (Имеется в виду диалог «Гиппий Меньший», приписываемый
Платону).
6 Августин. Монологи. Гл. II, 10.
1 Августин. Об истинной религии. Гл. 33..
2 Аристотель. Метафизика lOlOb 2: «Что касается истины, то, полагая,
что не все представляемое истинно, прежде всего скажем, что восприятие то-
го, что свойственно воспринимать тому или иному отдельному человеку, ко-
нечно, не обманчиво, но представление не то же самое, что восприятие».
3 Фома употребляет слово «воображение» в значении, сильно отличаю-
щемся от нашего и которое восходит к концепции воображения Аристотеля.
Согласно Фоме, чувственность — это пассивная способность, воспринимаю-
щая «виды» или «формы» воспринимаемых вещей. «Воображение» или «фан-
тазия» накапливает эти образы, служит своего рода «сокровищницей форм»
(tesaurus formarum) (о месте воображения в структуре способностей см.: Ma-
honey, E. P. Sense, Intellect and Imagination, in Albert, Thomas and Siger // The
Cambridge History of Later Medieval Philosophy (Editors N. Kretzmann, A. Ken-
ny, J. Pinborg). Cambridge, 1989. P. 605-611).
1 Августин. Монологи. Гл. II, 6.
в чувстве не так, чтобы чувство познавало истину, но поскольку от
чувственно воспринимаемого оно получает истинное восприятие,
как сказано выше1, и это случается благодаря тому, что чувство вос-
принимает вещи такими, каковы они суть. Поэтому случается, что
ложность есть в чувстве из-за того, что оно воспринимает вещи или
судит о них иначе, чем они суть.
Но вещь относится к познанию, поскольку в чувстве есть подо-
бия вещей; а подобие некоей вещи есть в чувствах трояко. Во-пер-
вых, первично и сущностным образом — так в зрении есть подобие
цветов и другого собственного чувственно воспринимаемого. Во-
вторых, сущностным образом, но не первично — так в зрении есть
подобие формы, величины и другого чувственно воспринимаемого,
общего [для всех чувств]. В-третьих, не первично и не сущностным
образом, но акцидентально; так, в зрении есть подобие человека,
но не поскольку он есть человек, а поскольку иметь такой цвет слу-
чается человеку (huic colorato accidit esse hominem).
Таким образом, чувство не имеет никакого ложного знания
относительно свойственного ему чувственно воспринимаемого,
кроме как акцидентально и в немногих [случаях], тогда, когда из-
за расстроенности (indispositio) органа оно получает ощущаемую
форму неверно; так же, как другое пассивно [воспринимающее]
из-за его расстроенности получает неверно впечатления от актив-
но [воздействующего]. И так, например, случается, что больным,
по причине нездорового языка, приятное кажется горьким. Но от-
носительно чувственно воспринимаемого, общего [чувствам],
и акцидентального, даже в правильно расположенном чувстве мо-
жет быть ложное суждение, потому что чувство относится к ним
не прямо, но акцидентально или как последствие того, что оно об-
ращено к [чему-то] другому.
1. Относительно первого следует сказать, что аффицирование
чувства есть его самовосприятие. Поэтому из того, что чувства воз-
вещают, что они аффицированы, следует, что мы не обманываемся
в суждении, в соответствии с которым мы судим, что мы нечто чув-
ствуем. Но из-за того, что чувство аффицируется иначе, чем вещь
есть [на самом деле], следует, что оно порой возвещает нам о вещи
иначе, чем та есть; и таким образом мы обмануты чувством относи-
тельно вещи, но не относительно самого ощущения.
2. Относительно второго следует сказать, что о ложности го-
ворится, что она не свойственна чувству, так как чувство не обма-
нывается относительного собственного объекта. Поэтому в другом
переводе более ясно говорится, что чувство свойственного ему чув-
ственно воспринимаемого [никогда] не ложно. Ложность приписа-
на воображению, поскольку оно представляет подобие вещи даже в
ее отсутствие. Поэтому когда кто-либо обращается к подобию вещи,
' S. th., I, q. 16, а. 2. См. выше стр. 165.
как будто бы к самой вещи, то из такого восприятия следует лож-
ность. И по этой причине Философ говорит в пятой [книге] «Мета-
физики»1, что о тенях, картинах и снах говорится, что они ложны,
поскольку они обладают подобиями вещей, которые не существуют
в наличии (поп subsunt).
3. Относительно третьего следует сказать, что из этого рас-
суждения следует, что ложность не находится в чувстве, посколь-
ку оно не знает истинного и ложного.
3. Есть ли ложность в интеллекте?
1. Относительно третьего следует рассмотреть такое положе-
ние: считается, что ложности нет в интеллекте. Ведь говорит Авгу-
стин в 32-м вопросе из «83-х различных вопросов»2: каждый, кто
обманывается, не понимает того, в чем он обманывается. Но о лож-
ности говорится, что она есть в любом познании потому, что мы
обмануты ею. Следовательно, ложности в интеллекте нет.
2. Кроме того, Философ говорит в третьей книге «О душе»3,
что интеллект всегда правилен. Следовательно, ложности в ин-
теллекте нет.
Но этому противоречит сказанное в третьей книге «О душе»4,
что там, где есть соединение понятий (intellectus), есть истинное
и ложное. Но соединение понятий происходит в интеллекте. Сле-
довательно, истинное и ложное суть в интеллекте.
Отвечаю: следует сказать, что подобно тому как вещь имеет
бытие благодаря свойственной ей форме, так и познающая спо-
собность имеет познание благодаря подобию познанной вещи.
Поэтому подобно тому как естественная вещь не утрачивает от
бытия, которое принадлежит ей по ее форме, но может утратить
от что-либо акцидентального или дополнительного (consequen-
tio), например, человек — от того, что ему надлежит обладать дву-
мя ногами, но не от того, что ему надлежит быть человеком; так
и способность знания не потерпит неудачу в познании вещи, по-
добие которой оно получило, но может потерпеть неудачу в отно-
шении чего-то дополнительного к ней или акцидентального в ней.
Таким образом, как уже сказано5, зрение обманывается не в отноше-
нии свойственного ему чувственно воспринимаемого, но относи-
тельно чувственно воспринимаемого, общего [всем чувствам], кото-
рое относится к нему добавочно или относительно ощущаемого
1 Аристотель. Метафизика. 1024Ь 23.
2Augustinus. De diversis quaestionibus. LXXXIII.
'Аристотель. О душе. 433а 26: «Ум всегда правилен, стремление же и во-
ображение то правильны, то неправильны».
1 Там же. 430а 27: «Мышление о неделимом относится к той области, где
нет ложного. А ложность и истина встречаются там, где уже имеется сочета-
ние мыслей (noemata) составляющих как бы одно...».
5 S. th., I, q. 16, а. 2. См. выше стр. 165.
акцидентально. Но как прямо информировано чувство — благода-
ря подобию свойственного ему чувственно воспринимаемому, так
и интеллект — благодаря подобию чтойности (quidditas) вещи.
Поэтому как интеллект не обманывается относительно «того, что
есть», так и чувство относительно свойственного ему чувственно
воспринимаемого. Но в соединении и отделении он может обма-
нуться, когда он приписывает вещи, чтойность которой он пости-
гает, то, что не согласуется с ней или противоположно ей. Как ин-
теллект относится к суждению о такого рода [вещах], так
и чувство относительно суждения о чувственно воспринимаемом,
общем [нескольким чувствам] или акцидентальном.
Однако наблюдалось и такое различие, о котором прежде бы-
ло сказано относительно истины1, — что ложность может сущест-
вовать в интеллекте не только потому, что познание, [осуществ-
ляемое] интеллектом, ложно, но потому, что он сознает ложь,
подобно тому как и истину; в чувстве же ложность не осознается,
как сказано выше2.
Но поскольку ложность интеллекта по существу есть только от-
носительно соединения, [осуществляемого] интеллектом, акциден-
тально может быть ложность и в том действии интеллекта, посред-
ством которого он познает «то, что есть» — поскольку к нему
прибавляется соединение, [осуществляемое] интеллектом. Это мо-
жет осуществиться двояко. Во-первых, согласно тому, что интеллект
приписывает определение одного другому; например, определение
круга он приписывает человеку. Поэтому определение одной вещи
ложно для другой. Во-вторых, согласно тому, что интеллект соеди-
няет друг с другом части определения, которые не могут сочетаться.
В этом случае определение не только ложно по отношению к некоей
вещи, но и ложно само по себе. Если, например, составить такое оп-
ределение: «разумное четвероногое животное», то интеллект, так
определяющий, ложен, поскольку он ложен в формировании такого
сочетания: «некоторое разумное животное — четвероного». По этой
причине при познании простых чтойностей интеллект не может
быть ложен; он или истинен, или совсем ничего не понимает.
1. Относительно первого следует сказать, что поскольку чтой-
ность вещи — это собственный объект интеллекта, относительно
которого мы в собственном смысле говорим, что мы нечто познаем,
когда сводим его к «тому, что есть», и так мы судим о нем; напри-
мер, так случается при указаниях (demonstratio), в которых нет ни-
какой ложности. В этом смысле следует понимать [вышеприведен-
ные] слова Августина, что «всякий, кто обманывается, не понимает
того, в чем он обманывается», а не так, что никто не обманывается
ни в каком действии интеллекта.
1 См. выше с. 165.
2 См. выше с. 165.
2. Относительно второго следует сказать, что интеллект все-
гда правилен, когда он обладает первыми основаниями, относи-
тельно которых он не обманывается по той же самой причине,
по которой он не обманывается относительно «того, что есть».
Ведь самоочевидные основания суть те, которые тотчас познают-
ся, как только поняты термины1, из-за того, что предикат полага-
ется в определении субъекта.
4. Контрарны ли истинное и ложное!
1. Относительно четвертого следует рассмотреть такое положе-
ние: кажется, что истинное и ложное не контрарны. Ведь истинное
и ложное противоположны как сущее и не-сущее, так как истинное
есть то, что есть, как говорит Августин2. Но сущее и не-сущее не
противоположны контрарно. Следовательно, истинное и ложное не
контрарны.
2. Кроме того, одно из контрарных не находится в другом. Но
ложное есть в истинном, поскольку, как говорит Августин в книге
«Монологов», трагик не был бы ложным Гектором, если бы не был
истинным трагиком3. Следовательно, истинное и ложное не кон-
трарны.
3. Кроме того, в Боге нет какой-либо контрарности, ведь ничто
не контрарно Божественной субстанции, как говорит Августин
(двенадцатая [книга] «О Граде Божием»)4. Но Богу противополож-
на ложность, ведь в Писании идол называется ложным (Иер. 8, 5);
согласно глоссе, «они держатся ложного», то есть идолов. Следова-
тельно, истинное и ложное не контрарны.
Но против то, что говорит Философ, во второй [книге] «Об истол-
ковании», ведь он полагает ложное мнение контрарным истинному.
Отвечаю: следует сказать, что истинное и ложное противопо-
ложны как контрарные, а не как утверждение и отрицание, как не-
которые говорили. Для ясности этого следует знать, что отрицание
и не полагает нечто, и не определяет себе некоторого субъекта.
И поэтому можно сказать это о сущем и не-сущем, как, например,
«не сидящий», «не видящий». Лишенность же не полагает нечто,
но определяет себе субъект. Ведь отрицание существует в субъекте,
как говорится в четвертой [книге] «Метафизике»5, так «слепой»
1 В схоластической традиции слово «термин» (terminus) применяется для
обозначений частей высказывания — субъекта и предиката, хотя в более ши-
роком смысле терминами называют и любой элемент предложения (см.
об этом: Spade D.V. The Semantics of Terms // The Cambridge History of Later
Medieval Philosophy. Cambridge, 1989). Под «самоочевидными основаниями»
в данном случае имеются в виду «тавтологические истины» вроде: «целое
больше любой его части».
2 Августин. Монологи. Гл. II, 5.
3 Там же.
' О Граде Божием. Кн. 12, гл. 2. Т. 2. М., 1994. С. 236-237
5 Аристотель. Метафизика 1004а 10.
говорится о том, кому по природе надлежит видеть. Контрарное
же и полагает нечто, и определяет субъект, ведь черное есть некий
вид цвета. Ложность же полагает нечто. Ведь есть ложное, как го-
ворит Философ в четвертой [книге] «Метафизики»', из того, что
сказывается или кажется нечто сущее не-сущим, или не-сущее —
сущим. И как истинное полагает соответствующее восприятие ве-
щи, так ложное — не соответствующее восприятие вещи. Поэтому
ясно, что истинное и ложное — контрарны.
1. Таким образом, относительно первого следует сказать: то, что
есть в вещах, есть истина вещи, но то, что есть так, как оно схваче-
но, есть истина интеллекта, в котором истина существует первич-
ным образом. Поэтому и ложное есть то, что не есть так, как оно
схвачено. Схватывание же сущего и не сущего не контрарны, как
доказывает Философ во второй [книге] «Об истолковании»2, — что
такое мнение, «благое есть благое», контрарно [мнению, что] «бла-
гое не есть благое».
2. Относительно второго следует сказать, что ложное основыва-
ется в контрарном ему истинном, но не так, как злое в контрарном
ему благом, а как в том, что является его субъектом. И это поэтому
случается и в том и в другом, поскольку истинное и благое суть об-
щие [=трансценденталии] и обращаются с сущим, поэтому как вся-
кая лишенность основывается в субъекте, который есть сущее, так
всякое злое основывается в некотором благом, и всякое ложное —
в некотором истинном.
| 'Там же. 1011Ь26. 2 Аристотель. Об истолковании. 25Ь 33. |
3. Относительно третьего следует сказать: поскольку контрарное
и противоположное относительно того же самого по природе появ-
ляется привативным образом, поэтому не существует чего-либо кон-
трарного относительно Бога, рассматриваемого самого по себе, и не
относительно понятия Его благости, и не относительно понятия Его
истинности, поскольку в Его интеллекте не может быть какой-либо
ложности. Но в нашем схватывании Он имеет нечто контрарное,
ведь истинному мнению о Нем контрарно ложное мнение. И так
ложные идолы зовутся противоположными Божественной истине,
коль скоро ложное мнение об идолах контрарно истинному мнению
о единстве Бога.
