Глава xxiv философия в россии

Философия в России, которую исследователи в абсолютном большинстве называют русской философией, представляет собой важнейшее достижение человеческой мысли, всей человеческой культуры, ибо без русской философии, российской культуры немыслима человеческая цивилизация, немыслима сокровищница общечеловеческих ценностей. Благодаря особенностям отечественной истории, историческому своеобразию становления и развития культуры, изначально складывался своеобразный тип и характер взаимоотношений между культурой, философией и религией. Именно поэтому Н.О. Лосский (1870–1965) – один из представителей русского зарубежья, исследовавший историю русской философии, издавший в 1951 году работу «История русской философии», – отмечал, что в русской философии стремление к цельному познанию и острое чувство реальности тесно сочетаются с верой во все многообразие как чувственного, так и более утонченного, дающего возможность глубже проникнуть в строение бытия; русские философы доверяют интеллектуальной интуиции, нравственному и историческому опытам, раскрывающим нам ценности.

В российской науке существовала точка зрения, будто в России философская наука, философская традиция и философствование вообще отсутствовали. Один из первых русских исследователей истории философии Ф.Ф. Сидовский (1805–1873) отмечал, что
в России обстоятельных исследований по данной отрасли умственных изысканий почти или вовсе не видно. Он объяснял это тем, что в России полностью отсутствовала университетская философия, так как в течение всей первой половины XIX в. вплоть до 60-х гг. преподавание философии в университетах по политическим и идеологическим мотивам всячески ограничивалось и стеснялось, преподавание философии сводилось только к логике и психологии, а в 1850 г. философские кафедры в университетах были даже закрыты. Отсутствие университетской философской науки переводило философскую рефлексию в сферу литературы и публицистики. Именно поэтому рассмотрение общественных и политических мотивов становится доминирующим в осмыслении реалий российской действительности.

Однако в литературе по истории русской философии возникновение русской философии не ограничивается лишь рамками подобного подхода. Относительно ее возникновения существует несколько точек зрения. Так, профессор Санкт-Петербургского университета А.И. Введенский (1856–1924) в книге «Судьба философии
в России» (1888) считает, что интерес к философии и ее появление как отрасли знания ограничено 1765 годом (год учреждения Московского университета), когда она стала преподаваться в качестве учебной дисциплины. Однако это продолжалось до 1850 г., когда преподавание философии было запрещено, что привело к сильному упадку философского мышления.

Другая точка зрения выражена профессором философии
М.Н. Ершовым в курсе лекций «Пути развития философии в России» (1921), который считал, что сколь-нибудь серьезно говорить
о философии в России можно лишь с 1863 года, когда возродилось преподавание философии в университетах и начало формироваться два философских центра – в Московском и Санкт-Петербургском университетах.

Третью точку зрения по вопросу о начале русской философии высказывает Г.Г. Шпет, утверждавший, что русская философия если и существовала, то не в виде науки, а всего лишь как совокупность морально-мировоззренческих построений, к статусу же науки она начала приближаться где-то в начале XX века.

Подобные подходы к пониманию русской философии были свойственны для представителей русской философии конца XIX – начала XX в.

В советской и постсоветской философской литературе взгляд на эту проблему характерен тем, что первые опыты русской философии восходят к древнекиевской эпохе и связаны с христианизацией Руси. Первым толчком к появлению русской философии становится принятие христианства. Вместе с вероучениями «Евангелия» на Русь проникают самые разнообразные источники, в том числе патристическая литература, которая становится главным проводником философских идей на древнерусской почве.

Обращаясь к рассмотрению начала становления русской философии, принципов ее периодизации, мы считаем важным подчеркнуть, что российская философия – это глубоко национальная философия, она имеет свои корни, пронизывающие всю историю русской культуры и российской государственности, питающаяся «православно-христианской традицией» и византийской философской культурой. Все это стимулировалось народной, типично русской ментальностью.

С момента принятия христианства на Руси и до XVIII столетия русская философия испытывала в основном византийское влияние и была проникнута духом мистического реализма и интуитивными озарениями. После Петра I и царствования Екатерины II российская духовность испытывает влияние западноевропейской традиции. Так, период до 70-х гг. XVIII в. характеризуется развитием светской культуры в России под влиянием идей Европейского Просвещения, а период конца XVIII – начала XIX в. А.И. Введенский называет временем «господства немецкого идеализма». В это время под влиянием духовных академий получает дальнейшее развитие христианская философия, а под влиянием Московского университета – светская. Восприятие в России европейской философии становится особенно интенсивным после Петра I. Именно в этот период российская философская мысль вступает в диалог с общеевропейской философией и в то же время начинает играть все более самостоятельную и существенную роль в мире русской культуры.

Характеризуя духовную ситуацию России 30–40 гг. XIX в.,
П.В. Анненков отмечал, что все люди, мало-мальски пробужденные к мысли, принялись искать, с жаром и алчностью голодных умов, основ для сознательного разумного существования на Руси. С первых же шагов они стремились понять внутренний смысл русской истории, ибо только с помощью убеждений, приобретенных таким анализом, и можно было составить себе представление о месте, которое занимает Россия в среде европейских народов.

Судьба России и судьба человека в ней – вот основной лейтмотив всей русской философии. По сути ни одна национальная по форме философия (будь то английская XVII в., французская XVIII в., «немецкая классическая» XIX в.) с такой остротой и проницательностью не ставила вопрос и не порождала обилие споров о роли
и месте страны в истории мировой цивилизации. Эта идея в российской философии является сквозной, ведущей, определяющей и направляющей все другие философские проблемы и сюжеты. Она цементировала, вбирала в себя все многообразие, все противоречия прошлого и настоящего в историческом развитии России. Русская философия со всей остротой отражала исторический путь России, ее духовную культуру, менталитет русской нации. Русская философия – это нравственная сущность русского народа, его основание, его интеллектуальная опора, выражающая его энергию, его силу и культуру. Так, один из видных философов русского зарубежья XX в. Н.А. Бердяев, анализируя реальное состояние России, отмечал, что к XIX веку Россия оформилась в огромное, необъятное «мужицкое царство», закрепощенное, безграмотное, но обладающее своей народной культурой, основанной на вере, господствующим дворянским классом, с царем наверху, с сильной бюрократией и очень тонким и хрупким культурным слоем. Такое состояние являлось результатом исторического развития России, где, во-первых, в мировоззренческом отношении монопольное положение занимало религиозное сознание; во-вторых, социально-экономическое состояние характеризовалось господством феодальных отношений; в-третьих, в сфере политической безраздельное господство принадлежало монархии. Суть подобного состояния российского общества достаточно емко выразил президент Петербургской Академии наук, министр просвещения России в 1833–1843 гг. С.С. Уваров в духовно-политической формуле: «православие, самодержавие, народность».

Именно поэтому, продолжая характеристику России и русского народа, Н.А. Бердяев обращал внимание на то, что для русских характерно совмещение и сочетание антиномических, полярно противоположных начал: русский народ с одинаковым основанием можно характеризовать как народ государственно-деспотический и анархистски-свободолюбивый, как народ, склонный к национализму и национальному самосознанию, и как народ универсального духа, более всех способный к всечеловечности, как народ жестокий и необычайно человечный, склонный причинять страдания и до болезненности сострадательный. Поэтому Россию и русский народ можно характеризовать лишь противоречиями, так как эта противоречивость создана всей русской историей и вечным конфликтом инстинкта государственного могущества и инстинктом свободолюбия
и правдолюбия народа.

Несмотря на то, что русская философия имеет свои истоки
в русской истории, в российском общественном и культурном бытии, она тесным образом связана с поисками ответов на извечные русские вопросы, все же были и есть исследователи, которые отрицают самобытность русского философствования. К их числу относятся как видный русский историк В.О. Ключевский, так и публицист и социолог П.Л. Лавров. В частности, П. Лавров отмечал, что философских школ в России не было, а были философствующие единицы, которые привносили очень мало своего, а развивали большей частью предмет по миросозерцанию того или другого германского философа, а также в России нет и следа общественных партий, которые бы боролись и выставляли философские принципы для своих практических целей. По сути, подобные авторы отказывают русской философии в ее оригинальности, в ее национальной почве, во внимании ее к общественной и культурной жизни. Основной предпосылкой формирования и существования русской философии, по их мнению, выступает заимствование идей у западноевропейских философов. В истории мировой философии, имеющей более чем двухтысячелетнюю историю, нет «чистых» национальных философских систем. Заимствование всегда сводилось и сводится в различной степени к влиянию одной национальной философской школы на другую, но усваивались, приживались и использовались только те идеи и системы, которые отвечали конкретно-исторической социокультурной традиции и потребностям народа.

Здесь необходимо отметить, что в русской философии XVIII-XIX вв., в период ее «ученичества» русские мыслители осваивали
и усваивали философские идеи Ф. Бэкона, Д. Локка, Б. Спинозы,
Д. Дидро, Ж.-Ж. Руссо, И. Канта, Ф.В. Шеллинга, Г.В.Ф. Гегеля и др. Связано это было с формированием и развитием рационализма
в Западной Европе, куда Петр I «прорубил окно», в которое врывалась рационалистическая традиция западноевропейской мысли, соединяясь с политическими и социальными упованиями и чаяниями образованных кругов Российского общества.

Россия с середины XIX столетия, учитывая социально-исторической и духовной опыт Западной Европы, училась быстро, эффективно и плодотворно и за короткое время (за каких-нибудь два-три десятилетия) усвоила и освоила достижения в области
философии всего цивилизованного мира, принеся «много даров» (Н.А. Бердяев) мировой цивилизации. В силу специфических культурно-исторических условий развития, духовного склада русского народа, разбуженная философская мысль дала множество идей
и социально-политических форм и сюжетов, многие из которых мировая цивилизация и использовала, и отвергала.

Русский народ, по словам Н.А. Бердяева, был более народом откровения и вдохновений, так как он не знал меры и легко впадал
в крайности. Здесь же он указывает на противоположные свойства русского характера: деспотизм, гипертрофия государства, а здесь же – анархизм и вольность; жестокость, склонность к насилию –
и доброта, человечность, мягкость; обрядоверие – и искание правды; индивидуализм, обостренное сознание личности – и безличный коллективизм; национализм, самохвальство – и универсализм, всечеловечность; эсхатологически-мессианская религиозность – и внешнее благочестие; искание Бога – и воинствующее безбожие; смирение – и наглость; рабство – и бунт.

Именно это определяло главную особенность русской философии, имеющей социальную направленность философской рефлексии, воплощаемой в художественных образах литературы
и в публицистическом анализе социальных реалий в условиях запрета и цензурного ограничения академического изучения и изложения философии. Интеллектуальная элита способствовала формированию философских идей, но не представила законченных мировоззренческих и методологических систем, так как их идеи были востребованы российским сообществом в той форме, в которой предлагались. Это обстоятельство позволяло русским философам преодолеть абстрактный характер и наукообразную форму рационализма, оторванного от эмоционально-чувственных сторон освоения и объяснения действительности, и перейти к обоснованию целостности человеческого духа в мире российской культуры.

Социальная направленность философских изысканий выдвигала в качестве основных проблем русской философии следующие сюжеты:

- место и роль России в мировой цивилизации;

- соотношение и роль общественных классов в обществе;

- место человека в мире;

- идеал христианской любви как стремление к действительному преобразованию.

Естественно, что для решения всех этих проблем использовались различные и субъективно-идеалистические, и объективно-идеалистические, и позитивистские, и мифологические, и абстрактно-материалистические, и диалектико-материалистические методологические основания.

Оригинальность российской философии XIX в. исследователи связывают с именем П.Я. Чаадаева (1794–1856), подготовившего цикл «Философических писем», ставших мощным стимулом в определении содержания и самоопределенности русской философии. П.Я. Чаадаев характеризует Россию как отсталую страну, но в силу своей отсталости она имеет высший смысл, который предопределен Провидением. Эта позиция положила начало идейным течениям славянофильства и западничества, которые идеологически определяли содержание социально-политического консерватизма и радикализма.

Разделение единой русской философии на два течения, имеющих социально-политическую направленность, произошло в результате геополитического характера России, ее пространственных характеристик, а также сложного характера ментальности, обусловленной многонациональным и многоконфессиональным составом российского государства. Размежевание русской философии на два течения – это господствующая, доминантная черта отечественной философской традиции не только в прошлом, но и в наши дни.

Наиболее четко идеи консерватизма сформулированы и проанализированы в идейно-философском течении славянофильства, провозгласившего специфику «русского воззрения», или «самобытничество». Направлено оно было на «борьбу с Западом» и возводило в абсолют историческое и догматическое различение восточного и западного христианства.

Славянофилы (А.С. Хомяков (1804–1860), Ф.Д. Самарин (1858–1916), И.В. Кириевский (1800–1856), И.С. Аксаков (1823–1886), К.С. Аксаков (1817-1860), К.Н. Леонтьев (1831–1891) и др.) отстаивали точку зрения, что Россия имеет свой особый неповторимый путь развития. Особенности этого пути, по мнению славянофилов, заключаются в следующем: во-первых, Россия страна православная, а православие – это единственная истинная религия, подлинное наследие греческой и византийской культуры, поэтому народ, который исповедует православие, идет истинным путем, являет собой «живую целостность». Именно поэтому русский народ во всем полагается на авторитет православной веры и православной церкви. Во-вторых, характерной чертой России, отличающей ее от всего цивилизованного мира, является общинный быт как неизменный элемент и основа русской национальной самобытности, так как
в России сохранялась крестьянская община. Поэтому крестьянская община выступала опорой и фундаментом русской государственности. В-третьих, Россия – страна самодержавная, царская, а русский народ – это народ царский, государственный народ, во всем и всегда преданный царю-батюшке. Именно поэтому в менталитет русского народа органически вошло верноподданническое поклонение царю. Наконец, в-четвертых, в России отсутствует противоречие в народной среде между различными слоями и самодержавием. Естественно,
с рядом положений славянофилов, особенно последним, можно поспорить, не согласиться, но в общем и целом славянофилы верно выражали социально-политическую суть России, особенности ее культуры.

Таким образом, сущность славянофильства определялась идеей несхожести России и Запада, самобытностью русского духовно-исторического и культурного процесса. Социально-политически славянофильство было направлено на укрепление самодержавия. Первым, кто осознал необходимость историософской идеологии самодержавия, был историк Н.М. Карамзин (1766–1826). Он констатировал, что самодержавие имеет целью одно – благоденствие народа. Характеризуя преобразования Петра I, Карамзин вменил ему
в вину подражание Западу. Именно Карамзин положил начало русскому политическому консерватизму.

Смысл консерватизма сформулирован в учении «русского византизма». Наиболее ярким представителем этого направления был К.Н. Леонтьев (1851–1891), утверждавший, что сила государственная выпала в удел великороссам, тогда как Запад давно уже переменил лик своего политического величия и теперь неотвратимо катится
к закату. Поэтому главная задача России – не подчиниться Европе,
а устоять в своей отдельности. Именно в этом важная роль принадлежит православию как существенному компоненту самобытности, восходящей к традициям Византии. Опираясь на теорию культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского (1822–1885), К.Н. Леонтьев рассматривал Византию в качестве самостоятельной цивилизации, восприемницей которой является Россия. Спасти русскую культуру от гибели может только сохранение верности византийским началам – православие, нравственный идеал, самодержавие.

Социально-политические события в России (реформы 1861 г., убийство Александра II) заставили по-новому взглянуть на место
и роль России в истории человечества. Начинаются теоретические изыскания, обосновывающие благость самодержавия, получившего свое выражение в официальном монархизме. Наиболее яркими представителями монархизма были: М.Н. Катков (1818–1887),
К.П. Победоносцев (1827–1907), Л.А. Тихомиров (1852–1923). Пафос их концепций в том, что русский человек по характеру своей души может быть только монархистом.

Возрождением идей славянофильства становится еще одно направление философской мысли, получившее название «почвенничество», которое связано с именами А.А. Григорьева (1822–1864) и Н.Н. Страхова (1828–1896). Общей чертой почвенников и славянофилов является религиозность, опора на православие, олицетворяющее собой особенности русского духа. Сторонники почвенничества подчеркивают, что в силу самобытности и исторического предназначения России ее дальнейшее развитие возможно лишь на основе осмысления народной жизни, погружения в глубины народности («почвы»), национального духа.

Западники отстаивали точку зрения, что Россия принадлежит Европе и во всем должна быть европейской державой. Для этого ей необходимо ликвидировать феодально-крепостнические отношения, которые преодолены полностью в Европе, и во всем следовать западному образцу общественного развития, избрать как можно скорее буржуазно-демократический путь, устранить помехи на этом пути в виде царизма и во всем опираться на идеи французского просвещения (прежде всего необходимо просветить народ, сделать его грамотным и т.п.). И в конечном итоге установить в России общественный строй, подобный цивилизованной Европе.

По теоретическим конструкциям и путям вхождения России
в западную цивилизацию западничество было неоднородным. Западники-либералы П.Я. Чаадаев (1794–1856), П.В. Анненков (1813–1887), Г.Н. Грановский (1813–1865), К.Д. Кавелин (1818–1885) обосновывали индивидуальность личной свободы, независимость личности от социальных обязанностей и государства, правовую организацию власти.

Западники-радикалы – В.Г. Белинский (1811–1848), А.И. Герцен (1812–1870), Н.П. Огарев (1813–1877), Н.А. Добролюбов (1836–1861), Д.И. Писарев (1840–1868), Н.Г. Чернышевский (1828–1889) – ориентировались на философский материализм и атеизм, на коренные преобразования в обществе, социальную активность личности. Именно их радикализм кладет начало русскому общественному социализму. В конечном итоге их радикализм постепенно трансформировался в революционный демократизм, избравший в качестве методологии социальных преобразований гегелевскую диалектику, являющуюся «алгеброй революции» (А.И. Герцен). Особенностью философии революционных демократов являлось то, что они, принимая философский материализм в качестве методологической основы, резко критиковали крепостничество и стремились найти действенные пути и средства по преобразованию общественного устройства. Главным средством совершенствования общества должна стать крестьянская революция, которая ликвидирует крепостничество в России и откроет возможность перейти к социализму, минуя капитализм.

Политический радикализм, сформировавшийся на идейной основе западничества и революционного демократизма, находит свое завершение в народничестве, представлявшем собой комплекс философско-социологических, экономических, политических теорий самобытности русского пути общественного развития. Философской базой методологии народничества был субъективный метод, предполагающий личностную, морально-ценностную оценку исторических фактов. Именно аксиологическая направленность привела
к тому, что в народничестве сформировались три направления – пропагандистское (П.Л. Лавров (1823–1900)), заговорщеское
(Т.Н. Ткачев (1844–1885)), анархистское (М.А. Бакунин (1814–1876), П.А. Кропоткин 1842–1921)).

Необходимо обратить внимание на такую особенность русской философии, что ей чуждо стремление к абстрактной чисто интеллектуальной систематизации. В русской философии практически нет завершенных философских систем (таких, как, скажем, системы
И. Канта, Ф.Г. Шеллинга, Г.Ф. Гегеля и др.), где были бы представлены в единстве проблемы онтологии, гносеологии, диалектики
и логики. Проблемы, которые рассматривались русскими философами, помимо чисто социальных, были проблемы нравственности, ибо русских мыслителей в соответствии с религиозной традицией чрезмерно занимали вопросы добра и зла, социальной справедливости, свободы и освобождения личности от социального (крепостнического, самодержавного) гнета.

Среди этических, социально-нравственных проблем, которые берут свое начало в философии славянофилов и которые далее развивались в русской религиозной мысли в XIX столетии, особое место представляет проблема о несовместимости внутренней свободы с подчинением внешней необходимости. Подчеркивая примат свободы, исходящей из внутренних убеждений личности, русская философия рассматривала как сугубо негативное – внешнее ограничение человеческой свободы, подчинение человека господству внешних обстоятельств. Такое подчинение человека внешней необходимости русские философы видели на Западе, где господствовало римское право, которое регламентировало всю человеческую деятельность правовыми нормами.

В противоположность западной традиции русские философы считали, что подлинная свобода человека состоит в его независимости от внешней необходимости. При этом человек должен руководствоваться не нормами права, а нравственными принципами, основанными на вере в высший авторитет – Бога, поступать по совести, а не под давлением внешних обстоятельств.

В этих положениях содержится две крайности: во-первых, абсолютизация свободы, ибо нельзя оправдать свое поведение давлением внешней среды, надо иметь в душе убеждения, которые противостояли бы давлению обстоятельств; во-вторых, создание предпосылок к правовому нигилизму, отрицанию значения правовых норм, снижению роли закона в жизни человека и общества.

Как видим, представители западничества и славянофильства по-разному подходили к определению путей и способов выхода России из отсталости и ее врастание в мировую цивилизацию. Если славянофильство в этом вопросе делает ставку на исконно русские традиции (община, православие, самодержавие и т.п.), идеалы русского народа, то западники ориентируются на европейскую модель развития, на идеалы западноевропейской цивилизации.

Пути поиска самобытности России с необходимостью привели
к обоснованию духовной основы русского народа. Таковой основой стала религиозно-идеалистическая философия, представляющая собой многообразие философских систем, органически связанных
с православным типом христианства, разрабатываемых светской интеллектуальной элитой, которая не оглядывалась на авторитет официального богословия и церкви. Необходимо отметить, что русская православная церковь настороженно, а порой и резко отрицательно относилась к русской религиозной философии, что в конечном итоге привело к тому, что, в отличие от томизма – философии католицизма, – русская философия религии развивалась как внецерковная, светская. Именно в ней, а не в официальной ортодоксальной православной философии обнаруживалось развитие и даже социальная ориентация. Рубеж ХIХ-ХХ веков получил название русского религиозно-философского ренессанса, стал эпохой расцвета философии в России. В это время наиболее полно проявлялись особенности русской философии и завершилась ее институциализация. Получили распространение направления как рассматривающие философию в качестве науки, так и сближающие ее с религией, которые
и определили философский облик этого исторического периода.

Религиозно-идеалистическая философия выступает наиболее значимым и ярким явлением русской мысли, стремившаяся, по словам А.Н. Бердяева, разгадать, какое предназначение определил Творец России и ее народу в мире и каков путь к воплощению этого предназначения. Важная роль в развитии этого направления принадлежит В.С. Соловьеву (1853–1900), С.Н. Булгакову (1871–1977), Е.Н. Трубецкому (1863–1920), В.В. Розанову (1859–1919), П.А. Флоренскому (1882–1937), С.Л. Франку (1877–1950), Л.П. Карсавину (1882–1952), Н.А. Бердяеву (1874–1948), Н.А. Ильину (1883–1954).

Центральной идеей религиозно-идеалистической философии является мысль В.С. Соловьева, сформированная в его работах,
о том, что для ответа на коренные вопросы бытия и сущности нужна новая философия, дающая оправдание добра посредством развернутой философско-этической концепции и универсального синтеза рациональных и мистических способов познания. Именно эта методология позволила сформулировать основные идеи религиозно-идеалистической философии: Софийность, Всеединство и Богочеловечество.

Идея Всеединства означает устанавливаемое, поддерживаемое и скрепляемое Богом «Собирание Вселенной» для подготовки человечества к переходу на более высокую стадию, на вершине которой стоит Богочеловек.

Идея Богочеловечества связана с историческим явлением Христа как совершенной индивидуальности, к которой должен стремиться каждый человек, постигая нравственный смысл жизни, а возвышенное и одухотворенное человечество должно превратиться как бы в сотворца Бога. В акте творчества человек становится соравен Богу, потому что творчество есть продолжение миротворения, а «продолжение и завершение миротворения есть дело Богочеловеческое, божье творчество с человеком, человеческое творчество с Богом». Творчество – акт перехода от небытия в бытие. В творчестве раскрывается творящая божественная энергия, человек становится свободным соучастником миротворения и тем спасается.

Идея Софийности реализуется на пути философского (метафизического) восхождения к истине, постигаемой «цельным знанием», достижимым за счет синтеза религии как системы веры, философии как сферы мысли и науки как сферы человеческого опыта.

Традиции религиозно-идеалистической философии нашли свое завершение в русской идее, смысл которой в свое время выразил Ф.М. Достоевский: «русская идея» (всеценность, всепремиримость, всечеловечность) должна адекватно воплощать характер русского «социального тела». Поэтому она представляет собой универсалистскую концепцию преображения русской жизни, совершенствования и углубления православно-христианской сущности нации. Содержание русской идеи во многом мыслится как разумное самоограничение, развитие социальной свободы, построенной на началах истины, добра, справедливости и красоты, служении общечеловеческим ценностям.

Наиболее интенсивно русская идея в первой половине XX столетия разрабатывалась философами русского зарубежья Н.А. Бердяевым, И.А. Ильиным, С.Н. Булгаковым, Л.П. Карсавиным, Н.О. Лосским. Суть «русской идеи» заключается в самоопределении русской души во имя свершения вселенского всеединства в общечеловеческой культуре. Обеспечивается реализация русской идеи на пути развития духовности, процесса покаяния и возрождения, возвращения
к гуманизму и движения к эпохе Святого Духа. В ней выражены существенные моменты русской традиции, истоки и устойчивые черты русской культуры, тревога за настоящее и будущее России.

Ориентация на социально-политическое знание, на искусство
и литературу, на проблемы человека являлась безусловно доминирующей в русской философии на рубеже XIX-XX вв. Не случайно классическая русская литература, выступавшая выразительницей духовных и философских поисков в лице Ф.М. Достоевского (1821–1881) и Л.Н. Толстого (1828–1910), оказала значительное влияние на формирование социально-гуманистического содержания философских изысканий. Вместе с тем под влиянием революции в естествознании, особенно в физике, в этот период пробуждается интерес к гноселогическим проблемам, реализуемым с неокантианстских позиций, и к построению гуманистического взгляда на универсум, обеспечивающий единство человека, природы, общества. В этот период русская философская мысль билась в диапазоне от «чистого» теологизма до вульгарного материализма, от поклонения чуть ли не крайнему индивидуализму до преклонения перед всеохватывающим коллективизмом, от удручающего пессимизма относительно будущего России до романтически возвеличенного оптимизма.

Обращение к гноселогическим проблемам строилось на основных идеях эмпириокритицизма, основоположниками которого были австрийский физик Эрнст Мах (1838–1916) и швейцарский философ Рихард Авенариус (1843–1896). Сторонники этого направления
(А.А. Богданов (1873–1928), В.А. Базаров (1874–1839), Н. Валентинов (1879-1964) и другие) стремились создать теории эмпириомонизма, эмпириосимволизма, которые якобы преодолевают односторонность классического рационализма и отвечают потребностям конкретно-исторического развития науки. Эти тенденции были подвергнуты критике в работе В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», которая в официальной философии советского периода рассматривалась как «настольная книга» каждого философа-марксиста.

Построение гуманистических конструкций, обосновывающих универсальность космоса, как единого универсума, представляющего единство природы, человека и общества, осуществлялось в концепциях русского космизма. Наиболее интересные концепции представлены в работах Н.Ф. Федорова (1828–1903), К.Э. Циолковского, В.И. Вернадского (1863–1995), А.Л. Чижевского (1879–1964). Философское содержание русского космизма выражено в том, что постоянное расширение сферы влияние человека на окружающую его природу создает предпосылки сознательного регулирования процесса взаимообогащения за счет покорения космического пространства и формирования ноосферы, как новой оболочки Земли, возникающей над биосферой и состоящей из духовной, мыслительной энергии человечества. Ноосфера, с точки зрения В.И. Вернадского, имеет огромные потенции, которые расширяются с развитием науки и общества.

Особое место в истории русской философии занимает философия марксизма, в которой реализована традиция классического рационализма, предполагавшая, что успешное преобразование действительности возможно лишь при условии всестороннего ее познания. На рубеже XIX-XX вв. к марксистам относили себя те, кто не сомневался, что объективной тенденцией развития капиталистического общества является движение к социализму, а социальной силой, призванной историей осуществить это движение, является рабочий класс. Поэтому социальные теоретики, считавшие себя марксистами, сводили марксистскую теорию к идеологии рабочего (революционного) класса, пропагандировали эту теорию как программу конкретных действий тех сил, которые направлены на освобождение общества от социального неравенства и социального гнета. Российская интеллигенция с вдохновением восприняла идеи освобождения общества от тех жесточайших противоречий, которые были в российской действительности в этот исторический период.

Распространение марксизма в России на рубеже веков осуществляется в двух формах. Первой формой стал ортодоксальный марксизм, главными проводниками которого были Г.В. Плеханов (1856–1918), В.И. Засулич (1849–1919), Л.И. Аксельрод (1868–1946). Важным результатом их деятельности стало распространение марксизма в российском сознании, способствующего преодолению стихийности в социальном движении и абстрактного героизма в осуществлении революционной воли, характерных для менталитета как революционных демократов, так и народников.

Второй формой распространения философии марксизма стала философия большевизма, получившая название «марксистско-ленинская философия», основным проводником которой стал
В.И. Ленин (1870–1924). Он подчеркивал, что в определении путей развития России надо исходить не из желаемого, не из идеала, выдвигаемого отдельными личностями, а из объективных процессов
и тенденций, присущих обществу.

Особенно остро философские вопросы марксизма встали после того, как ряд марксистов начали дополнять его в области теории познания неокантианством и эмпириокритицизмом. В.И. Ленин издает свою философскую работу «Материализм и эмпириокритицизм», в которой представлены основные положения марксистской гносеологии. Основные проблемы теории диалектики представлены в его работе «Философские тетради», где он определяет диалектику как научный метод и как науку о наиболее общих законах развития. С его точки зрения, диалектика – это определенная методологическая культура мышления, предостерегающая мысль от односторонности, упрощенческой схематизации, догматического окостенения и ориентирующая мысль на поиск сложного, противоречивого, изменчивого.

Особое место в теоретической деятельности В.И. Ленина занимает политическая философия, суть которой изложена в работе «Государство и революция». Основными принципами этой философии были: во-первых, важная роль в социально-преобразователь­ной деятельности принадлежит субъективному фактору, заключающемуся в выработке и функционировании социалистического сознания, которое не возникает стихийно из противоречий конкретной действительности, а вырабатывается теоретиками и вносится в сознание рабочего класса извне; во-вторых, политическая философия ориентируется на коренное переустройство общества, на ликвидацию всякого угнетения и социального неравенства; в-третьих, политика является действием больших масс людей, и чем глубже преобразования, тем большее количество масс должно принимать в политике участие; в-четвертых, радикальная демократизация общества должна с необходимостью привести к отмиранию государства.

Марксистская философия, став идеологической базой социалистической революции в России 1917 г., получила название – марксистко-ленинская философия, которая поддерживалась государством и была объявлена теоретической и методологической основой духовной деятельности, внутренней и внешней политики.

В своем развитии марксистко-ленинская философия прошла три этапа.

Первый этап приходится на 20-е гг. XX столетия и характеризуется тем, что марксистско-ленинская философия сосуществует
с другими течениями, прежде всего с философским идеализмом.
В 1922 г. из страны были высланы философы-идеалисты С.Н. Булгаков (1871–1944), Л.П. Карсавин (1882–1952), Н.О. Лосский (1870–1965), С.А. Франк (1877–1950), Г.Г. Шпет (1879–1940) и другие. В этот период проходят многочисленные дискуссии: между механицистами и диалектиками о соотношении биологического и социального в человеке и обществе. Дискуссии проходили в духе политической конъюнктуры и сопровождались навешиванием идеологических ярлыков.

Для второго этапа, который начинается с 1929 г. – «великого перелома», характерно то, что философии вменяется функция оправдания социальной, экономической и государственной деятельности. В 30-е гг. складывается догматическая схема изложения, понимания и разработки философских проблем марксизма. Именно
в эти годы формируется идеология культа личности Сталина. Вся философская работа заключалась в изложении, комментировании
и развитии идей И.В. Сталина (1879–1953), требовавшего выводить из абстрактных философских посылок конкретные практически-политические рекомендации. Марксистская философия была противопоставлена всей западной философии как буржуазной идеологии.

После смерти И.В. Сталина и осуждения его культа личности XX съездом КПСС начался третий этап советской философии. Духовная атмосфера в стране стала меняться в лучшую сторону и появляется возможность для обсуждения теоретических проблем
в контексте современного уровня развития как марксистско-ленин­ской философии, так и философских проблем современного развития науки и социальной практики.

Вместе с тем многие из проблем, которые рассматривались
в мировой философии для философов марксистского направления, господствовавшего в качестве официальной идеологии в странах бывшего СССР, расценивались как идеологическая реакция на процессы, происходящие в современном мире. Идеологическая целесообразность определяла и характер отношения к мировой философии, которое сводилось к непримиримой борьбе с этой философией, к «разоблачению» ее политической и теоретической сущности, исходило из принципиального неприятия каких бы то ни было ее идей, как ненаучных, а отсюда враждебных не только марксизму, но и всей классической философии.

Причин столь примитивно однозначного отношения к современной мировой философии было несколько. Во-первых, грубое метафизическое разделение философии на научную и ненаучную или антинаучную. Единственно научной, развивающейся на собственной основе, провозглашалась марксистская деалектико-материалисти­ческая философия. Антинаучной же считалась вся Западная философия, идеологически называемая буржуазной. Даже идеи зарубежных философов-марксистов, в которых содержались те или иные отступления от канонизированного понимания марксизма, отвергались и становились объектом критики, а их авторы обвинялись в ренегатстве.

Во-вторых, упрощенное идеологизированное понимание основных положений марксистской философии. Философия превращалась в «науку, призванную комментировать общепринятые стереотипы». Часто одни и те же цитаты использовались для доказательства противоположных по своей сути положений. Сомнения, новации, ошибки расценивались как отступления от устоев марксизма. Естественно, эти авторы подвергались тотальной критике, за которой следовали оргвыводы. Даже ссылки на В.И. Ленина о необходимости использовать рациональное содержание в работах буржуазных философов не спасали от шквала обвинений в отступлении от марксизма.

В-третьих, авторитарность в разработке основных проблем философии, когда право определения актуальности проблем философии отдавалось одному «великому философу», стоящему у руля власти (от кафедры до государственного Олимпа), который «постиг» не только «азбучные истины», но и весь марксизм в целом. За ним закреплялось монопольное право говорить от имени марксизма
и волюнтаристскими актами закрывать или открывать дискуссии по «актуальным» проблемам философии.

В-четвертых, сведение философии к схоластической апологетике желаемого, часто мифологизированного, надуманного образа «реальной действительности». Для этого достаточным основанием «научности» было знание свода догм, требующих лишь только веры, но ни в коем мере не сомнения как предпосылки истинного познания.

Вера в исключительность собственной философии сформировала одностороннее отношение к современной мировой философии. А именно, единственной реакцией на нее может и должна быть разоблачающая критика, а любые попытки конструктивной критики
в свою очередь подвергались критике. Трудно понять содержательность такой критики, если она не выходила за собственные пределы и не достигала того, кто критиковался, так как работы советских философов мало переводились и издавались за рубежом. Сама же эта критика принималась на веру, так как источники критики были недоступны большинству философов-профессионалов. В результате советские философы оказались в самоизоляции от мировой философии, уподобившись бегуну, сошедшему с дистанции и ставшему сторонним наблюдателем событий, разворачивающихся на дистанции, именуемой «мировой философией».

Вместе с тем, необходимо обратить внимание на одну особенность, характерную для постсоветского периода развития философии в России – а именно, отношение к современной мировой философии. Суть заключается в том, что преодоление негативизма в отношении к этой философии сменилось метафизическим отрицанием всего позитивного, что характерно для марксистской философии, «слепому» восприятию всего наследия новейшей философии Запада лишь как новаторского развития философской мысли.

Еще один момент бытует в современной философской культуре, состоящий в том, что ответы на вопросы о сущности русской философии и российской культуры даны преимущественно в философско-исторических трудах отечественных мыслителей конца XIX –
начала XX в. и в трудах представителей русского зарубежья первой половины XX в.

Социально-философские «качели», с одной стороны, как бы выбивают русскую философию из контекста мировой философии и сводят ее к сугубо «нашенскому» явлению и, с другой – отрывают русскую философию от особенностей рефлексируемой ею российской культуры.

Осмысление и познание общего и особенного в русской философии и культуре позволит осуществить качественный прорыв
в объективном анализе специфики российской философии в контексте развития национальной культуры.

Таким образом, культурологическое содержание русской философии состоит в том, что при решении философских проблем
в ней определяющими моментами выступали творчески деятельностный характер, ярко выраженная социально-антропологическая, национально-почвенническая направленность и обращенность к историческим судьбам России.

Русская философия органически вписана в мировую философию и культуру, так как обращается к тем же проблемам, которые решала и решает мировая философия, однако способы философского осмысления носят глубоко национальный характер.

БАЗОВЫЕ ПОНЯТИЯ

Российская философия. Славянофилы. Западники. Западники-либералы. Западники-радикалы. Народничество. Пропагандистское направление. Заговорщеское направление. Анархистское направление. Религиозно-идеалистическая философия. Софийность, Всеединство и Богочеловечество. Философия русского зарубежья. Эмпириокритицизм. Русский космизм. Философия марксизма. Философия большевизма. Исторические судьбы России.

ЛИТЕРАТУРА

Акулинин В.Н. Философия всеединства / Акулинин В.Н. Новосибирск, 1990.

Алексеев П.В. Философы России ХIХ-ХХ столетий: Биографии, идеи, труды / П.В.Алексеев; МГУ им. М.В.Ломоносова. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Акад. проект, 1999.

Амелина Е.М. Общественный идеал в философии всеединства: (От Вл.С.Соловьева к С.Л.Франку) / Е.М.Амелина. М.: Разумова, 2000.

Баландин Р.К. Самые знаменитые философы России / Р.К. Баландин. М.: Вече, 2001. (Серия «Самые знаменитые»).

Баринов Д.Н. Социальная философия С.Л.Франка / Д.Н. Баринов; Рос. ун-т кооп., Смол. фил., Каф. общ. гуманитар. и естественнонауч. дисциплин. М.: РУК, 2008.

Бердяев Н.А. Творчество и объективация / Н.А. Бердяев. Минск: Экономпресс, 2000.

Буббайер Ф. С.Л. Франк: Жизнь и творчество русского философа (1877-1950) / Ф.Буббайер; [пер. с англ. ПантинойЛ.Ю.]. М.: РОССПЭН, 2001.

Булгаков С.Н. (протоиер.) Невеста Агнца / Сергий Булгаков (протоиер.). М.: Общедоступ. правосл. ун-т, 2005.

Булгаков С.Н. Православие / С.Н. Булгаков. М.: АСТ: Фолио, 2001.

Булгаков С.Н. Свет невечерний: созерцания и умозрения /
С.Н. Булгаков. М.; Харьков: АСТ: Фолио, 2001.

Вл. Соловьев: pro et contra: Личность и творчество Владимира Соловьева в оценке русских мыслителей и исследователей: антология / Рос. акад. образования, Сев.- зап. отд-ние, Рус. христиан. гуманит. ин-т ; [изд. подгот. В.Ф. Бойков, отв. ред. Д.К. Бурлака]. СПб.: Изд-во РХГИ (РХГА), 2000.

Владимир Соловьев и культура Серебряного века: К 150-летию В. Соловьева, 110-летию А.Ф. Лосева: сборник / Рос. акад. наук, Науч. совет «История мировой культуры», Антич. комиссия; отв. ред. А.А. Тахо-Годи, Е.А.Тахо-Годи]. М.: Наука, 2005.

Возвращенный мир / Михайлов О.Н. (рук.), Мурнова Н.К. (отв. ред.), Борисов В.П. и др.; Правительство Москвы и др. М.: Рус. Мир, 2004.

Гайденко П.П. Владимир Соловьев и философия Серебряного века / П.П. Гайденко; МГУ им.М.В.Ломоносова, Ин-т мировой культуры. М.: Прогресс-Традиция, 2001.

Гараева Г.Ф. Софийный идеализм как историко-философский феномен: (Соловьев В.С., Флоренский П.А., Булгаков С.Н.) / Г.Ф. Гараева; Рос. филос. о-во. М.: Диалог-МГУ, 2000.

Гасилин В.Н. Развитие мировоззрения всеединства: Н.О. Лосский, С.Л. Франк / Гасилин В.Н., Тепин Д.В., Хакимов М.З. // Философия и общество. 2007. N 1.

Гачева А.Г. Философский контекст русской литературы 1920–1930-х годов / А.Г. Гачева, О.А.Казнина, С.Г. Семенова; Рос. акад. наук, Ин-т мировой лит. им. А.М. Горького. М.: ИМЛИ, 2003.

Гидиринский В.И. Введение в русскую философию: типологический аспект: учеб. пособие для вузов гуманитар. профиля /
В.И. Гидиринский; Моск. гуманитар. ин-т им. Е.Р.Дашковой. М., 2003.

Главацкий М.Е. "Философский пароход": год 1922-й: Историогр. этюды / М.Е. Главацкий. Екатеринбург: Урал. ун-т, 2002.

Друянов Б.М. Выдающиеся русские философы XIX-XX веков: жизнь и творчество / Б.М. Друянов. М., 2007

Евлампиев И.И. История русской философии: учеб. пособие для вузов / И.И.Евлампиев. М.: Высш. шк., 2002.

Ельчанинов А.В. История религии / Александр Ельчанинов, Владимир Эрн, Павел Флоренский; с прил. ст. С.Н. Булгакова
«О противоречивости современного безрелигиозного мировоззрения». М.: Рус. путь, М.: YMCA-PRESS, 2004.

Зеньковский В.В. История русской философии / В.В. Зеньков­ский. М.: Акад. ПроектРаритет, 2001.

Зеньковский В.В. Русские мыслители и Европа / В.В. Зеньковский; [вступ. ст. В.Н.Жукова, М.А.Маслина]. М.: Республика, 2005.

Зинятова М.Н. Проблема человека в экзистенциально-философском измерении / М.Н.Зинятова; М-во внутрен. дел, Дальневост. юрид. ин-т. Хабаровск: ДВЮИ, 2006.

Ипполитов С.С. Три столицы изгнания. Константинополь. Берлин. Париж: Центры зарубеж. России. 1920-х–1930-х гг. / С.С. Ипполитов, В.М. Недбаевский, Ю.И. Руденцова. М.: Спас, 1999.

История российской эмиграции: библиогр. указ. / Урал. гос. юрид. акад.; [сост. Пронин А.А.]. Екатеринбург, 1999.

История философии: Запад – Россия – Восток: учеб. для вузов. Кн.3. Философия XIX-ХХ в. 2-е изд. М., 1999.

Карсавин Л.П. Философия истории / Л.П. Карсавин. СПб.: Комплект, 1993.

Корнилов С.В. Русские философы: справочник / С.В. Корнилов. СПб.: Лань, 2001.

Крылов Д.А. Евхаристическая чаша. Кн.1. О творческом пути
и идеях С.Н. Булгакова / Д.А.Крылов. Чита, 2000.

Левицкий С.А. Сочинения. Т.2. Очерки по истории русской философии / С.А. Левицкий. М., 1996.

Лосский В.Н. Боговидение: сборник / Владимир Лосский; [пер.
с фр. В.А.Рещиковой]. М.: АСТ, 2003.

Лосский Н.О. История русской философии / Н.О.Лосский. М.: Сварог и К, 2000.

Лосский Н.О. Ценность и бытие / Н.О.Лосский. Харьков: Фолио; М.: АСТ, 2000.

Моисеев В.И. Логика всеединства / В.И. Моисеев. М., 2002.

Мотрошилова Н.В. Мыслители России и философия Запада: В. Соловьев, Н. Бердяев, С. Франк, Л. Шестов / Н.В. Мотрошилова. М.: Республика; Культур. революция, 2006.

Мочалов Е.В. Антропология всеединства в русской философии / Е.В. Мочалов. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006.

Назарова О.А. Онтологическое обоснование интуитивизма
в философии С.Л. Франка / О.А. Назарова. М.: Идея-Пресс, 2003.

Никольский А.А. Русский ориген XIX века В.С. Соловьев /
А.А. Никольский. СПб.: Наука, 2000.

Овчаров А.А. Интуитивизм и обществознание. Идеи к социальной философии / А.А. Овчаров; Кемер. гос. ун-т, Новосиб. гос. ун-т. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1999.

Оноприенко В.И. Флоренские / В.И.Оноприенко; отв. ред. Мочалов И.И.; Рос. акад. наук. М.: Наука, 2000.

Порус В.Н. В. Соловьев и Л. Шестов: единство и трагедии свободы / В.Н. Порус // Человек. Наука. Цивилизация. К семидесятилетию академика В.С. Степина. М., 2004.

Проблемы истории русского зарубежья: материалы и исслед. Вып. 1. М., 2005.

Прохоренко А.В. Философское россиеведение в идейной полемике пореволюционной эмиграции (первая половина XX в.) / А.В. Прохоренко; С.-Петерб. гос. ун-т. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2005.

Российский либерализм: идеи и люди: сборник / сост., отв. ред. А. Кара-Мурза]; Фонд «Либер. миссия». М.: Новое изд-во, 2004.

Русская философия: Имена. Учения. Тексты: учеб. пособие для вузов / авт.-сост. Н.В. Солнцев; Мос. гос. социал. ун-т. М.: ИНФРА-М: Весь Мир, 2001.

Русские философы в Литве: Карсавин, Сеземан, Шилкарский: [сб. науч. публ. / сост., подгот. к публ. вступ. ст. В.И. Повилайтис]. Калининград: Изд-во Рос. гос. ун-та, 2005.

Русские философы: Проблема христианства и культуры в истории духов. критики XX в.: Биогр. очерки. Тексты соч. Библиография / Рос. гос. б-ка; сост., авт. предисл. Филонова Л.Г. М.: Пашков дом, 2002.

Сапронов П.А. Русская философия / П.А. Сапронов; Ин-т богословия и философии. СПб.: Церковь и культура, 2000.

Сербиненко В.В. Русская философия: курс лекций / В.В. Сербиненко; [Рос. гос. гуманитар. ун-т]. М.: РГГУ, 2005.

Столович Л.Н. История русской философии. Очерки / Столович Л.Н. М.: Республика, 2005.

Трубецкой Е.Н. Избранные произведения / Е.Н. Трубецкой. - Ростов н/Д: Феникс, 1998.

Трубецкой Е.Н. Смысл жизни / Е.Н.Трубецкой. М.: АСТ; Харьков: Фолио, 2000.

Трубецкой С.Н. Учение о Логосе в его истории: филос.-ист. исслед. / С.Н. Трубецкой. М.: Фолио: Аст, 2000.

Фараджев К.В. Русская религиозная философия / Кирилл Фараджев. М.: Весь Мир, 2002.

Федотов Г.П. Собрание сочинений. В 12 т. Т. 2. Статьи 20-30-х гг. из журналов «Путь», «Православная мысль» и «Вестник РХСД» / Г.П. Федотов. М., 1998.

Флоренский П.А. (Свящ.) Столп и утверждение истины: Опыт православ. теодицеи в двенадцати письмах / Павел Флоренский (Свящ.). - [Репр. изд.]. М.: Лепта, 2002.

Флоренский П.А. Вопросы религиозного самопознания / Павел Флоренский. М.: АСТ, 2004.

Франк С.Л. Реальность и человек / С.Л. Франк; [cост. Алексе­
ев П.В.]. М.: Республика, 1997.

Франк С.Л. Русское мировоззрение / С.Л. Франк; [cост. и отв. ред. Ермичев А.А.]. СПб.: Наука, 1996.

Франк С.Л. Свет во тьме: Опыт христиан. этики и социал. философии / С.Л. Франк. М.: Факториал, 1998.

Хоружий С.С. О старом и новом / С.С. Хоружий. СПб.: Алетейя, 2000.

Хоружий С.С. После перерыва. Пути русской философии: учеб. пособие / С.С. Хоружий; Рус. христиан. гуманитар. ин-т (Санкт-Петербург). СПб.: Алетейя, 1994.

Шапошников Л.Е. История русской религиозной философии / Л.Е. Шапошников, А.А. Федоров. М.: Высшая школа, 2006.

Шестов Л.И. Апофеоз беспочвенности / Л.И. Шестов. М.: АСТ, 2000.

Шестов Л.И. Афины и Иерусалим / Л.И. Шестов. СПб.: Азбука, 2001.

Шестов Л.И. На весах Иова / Л.И. Шестов. М.: АСТФолио, 2001.

Шестов Л.И. Философия трагедии / Л.И. Шестов. М.: АстФолио, 2001.

Шмаглит Р.Г. Русская эмиграция за полтора столетия: биогр. справ. / Р.Г. Шмаглит. М.: РИПОЛ классик, 2005.

Шмаглит Р.Г. Русское зарубежье в XX веке: 800 биогр. / Р.Г. Шмаглит. Тверь; М.: АСТ: Зебра Е, 2007.

Щедрина Т.Г. Архив эпохи: тематическое единство русской философии / Татьяна Щедрина. М.: РОССПЭН, 2008.

Элбакян Е.С. «Между молотом и наковальней» (российская интеллигенция в ушедшем столетии) / Е.С. Элбакян // Вестник Московского университета. Сер.18,Социология и политология. 2003. N 2.

Яковенко Б.В. История русской философии: [пер. с чеш.] /
Б.В. Яковенко; [Общ. ред. и послесл. Ю.Н.Солодухина]. М.: Республика, 2003.