Природа и «интеллигенция»!

2. Природой мы можем назвать совокупность всего того, что лишь объективно в нашем знании; совокупность же всего субъективного, наоборот, назовем я, или интел­лигенцией (Intelligenz). Понятия эти противоположны друг другу. Под интеллигенцией первоначально не мыс­лится ничего сверх · представляющего, под природой — сверх представляемого, в первом случае мы встречаемся с осознанным, во втором — с бессознательным. Но ведь в каждом знании неизбежно обоюдное сочетание как одного, так и другого (осознанного и в себе бессознательного) — и вот задача в том, как объяснить это сочетание.

[В ПОЗНАНИИ СРАЗУ ДАНО ЕДИНСТВО ОБЪЕКТИВНОГО И СУБЪЕКТИВНОГО]

3. Поскольку я познаю, объективное и субъективное так объединены в самом знании, что невозможно одно счесть более первичным, чем другое. Нельзя различить, что ранее, что позже — единство того и другого дается сразу.

[ЭТО ЕДИНСТВО ДОЛЖНО БЫТЬ ПРЕОДОЛЕНО В ОБЪЯСНЕНИИ, ПРЕДПОСЫЛАЮЩЕМ ОДНО ДРУГОМУ]

Пытаясь объяснить эту тождественность, я уже обязан ее преодолеть. Ввиду этого в целях объяснения, поскольку кроме этих двух факторов знания (в качестве принципа объяснения) тут не дано больше ничего, мне неизбежно приходится одно предпосылать другому, исходить из од­ного, дабы достичь другого; но что из двух нужно брать за исходное — это не предопределяется нашим заданием.

4. Следовательно, возможны лишь два случая.

А. Либо за первичное принимается объективное и спрашивается, как привходит сюда субъективное, должен­ствующее согласоваться с первым.

[В ЕСТЕСТВОЗНАНИИ ЗА ПЕРВИЧНОЕ ПРИНИМАЕТСЯ ПРИРОДА]

Понятие субъективного не содержится в понятии объективного, скорее они друг друга исключают. Субъек­тивное, следовательно, должно привходить к объектив­ному. В понятии природы нет ничего, что заставило бы предположить также и интеллигенцию в качестве выра­жения этой природы. Как видно, природа продолжала бы существовать, даже не существуй никого, кто стал бы ее представлять. Задача наша, следовательно, может быть формулирована еще и так: как к природе присоединяется разумность или по какой причине природа становится представлением?

При таком задании природа, или объективное, прини­мается за первичное. Без боязни ошибиться мы можем сказать, что за выполнение этого задания берется естест­вознание. — Здесь лишь вкратце может быть показано, что оно действительно — само о том не ведая по крайней мере — приближается к разрешению этой задачи.

Если всякое знание имеет как бы два полюса, которые взаимно друг друга предполагают и требуют, то таковые должны намечаться во всех науках; ввиду этого неиз­бежно должны существовать две основные науки, и нельзя исходить из одного полюса без того, чтобы не переходить принудительно к другому.

[ПЕРЕХОДИТЬ ОТ ПРИРОДЫ К ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ — ЭТО ЗАДАЧА НАТУРФИЛОСОФИИ]

Всякому естествознанию, следовательно, должна быть свойственна тенденция переходить от природы к интелли­генции. Ничего другого кроме этого и не может лежать в основе стараний облечь явления природы в форму тео­рии. Высочайшей степенью совершенства для естествозна­ния было бы полное одухотворение всех законов природы путем превращения их в законы созерцания и мышления. Феноменам (материальному) надлежит совершенно исчез­нуть так, чтобы остались одни законы (формальное). Вот почему и выходит, что, чем более в природе на первый план выступает закономерность, чем больше совлекается внешняя оболочка, тем одухотвореннее становятся сами

явления, под конец же они совершенно исчезают. Оптиче­ские явления оказываются всего лишь геометрией, линии которой вычерчиваются световым лучом, а материаль­ность этого последнего сама берется под сомнение. Всякий след материальности исчезает в явлениях магнетизма, а от явлений тяготения, которые даже сами естествоиспы­татели считали возможным понять в форме непосредст­венного духовного воздействия, не остается ничего, кроме самого закона, осуществление которого, если брать боль­шие масштабы, приводит к механике небесных движе­ний. Мертвые и лишенные сознания продукты природы представляются всего лишь неудачными ее попытками отобразить самое себя (постигнуть в рефлексии); но, во­обще говоря, так называемая мертвая природа — это всего лишь несозревшая разумность, и вот почему уже и в этого рода явлениях, хоть и в неосознанном виде, имеются про­блески того, что свойственно интеллигенции. Но своей высшей цели — своего осознания целиком в качестве объекта — природа достигает путем лишь высшей и по­следней рефлексии, т. е. той, которая и есть не что иное, как человек или, говоря общее, сводится к тому, что име­нуется нами разумом. Благодаря последнему природа впервые целокупно самое себя вновь объемяет, обнаружи­вая тем самым, что искони она тождественна с постигаю­щимся в качестве разумного и сознательного в нас.

Этого достаточно для доказательства неизбежной тен­денции естествознания оразумливать природу; именно благодаря этому естествознание превращается в натур­философию, являющуюся одной из основных дисциплин философии *. '