Института научной информации по общественным наукам, Центра гуманитарных научно-информационных исследований, Института Всеобщей истории Российской академии наук 64 страница
Аналогичным образом самоосуществлялся цикл развития И.к.м. в каждую следующую культурную эпоху. Зап.-европ. Ср.-вековье реализовало концепцию теоцентризма культуры; Возрождение — культурного антропоцентризма; Просвещение поставило в основание культуры разумную рациональность; Романтизм — исключит. личность; Позитивизм — описательность и практичность научного (или приближающегося к нему по смыслу) знания; Модерн — творч. новаторство художника, преобразующего мир; Постмодерн — плюрализм несовместимых ценностей, норм и традиций культуры, обусловивший невозможность единой картины мира... Каждая из перечисленных культурных эпох
(их деление может быть и более дробным) осваивает свой принципиальный концепт сначала на дорефлексивном уровне; затем рефлексия культуры обретает теоретико-филос. определенность и глубину; наконец, культурология, рефлексия эпохи становится единств. предметом самой себя, вступая в неразрешимое противоречие с остальным материалом данной культуры, в рез-те чего происходит смена культурной парадигмы и возникает новый концепт культуры, вокруг к-рого складывается новый цикл И.к.м.
Общая логика И.к.м. исключает буквальную повторяемость культурологич. смыслов: Ренессанс не является повторением (или вариантом) Античности; Позитивизм не дублирует Просвещения, а Модерн не является качественно новой копией Романтизма. Преодолевая внутр. противоречия и смысловую ограниченность своей культурно-истор. эпохи, культурологич. мысль в “снятом” виде учитывает итоги своего развития в прошлом и как бы “надстраивается” над своим предшествующим опытом. В то же время при смене культурных парадигм рождение нового культурологич. концепта, как правило, связано с преодолением предшествующего концепта (в формах отталкивания от него, полемики с ним). Так, все основополагающие культурологич. идеи Возрождения сложились в борьбе с культурологич. концепциями Средневековья; рефлексии культуры Романтизма были полемически направлены против теоретич. моделей Просвещения; Модерн родился как опровержение натурализма и позитивизма; Постмодерн утверждается через критический пересмотр модернистского дискурса. Отталкивание от предшествующей культурологич. парадигмы и избегание концептуальных повторений прошлого опыта — таким представляется в самом общем виде механизм И.к.м. в истории культуры.
Лит.: Плеханов Г.В. История русской общественной мысли: В 3 кн. М.; Л., 1925; Конрад Н.И. Запад и Восток. М., 1972; Табачковский В.Г. Критика идеалистических интерпретаций практики. Киев, 1976; Аверинцев С.С. Классическая греческая философия как явление историко-литературного ряда // Новое в современной классической филологии. М., 1979; Буржуазные концепции культуры: кризис методологии. Киев, 1980; Ефремов Н.Н. Об основаниях синтеза аспектного знания в культурологии. Ростов/Д., 1981; Философия. Религия. Культура. М., 1982; Зайцев А.И. Культурный переворот в Древней Греции V1II-V вв. до н.э. Л., 1985; Глаголев B.C. Религиозно-идеалистическая культурология. М., 1985; Парахонский Б.А. Язык культуры и генезис знания. Киев, 1988; Самосознание европейской культуры XX века. М., 1991; Библер B.C. От наукоучения — к логике культуры. М., 1991; Ларченко С.Г., Еремин С. И. Межкультурные взаимодействия в историческом процессе. Новосибирск, 1991; Романов В.Н. Историческое развитие культуры: Проблемы типологии. М., 1991; Кнабе Г.С. Материалы к лекциям по общей теории культуры и культуре античного Рима. М., 1993; Культура: теории и проблемы. М., 1995; Культурология. М., 1993; Лосев А.Ф. История античной эстетики: Итоги тычячелетнего развития. Кн. 1-2. М., 1992-94; Культурология. XX век.М., 1994; Соколов Э.В. Культурология: Очерки теорий культуры. М., 1994; Антология культурологической мысли / Сост. С.П. Мамонтов, А.С. Мамонтов. М., 1996; Работы Л.А. Уайта по культурологии: (Сборник переводов). М., 1996; Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1996; Туровский М.Б. Философские основания культурологии. М., 1997; Злобин Н. Культурные смыслы науки. М., 1997.
И. В. Кондаков
ЙЕССИНГ (Gjessing) Гюторм (1906-1979) - норв. культуролог, археолог и этнограф. С 1927 ассистент музея археол. находок ун-та Осло. И. предпринял ряд археол. раскопок, рез-ты к-рых были опубликованы в работах “Арктич. наскальные изображения в Сев. Норвегии” и “Наскальные изображения арктич. группы в горах Скандинавии”.
В 1934 И. защитил докт. дис. об эпохе Меровингов в Норвегии. В 1936—40 он работал хранителем музея в Тромсё и вел раскопки поселений каменного века в Сев. Норвегии. В 1940 назначен хранителем музея археол. находок ун-та Осло. В этот период И. опубликовал ряд исследований о норв. палеолите.
В 1947—71 проф. этнографии и управляющий этногр. музея ун-та Осло. В кон. 40-х гг. И. начал активно заниматься сравнит, культурологией и изучать актуальные проблемы совр. культуры. В книге “Война и культуры” он исследует взаимовлияние и связь между либерально-экон. обществ, интересами и спенсерианским социалдарвинизмом.
По своим научным взглядам И. является последователем амер. культурантропол. школы. В 1953 он издает обзорную монографию “Человек и культура”, в к-рой исследует отношения между развитыми и развивающимися странами.
И. является автором культурфилос. трудов “Социокультура”, “Об-во и культура”, “Культура и об-во — единое целое”, в к-рых последовательно критикует позитивистское мышление в обществ, науках.
Соч.: Arktiske helleristninger i Nord Norge. 1932; Nordenfjeldske ristninger og malinger av den arktiske gruppe. 1936; Yngre steinalder i Nord-Norge. 1942; Traenfunnene. 1943; Norges steinalder. 1945; Krigen og kulturene. 1950; Mennesket og kulturen. 1953; Socioculture. 1956; Sammiunn og kultur. 1963; Norge og sameland. 1973; Kultur og sammfunn er ett. 1977.
Лит.: KlausenA.M. Antropologiens historie. Oslo, 1989. E.С. Рачинская
К
| КАЖДАН Александр Петрович (1922-1997) |
| КАЛЕР (Kahler) Эрих фон (1885-1970) |
| КАМЮ (Camus) Альбер (1913-1960) |
| КАНЕТТИ (Canetti) Элиас (1905-1994) |
| КАРДИНЕР (Kardiner) Абрам (1891-1981) |
| КАРЕЕВ Николай Иванович (1850-1931) |
| КАРНЕЙРО Роберт Леонард (р. 1927) |
| КАРСАВИН Лев Платонович (1882-1952) |
| КАССИРЕР (Cassirer) Эрнст (1874-1945) |
| КАТЕГОРИИ КУЛЬТУРОЛОГИИ |
| КЕЙЗЕРЛИНГ (Keyserling) Герман (1880-1946) |
| КИНЕТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО |
| КИНОИСКУССТВО |
| КИСТЯКОВСКИЙ Богдан(Федор) Александрович(1868-1920) |
| КЛАГЕС (Klages) Людвиг (1872-1956) |
| КЛАКХОН (Kluckholm) Клайд (1905-1960) |
| КЛАУСЕН (Klausen) Арне Мартин (р. 1927) |
| КОКС (Сох) Харви (р. 1929) |
| КОЛЛИНГВУД (Collingwood) РобинДжордж (1889-1943) |
| КОММУНИКАЦИЯ СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ |
| КОН (Cohn) Йонас (1869-1947) |
| КОНРАД Николай Иосифович (1891-1970) |
| КОНСТРУКТИВИЗМ |
| КОНТРКУЛЬТУРА |
| КОНФИГУРАЦИЯ КУЛЬТУРНАЯ |
| КОНФЛИКТ КУЛЬТУРНЫЙ |
| КОНЦЕПТУАЛИЗМ, КОНЦЕПТУАЛЬНОЕ ИСКУССТВО |
| КРАЧКОВСКИЙ Игнатий Юлианович (1883-1951) |
| КРЁБЕР (Кгоеbег) Альфред Луис (1876-1960) |
| КРЖИЖАНОВСКИЙ Сигизмунд Доменикович(1887-1950) |
| КРИЗИС СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ |
| КРИСТЕВА (Kristeva) Юлия (р. 1941) |
| KPOHEP (Kroner) Рихард (1884-1974) |
| КРОЧЕ (Croce) Бенедетто (1866-1952) |
| КУБИЗМ |
| КУЛЬТУРА |
| КУЛЬТУРА 20 века |
| КУЛЬТУРА ДУХОВНАЯ |
| КУЛЬТУРА ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ |
| КУЛЬТУРА И ЛИЧНОСТЬ |
| КУЛЬТУРА МАТЕРИАЛЬНАЯ |
| КУЛЬТУРА НРАВСТВЕННАЯ |
| КУЛЬТУРА РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ |
| КУЛЬТУРА ХОЗЯЙСТВЕННАЯ |
| КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ |
| КУЛЬТУРНАЯ СЕМАНТИКА |
| КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ МОНАДОЛОГИЯ |
| КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ ШКОЛА |
| КУЛЬТУРНО-ЭВОЛЮЦИОННАЯ ШКОЛА |
| КУЛЬТУРНОЕ ИЗМЕНЕНИЕ |
| КУЛЬТУРНЫЕ АРЕАЛЫ |
| КУЛЬТУРНЫЙ МАТЕРИАЛИЗМ |
| КУЛЬТУРНЫЙ ПЕССИМИЗМ |
| КУЛЬТУРНЫХ КРУГОВ ТЕОРИЯ |
| КУЛЬТУРОГЕНЕЗ |
| КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ |
| КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ |
| КУЛЬТУРОЛОГИЯ |
| КУЛЬТУРОЛОГИЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ |
| КУЛЬТУРОЛОГИЯ ПРИКЛАДНАЯ |
| КУЛЬТУРОСООБРАЗНОСТИ ПРИНЦИП |
| КУЛЬТУРФИЛОСОФИЯ |
| КУН (Kuhn) Томас Сэмюэл (1922-1996) |
КАЖДАН Александр Петрович (1922-1997) - историк-византинист, исследователь в области социальной истории и культуры европ. ср.-вековья. Чл. Нац. Комитета Визант. исследований и Амер. Медиевистич. Академии. Автор 20 книг на рус. и англ. яз. и ок. 700 статей. В 1941-42 окончил истор, ф-т Башкир, педин-та, в 1946 — аспирантуру Ин-та истории АН СССР, защитив дис. (в 1952 выпущена книгой) по аграрной истории Византии 13-15 вв., в 1961 — докт. дис. (написана в 1952, в 1960 — опубл. книгой), посвященную визант. деревне и городу 9-10 вв. После окончания аспирантуры вынужден был уехать из Москвы. В 1947-56 преподавал историю ср. веков, античности и ср.-век. Востока в педин-тах (в Туле и Иванове, откуда был изгнан во время идеологич. компании борьбы с “космополитизмом”; Великих Луках). С 1956 — научный сотрудник Сектора византиноведения в Ин-те всеобщей истории АН СССР. В 1979 в силу личных и более общих причин эмигрировал. После нескольких месяцев чтения лекций (Венский ун-т. Коллеж де Франс и ряд др. европ. ун-тов) переезжает в США, где занимает должность научного сотрудника ведущего амер. византиноведч. центра Думбартон Оукс в Вашингтоне.
Путь К. в науке — один из ярких примеров той эволюции, к-рую претерпела наука истории и профессия историка с сер. 20 в. в ходе теор. исканий пути и методов более глубокого понимания истор. прошлого и человека как его гл. действующего лица и созидателя. К. пришел к новой истор. науке (см. Новая история) через осознание пределов марксистской эпистемологии и преодоление ее концепции социальной истории как истории исключительно социально-экономической; классовой структуры, форм эксплуатации трудящихся масс и порождаемых этим антагонизмов. Переломными в этом отношении для К. стали 60-е гг., когда на волне обществ, подъема (в к-рый К., сотрудничавший с “Новым миром” Твардовского, был активно вовлечен) и нек-рых идеол. послаблений власти (в т.ч. и по отношению к “бурж. историографии”) им были осмыслены и сформулированы идеи, подспудно присутствующие уже в ранних научных работах, о цельности истор. процесса. Эти идеи, созвучные в известной мере тем, что развивала в эти годы зап. медиевистика, в частности Школа “Анналов”, нашли воплощение в двух монографиях: “Визант. культура. X-XII вв.” (1968), представляющая первый опыт социокультурного исследования такого рода не только в отеч., но и зарубеж. византиноведении; “Социальный состав господствующего класса в Византии” (1974), в к-рой автором предлагались оригинальные подходы и методики (применительно к специфике визант. источников) просопографич. анализа как анализа социально-исторического. Визант. культура — гл. область приложения творч. усилий ученого и в эмиграции. В книгах, изданных там (часто в соавторстве, диктовавшемся не в последнюю очередь стремлением автора к максимальной точности формулировок на чужом языке), К. не только развивает идеи и методол. подходы, изложенные в прежних работах, но и идет далее в направлении понимания своеобразия визант, культуры и построения ее модели как семиологич. целостности. В этой связи, на первый план выдвигается изучение истории визант. лит-ры 7-12 вв. — ее своеобразия и обществ, значимости. В центре этих исследований — проблема авторской психологии и индивидуальности; преломление всех сторон жизни византийцев в сознании создателей лит. сочинений: от богословских и эстетич. идей, ценностных норм до реалий материальной жизни и повседневной практики, событийной и полит, истории. Решение этих проблем неразрывно связано с источниковедч. поиском — выработкой метода анализа словаря, логико-смысловых конструкций и речевых форм визант. авторов, систематизации слов по смысловым гнездам и т.п., позволяющего проникнуть в их подсознание, понять их ментальность. Подготовка многотомной истории визант. лит-ры (“Авторы и тексты в Византии. VI1-XII вв.”) была завершена К. в марте 1997, за два месяца до кончины.
Важным направлением творч. работы К. в эмиграции стало создание “Оксфордского Византиноведч. словаря” (1983-91), ответств. редактором, издателем, автором и соавтором многих статей к-рого он был. В этом издании нашло отражение обновление истор. знания в области византиноведения вт. пол. 20 в.
Соч.: О работе историка: путь исследования // ВИ. 1968. № 11; Конспект или картотека? // Наука и жизнь. 1970. № 6; Der Mensch in der byzantinischen Literaturge-schichte // Jahrbuch der Osterreichschen Byzantinistik.
1979. Bd. 28; L'Histoire de Cantacuzene en tant qu'oeuvre litteraire // Byzantion 1980. V. 50; People and Power in Byzantium, (with Constable G.). Wash., 1982; Studies on Byzantine Literature of the Eleventh and Twelfth Centuries (with Franklin S.). Camb.; P., 1984; Change in Byzantine Culture in the Eleventh and Twelfth Centuries (with Wharton Epstein A.). Berk.; Los Ang.; L., 1985; Der Korper im Geschichtswerk des Niketas Choniates // Fest und Alltag in Byzanz. Munch., 1990.
А.Л. Ястребицкая
КАЛЕР (Kahler) Эрих фон (1885-1970) - нем. историк, социолог и философ, искусствовед и литературовед, представитель неоромантич. направления в совр. философии, внесший весомый вклад в развитие культурологии. Отец, Рудольф Калер, промышленник, был возведен императором Францем Иосифом в рыцарское достоинство. Мать — Антуанетта Шварц (ум. 1951), детская писательница. К. получил образование в ун-тах Вены, Мюнхена, Гейдельберга. В 1911 присуждена докт. степень в Вен. ун-те за дис. “О праве и морали”. В 1913-33 живет в Германии. Эти годы ознаменованы знакомством и дружбой со С. Георге, М. Вебером и Ф. Гундольфом. В 1933 К. был внесен нацистами в черные списки, эмигрировал в Чехословакию и получил чешское гражданство. В 1935 переезжает в Швейцарию, а в окт. 1938 эмигрирует в США, где вместе с семьей поселился в Принстоне (Нью-Джерси). В 1941-45 К. читал лекции в Школе социальных исследований (Нью-Йорк), работал в ун-тах Чикаго, Нью-Йорка, Манчестера, Принстона и штата Огайо, а также в Ин-те высших исследований (Принстон). В послевоенные годы читал лекции в ун-тах Германии.
Творчество К. носит поистине энциклопедич. характер и охватывает множество разл. гуманитарных дисциплин и истор. периодов.
Делом, к-рому К. посвятил всю жизнь, было изучение человеч. истории и истории человеч. сознания. В своих истор. трудах К. вырабатывает методику, позволяющую ему достичь некоего “единства”, при наличии к-рого прошлое предвосхищает настоящее, а настоящее угадывается в прошлом; в таком единстве “далекого” и “близкого” история предстает вневременной целостностью, обретает протяженность и обращенность в будущее. К. проводит также идею единства знания (при к-ром исчезает деление на “науку” и “искусство”) и единства жизненного опыта. К. усматривает тесную взаимосвязь между человеком (человеч. сознанием) и истор. событием. Раскрывая их органич. структуру, К. впервые заявляет о всеобщей антропологии, науке “о человеке, для человека и посредством человека”, — “новой науке” (scienza nuova), по характеристике Г. Броха, основанной на тезисе о самосознании человека, т.е. о его способности (в силу трансцендентной сущности) познавать окружающий мир и самого себя. Согласно К., по мере накопления знаний, взаимодействие между человеком и окружающим его миром становится все теснее, происходит сближение форм и объектов сознания, а научная система все более приближается к достижению изначального (донаучного) видения единства мира. Такова цель, постулируемая К., — цель, к к-рой можно стремиться, но которая едва ли достижима. Будучи неоромантиком, К. видел будущее как развитие человеч. духа, вплоть до того момента, когда “единая наука” придет к “человеку как идее”. В этой науке будущего исчезнет привычное ныне деление на отд. области знания. В “новой науке” К. видит особый вид творчества, в процессе к-рого исследователь одновременно реализует себя как ученый и как художник, создавая при этом идеальный образ единой картины мира.
В период между Первой и Второй мир. войнами появляются первые крупные труды К. по философии истории: “Династия Габсбургов” (1919) и “Нем. характер в истории Европы” (1936), а также по эпистемологии: “Человеч. единство” (1919) и “Призвание науки” (1920). Итогом слияния этих двух направлений его творчества была выработка нового взгляда на историю человечества в книге “Мера — человек. Новый подход к истории” (1943). Она стала вехой на пути к реализации плана создания универсальной теории и истории человечества, к-рый К. обдумывал еще в 20-е гг. В этом сочинении история предстает биографией Человека, исследованием его природы. История для К. — двоякий конти-нуитет: время и развитие человека в его единстве как биол. существа и как носителя духовности. История позволяет проследить, как “дух” развивается во все более совершенную способность человека к познанию и, наконец, становится синонимом целых жизненных сфер (религия, искусство, философия, естеств. науки). В книге проводится взгляд на историю как на развитие по расширяющейся спирали, в к-ром Человек предстает воплощением “духа”. В этом развитии К. различает три фазы. На первой — человек учится разграничивать внешний и внутр. мир, превращается в обладающего душой индивида. В эпоху Возрождения, когда процесс духовной эмансипации достигает полноты и человеч. разум обретает свободу, наступает вторая фаза, Новое время, когда трансцендентная сущность человека ведет его, с одной стороны, ко все более верному постижению явлений природы, а с другой — к сознат. формированию человеч. об-ва. На третьей фазе, в эпоху масс, коллективов, идет борьба за обретение человеком места в познанном им универсуме. В дальнейшем выдвижение в центр исследования истор. развития духовного человека, познающего окружающий мир и себя и созидающего новое, станет неотъемлемой особенностью творчества К.
Занимающие К. проблемы человеч. сознания нашли отражение в кн. “Башня и бездна” (1957), явившейся дальнейшим развитием тезиса, лежащего в основе книги “Мера — человек”. Убежденность К. в том, что честный ученый должен вносить свою лепту в совершенствование мира людей, придает практич. ориентацию этому его сочинению. Человеч. сознание — продукт многовекового развития, но оно хрупко перед лицом
техн. достижений самого человека. Научно-техн. достижения, широко внедряясь в жизнь совр. человека, представляют угрозу его существованию как личности. По мнению К., противостоять этому безудержному техн. развитию можно только с помощью надличностных форм жизни. Мир людей может погибнуть или найти спасение в зависимости от того, кто одержит победу: коллектив (технически обусловленные группы) или об-во (группы людей, объединившиеся во имя людей). Первым шагом к спасению человеческого в человеке должна стать выработка соответствующей совр. условиям “динамич. этики”, когда совокупность доброго и злого в человеке будет интегрирована в картину мира. К. выступает против состояния отчуждения в совр. об-ве, против жизни, выходящей из-под контроля сознания. Человечество на пути развития сознания должно постигать понятия “братства” и “об-ва”, к-рые могут и должны послужить этич. основой совместной жизни самых разных людей.
После 1957, в условиях вселяющего тревогу обесценивания человеч. ценностей в совр. мире, К. вновь начинает поиск выражения и познания смысла истории. В последние годы жизни К. пытается развить и объединить эпистемологию и философию истории в рамках гипотезы о тотальности познания. Эти усилия нашли воплощение в эссе (так К. определил жанр этого сочинения) “Смысл истории” (1964). В центральном его разделе (“История истории”) в лаконичной форме представлен сложный путь становления истор. сознания в его взаимодействии с истор. действительностью: осмысление истор. действительности приводит к созданию исторических концепций, которые в свою очередь воздействуют на действительность, трансформируя ее, что вызывает потребность нового осмысления и т.д. Этому взаимодействию концептуальности и действительности подчиненсмысл истории, доказательством существования к-рого для К. является прежде всего своеобр. порядок, последовательность, единство многообразия истор. событий и то, как все это предстает осмысляющему сознанию. Истор. путь развития — это движение вперед по расширяющейся спирали. Перед ученым неизбежно встает вопрос: на каком витке этой спирали находится человечество сегодня и каков смысл современности в структуре смысла истории в целом. К. обращает внимание на парадоксы современности: мир людей,объединенных техн. средствами коммуникации, в то же время пребывает в состоянии чудовищной анархии; зап. цивилизация готова заполонить собою весь мир, но сама стоит на грани краха. Выход из этой ситуации К. видит в создании всемирного, наднац. порядка, ибо гл. цель истории для К., выстраданная им за годы войны и эмиграции, — спасти человека и уберечь человеч. цивилизацию от полного исчезновения в пожаре новых войн, к-рыми чревата вышедшая из-под контроля человека действительность. Для достижения этой истор. цели (смысла истории) необходимо объединенными усилиями обрести утраченную ориентацию в совр. мире.
В работах К., посвященных совр. состоянию искусства и лит-ры, прослеживается та же тенденция к изучению развития человеч. сознания. В них снова звучит тревога за судьбы человеч. рода, ибо модернистские течения в искусстве, разрушая худож. форму, влекут за собой разрушение человеч. сознания, а вслед за тем — и личности человека. Только подлинное искусство, способное создавать правдивую картину жизни, может препятствовать этому разрушит, процессу.
К. входил в круг наиболее прогрессивных деятелей нем. культуры, эмигрировавших в годы фашистской диктатуры в США. Его близкими друзьями были Т. и Г. Манн, Эйнштейн, Г. Брох и др. Все сочинения К. носят ярко выраженный гуманистич. характер, придающий им жизненность и непреходящую ценность.
Соч.: Das Geschlecht Habsburgs. Munch., 1919; Der Beruf der Wissenschaft. В., 1920; Israel unter den Volkern. Z., 1936; Der deutsche Charakter in der Geschichte Euro-pas. Z., 1937; Man the Measure. A New Approach to History. N.Y., 1943; The Tower and the Abyss. An Inquiry into the Transformation of the Individual. N.Y., 1957; The Meaning of History. N.Y., 1964; Out of the Labyrinth; Essays in Clarification. N.Y., 1967; The Orbit of Thomas Mann. Princeton, 1969.
Лит.: Broch G. Gesammelte Werke. Bd. 5: Geschichte. Herausgegeben und eingeleitet von E. Kahler. Z., 1953; Mann T. Erich von Kahler (1945) // Mann T. Altes und Neues. Fr./M., 1953.
В. И. Матузова
КАМЮ (Camus) Альбер (1913-1960) - франц. философ-эссеист, писатель, журналист. Изучал философию в Алжир, ун-те. Руководил Театром труда в Алжире, участвовал в Сопротивлении, сотрудничал в подпольной газете “Комба”, после освобождения — ее гл. редактор. Лит. известность приобрел в 1942 (роман “Посторонний” (“Чужой”) и филос. эссе “Миф о Сизифе”); выступал как драматург (“Калигула”, 1945, и др. пьесы), прозаик (романы “Чума”, 1947, “Падение”, 1956, и др.), публицист. Крупнейшая теор. работа К. — книга “Бунтующий человек”, 1951. В 1957 получил Нобелевскую премию по лит-ре; погиб в автомобильной катастрофе.
Лит. способ оформления теор. идей связывает К. с франц. традицией моралистич. эссе — вольного, терминологически нестрогого и общедоступного философствования, проблематика к-рого непосредственно касается жизненного самоопределения человека. Прямыми источниками идей К. служили книги Кьеркегора, Ницше, Хайдеггера, Шестова и др. представителей экзистенциалистской философии, а также творчество ряда писателей, в особенности Достоевского и Кафки.
“Миф о Сизифе” имеет подзаголовок “Эссе об абсурде”. Абсурдный удел человека в обезбоженном мире понимается К. не как внешняя объективная данность, а как экзистенциальное переживание “заброшенности”,
“первобытной враждебности мира”; он “не коренится ни в человеке <...> ни в мире, а в их совместном присутствии”. В реальной жизни человек, занятый обезличивающими заботами повседневности, может и не сознавать этого удела, а, даже осознав, способен вновь позабыть о нем, примирившись с надличностными те-ологич. авторитетами и “обменяв свое божест. достоинство на счастье” (в этом смысле К. критикует философов-экзистенциалистов за то, что они часто проповедуют “скачок” человека в религ. или квазирелиг. трансцендентность, уводящий от трезвого сознания абсурда). Будучи осознан и зафиксирован, абсурдный удел сразу ставит перед человеком этич. проблемы: проблему возможности (или даже необходимости) самоубийства и проблему моральной “вседозволенности”. К. отвергает “филос. самоубийство”, ибо в нем проявляется не бунтарство, а смирение с собств. судьбой, разрушающее в самой основе абсурдное самочувствие, в к-ром динамически соединены и осознание смерти, и ее неприятие. Что же касается вседозволенности, то человек абсурда не признает абсолютных ценностей и не проводит ценностных различий между последствиями своих поступков, зато именно поэтому он ничем и не может “оправдывать” свои поступки, а может лишь принимать на себя ответственность за них. Задача человека — научиться жить в условиях абсурда, принципиальной бессмысленности любых человеч. начинаний и моральных ориентиров. В “Мифе о Сизифе” он рассматривает несколько такого рода жизненных стратегий: донжуанство, актерство, завоевательство, т.е. разл. способы “политеистического” освоения вширь потусторонней действительности, утратившей глубинную связь с единым теол. абсолютом; но особенно перспективным жизненным проектом для человека абсурда является творчество худож. и философское, различие между к-рыми несущественно. Творчество служит анализу абсурда, воссозданию “драмы интеллекта”, ясно сознающего бессмысленность мира и мужественно приемлющего свой удел в нем. Подобное “творчество без будущего”, когда произведение создают из праха, отдавая себе отчет в его бренности, представляет собой внерелигиозную аскезу, способную дать человеку свободу и господство над земным миром, не сковываемые более иллюзиями мира потустороннего.
Как и многие франц. интеллигенты, после войны К. претерпел эволюцию “от горизонта одного к горизонту всех”, и в “Бунтующем человеке” акцент делается уже не на одиноком самоосуществлении “человека абсурда”, а на поступках “мятежника”, к-рый своим индивидуальным бунтом против существующего в мире порядка не только утверждает свою собств. свободу, но и придает своему существованию “коллективный характер”: “Я бунтую, следовательно, мы существуем”. В своем трактате К. подробно рассматривает истор. формы “метафизич. бунтарства”: раннехрист. ереси, имморализм маркиза де Сада, романтич. дендизм, богоборчество героев Достоевского, нигилистич. пафос Лотреамона и сюрреалистов. Другой, более злободневный предмет “Бунтующего человека” — бунтарство реально-“историческое”, т.е. разл. формы революц. насилия: франц. якобинство, террор рус. народовольцев (это также тема пьесы К. “Праведники”, 1949) и революц. практика марксистов. Писатель отдает должное нравств. чистоте революционеров, сознает закономерную связь их экзистенциального проекта с изнач. потребностями человека в свободе, достигаемой через бунт, однако показывает, как в реальной полит, деятельности этот проект неизбежно искажается: революция впадает в “безумие” аморализма и прагматич. приверженности сиюминутным “истор. ценностям”. Особую сферу бунтарского отрицания составляет худож. творчество: изображая реальный мир, искусство тем самым отрицает его, но оно способно отрицать его во имя красоты, и только в этом К. усматривает надежду на критич. преодоление революц. “нигилизма” и возвращение к подлинным истокам бунтарства, “где отрицание и согласие, единичное и всеобщее, индивид и история сочетаются в напряженном равновесии”. Идеалом К. является бунтарство “по ту сторону нигилизма”, помнящее о своих “щедрых истоках” и не обманывающееся прагматикой “истор. ценностей”. Трактат К. (поссоривший его с Сартром и другими идеологами франц. “левой интеллигенции”) стал отповедью революционаризму, исходившей от человека, стоящего на демократич. позициях и понимающего глубинную оправданность всех форм бунтарства. В этом трактате выразилась также характерная для К.-моралиста тенденция постулировать этику атеистич. гуманизма, исходящую исключительно из земного жизненного опыта личности и в конечном итоге открывающую выход к сознат. и коллективному истор. действию.
Худож. творчество К. демонстрирует во многом сходную эволюцию от “абсурдизма” и индивидуализма романа “Посторонний” к идеям обществ, ответственности “абсурдного человека”, выраженным в романе-притче “Чума”, герои к-рого в борьбе с эпидемией (символизирующей нашествие фашизма) стремятся к характерному для К. идеалу “праведности без Бога”. Однако проза К., особенно ранняя, обладает и еще одним измерением, отсутствующим в его эссеистике, — экстатич., восторженным переживанием средиземноморской природы, выступающей как решающий аргумент в решении метафизич. проблем. Худож. культ природы — вплоть до прямой ее мифологизации, как в “солярном” эпизоде “Постороннего”, где герой, завороженный палящим светом солнца, совершает беспричинное убийство, — а также настойчивая филос. критика христ. монотеизма позволяют рассматривать творчество К. как попытку ревизии глубинных религ. основ иудеохрист. цивилизации и конструирования совр. гуманистич. (и, на уровне идеологии, атеистич.) язычества.