Сложности восприятия предмета философии: круги и парадоксы понимания.

Миронов В.В.. Иванов А.В.

Раздел 1. Предметное самоопределение философии

Лекция 1. Введение в предмет.

Философия происходит из соединения двух достаточно простых для понимания греческих слов “philia” (любовь) и “sophia” (мудрость), что означает этимологически «любовь к мудрости». Однако, эта простота обманчива и уже на протяжении более 2500 лет философы спорят о том, чем же на самом деле является философия. Причем, в отличии от представителей наук они не могут, подобно им, высокомерно отказать в желании участвовать в поисках ответа на данный вопрос, ни представителям других видов знания, ни вообще любому человеку, который хочет это делать. Сама история философии запрещает философам замыкаться в кругу теоретической саморефлексии, отказывая в этом праве всем остальным людям. Это и понятно, ибо великими философами становились и сапожники, как например, Я. Бёме и стекольщики, как например, Б. Спиноза. И напротив, окончание философских факультетов самых разных университетов вовсе не гарантирует того, что его выпускники действительно станут философами-мудрецами.

В философии причудливым образом смешивается высокая и сложная теория, часто недоступная неподготовленному человеку, которая, однако, самой своей сущностью нацелена на то, чтобы отвечать на изначальные и в этом смысле простые вопросы. При этом очень часто не понимают, что простые вопросы могут потребовать очень сложных ответов, гораздо более сложных чем в конкретных науках, ибо последние опираются на заведомо ограниченную предметную область исследований, которая последовательно осваивалась представителями данной науки. Соответственно, нахождение новых истин здесь всегда опирается на совокупность уже достигнутого путем систематического освоения прежних знаний. То есть любой науке всегда можно научиться, овладеть ее предметным знанием и присущими ей методами их получения. Философии же как особому типу размышления научиться таким образом сложно, если только вообще возможно. В философии изначально все и всегда равны. Мудрость может быть выражена и ребенком и поседевшим старцем. Как отмечал К. Ясперс, «философское мышление каждый раз должно начинаться с самого начала. Каждый человек должен осуществлять его самостоятельно»[1]. Ни академический статус, ни положение философа в обществе не являются гарантией действительности его философской мудрости. Между подлинным философом-мудрецом и квалифицированным философом-профессионалом может лежать дистанция огромного размера. Эта мысль может показаться парадоксальной. Еще более странно, что она предшествует лекциям по философии, цель которых состоит как раз в освоении философии. Однако, никакого противоречия здесь нет, а лишь обрисовывается область возможных предрассудков, которые настигают нас, когда мы впервые приобщаемся к философии.

В литературе можно встретить и противоположные суждения, что профессионалам-философам незачем тратить время на особенности восприятия философии другими людьми. С одной стороны, это действительно так. Философия требует систематического усвоения некой понятийной системы, в противном случае она будет формой ее профанирования. С другой стороны, философ находится не в неком вакууме. Для него часто важным оказывается именно проникновение идей на все уровни сознания и культуры, а это означает прежде всего на уровень обыденного сознания.

Можно сколь угодно долго и теоретично рассуждать о критериях нравственности в кругу философов, но пока это знание не выйдет из стен философских кабинетов и не станет предметом споров и обсуждений, пока оно, может быть, не станет своеобразной идеологемой данного общества, оно так и останется внутри узкого круга философов «варящихся в собственном соку» никак не влияя на конкретное поведение конкретных людей.

Обыденное сознание это и один из источников философии, и особое состояние разума, которое необходимо преодолевать путем его просвещения и научения в надежде на практические результаты. В этом смысле «философия должна быть доступной для каждого человека»[2]

На уровне обыденного сознания отношение к философии реализуется в известного рода предрассудках, которые полярным образом описывают область занятий философов. Иногда о ней говорят с презрением и она воспринимается как бесполезная и никому не нужная болтовня. В силу того, что абстрактные рассуждения философа не всем понятны, вместо того, чтобы вдуматься в них, всегда проще обозначить данный род мыслительной деятельности как обыкновенную глупость. В такой ипостаси выступает, например, в комедии Аристофана "Облака" один из величайших философов древности – Сократ, который ищет ответы на вопросы типа ”пищит комар гортанью или задницей”, “на сколько стоп блошиных блохи прыгают”[3].

Впрочем, немногим лучше и противоположное восприятие философии, когда о ней говорят почти с божественным почитанием, считая, что она представляет собой некую завершенную систему абсолютного знания, а философы – это мудрецы, знающие некие вечные истины и непреходящие ценности. Здесь исчезает самое главное - понимание философии как вечного процесса поиска истины, а не истины в последней инстанции. Именно такая трактовка философии приводит к искаженным требованиям по отношению к ней и к наиболее сильным разочарованиям.

Некоторые считают, что философией может заниматься каждый, так как она касается всех, а значит ее освоение - дело простое и всем доступное. Проявлением такого подхода является использование понятия философии где угодно и в каком угодно смысле. Так бизнесмен, излагая принципы своей работы, может обозначить их как свою “ философию бизнеса”. Юрист, оценивая те или иные действия преступника, может говорить о “философии преступника”, тренер футбольной команды о “философии игры” и т. д. Однако на уровне массового сознания слово “философия” гораздо чаще используется в негативном контексте. С этой ситуацией мы сталкиваемся тогда, когда нам , к примеру, говорят: «хватит философствовать» или «ну ты и развел философию!».

Данные, достаточно типичные предрассудки, бытующие в сознании людей, были замечены еще Гегелем, который относил их к типичным рассуждениям с позиции “здравого смысла”. Ведь всегда легче всего говорить и рассуждать о том, о чем ничего не знаешь. В этом случае внешне знакомый предмет кажется простым и легко понимаемым. Однако, известное оттого, что оно известно, еще не становится автоматически познанным[4]. Человек как бы попадает под “магию слова”. Произнеся слово “философия”, которое все слышали и которое у всех вертится на языке, человек склонен считать, что он о нем все знает.

Многие люди убеждены, что философию вовсе не надо изучать и что наличие во рту гибкого органа так легко помогающего нам оперировать с пищей, столь же легко позволит производить это и с понятиями. Гегель говорил по данному поводу: “Относительно всех наук, изящных и прикладных искусств, ремесел распространено убеждение, что для овладения ими необходимо затратить большие усилия на их изучение и на упражнение в них. Относительно же философии, напротив, в настоящее время, видимо, господствует предрассудок, что, - хотя из того, что у каждого есть глаза и руки, не следует, что он сумеет сшить сапоги, если ему дадут кожу и инструменты, - тем не менее, каждый непосредственно умеет философствовать и рассуждать о философии, потому что обладает для этого меркой в виде своего природного разума, как будто он не обладает точно такой же меркой для сапога в виде своей ноги. Будто и впрямь овладение философией предполагает недостаток знаний и изучения и будто она кончается там, где последние начинаются”[5].

Последнее замечание Гегеля современно, так как вскрывает механизм внешне “свободного”, раскрепощенного философствования, которое так популярно сегодня и обозначается самыми разнообразными терминами, но в основе, которого чаще всего лежит нежелание и неумение систематически рассуждать. Здесь мы сталкиваемся не с творческим мысленным усилием, а с произвольным умствованием, с суетным порождением из самих себя “новых” смыслов, которые часто являются лишь тривиальностями здравого смысла. “Печально то, что незнание и даже бесцеремонное и лишенное вкуса невежество, неспособное сосредоточить свои мысли на каком-либо абстрактном предложении, а тем более на связи между несколькими предложениями, выдает себя то за свободу и терпимость мышления, а то и за гениальность”[6].

Опираясь только на здравый смысл, безусловно, можно облечь банальные истины в личины философских одежд, которыми данная банальность прикрывается, однако, к философии это не имеет никакого отношения, хотя и является источником массового философствования, которое иногда охватывает общество в те или иные периоды развития и широко ретранслируется системой массовой информации (чего только стоят разделы философии, которые сегодня можно обнаружить в Интернете). Гегель отмечал, что представители такой философии могут выбрать “царский путь” ее изучения, который основан на том, чтобы “положиться на здравый человеческий смысл и – дабы, впрочем, не отстать от времени и философии, – читать рецензии на философские произведения, да, пожалуй, предисловия и первые параграфы этих произведений. Ибо в предисловиях и первых параграфах даются общие принципы, на которых все строится, а в рецензиях – наряду с историческими сведениями также критика, которая, – именно потому, что она критика, – стоит даже выше критикуемого”[7].

Свободное философствование возникает не на пустом месте. Это не результат фиксирования неких мыслей возникших в голове того или иного человека. В этом случае свобода мышления относительна, ибо ее горизонт определяется здравым смыслом, в котором только самому «философствующему» кажется что его мышление самостоятельно. Он не ощущает банальностей собственных высказываний, ему лишь кажется, что он мыслит. Для действительно свободного мышления необходимо определенное погружение в пространство мировой философии, то есть освоение тех достижений, которые были в ней накоплены за более чем 2500-летний срок. Лишь ориентация в этом пространстве позволяет нам свободно чувствовать себя внутри философской проблематики, осознавать сущность философских проблем, сравнивать существующие варианты их решений и пробовать предлагать свои собственные. Философская самостоятельность должна быть не случайной стихийной свободой, проявившейся в виде двух-трех интересных мыслей, спонтанно возникших в голове, а результатом систематического размышления над краеугольными философскими проблемами. Следовательно, обстоятельное изучение философии и научение культуре философского мышления (философствованию) – это необходимый процесс, включающий в себя кроме собственно философской подготовки также освоение различных уровней знания от его конкретных областей, которыми прежде всего занимаются науки, до особых форм постижения бытия, которые характерны, например, для религии или искусства.

Философия, стало быть, открыта для всех, и каждый человек в той или иной мере философствует, однако подлинное овладение ей представляет собой глубокую и систематическую работу мышления, требует определенного настроя души, когда все окружающее нас как бы пропускается сквозь призму философской интерпретации, когда как в значительных, так и во внешне незначительных явлениях мы вдруг улавливаем законы гармоничного и разумного устройства бытия и понимаем свое действительное место в рамках мирового целого .

[1] К. Ясперс. Введение в философию. Минск. 2000. С. 11.

[2] К. Ясперс. Введение в философию. Минск. 2000. С. 11.

[3] Аристофан. Облака// БВЛ. Том 5. Античная драма. М. 1970. С. 355-356.

[4] См.: Гегель Г.В.Ф. Система наук. Часть первая. Феноменология духа// Соч. т. IV. М., 1959. С. 16.

[5] Там же. С. 36-37.

[6] Там же. С. 37.

[7] Там же. С. 38.