Философские проблемы в области профессиональной деятельности 2 страница
Можно также выделить следующие временные ходы: (а) замедленное течение социального времени; (б) время активной борьбы между прошлым и будущим; (в) взрывное время или скачкообразный временной ход; (г) циклическое время. Но могут быть выделены и другие, менее бесспорные, типы временных отношений социальных структур: (а) иллюзорное время;
(б) время неуверенности, обусловленное появлением нерегулярных общественно-социальных пульсаций и аритмичности;
(в) медленно бегущее время, когда будущее актуализируется в настоящем и застывает; (г) время доброе и злое, благополучное и неблагополучное и т.д.
Культурно-историческое время характеризуется тем, что указывает на своеобразие развития истории и культуры. Культурно-историческое время характеризует длительность существования и качественную смену состояний тех или иных цивилизаций, каждая из которых имеет время зарождения, расцвета и заката. Время в культуре тесно связано с ощущением бренности жизни, с духовными переживаниями человека и поиском ответа на вопрос о смысле его жизни, смысле и цели истории. Культурно-историческое время разделяется на период до рождества Христова и после него. В истории культуры есть понятие «сакрального» времени, с которым связывали ритуалы, жертвоприношения и пр. В религии время человека воспринимается специфически как инверсивное: физическая смерть истолковывается как подлинное рождение для новой жизни, а физическое рождение как трудная дорога подготовки к новому рождению (смерти). Есть много метафор, в которых метко выражены характеристики культурно-исторического времени: «времена церкви», «времена купцов», «время тиранов», «всепожирающий Кронос» и пр.
Характеристикой культурно-исторического времени является его персонификация, когда время обретает собственное имя, метафорически украшая культурный дискурс: фатум, судьба, золотой век, конец света, болезнь времени и пр. Персонификация времени широко распространена в мифологии, поэзии, художественной литературе, проникает она и в обыденную речь. Как отмечал русский философ Н. Бердяев, последняя проблема, связанная со временем, есть проблема смерти.
Представления о культурно-историческом времени помогают понять «энергию» времени, связанную со спецификой каждого локального культурного образования. Процесс развития культуры во времени запечатлен в том совокупном потенциале культурных ценностей, который наследует каждое последующее поколение, а культурно-историческое время указывает на связь традиций и новаций, статику и динамику времени. Культурно-историческое время, имея собственную специфику, тесно связано с физическим. Так, календарные даты маркируют открытия, выдающиеся события и высшие достижения тех или иных этапов развития общества, помогая удерживать в памяти человечества прошлую историю, без которой нет настоящего ни у общества, ни у народа.
Понятие «хронотоп» является выражением конкретного единства пространственно-временных характеристик.
В реальной действительности пространственно-временные характеристики процессов и событий разделить невозможно. Об этом неоднократно говорили видные ученые естественники. Так, Г. Минковский писал: «Отныне пространство само по себе и время само по себе полностью уходят в царство теней, и лишь своего рода союз обоих этих понятий сохраняет самостоятельное существование». Для того чтобы отразить это конкретное единство, было введено понятие — «хронотоп» (от греч. chronos — время + topos — место), выражающее континуальное единство пространственно-временной размерности, связанной с культурно-историческим смыслом событий и явлений. Одним из первых использовал это понятие нейрофизиолог А. Ухтомский: «С точки зрения хронотопа, существуют уже не отвлеченные точки, но живые и неизгладимые из бытия события; уже не отвлеченные кривые линии в пространстве, а «мировые линии», которыми связываются давно прошедшие события с событиями данного мгновения, а через них — с событиями исчезающего вдали будущего». А Ухтомский ввел понятие «хронотоп» в психологию и нейрофизиологию, оценивая его как доминанту сознания, центр и очаг возбуждения, побуждающий организм в конкретной ситуации к определенным действиям. М. Бахтин использовал понятие «хронотоп» в литературоведении и эстетике. Это были первые проекции идеи континуальной взаимосвязи пространственных и временных отношений в плоскость гуманитарного знания. Понятие «хронотоп» отражает универсальность пространственно-временных отношений: оно применимо не только к материальным, но и к идеальным процессам. Изучение культуры требует континуального подхода, т.е. изучения ее бытия с учетом единства пространственно-временной размерности. Эвристичность понятия «хронотоп» проявляется при изучении «ядра» и «периферии» культуры, анализа родственных характеристик культур и культурных отторжений, притяжения противоположных культур, их ассимиляции и пр.
Применяя понятие «хронотоп» для осмысления взаимосвязи временных и пространственных событий в рамках художественного, литературного произведения, М.Бахтин, наряду с хронотопом античной культуры, выделял три типа романо-эпического хронотопа: авантюрный, авантюрно-бытовой и биографический, настаивая при этом на использовании понятия хронотопа только в рамках литературы. Однако потенциал этого понятия более широк. Так, специфика отношения ко времени и пространству видов искусства позволяет делить их на (а) временные (музыка); (б) пространственные (живопись, скульптура); (в) пространственно-временные (литература, театр). Можно говорить о культурном хронотопе Древнего Востока или Древней Греции, христианства или Возрождения, что позволит отразить доминирующие в этих культурах ценностные ориентации. С его помощью могут быть выражены своеобразие индивидуального мировосприятия, а также специфика этнического, исторического и культурного значения времени и пространства. В концепции Бахтина хронотоп не столько универсально философская категория, сколько модус существования культурного смысла. Хронотоп — это не просто единство времени и пространства, а острое переживание этого единства; затягивающее в эмоциональный водоворот всех, кто приближается к данному смысловому ядру культурно-исторического объекта. Пространственно-временное смысловое единство рождает эффект притяжения душ, ибо требует для вхождения в смысловое пространство активного их «соработничества». Переживание уходит в прошлое, освобождает место смыслу как настоящему и рождает стремление к будущему. В этом и заключается «тайна» художественного хронотопа. Хронотоп предполагает сосуществование различных эпох в едином «большом времени», он включает механизм ассоциаций, налаживает «обмен произведения с жизнью». Мир героя, мир автора и мир читателя/слушателя сопрягаются, образуя некое специфическое пространственно-временное единство.
Следует учитывать, что если до введения понятия «хронотоп» считалось, что пространство мы познаем, а время ценностно переживаем, то понятие «хронотоп» отразило «ценностный вес Я и другого» в контексте целостного и одновременно длящегося пространственно-временного лика эпохи. Мы переживаем и процессы, связанные со временем, и пространственные очертания, ландшафты, стили ушедших эпох, которые даны нам через произведения искусств. Эстетический образ пространства рождает ту дополнительную энергию, которая вызывает самые лучшие помыслы человека и направляет его к обустраиванию собственной среды обитания. Более того, тот или иной образ пространства может создать соответствующее настроение праздника, радости, восторга или грусти, меланхолии, скорби. Образ пространства также связывается с типом деятельности: рабочее пространство, пространство для отдыха, занятий спортом, заседаний, наконец, пространство заключения. Построение того или иного образа пространства есть задача, в допустимых пределах соизмеримая с человеческими возможностями. Конечно, вряд ли оправданно поворачивать реки вспять, или стирать с лица земли горы и изменять ландшафт до неузнаваемости, однако человек всегда организовывал пространство в соответствии со стилем эпохи, эстетическими предпочтениями или его экономическим, хозяйственным назначением.
Итак, понятие «хронотоп» не просто указывает на единство пространственно-временных характеристик, но подчеркивает именно конкретно-историческое единство, т.е. такое единство, в котором приоритет отдан хроносу, времени. Здесь время предстает в своем «содеянном виде». Не случайно выбран термин «хронотоп», а не топохрон. Понятие хронотопа позволяет человеку входить в смысловое пространство-время, связанное с нашей жизнью. Фиксируя состояние здесь-и-сейчас культурного бытия, хронотоп позволяет ему длиться и разнообразиться. В связи с этим правомерно выделение Д. Лихачевым «закрытого» времени как времени, протекающего только в рамках определенной фабулы, и «открытого», которое включено в более широкий поток событий исторической эпохи.
Расширение диапазона применения понятия «хронотоп» характерно для А. Ухтомского, который считал, что оно создает возможность увидеть лицо другого, «увидеть и узнать и Сократа, и Спинозу», которые как бы реально приближаются и открываются. В связи с этим он предлагал ввести категорию Лица, существующего в пространстве исторического времени. Лицо для него — это «живое, интегральное, конкретное единство, приходящее в мировую историю, чтобы внести в нее нечто совершенно исключительное и ничем не заменимое, — стало быть, существо страшно ответственное и вместе с тем требующее страшной ответственности в отношении себя со стороны других». Хронотоп как раз и свидетельствует об определенной «спайке пространства и времени», а также о спайке человека с событийным пространством-временем. Соматический опыт поколений, переданный в преданиях слова и быта, требующий созревания, чтобы открыться в действии и для всех выявиться — вот «хронотоп в бытии и доминанта для нас».
В настоящее время в связи с процессами глобализации, можно говорить о значимости понятия хронотопа для актуального осмысления единства пространственно-временных трансформаций. Заключающаяся в понятии «хронотоп» возможность создания интегрированного образа мира позволяет не только выявить общие характеристики жизни и тенденции развития, но и понять человеческое измерение мира и исторического процесса в целом. При этом очевидной становится ответственность каждого человека за то или иное формирование событийных «мировых линий» (Ухтомский). Эта ответственность формируется раньше всякого рационального размышления, ибо, как считал А. Ухтомский, «сердце, интуиция и совесть — самое дальнозоркое, что у нас есть». Угадываемая и предполагаемая ритмика событий в их хронотопной перспективе является особо значимым звеном социально-политических прогнозов и мировоззренческих ориентации.
8.1.3.Проблема истинности и рациональности в социально-гуманитарных науках
Несмотря на то, что социально-гуманитарное познание — это ценностно-смысловое освоение объекта, который в свою очередь является уникальным и индивидуальным, включает в себя самого субъекта, человека, оно, как и естественнонаучное знание, претендует на адекватное отражение действительности и его целью является достижение истины.
Г. Гегель показал, что истина есть процесс все большего и большего совпадения предмета с понятием, что «истина не есть сухое есть, она по существу своему представляет процесс». Процессуальность истины обусловлена бесконечным взаимодействием субъекта и объекта, выделением в объективной реальности все новых и новых фрагментов.
Что касается социально-гуманитарного знания, то здесь наиболее очевидно, что достижение истины связано с полемикой, дискуссиями. История познания, по меткому определению А.Эйнштейна, есть «драма идей», смена одних теорий другими. Понимание истины как процесса включает в себя момент абсолютности и относительности. Термин абсолютная истина имеет три значения: (1) метафора точного, исчерпывающего знания всей реальности в «последней инстанции», некоторый гносеологический идеал, который не реализуется в полной мере ни на одном из уровней познания; (2) фиксация неких элементарных знаний, которые носят инвариантный характер в том смысле, что они установлены настолько определенно, что не изменятся. Это так называемые вечные истины типа: Лев Толстой родился в 1828 г., химический элемент обладает атомным весом и пр.; (3) такое знание, которое сохраняет свое значение при дальнейшем развитии и обогащении всей системы знания, например, законы классической механики Ньютона, после открытия теории относительности Эйнштейна. С абсолютной истиной связывают такое знание, которое не опровергается последующим ходом развития науки, но лишь обогащается новым содержанием. Это наиболее важное значение термина «абсолютная истина», подчеркивающее, что абстрактной истины нет, истина всегда конкретна. Целостная система знания включает в себя абсолютно истинные и относительно истинные элементы знания.
Классическую концепцию истины называют теорией соответствия или корреспондентской теорией истины. Эта концепция истины связывает с соответствием простое копирование реальности. Однако человек в своем познании мира имеет дело не с миром «в себе», а с тем как этот мир отражается, чувственно воспринимается и концептуально осмысливается. Познание предстает как отражение отражения. Мир фактов несет на себе концептуальную нагрузку, он связан с интерпретацией посредством имеющихся у человека понятий. В классической концепции истины проводится различие между утверждениями и просто повествовательными предложениями: истина связывается не с любыми повествовательными предложениями, а только с теми, которые имеют характер утверждений. Однако не все утверждения являются носителями истинных знаний. В классической концепции истины только дескриптивные (описательные) предложения принимаются в качестве истины. Такое понимание создает определенные трудности, так как конструируемый в научных теориях концептуальный мир идеальных теоретических объектов, не мог соответствовать требованиям дескриптивности (описания), за ним не стояли действительные референты. И если речь идет об универсальных, всеобщих высказываниях и утверждениях, то возникают трудности их проверки, их дескриптивный характер ставится под сомнения, так как отсутствуют референты данных высказываний. В классической логике логическая истинность понимается как истинность во всех возможных мирах.
К неклассическим теориям истины относится когерентная (от лат. cohaerentia — срастаться, тесно соединяться) теория истины, которая пытается преодолеть трудности классической. Когерентная теория истины существует в двух вариантах: (1) понятие когерентности ставится на место прежнего понятия соответствия, (2) утверждается, что соответствие только и может быть установлено благодаря когерентности. В когерентном понимании истины акцент переносится с процедуры соответствия на самосогласованность элементов системы знания. Истинность заключается не в том, что знания соответствуют действительности, а в том, что они представляет собой самосогласованную систему. Когерентная теория истины не дает ответ на вопрос об отношении внутренне согласованного знания к объективному миру. Таким образом, когерентная теория истины, не преодолевая трудности классического понимания истины, сталкивается с другими нерешенными проблемами.
Неклассические теории истины предлагают усмотреть сущность истины не в соответствии с реальностью, а в соответствии с выбранными критериями. В свете такого подхода понятна прагматическая теория истины, в которой практическая полезность и эффективность знания при достижении поставленной цели предстает как истина. Если абсолютизировать прагматическую теорию истины, то тогда общая теория относительности, как и ряд других фундаментальных открытий, не обладающих непосредственно практической полезностью, окажутся лишенными истинного значения.
К неклассическим теориям истины, помимо когерентной и прагматической, относят семантическую теорию истину. Семантика изучает знаковые системы с точки зрения их смысла и содержания. Она является в большей мере логической теорией, доказывающей необходимость перехода от естественного языка к формализованному. В целях обсуждения истинности выражений формализованного языка оказывается необходим особый метаязык. Семантическая теория истины связана с именем польского математика, логика и философа А.Тарского, который считал, что понятие «истинно» устанавливает отношение между выражениями знаковой системы и объектами или положением дел в области интерпретации, что невозможно логически непротиворечивое обсуждение проблем семантики, что понятия истинности нельзя определить с помощью средств исследуемого языка.
Проблема истины шире, чем вопрос об истинности научного знания. Человеческое существование с необходимостью сопряжено с такими центральными идеалами мироотношения как истина, правда, достоверность. Истина многоаспектна, и один из наиболее значимых ее аспектов — это экзистенциальная истина. Когда речь идет об истинной красоте, справедливости, истинных целях, то они предстают не как абстрактные понятия, а как ценности человеческого существования. В повседневной жизни люди очень часто используют многообразие значений понятия истины: они говорит об истинной любви и дружбе, истинной верности, истинной порядочности, и, наконец, об истинном наслаждении. Можно даже встретить суждение, что у каждого истина своя. Т. Гексли принадлежат примечательные слова: «Всякая истина рождается как ересь и умирает как предрассудок». Иногда споры вокруг истины носят мировоззренческий характер. То, что является истинным в рамках одной политической системы, таковым не считается в рамках другой.
Экзистенциальное понимание истины подчеркивает связь истины со смыслами человеческого бытия. В экзистенциальное понимание истины включается не только понятийно-логическое истолкование мира, но и духовные его интерпретации. Гегель уловил огромный энергийный потенциал экзистенциального понятия истины, когда писал: «Истина есть великое слово и еще больше великое дело. Если дух и душа человека еще здоровы, то у него при звуках этого слова должна выше вздыматься грудь». В духовно-религиозном истолковании истина обретается только посредством веры и не требует никаких доказательств и обоснования. Экзистенциальная истина не может быть сведена к логическому ее пониманию: она предстает как открытость человеку подлинного смысла и значения происходящего. Уместно подчеркнуть, что по-гречески истина — aletia означает «несокрытость, непотаенное».
Экзистенциальное постижение истины, будучи тесно связано с переживаниями, имеет также и социально-духовный аспект, так как обусловливает формирование той или иной жизненной позиции. Те условия, в которых существует человек, те потребности и ценности, которые пронизывают каждодневное его бытие и отражаются в мировоззрении, заставляют идентифицировать себя с определенной стратовой прослойкой, причислять себя к сторонникам либеральных, рыночных, государственных и прочих позиций.
Ярким представителем экзистенциального понимания истины считается М. Хайдеггер. В его работе «Бытие и время» истинное предполагает открытость мира, непосредственную данность его человеку, а также свободу человека в отношении к миру. Экзистенциальная истина призвана отразить изначальную нерасчлененность целостности «человек-мир», постичь ее. Однако такое постижение не может быть обеспечено только средствами рационального анализа: для нее нужны экзистенциалы — особые категории, которые, в отличие от логических категорий, выражают не общие роды бытия природы, а общие роды бытия человека в мире: «здесь-бытие» (Dasein Хайдеггера), «бытие-с-другими», «бытие-к-смерти», «страх», «решимость», «надежда» и другие экзистенциалы, выражающие важные для человеческого существования модусы бытия. Так как пределом экзистенции (существования) является ее конечность (смертность), то экзистенциальная истина носит временный характер: она исторична, ситуационна. Вместе с тем экзистенциальная истина в интерпретации французских философов-экзистенциалистов Сартра и Камю обладает способностью к трансцендированию, т.е. выходу за свои пределы к высшей сущности.
Отечественный философ П. Флоренский, не употребляя термина «экзистенциальная истина», дал ей очень емкое определение: истина есть «естина», т.е. то, что есть. И дается она с непосредственной очевидностью, постигается в переживании.
Наряду с понятием «истина» в социально-гуманитарном знании используется понятие «правда». Сопоставление понятий «истина» и «правда» показывает их связь и одновременно различие. Этимологически слово «правда» сопряжено со словами «право», «правильно», «праведно», «прямой». Правый - значит образцовый, служащий нормой. В русском фольклоре правда противопоставляется кривде, как истина - лжи. Правда - это следование прямой, тому, что направляет, а кривда — уклонение от нее, искривление, обман. Ю.С.Семенов, изучая русскую культуру, подчеркивал, что истина понимается как предзаданность закона или предписания человеку извне, правда же - это образец поведения и норма, исходящая изнутри человека, правда - это следование по внутреннему побуждению. Примечательно, что В.Даль также писал, что «правда - это истина на деле». Вряд ли можно какое-либо аксиоматическое выражение (например, сумма углов треугольника равна двум прямым) назвать правдой, это - истина. Любое же повседневное выражение, отвечающее существу вещей, (например, она вышла замуж) квалифицируется как правда, но не истина. Это говорит о том, что истина и правда — семантически различаемые понятия. В истине следует видеть значение всеобщего, в правде - характеристику частного, отдельного, конкретного. Правда фиксирует соответствие созерцанию. Правда, правое, правильное — это то, что дается с очевидностью, а истина мыслится как глубинная сущность, которую следует открыть.
На протяжении XIX века правда понималась как основная цель идейных исканий русских мыслителей и философов. Искать правду, бороться за правду - провозглашалось делом жизни. Правда означала внутреннюю убежденность в правоте и срасталась с гражданской позицией, становясь одновременно элементом нравственности. И если в выражении «Платон мне друг, но истина дороже» фиксируется нейтральность и надличностность такого концепта как истина, а в выражении «горгонов лик истины» отражается ее устрашающее для человека значение, то в понятии «правда» присутствует нравственный аспект.
Интересно отметить, что если правда сопоставляется с формальной законностью, то справедливость скорее противопоставляется юридической законности. Можно встретить выражения: правда-истина, истинная правда, правда-справедливость. Вл. Соловьев писал, что в одном слове «правда» совпало два понятия - истина и справедливость, правда - это практическая явленность истины и справедливости, а Н.Бердяев дал одной из своих работ примечательное название «Философская истина и интеллигентская правда». Русская интеллигенция, позволяющая себе критически мыслить, осознавать и оценивать действительность, воспринимала себя самое как «носительницу правды». За философскими же истинами закреплялось их понимание как логически обоснованного и доказательно аргументированного знания.
Сознательное и преднамеренное искажение истины характеризуется понятием «ложь». Ложное высказывание говорит о вещах не то, что они есть в реальной действительности, и его можно отнести к высказыванию о несуществующих референтах. В нравственной рефлексии есть выражение «ложь во спасение», оправдывающее этот феномен в реальном бытии. В отличие от лжи, которая есть аномалия сознания и результат сознательного выбора, заблуждение обусловлено исторически ограниченными возможностями познания, а также его процессуальностью. Заблуждение становится в таком случае неизбежным моментом познания истины. В самом широком смысле с заблуждением связывают несоответствие знания и предмета исследования. Причинами заблуждения являются: сложная природа изучаемого объекта; нарушение строгих логических правил вывода; абсолютизация того или иного познавательного момента, того или иного свойства, отношения или признака; изоляция объекта или явления из всей системы взаимосвязей; некритический перенос особенностей одного класса явлений на другой; субъективные помехи (аффектации, обман органов чувств, вмешательство со стороны воли, сбивающей разум с правильного пути); многозначность, метафоричность, ассоциативность вербального языка и т.д.
Заблуждение есть компонент не только научного познания, но и оценки людьми происходящих социальных событий. Здесь причинами заблуждения людей выступают их необразованность, непросвещенность, косность, невежество, пристрастия, ограниченность общественно-исторической практики. Особый тип заблуждения детерминируется идеологией.
Проблема истины специфическим образом преломляется в таких философских направлениях, как плюрализм, релятивизм, психологизм, историзм. Плюрализм, релятивизм, психологизм долгое время считались негативными явлениями, которые необходимо преодолевать. Плюрализм (от лат. pluralis — множественный) означает наличие множества несводимых друг к другу начал. Он противоположен монизму, пытающемуся объяснить многообразие мира, исходя из одного начала. Наиболее ранний образец плюрализма - учение античного философа Эмпедокла о четырех началах мироздания. Сами плюралисты высоко ценят свою позицию, так как она позволяет уйти от философских дебатов по поводу неразрешимого пока еще вопроса об отношении духа и природы, сознания и материи. Примером плюрализма в новоевропейской культуре может служить философия Лейбница, согласно которому мир состоит из неделимых монад, по природе своей индивидуальных и автономных, активных и самодостаточных.
Плюрализм настаивает на существовании множества миров и культурно-исторических типов. В социологии он служит основанием для отрицания единой определяющей основы общества и единой теории его развития. Согласно сильной версии плюрализма, множество определяющих факторов равноправны, согласно слабой версии, среди множества разнообразных оснований существуют наиболее предпочтительные.
Плюрализм имеет своим следствием утверждение о равноправности теорий, что затрудняет проблему выяснения истинности. Поэтому в классической теории познания считалось необходимым преодолевать плюрализм во имя одной истинной теории. Однако исходное многообразие социокультурного мира, отсутствие единообразия исторических и культурных традиций не позволяют исключать плюрализм из социальных и гуманитарных наук. Плюрализм в этих науках обусловлен спецификой постижения единичных, уникальных и своеобразных социокультурных и исторических явлений. Поэтому возможно сосуществование различных теорий по принципу дополнительности, что предполагает толерантность по отношению к плюрализму.
Социально-гуманитарное познание имеет дело с исторически изменяющейся действительностью, уникальными историческими событиями. Постоянная текучесть жизненных обстоятельств, динамика социальных перемен обусловливает наличие элементов релятивизма в блоке социально-гуманитарного знания. Релятивизм (от лат. relativus — относительный) неизбежен в ходе отражения исторически меняющегося объекта. Релятивизм есть следствие изучения таких объектов, которые непостоянны во времени, ситуативны, включены в контекст человеческой деятельности и общения. Релятивизм отражает принципиальную изменчивость знания, его утверждений и выводов, а также фиксирует достаточно сложный акт мышления, допускающий быстрый переход от одного доминирующего в познании звена к другому. Противоположностью релятивизма является догматизм (от лат. dogma — непререкаемая истина), абсолютизирующий устойчивость и неизменность выводов, полученных в ходе познавательной деятельности.
Релятивизм может быть умеренным или радикальным. Опасность радикального релятивизма (когда не только нельзя войти в одну реку дважды, но и нельзя войти и единожды, так как все течет и изменяется) была осознана еще в античности. Софисты Протагор, Горгий, Платон, а позднее античный скептицизм, отразившийся в скептицизме Нового времени, отстаивали позиции умеренного релятивизма.
Критерии истинности знания — это правила оценки результатов познания на основании их соответствия стандартам науки, и задаются они набором предписаний, императивов, запретов, совокупностью экспертных установок. Они позволяют установить принадлежность различных типов знания к науке. В качестве критериев научной истины в истории философии выделялись: всеобщность и необходимость, простота, самосогласованность и логическая непротиворечивость, а также полезность и экономность. Так, И. Кант считал, что критериями истины являются всеобщность и необходимость; Р.Декарт на роль критерия истины выдвигал требование ясности и отчетливости суждения, т. е. того, что не вызывает никаких сомнений; Э.Мах, представитель эмпириокритицизма (разновидности субъективного идеализма), видел критерии истины в достижении наиболее простой и экономной связи ощущений, тем самым снимая вопрос об отношении знания к объективной реальности; прагматизм сводит критерии истинности к полезности и эффективности использования знания.
Для социально-гуманитарного знания весьма популярным критерием истинности выступает общезначимость. Истинно то, что принято и признано всеми или большинством ученых. Однако если исходить из этого критерия, то истинность может быть приписана и заблуждениям: утопическим проектам, идеологическим догмам, а также живущим в массовой психологии многочисленным суевериям по поводу леших, домовых и пр.
Следует особо выделить эстетический критерий истины, согласно которому истина заключается во внутреннем совершенстве теории, отсутствии лишних допущений, красоте изложения, изяществе аргументов и доказательств. П. Дирак говорил в этой связи: «Красота уравнений важнее, чем их согласие с экспериментом». А.Эйнштейн также предлагал применять к научной теории критерий внутреннего совершенства.
Вместе с тем во всем реальном массиве законов, теорий и концепций, в том числе и в комплексе социально-гуманитарного знания, действует закон достаточного основания. Согласно ему, ни одна теория не может считаться истинной, если она не имеет достаточного основания. В этом суть логического критерия истины. В объем логического критерия помещены требования формально-логической непротиворечивости, полноты, независимости. Сформулированный Аристотелем закон непротиворечивости звучит так: невозможно, чтобы одно и то же в одно и то же время и было и не было присуще одному и тому же в одном и том же отношении. Требование полноты есть требование семантической и синтаксической полноты, которая есть всего лишь желаемый идеал всестороннего описания действительности. С требованием независимости связывают ситуацию невыводимости одной аксиомы из другой. Однако независимость как составляющая логического критерия, в конечном счете, упирается в конвенции, в соглашения ученых взять ту или иную систему отсчета в качестве исходной, базовой.