Проблематика познания у гуманистов ХVI века

Помпонацци

Пьетро Помпонацци (1462 — 1525 гг.) — автор известного "Трак­тата о бессмертии души". Помпонацци в своих размышлениях более все­го опирается на Аристотеля.

По мнению Помпонацци, главная тенденция познавательной деятель­ности состоит в том, что хотя "всякое познание некоторым образом отвлекается от материи", а разум, осмысливая всеобщее, "не находит­ся полностью во времени и пространстве", он тем не менее "не может полностью отвлечься от времени и пространства".

Всеобщее интеллект может мыслить только через единичное. Поэ­тому интеллект не способен освободиться от чувственных представлений. Интеллект отличается от интеллигенций, которые чужды любой чувственной образности. Он отличается также от животных душ, которые полностью погружены в чувственность и познают "только единичным образом".

Душа, по Помпонацци, бессмертна, потому что она обладает разумом, который поднимает душу до всеобщих — вневременных и внепространственных — понятий, т. е. в мир божественности.

К разуму Помпонацци прибавляет волю, считая, что без воли нет моральной деятельности, которой полностью лишены животные.

В человеке, согласно Помпонацци, чувственное, земное преоблада­ет над разумно-бессмертным началом. Он говорит: «Так как природа человеческая почти полностью погружена в материю и лишь в малой мере причастна разуму, человек дальше отстоит от интеллигенции, чем больной от здорового, ребенок от мужа и невежда от мудреца». Людей, полностью подчинивших растительную и чувственную части души (т. е. ее низшие способности) ее высшей, разумной части, очень не­много. Обычные нормальные люди — это те, которые избрали "средний путь жизни", сочетающий умеренную чувственность с деятельностью разума.

В своих рассуждениях Помпонацци использует идею двойственной истины. При этом истину веры он истолковывает метафорически: она изложена в форме притч, рассчитанных на моральное нравоучение на­рода и совсем не направленных на объяснение мира.

В своем социально-этическом учении Помпонацци, в отличие от Аристотеля, различал не две, а три разновидности разума (интеллекта): 1) созерцательный разум,
2) практический, или деятельный, и 3) действующий. Каждый человек у него наделен всеми тремя разновидностями интел­лекта, но в различной мере. Все люди в большей степени причастны к практическому разуму.

В своем сочинении "О причинах естественных явлений или чародействе" Помпонацци исследовал тему чудес, переполнявших массо­вое суеверное сознание. Множество чудесных явлений и фактов, как известно, зафиксировано в Священном Писании. Помпонацци считал, что бог, небо и природа в целом достаточны для понимания всех явле­ний природно-человеческой жизни в качестве естественных. Он писал: чудеса "не потому чудеса, что они происходят полностью против при­роды и помимо порядка небесных тел, но потому они называются чуде­сами, что непривычны и случаются крайне редко и не по обычному ходу природы, а на протяжении длительных периодов времени". Все чудеса могут быть объяснены по принципу "вечного и постоянного" кругово­рота.

Помпонацци признает астрологию и даже рассматривает ее как одну из естественных наук. Он утверждал, что, у кого положение небесных тел "хорошо, у того и гений добрый, у кого дурно — у того гений злой". Но Помпонацци считал, что небесные тела определяют только природные задатки человека, но не отменяют свободы его воли. По Помпонацци, "звезды склоняют, но не принуждают".

Размышляя о чудесах, Помпонацци критикует невежественных и жу­ликоватых священников, объявляющих чудесами то, чего они не понимают, или то, в чем они имеют корысть. Чудеса, о которых говорится в Священном Писании, Помпонацци толкует как результат творчества умных политиков, придумавших различные притчи для воспитания темно­го народа.

Рассматривая феномен молитвы, Помпонацци отмечал, что любая молитва не тщетна, если она диктуется искренним, прочувствованным почитанием Бога, ибо она, можно сказать, повышает моральный тонус такого человека.

Макиавелли

Никколо Макиавелли (1469 — 1527 гг.) — крупный и оригинальный мыслитель Возрождения. Своих знаний достиг в основном путем самообразования. Занимал высокий административный пост. Себя он считал человеком действия и часто повторял:
"... сначала жить, потом фило­софствовать". Он автор сочинений: "Государь" (или "Князь"), "Рассуж­дения на первую декаду Тита Ливия", "История Флоренции". Макиавелли был одним из наиболее трезвых умов Ренессанса, который фактически полностью свободен от религиозных иллюзий.

Макиавелли разработал свою концепцию человека. В ней он отмечал, что самым могущественным стимулом человеческих действий является интерес. Проявления этого интереса многообразны, хотя и направлены в основном на сохранение своего имущества: "Люди скорее простят смерть отца, чем потерю имущества".

Макиавелли — один из самых энергичных критиков средневековой созерцательности. Он даже противопоставлял христианству "язычес­кие" религии греков и римлян, боготворившие наиболее активных людей.

Много рассуждая о деятельности первого лица — государя, Макиа­велли считал, что мудрый правитель государства обязан "по возможности не удаляться от добра, но при надобности не чураться и зла". Правитель Макиавелли должен сочетать в своей личности качества льва и лисицы, способной провести самого изощренного хитреца. В то же время он отмечал, что человеческая масса, народ мудрее и постоян­нее реального главы государства. Он был убежден в максиме: глас народа — глас Божий.

Сочинения Макиавелли были внесены в "Индекс запрещенных книг".

Некоторые считают, что Макиавелли довел этико-политическую традицию флорентийского гуманизма до создания политической науки.

Эразм Роттердамский

Дезидерий-Эразм из Роттердама (Эразм Роттердамский), настоящее имя — Герхард Герхардс (1469 — 1536 гг.) — незаконнорожденный сын свя­щенника и его служанки. Он упорным трудом поднялся до высокой филолого-гуманистической образованности. Писатель огромного трудолюбия. Филологи считают Эразма самым выдающимся латинистом эпохи Возрож­дения. Последние два десятилетия своей жизни он был общеевропейским лидером гуманизма. Эразм — автор латинского перевода Нового Завета и комментария на него.

Эразм не принимал тезиса ортодоксального христианства о радикальной испорченности человеческой натуры первородным грехом. Он считал, что нормальный человек, подражая Христу, способен поднимать себя до идей, зафиксированных в Священном Писании.

Эразм с полным правом может считаться представителем т. н. раннего просветительства. Причем его просветительство содержало в себе значительную долю рационализма, доходившего до конфликта с положе­ниями официального вероучения. Рационализм Эразма, пожалуй, явствен­ней всего проявляется в его знаменитой "Похвале глупости", за кото­рую его прозвали позднее "Вольтером ХVI века".

Эразм констатирует, что "в человеческом обществе все полно глупости, все делается дураками и среди дураков". Автор не оста­навливается даже перед тем, чтобы распространить сферу действия Глупости на деятельность апостолов и самого Иисуса Христа, ибо «христианская вера, по-видимому, сродни некоему виду глупости и с мудростью совершенно несовместим».

Эразм жестоко критикует христианских богословов. Эта критика перерастает у него в резко критическое отвержение схоластической учености. Эразм доводит до кульминации бунт гуманистов Возрождения против схоластического формализма. Он заявлял, что сам святой Петр, хранитель ключей от рая, не способен уяснить, "каким образом можно держать в руках ключи от знания, не обладая самим знанием". При этом Эразм чаще всего выступал не против "классиков" схоластики: Фомы Аквинского ("самый аристотельствующий"), Альберта Великого, Дунса Скота, Оккама, — а против их воинствующих эпигонов, доводивших до абсурда формализм чисто словесной "мудрости", сочинявших "архи­дурацкие тонкости" "касательно понятий, отношений форм, сущностей..., которые никто не сможет различить простым глазом". Он говорил, что "легче выбраться из лабиринта, чем из сетей реалистов, номиналистов, фомистов, альбертистов, оккамистов, скотистов и прочих". Надо отме­тить, что современные представления о схоластике как чисто словесной псевдомудрости во многом восходят к "Похвале глупости" Эразма,

Причина разоблачения схоластики Эразмом содержится не столько в чисто теоретическом аспекте, сколько в практическом неприятии схо­ластики Дезидерием. Он критиковал схоластику за то, что она сплошь и рядом ставила обряд выше содержания религии.

"Господство" Глупости Эразм объяснял тем, что сфера чувственно­сти человека много шире и сложнее сферы его разума. Эразм объяснял власть Глупости тем, что люди не в силах обойтись без глупости в своем общении. Глупость связана с необходимой людям иррациональнос­тью жизни. По Эразму, человеческое счастье состоит вовсе не в том, чтобы ни в чем не заблуждаться, а именно в том, чтобы заблуждаться, примешивая к крупицам мудрости значительную долю глупости. Своей задачей Эразм считал разрушение умозрительно-схоластического догматизма, представители которого "ничего в действительности не зная... воображают, будто познали все и вся".

Эразм жестко отвергал претензии схоластизирующих богословов на сверхабсолютную истину.

Эразм высоко ценил то, что он называл "мудростью природы". Он говорил, что "природа никогда не заблуждается". Он высмеивает многочисленные "чудеса". Чудом следует считать лишь саму при­роду во всей ее целостности и со всеми ее законами. Правда, он отме­чал, что в своей целостности и законах природа так же непознавае­ма, как и сам Господь Бог.

Признавая природное равенство всех людей, Эразм утверждал, что природная одаренность не играет решающей роли в достижении подлин­ного благородства. Такую роль он приписывал воспитанию и образованию человека. Но народ остается у него исполинским многоголовым зверем, осужденным в своем подавляющем большинстве на бесконечно многообразную приверженность Глупости.

В сочинении "О свободе воли" Эразм защищает человеческую свободу. Но он также считал, что человек обязан непрерывно обуздывать свою волю силою разума, как бы ни сбивала его с толку всемогущая Глуп­ость. Только чувство меры, требующее разумно воспитанной воли, спо­собно направить человека по правильной дороге жизни. Но, говорил Эразм, трудность этой дороги состоит в том, что "любая дорога имеет два лица", несхожих друг с другом. За жизнью скрывается смерть, за смертью — жизнь, "под ученостью — невежество, под мощью — убо­жество" и т. п. Только принцип "ничего сверх меры" может здесь по­мочь. Иначе и мудрейший человек, становится дураком, мудрый госу­дарь — невыносимым деспотом.

Томас Мор

Томас Мор (1478 — 1535 гг.) — близкий друг Эразма. Именно ему посвящена "Похвала Глупости". Был членом английского парламента, шерифом Лондона, дипломатом. Главное произведение Мора — "Весьма полезная, как и знаменательная, поистине золотая книжка о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия...". В этой работе, описывая жизнь придуманного им общества на острове Утопия ("место, которого нет"), Мор излагает свой идеал общественной жизни. За неповиновение король повелел отрубить Мору голову.

Мор утверждал, что процветание государства возможно лишь при условии, что высший носитель власти будет глубоко образованным философом и морально безупречным человеком. Такого властителя он изобразил в "Утопии" под именем Утоп.

Мор высоко оценивал не только умственный, но и физический труд. Умственный труд в Утопии не играет такой роли, как в платоновском государстве. Делом чтения и изучения книг здесь занимается неболь­шая категория одаренных утопийцев. В противоположность многим госу­дарствам, где "еще и теперь наукам посвящают себя чурбаны и дубины, а замечательно одаренные умы пропадают в удовольствиях". Из категории ученых избираются должностные лица, включая главу государства, а также священники. Но в принципе, учитывая непродолжительный рабо­чий день (шесть часов), каждый утопиец способен достичь "духовно и свободы и просвещения", осваивая различные науки. Для этого устраиваются даже специальные чтения.

Несмотря на высокое предназначение интеллектуального начала, более важной стороной жизни утопийцев является моральная сторона. Эта сторона неотделима от религии. Но Мор различает подлинную ре­лигию и суеверие. К суевериям он относит, в частности, гадания и аналогичные им предсказания. Мор пишет: "Гадания и прочие предска­зания... утопийцы полностью презирают и даже высмеивают". У утопийцев даже в храмах нет изображений богов. У них каждый "волен пред­ставлять себе Бога в каком угодно виде".

Монтень

Мишель Монтень (1533 — 1592 гг.) — крупнейший французский философ-гуманист. Был мэром г. Бордо. Делом всей его жизни были знаменитые "Опыты", которые открыли новый жанр — эссеизм (несистематические очерки на самые разные темы). Будучи книгой о людях своей эпохи, "Опыты" Монтеня касались широких вопросов истолкования природы, общества, познания.

Отдавая "дань" схоластике, Монтень отмечал, что "мудрость" схоластики — это псевдознание, ибо "словам надлежит подчиняться к идти следом за мыслями, а не наоборот".

Монтень с неприязнью относился к аристотелизму, считал Аристотеля «Богом схоластической науки». Предпочтение он отдает античным скептикам. Монтень воспроизводит аргументы последних против достоверности человеческих знаний. В частности, он подчеркивал недостоверность чувственного познания. Говорил об относительности, релятивности всех человеческих знаний. Девизом Монтеня стал вопрос: "А что я знаю?", который он написал даже на стене своего кабинета; он утверждал: "Если хочешь излечиться от невежества, надо в нем призна­ться... В начале всякой философии лежит удивление, ее развитием является исследование, ее концом — незнание".

Подход Монтеня был направлен, прежде всего, против теологического догматизма и схоластического авторитаризма, настаивавших на абсо­лютной истинности своих положений и утверждений. С долей горечи он писал: "Люди ничему не верят так твердо, как тому, о чем они меньше всего знают...", и далее: "заживо поджарить человека из-за своих домыслов — значит придавать им слишком большую цену".

Скептицизм Монтеня — это не познавательный пессимизм, а скорее критицизм по отношении к знанию своего времени, или к тому, что считалось тогда знанием. Это понятно из такого утверждения Монтеня, как следующее: "Гордость тех, кто приписывает человеческому ра­зуму способность познавать все, заставила других... проникнуться убеждением, что разум совершенно бессилен. В утверждении невежества они держатся такой же крайности, как другие — в утверждения знания".

Монтень прекрасно понимал, что познавательная деятельность че­ловека разворачивается между знанием и незнанием. Правда, Монтень не занимался специально гносеологической проблематикой. Но он определенно указывал на несостоятельность ссылок на авторитеты, на давность какого-либо воззрения, на распространенность взгляда как на решающий критерий истинности. Монтень требовал личной убежденности, вытекающей из индивидуального опыта и собственного рассуждения.

По Монтеню, знания приобретаются, прежде всего, с помощью чувств. Монтень говорил о чувствах, что они — "наши господа". Или, что знание "начинается с них и ими же завершается".

За чувствами следует разум, понимаемый Монтенем очень широко. Но Монтень ставит рамки разуму, причем такие, за которыми разум становится бесполезным. Здесь сохраняется влияние Бога. Монтень отвергает возможность рационального обоснования божественного бытия, возможность разумного подтверждения религиозных догматов. Похоже, он стремился к полной иррационализации религии. При этом он полностью освобождает разум от богословской опеки.

Рамки разума у Монтеня не так уж жестки. В реальной познаватель­ной деятельности человеческая любознательность постоянно нарушает эти рамки, двигаясь, без особого порядка, все дальше и дальше. Только смерть, считал Монтень, кладет конец человеческой пытливости.

В толковании бога Монтень исходит из того, что люди создают богов по своему образу и подобию. Монтень выступает за деантропоморфизацию бога. Он считал, что постичь бога исходя из человека просто, но примитивно. На первое место у него выходит "мать-природа". Монтень отрицает любые чудеса. По убеждению Монтеня, за призна­нием чудес скрывается незнание конкретных причин тех или иных событий.

Природа не лишена ни души, ни жизни, ни разума. Только присутствие в природе этих свойств может объяснить их наличие у самого человека. Монтень считает, что человек нисколько не выше "своих собратьев и сотоварищей", каковыми являются животные. Он яв­но преувеличивает возможности животных, наделяя их даже мышлением и способностью чуть ли не сознательной деятельности. Он считает, что многими искусствами (строительство, ткачество, врачевание) че­ловек обязан животным.

В этике Ментень отстаивал идею подчинения человека определенным правилам, которые должны согласовываться с природой и здоровым человеческим разумом. Здесь Монтень — устойчивый рационалист. Он противник идеи индивидуального бессмертия души. Это, по его сло­вам, решительно отвергается природой и разумом. Подчеркивая роль разума, Монтень обращает внимание на факты интеллектуаль­ного и морального превосходства простых, необразованных людей над носителями формальной (схоластической) учености. Он писал: "Нравы и речи крестьян я, как правило, нахожу более отвечающими предписаниям истинной философии, чем нравы и речи присяжных философов". Преимущества здравого смысла простых людей Монтень выводил из их близости к порядку "матери-природы".