Бытие-к-смерти и время как горизонт бытия
Забота есть единство трех моментов: понимающее набрасывание здесь-бытия своих возможностей на каким-то образом раскрытый мир, уже встречность мира в его разомкнутости и пред-истолкованности другими (возможности уже предложены, мы уже в мире) и нахождение при чем-то или кем-то захваченным, быть при месте (возможности исполняются здесь). Реализация возможностей здесь-бытия или ведет к новому набрасыванию, или, подчиняясь усредненной повседневности, к удовлетворенности действительным и затуханию интереса к своим новым возможностям. Кроме того, выбор возможностей может приближать к бытию собственным или, напротив, уводить от него. Что же коренным образом не позволяет довольствоваться обретенной действительностью? Что делает выбор ответственным, т.е. направленным на возможность быть подлинным образом? Только возможность смерти.
Вопрос о смерти обсуждается Хайдеггером в экзистенциально-феноменологической постановке. Это означает, что способ присутствия человека в мире не позволяет ему иметь ни опыта собственной смерти (она непосредственно не переживается), ни опыта смерти другого (никто не может снять с другого его умирание, ему можно только сопереживать). Смерть – это отношение к своей собственной возможности не быть. Такой подход не подменяет биологического, психологического или теологического рассмотрения смерти, но им предшествует. Он изначален и по отношению к повседневному истолкованию смерти, поскольку здесь возможность смерти выявляет себя несобственным образом. В повседневности умирание нивелируется до происшествия, наличной действительности, не понята как всегда моя собственная возможность.
Среди всей полноты возможностей для здесь-бытия есть такая, которая, исполняясь, делает для него закрытыми любые возможности или невозможность всех возможностей. Это смерть как наиболее своя, не-обходимая и не-избежная возможность. Только человек как экзистенция знает о своей конечности и (или) временности. Это знание встроено в целостность заботы, явлено в ее набрасывающем характере и заявляет о себе как бытие-к-смерти. Только через масштаб неизбежной смерти прозревается подлинность или неподлинность человеческой возможности быть, поскольку перед лицом собственной смерти человек способен стать свободным. Стать свободным перед лицом собственной смерти – это значит: понять через одиночество смерти свое одиночество и оторванность от людей, освободиться от своей затерянности в суетных возможностях, от застывания в достигнутых способах быть, а также утвердиться через достоверность смерти в достоверности своего бытия-в–мире как отличного от бытия любого иного сущего, человеком не являющегося.
Таким образом, решимость заботы в набрасывании предельной своей возможности - не быть, то есть ее забегание в свою собственную смерть или распознавание своего бытия как бытия-к-смерти, позволяет вывести из забвения и поставить личностно вопрос о бытии. В этой связи можно вспомнить, как Хайдеггер рассматривает бытие в отношении к «ничто». Он говорит о том, что бытие достигается на фоне «ничто». В свою очередь «ничто» приоткрывается нам в ужасе. Ужас в данном случае – это не страх перед чем-то конкретным, а некое оцепенение. Оцепенение перед небытием, перед загадкой небытия. Экзистенциал смерти не только приоткрывает путь к подлинной экзистенции (осуществлять свою возможность быть как собственную возможность), но и выводит к постижению смысла бытия вообще на фоне ничто.
Выражением смысла бытия, по Хайдеггеру, является время. Обращаясь к истолкованию времени он подвергает критике как дофилософское, так и характерное для традиционной метафизики понимание времени, поскольку в том и другом случае оно сводится к необратимому потоку отдельных «теперь», индифферентному по отношению к располагающемуся миру и располагающему этим миром человеку. По мысли немецкого философа времяобразующее времени не покоится первоначально в «теперь», это лишь производный феномен времени.
Изначальное время – это деятельное отношение, временнящая временность здесь-бытия, в котором оно держит связанным свое бывшее (через удержание или в отрицательном модусе через забывание), свое будущее (через ожидание) и свое настоящее (через настояние или пребывание-при), постоянно смещая фокус по направлению одного из трех. Эта связность и постоянное смещение (экстазисы) есть подвижный временной горизонт как условие бытийного устроения здесь-бытия. Производными по отношению к изначальному времени являются и расхожее представление о времени, и выражающее его время традиционной метафизики, для которых существует только горизонт бытия наличным. Именно в этом случае время превращается в течение последовательности «теперь» (однородность одного и того же, поскольку не предполагаются экстазисы или временнящие смещения), что приводит к убеждению о якобы бесконечности времени.
Следует заметить, что хайдеггеровский подход к проблеме времени вполне сопоставим с тем новым пониманием времени, которое сложилось в процессе перехода от классической к неклассической науке.
4.6. Критика европейской метафизики и науки, проблема языка и технической цивилизации в творчестве М. Хайдеггера после «поворота»
В работах 30-40-х годах Хайдеггер вносит существенные коррективы в постановку и обсуждение проблемы бытия. Дело в том, что осуществленный в работе «Бытие и время» проект фундаментальной онтологии, центральным звеном которой была экзистенциальная аналитика здесь-бытия, оставлял возможности для антропологизаций проблемы бытия вообще. Экзистенциалистский способ мышления, получивший к тому времени широкое распространение в европейской философии, все в большей степени переводил вопрос о бытии как таковом к вопросу о специфике и формах человеческой жизнедеятельности. Наиболее отчетливо это можно было наблюдать во французском экзистенциализме, а также в философской антропологии, связанной с именами М. Шелера, Х. Плеснера, А. Гелена. Следует заметить, что и Гуссерль, прочитав «Бытие и время», расценил феноменологию бытия по-Хайдеггеру как возвращение к антропологизму и психологизму.
В этой связи Хайдеггер ищет новые линии в раскрытии коренной, а может быть единственно собственной для философии проблемы, - бытия как такового. Во-первых, он ставит вопрос о бытии с точки зрения истории бытия, истории вопроса о бытии, как она складывалась в рамках европейской цивилизации, находя свое выражение в европейской метафизике и связанной с ней европейской науке. В работе «Время картины мира» Хайдеггер показывает, что в классической европейской метафизике, начиная с философии Сократа и Платона, бытие оказалось представлено как «смена картин мира». В этой и последующих своих работах Хайдеггер, по сути дела, осуществляет реконструкцию истории европейской метафизики, а также связанной с ней истории европейской науки, которые привели к «забвению бытия». Вместо вопроса о бытии в европейской метафизике и европейской науке обсуждался вопрос о сущем, о строении или содержании сущего. Таким образом, горизонт унаследованной метафизики и связанной с ней науки – это, по мысли Хайдеггера, эпоха, в которой бытие обнаруживает себя через свою утрату в сущем. Формами этой утраты являются универсализация порожденного современной наукой калькулирующего мышления, современная техника, относящаяся к вещам человеческого мира как предметам (эту утрату вещности вещей Хайдеггер называет «поставом»). В этом случае, язык, на котором говорят унаследованная метафизика и наука, есть язык эпохи утраченного бытия.Поворот же к бытию требует поворота к такому языку, в котором слышен «зов бытия».
Именно этим обстоятельством вызваны усилия Хайдеггера по пересмотру категориальной структуры философского языка, его эксперименты с немецким языком и обращение к поэтическому языку. Все это были пути, ведущиек «языку как дому бытия», к языку как способу проникновения в несокрытость (истину) бытия. Язык, на котором говорит технологическая цивилизация, связанные с ней европейская метафизика и наука, - это язык утраты вещности вещи, превращение вещи в «постав», то есть в предмет, отделенный от целостности мира человека и человеческого мира как просвета бытия.
Показательна в этом отношении небольшая работа Хайдеггера «Вещь». В ней он говорит о том, что вещность вещи (применительно к чашечности чаши) устанавливается как единство четверицы, а именно: небесного и земного, смертного и бессмертного (божественного). Иначе говоря, перед нами в форме поэтического философствования или философской поэтики ставится вопрос о возможности возвращения человеку к гармонии бытия, к «ладному», не отчужденному человеческому бытованию в близости вещей. По сути дела, это своевременное предостережение философа о разрушительных последствиях техногенной цивилизации, превращающей природную среду в резервуар энергии и вещества, а человека – в свой собственный придаток.
В контексте сказанного становится понятным хайдеггеровское переосмысления гуманизма, осуществленное в работе «Письмо о гуманизме». Он показывает, что современная философия продолжает мыслить гуманизм в просветительской парадигме, согласно которой знания о человеке, как и знания вообще, могут сделать человека лучше, а его мир более благоустроенным. Задача же современного гуманизма, как ее понимает Хайдеггер, состоит не в провозглашении и даже не в утверждении более человечных идеалов и ценностей, а в сохранении и просветлении его обители. В своей обители человек располагается в качестве «пастуха бытия», находит себя в его просвете, т.е. бытийствует, а значит и мыслит свободно, поскольку мыслить – это быть в истине бытия.
«Мыслить» и «рассуждать», по Хайдеггеру, – это не одно и то же. Рассуждающее, расчетливое мышление – это порождение технической цивилизации и калькулирующей науки. Именно оно превращает «мировость» человека в «картину мира», предстоящего человеку, «ладность» вещи в «постав» (в предмет-функцию), а самого человека в агента чуждых ему сил. Вот почему главнаязадача современной эпохи – это научиться мыслить.
КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ:
- На какие философские течения и школы оказала влияние философия М. Хайдеггера?
- В чем обнаруживается новизна хайдеггеровского подхода к проблеме бытия?
- Дайте определения ключевых понятий фундаментальной онтологии Хайдеггера.
- В чем суть хайдеггеровской критики традиционной метафизики, классической науки и технической цивилизации?
- Прочитав в приложении к пособию текст М. Хайдеггера, ответьте на вопросы к нему.
ЛИТЕРАТУРА К ТЕМЕ.
1. Бимель В. Мартин Хайдеггер сам свидетельствующий о себе и о своей жизни. Урал LTD, 1998.
2. Завьялов Б.М. Возможностное обнаружение человека в экзистенциальной аналитике М. Хайдеггера //Человек в современных философских концепциях. Материалы третьей международной научной конференции. Волгоград, 14-17 сентября 2004 года. В 2-х т. Волгоград, 2004. Т. 1. С.588-593.
3. Марков Б.В. Герменевтика Dasein и деконструкция онтологии у Мартина Хайдеггера // Герменевтика и деконструкция. СПб. 1999. С. 10-33.
4. Марков Б.В. От опыта сознания к опыту бытия //Герменевтика и деконструкция. СПб. 1999. С. 182-201.
5. Михайлов И.А. Ранний Хайдеггер: Между феноменологией и философией жизни. М., 1999. Введение. Гл. 1.
6. Мотрошилова Н.В. Драма жизни, идей и грехопадений Мартина Хайдеггера //Квинтэссенция. Философский альманах 1991. М., 1991. С. 158-236.
7. Подорога В.А. Выражение и смысл. М., 1995. С. 246-277.
8. Слинин Я.А. Проект фундаментальной онтологии М.Хайдеггера //Основы онтологии СПб.: С.-ПбГУ., 1997. С.198-211.
9. Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1997.
10. Хайдеггер М. Время и бытие. Статьи и выступления. М., 1993.
11. Херрманн Ф. Понятие феноменологии у Хайдеггера и Гуссерля. Минск, 2000. С. 74-107.