Человек — существо возвышенной природы. Более великое Бытие, чем его мать, вскормило его. В мудрейшие свои мгновения он может осознать это.

Некогда в далеком прошлом человек принес клятву возвышенной преданности и гулял вместе с богами в тюрбане божественного великолепия. Пусть ныне мир деянии взывает к нему с настоятельной просьбой, и он отвечает на нее, но есть и не забывшие эту клятву, и человек вспомнит о ней в надлежащий час.

Нечто в человеке принадлежит к вечному первородному источнику. Он почти полностью отрицает себя истинного, но его отказ не повлияет и не изменит это сияющее величие. Человек может забыть о нем и всецело забыться в чувствах. Но однажды оно протянет руку и коснется его, и тогда человек вспомнит, кто он, и откроет свою душу.

Человек не ценит себя истинного, ибо потерял божественное чувство. Поэтому он бежит за мнением другого человека, хотя мог бы получить полную духовную ясность внутри себя самого. Сфинкс обозревает неземной ландшафт. Его немигающий взор всегда направлен внутрь, и тайна его непостижимой улыбки — самопознание.

Человек смотрит внутрь себя и постигает только неудовлетворительную бренность, тьму и страх, но не нужно кривить губы в усмешке сомнения. Пусть он смотрит глубже и дольше, и тогда он осознает слабые знаки и подобные вздоху намеки в тишине своего сердца. Пусть он внимательно отнесется к ним, тогда они оживут и станут высочайшими мыслями, пересекут порог его ума странствующими ангелами и станут предвестниками голоса, который придет позднее, — голоса скрытого, глубокого и мистического существа внутри него, которое и есть его древнее «Я».

* Божественная природа открывается заново в каждой человеческой жизни, но человек равнодушно проходит мимо, и это открытие — словно семя, упавшее на каменную почву. Никто не исключен из божественного сознания, человек сам исключает себя. Люди задают формальные и претенциозные вопросы о тайне и смысле жизни, в то время как все: каждая птица на зеленой ветке, каждое дитя, держащееся за руку любимой матери, — разгадывает эту тайну, неся ответ на своем лице. Жизнь, рождающая тебя, О Человек, благородней и величественней самых далеких твоих мыслей; веру в ее благотворное отношение к тебе и послушание ее нежным приказам нашептывает твоему сердцу интуиция.

Если человек думает, что может жить свободно, как обещают ему его необдуманные желания, и не нести ношу возможной расплаты, он связывает свою жизнь с пустыми грезами. Ибо кто бы ни грешил против собратьев или себя самого, даже скрыв грехи от зрения других людей, он не может скрыть их от всевидящих глаз богов. Справедливость по-прежнему непоколебимо управляет миром, хотя ее деяния часто незримы, а сама она не всегда встречается в каменных зданиях судов. Избежавший расплаты земного судебного наказания не избежит расплаты справедливого наказания богов. Немезида — безжалостная и неумолимая — обвиняет такого человека ежечасно.

Люди, которые побывали под горькими водами печали или прошли сквозь мрачные годы в тумане слез, быстрее поймут истину, которую всегда молчаливо произносит жизнь. Если они не постигнут большего, они получат трагическую мимолетность — вечную спутницу улыбки фортуны. Люди, не поддавшиеся обману счастливых часов своей жизни, будут меньше страдать от горестных своих часов. Ткань жизни соткана на основе удовольствия утком страдания. И ни один человек не может позволить себе идти с гордым и величественным видом. Это введет его в великие опасности. Только смирение — подходящая одежда в присутствии незримых богов, ибо они могут уничтожить за несколько дней приобретения многих лет. Судьба всего сущего движется по циклам, и только бездумный наблюдатель не заметит этого. Даже во вселенной каждый перигелий сменяется афелием. Так в жизни и судьбе человека поток благополучия может смениться упадком и нуждой, здоровье — стать непостоянным гостем, а любовь — прийти лишь для того, чтобы тут же уйти. Но и самая долгая ночь страдания умирает при первых проблесках рассвета новонайденной мудрости. Последний урок состоит в том, что вечное прибежище в человеке, незамеченное и невидимое, должно стать тем, нем было когда-то — его утешением. Иначе разочарование и страдание постоянно будут преследовать его. Ни один человек не счастлив настолько, чтобы боги позволили ему избежать этих двух великих учителей человечества.

Человек почувствует безопасность, защиту, уверенность, только когда откроет, что сияющие крылья возвышенного обнимают его. Пока он упорствует во тьме, его лучшие изобретения станут его худшими помехами, а все, что приближает к материальной основе сущего, станет новым узлом, который он будет обязан развязать позднее. Ибо он неразлучно соединен со своей древней частью, внутренняя божественность никогда не покидает его, а он не может отбросить ее. Пусть он осознает это и передаст себя, свои земные заботы и тайное бремя прекрасной опеке лучшего своего «Я», и оно не подведет его. Пусть он сделает это, если хочет жить в милосердном покое и умереть с бесстрашным достоинством.

Если человек хоть раз увидел себя истинного, он никогда не возненавидит другого. Нет греха большего, чем ненависть, нет печали хуже, чем наследство земель, забрызганных кровью, которая неизбежно будет оплачена. Все всегда возвращается к тем, кто вызвал это. Пусть кто-то и надеется пройти мимо этого, но сами боги — незримые молчаливые свидетели ужасных деяний человеческих рук. Стенающий мир лежит в скорби вокруг нас, но и умиротворение скрыто в каждой душе; усталые люди в печалях и сомнениях, спотыкаясь, на ощупь, бредут по темным улицам жизни, однако великий свет льется на мостовые им под ноги. Ненависть покинет мир, если человек научится видеть лица собратьев своих не просто обычным дневным зрением, но видоизмененным зрением своих божественных возможностей; если он сумеет воспринимать их с почтением, достойным творений, в чьих сердцах живет нечто родственное той Силе, которую люди называют Богом.

Все истинно величавое в природе и вдохновенно прекрасное в искусстве рассказывает человеку о нем самом. Если священник терпит неудачу, художник подхватывает его забытое послание и дает людям намеки души. Кто бы среди тягот жизни не вызывал из памяти редкие моменты, когда красота сделала его обитателем вечности, он обязан превратить память в стимул поиска священного «Я». Он должен идти внутрь себя за покоем, приливом силы и блеском света в уверенности, что в миг прикосновения к себе истинному он найдет бесконечную поддержку и подлинную награду. Ученики роются подобно кротам среди растущих кип современных книг и древних манускриптов, которые очерчивают границы знаний, но они не узнают секрета глубже, истины выше, чем знание о божественности самого человеческого «Я». Тоска человеческих надежд может стихать с течением лет, но надежда бессмертной жизни, надежда на совершенную любовь, надежда на вечное счастье, в конце концов, исполнятся, ибо они — интуитивное предсказание неизбежности судьбы.

Мир чтит сокровенные мысли древних пророков и склоняется перед нормами благородного поведения, достоянием пыльных эпох. Но когда человек получает величественное открытие собственной звездной натуры, он сокрушен. Все самое ценное из мыслей и чувств теперь само падает к его ногам. В монастырском покое его ума поднимаются видения не менее священные, чем у иудейских и арабских искателей, которые остаются божественным источником для своих народов. Тот же утренний лучезарный свет озарил Будду, и он принес людям весть о нирване. И такую всепоглощающую любовь пробуждает это понимание, что Мария Магдалина оплакала свою запятнанную жизнь у ног Иисуса.

Пыль никогда не осядет на великолепии этих древних истин, хотя они оболганы с самых ранних дней появления рода человеческого. Никогда не существовало народа, который не получил бы намеков на более глубокую жизнь, чем открыто человеку. Кто бы ни был готов принять эти истины, он должен не только постичь их умом, чтобы они засверкали в его мыслях, как звезды среди астероидов, — нет, он должен принять их всем сердцем, и тогда они вдохновят его на божественное деяние.

* * *

Я возвращаюсь в земные сферы, принуждаемый силой, которой не могу противостоять. Медленно и неспешно я осознаю свое окружение. Я по-прежнему сижу в зале Махарши, хотя он совершенно пуст. Настенные часы показывают время вечерней трапезы, я понимаю, что все ушли в столовую, и вдруг замечаю кого-то слева. Семидесятипятилетний бывший станционный смотритель сидит рядом на полу и доброжелательно взирает на меня.

— Вы были в духовном трансе почти два часа, — сообщает он. Его лицо в морщинах лет и забот, улыбается, словно он радуется моему счастью [30].

Я пытаюсь ответить и обнаруживаю, к своему изумлению, что не владею своей речью. Она возвращается только минут через пятнадцать. Тем временем старик добавляет:

— Махарши внимательно следил за вами все это время. Я верю, что это его мысли вели вас.

Мудрец возвращается в зал, ученики следуют за ним и ненадолго принимают прежние позы, чтобы потом отойти ко сну. Сам он садится на диван, скрестив ноги, а потом ставит локоть на правую лодыжку и подпирает подбородок ладонью правой руки, два пальца закрывают его шею. Наши глаза встречаются, и он внимательно смотрит на меня.

А когда помощник гасит фитили ламп в зале, следуя обычным вечерним приготовлениям, я снова поражен странным блеском в спокойных глазах Махарши. Они звездами горят в полутьме. Я напоминаю себе, что ни у кого не встречу глаза столь удивительные, как у одного из последних наследников Риши Индии. Если глаза человека могут отражать божественную власть, то ее отражают эти глаза мудреца.

Тяжелый аромат воскурения поднимается легкими спиралями, пока я смотрю в эти немигающие глаза. Сорок минут проходят, я ничего не говорю ему, а он ничего не говорит мне. К чему слова? Мы теперь лучше понимаем друг друга без них, ибо в полном молчании наши умы достигают прекрасной гармонии, и с ее помощью я получаю ясное непроизнесенное послание. В удивительном и памятном проблеске образа мыслей Махарши моя внутренняя жизнь начинает смешиваться с его внутренней жизнью.

* * *

В последующие два дня я сражаюсь с лихорадкой, ухитряясь не подпускать ее близко.

Старик приходит в мою хижину после полудня.

— Ваше пребывание среди нас заканчивается, брат мой, — говорит он с сожалением. — Но вы ведь вернетесь к нам однажды?

— Непременно! — отвечаю я решительно.

Когда он уходит, я подхожу к двери и смотрю на холм Священного Огня — Аруначалу, Священную Красную гору, как предпочитают ее называть местные жители. Она стала цветным фоном всей моей жизни; стоило мне только поднять глаза, что бы я ни делал — ел, гулял, разговаривал или медитировал, — ее необычная плоская вершина всегда была передо мной на улице или в окне. Она неотвратима в этой местности. Странные ее чары притягивают меня все неизбежней. Я задумываюсь, уж не этот ли необычный одинокий пик очаровал меня. Местное предание говорит, что она полностью пуста и внутри нее живут великие духи, невидимые глазу смертных. Я отвергаю этот рассказ, как детскую сказку. Но одинокий холм держит меня в могучем рабстве, хотя я видел холмы куда привлекательнее. Этот изломанный кусок природы, с красными валунами, раскиданными в беспорядке повсюду на его склонах, блистающими тусклыми огнями на солнце, обладает сильным характером и излучает ощутимое влияние, внушая благоговейный страх.

С наступлением сумерек я прощаюсь со всеми, кроме Махарши. Я ощущаю тихое удовлетворение, ибо моя битва за стойкость духа выиграна, и я выиграл ее, не пожертвовав ежедневным рационализмом взамен слепого доверия. Но чуть позднее Махарши выходит со мной во двор, и самодовольство вдруг покидает меня. Этот человек пленил меня, и мне очень жаль покидать его. Он притянул меня к своей душе невидимыми крючками крепче стали, хотя он искал только возрождения человека, освобождения его, а не порабощения. Он приглашал меня в благотворное присутствие своего духовного «Я» и помогал мне, глупому западному человеку, перевести бессмысленные термины в живой и блаженный опыт.

Я затягиваю расставание, не в силах выразить полностью свои чувства. Темно-синее небо усыпано звездами, они бесчисленными гроздьями висят прямо у нас над головами. Луна поднимается тонким серебристым серпом. Слева от нас вечерние огни превращают двор в сияющую рощу, а плюмажи высоких пальм над нами стоят черными силуэтами на фоне неба. Мое приключение по изменению самого себя закончено, но поворот оси времени снова приведет меня сюда, я знаю. Я поднимаю ладони в прощальном приветствии, а затем бормочу короткое «прощайте». Мудрец улыбается и смотрит на меня сосредоточенно, но не говорит ни слова. Один последний взгляд на Махарши, последний проблеск в смутном свете фонаря высокой меднокожей фигуры с блистающими глазами, снова прощальный жест. Он машет правой рукой в ответ, и мы расстаемся. Я взбираюсь на повозку, запряженную буйволами; возница машет хлыстом, послушные создания выворачивают из двора на грубую тропу, а затем проворной рысцой бегут среди благоухающей жасмином тропической ночи.

ОБ АВТОРЕ

Доктор Поль Брантон (1898—1981) — автор тринадцати широко известных во всем мире книг: от «Путешествия в тайную Индию» (1934) до «Духовного кризиса человечества» (1952). Он особо известен как человек, по-настоящему открывший Западу йогу и медитацию, а также передавший в доступной форме и живым, образным языком их внутренний смысл и содержание.

Многие годы он провел в путешествиях по миру в поисках выдающихся носителей мудрости мировых религий, людей, реально овладевших оккультными силами и мистическим даром, стараясь максимально перенять их знание и практический опыт. В результате он стал не только замечательным знатоком внутренней стороны многих религий и оккультно-мистических учений, но и человеком, который сам достиг не малых духовных высот.

Его книги отличает глубина и ясность, философская наполненность и тонкий психологизм, оригинальное осмысление весьма сложных вопросов и убедительное изложение собственного экстраординарного опыта. Непосредственное живое повествование от первого лица позволяет читателю приобщиться к самым загадочным событиям и по-своему пережить многие удивительные вещи.

Последние двадцать лет он прожил в горах Швейцарии. Посетители ехали к нему со всего света и письма приходили из самых отдаленных уголков Земли. Для многих он сам стал мудрым наставником и Учителем с большой буквы.

П.Б. — так он был известен среди своих последователей — был прекрасно образованным человеком с тонким и взвешенным складом души. Его классическое образование было переплавлено в тигле реальной жизни. По свидетельству лично знавших его людей, его окружала аура доброты и особое духовное сияние. Но он решительно отвергал все попытки создания вокруг него какого бы то ни было культа. «Вы должны найти собственного П.Б. в себе», - говорил он

[1] Ананды Майи больше нет в живых.

[2] Не путать с тремя другими мудрецами с тем же именем в Северной, Восточной и Западной Индии.

[3] Сейчас, увы, он удалился из известных земель и его магазин исчез вместе с ним!

[4] Я хранил обрывок бумаги несколько месяцев, и написанные слова не исчезли за это время. Я показывал клочок двум или трем людям, и они охотно читали добавленные ответы. Отсюда ясно, что опыт не был галлюцинацией.

[5] Речь идет о восстании сипаев. — Примеч.ред

[6] См. также главу 14.

[7] Я посетил ее спустя несколько месяцев, и мое впечатление о ее близкой кончине подтвердилось. Вскоре она умерла.

[8] Тамильский, диалект Юго-Восточной Индии, сходен с немецким в легкости, с которой он образует многосложные слова.

[9] Могу сказать, и это заслуживает внимания, что, соблазненный привлекательностью позы Будды, после нерегулярных и болезненных усилий я все же достиг успеха спустя восемь месяцев. После этого трудности исчезли.

[10] Необходимо предупредить любителей йогических поз, что они крайне рискованны. Я описывал их одному хирургу, и он сказал, что так можно растянуть или сломать лодыжку, с вероятностью повредить сухожилие.

[11] Смысл существования, разумное основание (фр.). — Прим. ред.

[12] Я проверил этот рассказ и обнаружил, что такой эпизод в самом деле произошел в 1837 году в Лахоре. Факир был погребен в присутствии царя Ранджита Сингха, сэра Клайда Уэйда, доктора Хёнигбергера и других. Солдаты сикхи сторожили могилу день и ночь, чтобы предотвратить обман. Факир был выкопан живым спустя сорок дней. Подробности можно найти в архивах Калькутты.

[13] В 1526 году вторгшаяся армия Бабура, наследника безжалостного Тамерлана, и войска короля Агры сошлись в битве при Панипате.

[14] Эта известная битва 1757 года проложила британцам дорогу к владычеству в Индии.

[15] Возможно, Брама ссылается на полость, образуемую четырьмя сообщающимися между собой желудочками в мозгу, но я не уверен.

[16] Вся эта беседа с удивительными утверждениями и спокойными заявлениями теперь кажется мне фантастическим сном. Я перенес ее на бумагу, хотя неоднократно сомневался, стоит ли вообще включать ее в книгу, как я не включил множество других бесед. Я уверен — она вызовет презрительную усмешку на губах множества европейцев, которые свысока смотрят на азиатские суеверия. В конце концов, я опубликовал ее по просьбе других, а не из-за своего мнения.

[17] От санскритского — «Маха», что означает великий, и «риши», что означает мудрец или искатель. Отсюда, Махариши — Великий Мудрец.

[18]Мы на Западе считаем этих божеств фантастическим олицетворением религиозных идей, но сами индусы не со­мневаются, что они действительно — реальные существа.

[19] Вскоре я был извещен о его смерти.

[20] Нарашингха Свами вскоре вновь появился в Калькутте, и потом его пригласили в Рангун в Бирме. Там он дал похожее представление, но из-за прихода неожиданных посетителей не сумел, как обычно, войти в транс йога по прибытии домой. В результате он скоропостижно скончался.

[21] Я написал лучшим производителям оконного стекла в Великобритании, но они отказались от этой задачи. Они заявили, что технические условия Вишудхананды невозможно исполнить. Ни один производитель не в состоянии гарантировать полное отсутствие воздушных пузырей в таких стеклах; стекло не может быть цветным и одновременно полностью прозрачным для солнечных лучей; хорошее стекло бывает лишь не толще четверти дюйма. К тому же стекла даже вполовину меньше неизбежно разбились бы в долгом путешествии к Бенаресу.

[22] Одно из этих предсказаний, которое я сразу же скептически отклонил из-за его нелепости и невозможности, уже произошло. Но второе событие не случилось в назначенный для него срок. Другие еще ждут своего часа.

[23] Я не собираюсь описывать детали этой системы, ибо ни один западный читатель все равно не извлек бы из них никакой пользы. Ее суть — серия медитаций, ведущих к созданию, как пишет учитель, «вакуума ума»! Есть шесть разных видов упражнений и десять ступеней достижения на главной тропе. He правильно, да и не нужно среднему европейцу упражняться в методах, годных разве что для хижин в джунглях или горных монастырей. К тому же они опасны. Умопомешательство подстерегает западных дилетантов, решившихпозаниматься такими практиками.

[24] Лак эквивалентен 100 000 рупий.

[25] Европейские экономисты давно знакомы с почти идентичной схемой профессора Рингано из Италии, который предложил таким путем изменить закон наследования, вызывая наименьшее сопротивление и наименьшие жертвы.

[26] Он отправился на Запад в свое время, но его пророчества о себе оказались совершенно ошибочны.

[27] Так называемый, мнимый (фр.) — Примеч. ред.

[28] Мехер Баба все же появился на Западе, и вокруг него начал возникать западный культ. Он по-прежнему обещает грядущие чудеса, когда нарушит молчание. Он несколько раз посещал Англию, приобрел последователей во Франции, Испании и Турции и дважды был в Париже. Он сделал театральное турне по американскому континенту со свитой мужчин и женщин. Когда он прибыл в Голливуд, его ожидал королевский прием. Мэри Пикфорд принимала его в своем доме, Таллула Бэнкхед, заинтересовавшись им, пригласил его в лучший отель Голливуда, где был устроен огромный прием в присутствии тысячи ведущих деятелей кино. Большой кусок земли был приобретен в Соединенных Штатах, чтобы основать его западную резиденцию. Между тем он по-прежнему хранит обет молчания и внезапно переезжает из страны в страну, посещая их с короткими визитами. Наконец он пошил яркий блеск славы.

[29] Время подтвердило первую половину его предсказания.

[30] Читателю не стоит обманываться, будто такой опыт продолжителен и постоянен. Это только временный, но ценный взлет сознания. Я называю его «моментами просветления». Природа такого проблеска объясняется в последней главе моей книги «Духовный кризис человека». Чтобы получать и удерживать такой высокий уровень, нужно много работать над собой и развивать к себе правильное отношение. О философском просветлении написано в «Скрытом Учении за гранью йоги» и «Мудрости СверхЯ».