Глобальный эволюционизм и современная картина мира

Глобальный эволюционизм - это интегративное исследователь­ское направление, учитывающее динамику развития неоргани­ческого, органического и социального миров. Он опирается на идею о единстве мироздания и представления о том, что весь мир является огромной эволюционирующей системой. В современ­ной философии науки глобальному эволюционизму отведено одно из центральных мест. Концепция глобального эволюционизма оформилась в 80-е гг. XX в. Выйдя из недр естественных наук, базируясь на закономерностях Вселенной, он отличается универ­сальностью и огромным интегративным потенциалом.

Глобальный эволюционизм включает в себя четыре типа эво­люции: эволюцию космическую, химическую, биологическую и социальную - объединяя их генетической и структурной преем­ственностью. Наряду со стремлением к объединению представ­лений о живой и неживой природе, социальной жизни и техни­ки одной из целей глобального эволюционизма является потреб­ность интегрировать естественно-научное, обществоведческое, гуманитарное и техническое знание, т.е. глобальный эволюци­онизм претендует на создание нового типа целостного знания, сочетающего научные, методологические и философские осно­вания. Появление синергетики также свидетельствует о поиске глобальных и общеэволюционных закономерностей, универсально объединяющих развитие систем различной природы.

По мнению B.C. Степина и Л.Ф. Касавиной, обоснованию глобального эволюционизма способствовали три важнейших современных научных подхода: теория нестационарной Все­ленной, концепция биосферы и ноосферы, а также идеи синер­гетики.

Эволюционные процессы космоса, звездных групп скоплений и галактик, которые изучаются астрономией, носят вероятност­ный характер. Они описываются на языке статистических за­кономерностей. К эволюции звезд и планет применимы дина­мические законы. В эволюции живого одним из важных посту­латов является утверждение о случайном характере мутаций, о том, что природа не знает своих конечных состояний, она му­тирует наугад. Антропный принцип фиксирует связь между свойствами расширяющейся Вселенной и возможностью возник­новения в ней жизни. В разработке антропного принципа прин­ципиальную важность имело обстоятельство, свидетельствую­щее о совпадении численной взаимосвязи параметров микро­мира: заряда электрона, размера нуклона, постоянной Планка и глобальных характеристик мегагалактики, ее массы, време­ни существования, размера. Свойства нашей Вселенной обу­словлены наличием фундаментальных физических констант, при небольшом изменении которых структура Вселенной была бы отличной от существующей.

«Слабый» антропный принцип, согласно Б. Картеру, впервые предложившему это понятие, указывал: то, что мы ожидаем на­блюдать, должно быть ограничено условиями, необходимыми для нашего существования как наблюдателей. Согласно «сильному» антропному принципу Вселенная должна быть такой, чтобы в ней на некотором этапе эволюции допускалось существование наблю­дателей, чтобы Вселенная обладала свойствами, позволяющими возникновение жизни и человека. Из факта существования че­ловека делается вывод о физических свойствах Вселенной, ус­танавливается определенное соотношение между наличием жизни, человека и физическими параметрами Вселенной. Гипотетичность идеи антропного принципа не снижает значимости проблемы космического эволюционизма. Глобальный эволюционизм вскры­вает также противоречия между положениями эволюционной теории Дарвина, которая провозглашает отбор и усиление упо­рядоченности форм и состояний живого, и вторым началом тер­модинамики, которое провозглашает рост энтропии - меры хаотизации.

Химическая форма глобального эволюционизма прослеживает совокупность межатомных соединений и их превращений, про­исходящих с разрывом одних атомных связей и образованием других. В ее рамках изучаются различные классы соединений, типы химических реакций (например, радиационные реакции, реакции каталитического синтеза). Исследователи утверж­дают, что сам термин «химия» связан с древним названием Егип­та - Хемия, где огромная роль была отведена способностям практического использования и управления химическими про­цессами. Античные натурфилософские учения об элементах - качествах, как и опыты средневековых алхимиков, во многом способствовали становлению научной химии, которое датиру­ется XVII - началом XVIII в. Обращение химии к изучению воз­духа газов обусловило появление так называемой пневматологии, в рамках которой были открыты кислород, водород, азот, углекислый газ. Р. Бойль был известным химиком, который при­менял различные индикаторы, в частности лакмус, и положил начало аналитической химии. С именем Лавуазье связано от­крытие количественных методов исследования, разработка пер­вой номенклатуры химических элементов. Большой вклад в раз­витие химии внесли русские ученые Ломоносов, Бутлеров, Мен­делеев. Объяснение и предсказание новых видов химических соединений, возможность управления химическими реакция­ми, удовлетворение запросов, предъявляемых химии со сторо­ны промышленности и производства, и осмысление негатив­ных последствий в контексте глобальных планетарных процессов составили проблемный ряд химической формы глобального эво­люционизма.

В рамках глобального эволюционизма большое внимание уде­ляется эволюции биологической. Эволюционные учения воссозда­вали картину естественного исторического изменения форм жизни, возникновения и трансформации видов, преобразования биогеоценозов и биосферы.

Первой попыткой создания целостной эволюционной теории счи­тается «Философия зоологии» Ж.Б. Ламарка (1809), в которой ут­верждается, что природе свойственно стремление к совершенству, наследованию организмом благоприобретенных свойств. Научное обоснование теории, вскрывающее движущие силы эволюции, пред­ложил Ч. Дарвин, известная книга которого «Происхождение ви­дов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь» (1859) указывала на важнейшие эво­люционные механизмы: изменчивости, наследственности, отбора.

В XX в. возникла синтетическая теория эволюции, в кото­рой был предложен синтез основных положений эволюционной теории Дарвина, современной генетики и ряда новейших био­логических обобщений. Наследственность как возможность пе­редавать генетические изменения последующим поколениям связывалась со степенью адаптации, позволяющей нормально функционировать в окружающей среде. Выявлялась роль обучения и подражания как механизмов, которые быстрее, чем через гены, воспроизведут навык в последующем поколении. В аппарате наследственности могут произойти случайные изменения - му­тации (вызываемые излучениями, различными температурными режимами, химическими воздействиями) или рекомбинации, предполагающие перестройку наследственного аппарата родите­лей. В определенные периоды истории интенсивность мутаци­онных изменений возрастает в связи с усилением излучений из космоса, появлением озоновых дыр, аномалий над радиоактив­ными породами. Как отмечают ученые, большинство подобных изменений ведет к гибели организма или придают ему свойства, нейтральные по отношению к адаптации в данной среде, и только очень незначительная часть приобретает новые свойства и ста­новится родоначальником нового вида. Тем самым фиксирует­ся второй фактор эволюции - изменчивость. Более вероятно выживание новичков и превращение их в доминирующий тип не на старой, а на новой территории, куда их вытесняют особи прежнего доминирующего вида.

Человечество как продукт естественной эволюции подчиня­ется ее основным законам. Этап медленного, постепенного из­менения общества назван эволюцией социальной. Причем изме­нения, происходящие в обществе, осуществляются не одновре­менно и носят разнонаправленный характер. Ученые отмечают, что процесс эволюции происходит сначала в популяции, а за­тем захватывает этнос. Люди, составляющие этносы, также на­капливают информацию об окружающей их природной (климат, ресурсы, рельеф) или социальной (поведение, законы общежи­тия) среде. Это составляет основу их культурной адаптации, ко­торая вырабатывает стереотипы поведения и мышления, затем превращающиеся в традиции. В обществе традиции интерпре­тируются как аналоги наследственности в биологической эво­люции.

То, что в биологической эволюции называется «мутантами», в социальной именуется «еретиками» и «диссидентами». Это те ин­дивиды, которые способны мыслить и действовать неординарно и нетрадиционно, ломать привычные стереотипы. Как свидетельствует история, таких одиночек пытаются изолировать, изгнать или же уничтожить.

В социальной эволюции возможен сценарий, когда, несмотря на рост населения, большинство людей не желает покидать привычных мест из-за боязни перемен. В этой местности воз­никает демографическое давление, а затем демографо-экологический кризис. Способом регулирования или выхода из него являются войны или демографическая политика сдерживания. Возможен и другой сценарий, когда социальные мутанты - но­ваторы являются инициаторами социальных и технических но­ваций, что повышает демографическую емкость и формирует новые структуры и интенсивный путь развития. Тем самым но­ваторы препятствуют воспроизводству традиций старших по­колений и начинают сами оказывать значительное влияние. Благодаря их новациям общество совершает качественный ска­чок.

Эволюция человеческого общества происходит при сохране­нии генетических констант вида homo sapiens и реализуется че­рез взаимосвязанные процессы развития социальных структур, общественного сознания, производственных систем, науки, тех­ники, материальной и духовной культуры. Качественный характер этих взаимодействий меняется вследствие НТП, техноэволюции. Скорость техноэволюции в отличие от биоэволюции постоянно возрастает. При большой разнице в скоростях биоэволюции и техноэволюции говорить о коэволюции природы и общества не­возможно. Очаговые и локальные последствия деградации окру­жающей среды приводят к заболеваниям, смертности, генетиче­скому уродству, чреваты региональными и глобальными послед­ствиями. Поэтому важной в теории глобального эволюционизма становится проблема «коэволюции», т. е. согласованного существо­вания природы и человечества. Механизмы «врастания» челове­чества в природу включают в себя биологические, технические и социальные аспекты. Это сложное интегративное качество взаи­модействий микро-, макрореальности и реальности глобального космического масштаба, где один уровень накладывается на дру­гой, видоизменяет под своим давлением третий. Человек неотделим от биосферы, он в ней живет и одновременно сам является ее частью. Реализация принципа коэволюции — необ­ходимое условие для обеспечения его будущего. Коллективный разум и коллективная воля человечества должны обеспечить со­вместное развитие (коэволюцию) природы и общества.

Подход, предложенный J1. Гумилевым, отвечает стандартам межпланетарного анализа, так как объясняет процесс этноге­неза выбросами космической энергии. Возникающее на осно­ве этих выбросов явление пассионарного (от лат. passio - страсть) скачка приводит к возникновению этноса, который существу­ет 12000-15000 лет и проходит стадии подъема, акматическую стадию, фазу надлома, инерционную, стадию обскурации и мемориальную стадию. На протяжении исторического процесса происходит неизбежное смешение этносов, которое не всегда позитивно. Наложение друг на друга несовместимых мироощу­щений этносов, ассимиляция разнохарактерных поведенческих стереотипов, негармоничное сочетание двух-трех элементарных этносов рождает такое явление, как «химера» (в биологии это особая форма клеток, возникающая в результате прививок). По выражению Гумилева, «идеологические концепции, порожда­емые химерами, наподобие вампиров, «сосут кровь» из здоро­вых этносов».

Теоретическое ядро концепции Л. Гумилева - пассионарность означает особый вид энергии, «уклонение от видовой нормы». Пас­сионарность - это биофизический фактор, способность и стрем­ление к изменению окружающей среды или (говоря языком фи­зики) к нарушению информации агрегатного состояния среды, это источник волны, каждый раз заставляющий материю реорганизо­вываться. Пассионарный толчок ведет к мутации. Рождение му­тантов есть, по Гумилеву, рождение пассионариев - индивидов с повышенной энергетичностью. Импульс пассионарности может быть так силен, что носители данного признака не могут рассчи­тать последствий своих поступков. Поэтому пассионарность сле­дует понимать не как атрибут сознания, а как важный признак кон­ституции нервной системы. По определению JI. Гумилева, пасси­онарность обитает в сфере эмоций, в отличие от активности, связанной с деятельностью сознания. Причем пассионариев мо­гут характеризовать весьма далекие от идеальных качества: амби­циозность, гордость, тщеславие, алчность. «Пассионарность — это характерологическая доминанта, необходимое внутреннее стрем­ление (осознанное или чаще неосознанное) к деятельности, направ­ленной на осуществление какой-либо цели (чаще иллюзорной). За­метим, что цель эта представляется пассионарной особи ценнее даже собственной жизни и счастья современников и соплеменников. Степень пассионарности может быть различной, но для того, чтобы явление пассионарности имело явные и фиксируемые в истории проявления, необходимо, чтобы пассионариев было много, т.е. пассионарность полагается как признак не только индивидуаль­ный, но и популяционный.

Гумилев формулирует весьма любопытный закон, согласно которому работа, выполняемая этническим коллективом, пря­мо пропорциональна уровню пассионарного напряжения, а пас­сионарное напряжение этноса — это количество имеющейся в этнической системе пассионарности, поделенное на количество персон, составляющих этнос. Периоды же стабильного роста культуры и уровня жизни связаны с периодами общего сниже­ния и спада пассионарного напряжения. Теория фазового раз­вития этноса позволяет говорить о рождении нового направле­ния - социоестественной истории. Пассионарность включает в себя два фактора: потерю энергии первоначального толчка (старение) и насильственное воздействие соседних этносов или других сил природы (смещение). Последнее имеет деформиру­ющий характер. Быстрый подъем пассионарности и медленная его утрата - схема, действительная для всех известных этносов. Принцип этногенеза указывает на угасание импульса вследствие энтропии, или (что то же самое) система утрачивает пассионар­ность из-за сопротивления окружающей среды - этнической или природной.

В общем плане источник пассионарности связывается с фак­торами космического порядка, в частности с циклическими про­цессами солнечной активности. Гипотеза вариабельного косми­ческого облучения предлагает определенный ответ на вопрос о механизме образования этносов. Поверхность Земли как экран принимает космические лучи, источником которых могут быть либо многолетние вариации солнечной активности, либо вспышки новых звезд. Большая часть их задерживается ионосферой. Ос­тавшаяся часть, деформированная магнитным или гравитацион­ным полем Земли, принимает облик геодезических линий, часть из которых обладает мутагенными свойствами. В облученных ареалах появляются мутанты, но мутанты-уроды устраняются естественным отбором быстро, а пассионарии - медленно, ибо они есть норма. Человеческий разум соотносится с формулами энергопотоков, он обусловливает действия, отвечающие импуль­сам энергопотоков. Если допустить, что человеческий разум — путь к экрану, отбрасывающему биохимические импульсы, как зеркало отбрасывает солнечный луч, превращая его в лик, то обратный путь биохимического импульса, зафиксированный человеческим сознанием, будет тем, что принято называть ми­роощущением, с которым, однако, не следует смешивать созна­ние и мировоззрение. Гумилев подчеркивает, что биогенная миг­рация атомов химических элементов всегда стремится к матери­альному проявлению в биосфере, т.е. имеет в виду факт повы­шенной активности.

Эволюция социогенеза достаточно сложна. Современный этап развития представлений о социальной эволюции вводит поня­тие «мулътикультурные конфигурации», показывающее не толь­ко известную градацию мира на восток-запад, север-юг, но и взаимодействие над-, меж- и региональных сообществ. Фунда­ментальным основанием мультикультурной эволюции является повсеместная экспансия транснациональной рыночной модели. Она влечет за собой сдвиги в сфере социальных отношений, изменение стереотипов всех видов. Выделяют пять видов специ­фических цивилизационных пространств: атлантическое, тихо­океанское, евразийское, «южное» и транснациональное. Постин­дустриальный Север контролирует почти всю торгово-финансо- вую сферу мира; высокоиндустриальный Запад предстает как совокупность ведущих промышленно развитых государств; стра­ны интенсивно развивающегося Востока ориентируются на нео­индустриал ьную модель развития; Юг существует в основном как сырьевой резервуар, выполняя, с одной стороны, «функцию амор­тизационного пояса», т.е. естественного хранилища обнаружен­ных месторождений природных ископаемых, а с другой стороны - функцию места захоронения вредных отходов. Иногда «глубокий» Юг называют легкими планеты.

Как считают философы, процесс социального эволюциони­рования предполагает становление нового мирового порядка не как покорение одной цивилизации другими, а как возникнове­ние и становление общемировой, общепланетарной цивилизации, субъект которой — человечество в целом. Значимым становится императив «Думать глобально — действовать локально». Отли­чительным симптомом и признаком такой универсализации яв­ляется возможность быстрой сетевой компьютерной связи че­ловека с интеллектуальными ресурсами всего человечества, кол­лективным интеллектом и мозгом планеты.