Что такое Инь, Ян, Дао в религиозно-мифологических и натурфилософских представлениях Древнего Китая? 2 страница

Буддизм включал множество разнообразных концепций, однако существовал определенный общий комплекс идей, которые принимались всеми направлениями буддизма.

Во-первых, это идея «серединного пути». Буддизм выступал против крайно­стей (в том числе против аскетизма, проповедуемого джайнистами). Мысль о том, что следует избегать крайностей, была, по преданию, высказана Буддой в его пер­вой проповеди. При этом отвергались как крайности мирского жизнелюбия, так и крайности аскетического умерщвления плоти. В связи с этим существует следую­щая притча. Один ученик Будды наложил на себя суровое покаяние. Будда спро­сил его: «Милый юноша, когда ты жил в миру, умел ли ты играть на лютне?» Тот ответил: «Да, умел». «Хорошо, — сказал Будда, — тогда я приведу пример из этой области. Если струны натянуть слишком сильно, то звуки не бывают мелодичны­ми; если они натянуты слишком слабо, то в звуках нет ни гармонии, ни очарова­ния; но когда они натянуты не слабо и не туго, тогда звуки бывают гармоничными. Так же обстоит дело — продолжал Будда — и с нашей плотью. Если обращаться с нею слишком сурово, она утомляется и ум наш бывает вялым; если обращаться с ней слишком мягко, то чувства наши становятся изнеженными и слабеет воля». «Подобно тому, как сорняки приносят вред ниве, так и человеку вредна страсть».

Четыре «благородные истины». Во-вторых, это «четыре благородные истины» и «восьмеричный путь». «Четыре благородные истины» гласят:

♦ жизнь в мире полна страданий;

♦ существует причина этих страданий;

♦ можно прекратить страдания;

♦ существует путь, ведущий к прекращению страданий.

Первая «благородная истина» утверждает, что жизнь в мире полна страданий. Рождение, старость, болезнь, смерть, горе, печаль, желание, отчаяние — все, что порождено привязанностью к земному, есть страдание. Страдание не просто является чем-то случайным, оно существует повсеместно; даже то, что кажется удо­вольствием, в действительности является источником страдания.

Вторая «благородная истина» утверждает, что существует причина этих стра­даний. Страдания есть результат рождения в этом мире, поскольку рождение вызвано пристрастием ко всему земному. А наши желания в конечном счете происходят от незнания. Если бы мы понимали устройство мира и, следовательно, по­нимали бы причины страданий, то у нас не было бы пристрастия к земному; тогда прекратилось бы рождение, а вместе с ним и страдание.

Третья «благородная истина» говорит о том, что если устранить условия, порождающие страдания, то прекратятся и страдания. Освобождение от страданий достижимо, но при выполнении определенных условий. Если необходимые условия будут выполнены, наступит состояние освобождения — нирвана (в буквальном переводе: «затухание», «уничтожение») — угашение страстей, а вместе с ними и страданий. Нирвана — состояние безмятежности, невозмутимости и бесстрастного самообладания — гарантия от перерождения. Но нирвана — это не бездеятельность. Сам Будда, достигнув нирваны, некоторое время сомневался, следует ли распространять свое учение далее, должен ли он трудиться для освобождения ближних? И он решил, что сооруженный с таким трудом плот, на котором он переплыл поток страданий, не должен исчезнуть, должен быть передан другим. Отсюда вывод — нужно трудиться ради морального подъема ближних.

«Восьмеричный путь». Четвертая «благородная истина» — описание пути к осво­бождению от страданий. Учение Будды главным образом есть ответ на один осно­вополагающий вопрос: как достичь нирваны? Для этого необходимо пройти «восьмеричный путь», включающий следующие этапы.

1. Правильные взгляды — правильное понимание четырех благородных истин.

2. Правильную решимость — твердое намерение преобразовать жизнь. На этом этапе требуется отрешение от привязанности к миру, отказ от дурных намере­ний и вражды по отношению к другим людям.

3. Правильную речь — контроль над речью, воздержание от лжи, клеветы, жесто­ких слов и фривольных разговоров.

4. Правильное поведение — отказ от уничтожения живого, от воровства, от неверного удовлетворения чувств.

5. Правильный образ жизни — получение средств к существованию честным путем.

6. Правильное усилие — постоянное стремление к искоренению старых дурных! мыслей и закреплению в уме хороших идей (в противном случае можно сойти! с пути).

7. Правильное направление мысли — знание о том, что все вещи по своей природе преходящи, поэтому не должно быть привязанности к вещам и печали по пово­ду их утраты.

8. Правильное сосредоточение, включающее 4 стадии:

· наслаждение радостью отрешенности и чистого мышления;

· радость, покой и внутреннее спокойствие, порождающие размышление,осознание радости и покоя;

· попытку перейти к состоянию безразличия, переход к совершенной невоз-1 мутимости и освобождение от ощущения телесности;

· попытку освободиться даже от сознания освобождения и невозмутимости и 1 от всех чувств радости и воодушевления, которые ранее испытывал человек.

Буддисты уверяли, что прохождение восьмеричного пути обеспечивает чело­веку полное душевное успокоение, которое не может быть нарушено уже ничем. Тот, кто достиг этого состояния, более не воплотится в мире и не будет подвержен перерождениям и страданиям. Буддисты были уверены в неограниченных возможностях человека для изменения своей природы и «освобождения».

Важным моментом буддизма является идея о неотде­лимости друг от друга знания и нравственности. Совер­шенствование познания невозможно без нравственности, т. е. без добровольного контроля над своими страстями и предрассудками. В одной из бесед Будда установил, что очищающие друг друга добродетель и мудрость неразделимы. В нирване человек достигает совершенной мудрости, совершенной добро­детели, совершенной невозмутимости.

Буддизм подчеркивает важность таких нравственных качеств, как благожела­тельность, сострадание, радость и беспристрастие. Человек должен преодолеть страсть и зависть, высокомерие, гордость и невежество. Если в мире будут процве­тать благожелательность и сострадание, то в душе проснется любовь, весь мир наполнится яркими лучами наших добрых мыслей, и эти лучи, войдя в души других, станут величественными и несравненными. Будда считал, что без доброжелатель­ности и сострадания знание невозможно, а если и возможно, то оно становится бесполезным.

Каждый человек должен приобретать знания своими усилиями. «Не прини­майте за истину то, что вам будет преподнесено как истина, а вот все то, что вы увидели и услышали сами, что вы поняли, то и будет истиной», — наставлял Будда.

Буддизм исходит из того, что зло, страдание, тяготы и горести, ожидание по­терь и неудач, переживание беспокойства и прочие мирские проблемы вытекают из внутреннего психологического состояния личности, ее «ослепления», незна­ния. Таким образом, буддизм призывал не к борьбе с несправедливостью в мире, а к устранению реакций человека на окружающий мир, к ослаблению «огня внут­ренних желаний». В состоянии нирваны свободный дух сознает безразличие всех качеств, ничтожество всех различий во внешнем мире, он освобождается от зави­симости от внешнего мира.

Буддизм считает, что высшая степень совершенства заключается не только в том, чтобы самому прийти к нирване, но и других подвести к ней, т. е. спасти не только себя, но и других.

Буддизм формировался как этическое учение. Когда Будде задавали вопросы о том, отличается ли душа от тела, бессмертна ли она, конечен или бесконечен мир и т. п., он отказывался отвечать. Будда считал, что существует 10 бесполезных вопросов: 1. Вечен ли мир? 2. Или он невечен? 3. Конечен ли мир? 4. Или он беско­нечен? 5. Тождественна ли душа с телом? 6. Отлична ли душа от тела? 7. Бессмертен ли познавший истину? 8. Или он смертен? 9. Будет ли познавший истину одновременно и бессмертным и смертным? 10. Будет ли он ни бессмертным, ни смертным?

Вместо этого следует задавать вопросы о страдании. Наша задача — положить конец страданиям. Тот же, кто посвящает себя теоретическим умствованиям о ду­ше и мире, изнывая в то же время от страданий, поступает как глупец, который, вместо того чтобы попытаться немедленно извлечь вонзившуюся в бок отравленную стрелу, размышляет о том, как была сделана эта стрела, кто ее сделал и кто ее пустил. Вопросы о страдании, его происхождении и прекращении — вот о чем должен размышлять человек. «Это — говорит Будда — приносит пользу, способст­вует святости жизни, приводит к отвращению от всего земного, к уничтожению страстей, к прекращению страданий, к успокоению, познанию высшей мудрости, к нирване».

Однако буддизм не ограничивается этической проблематикой. Необходимо обратить внимание на следующие философские концепции буддизма. Это прежде всего всеобщий закон причинности (концепция зависимого происхождения вещей). Все существующее зависит от чего-то и само не может погибнуть бесследно. Будда назвал эту концепцию Дхаммой. «Кто видит причинную связь, — тот видит и Дхамму, кто видит Дхамму, — тот видит и причинную связь». Дхамма сравнива­ется с лестницей, с верхушки которой можно увидеть мир (глазами Будды). Карма (данное бытие индивида — следствие его прошлого, а его будущее явится следст­вием его нынешнего состояния) — это проявление более общего закона причинности.

Вторая важная концепция — учение о всеобщем изменении и непостоянстве. Будда говорил: «Что кажется вечным — исчезнет; высокое — снизится; где есть встреча — будет и разлука; все, что рождено, умрет». В буддизме говорится о дхар­мах. Дхармы — это и «носители» (некоторые субстраты), и «носимые» (отноше­ния и качества). Дхармы — поток преходящих элементов бытия. Дхармы ежемгновенно рождаются и умирают, при этом они связаны между собой и действуют совместно.

Третья концепция — учение о человеке. Человек, с точки зрения буддистов, — совокупность материального тела и нематериального ума и сознания. Сочетание нескольких физических элементов (земля, вода, огонь, воздух) создает тело. Сочетание наших психических состояний мы называем душой. Душа — не какая-то самостоятельная субстанция, а лишь ряд сменяющих друг друга психических состояний. Одно состояние переходит в другое, подобно тому как одно пламя зажи­гается от другого. Но при этом подчеркивается, что существует некоторая внут­ренняя сила (прапти), которая обеспечивает цельность личности, удерживает в I равновесии ее физические и психические свойства.

Поскольку душа — это не какая-то особая субстанция, то перерождение иллюстрируется образным сравнением: когда двигающийся шар сталкивается с другим шаром, он передает ему свое движение, а сам останавливается. При перерождении угасание одного психического состояния как бы зажигает другое психическое состояние.

Для буддизма характерно специфическое отношение к традиционному учению о богах. Буддизм признает богов, но исходит из того, что они имеют власть в огра­ниченной сфере мирского бытия. Буддисты резко выступали против идеи возник­новения Вселенной в результате деятельности бога-творца. Однако в последую­щем происходит обожествление Будды, он изображается существом, наделенным сверхъестественными качествами, способностью творить чудеса, главенствовать над богами, быть правителем Вселенной. Но это происходит позже. У истоков же буддизма стояла мысль о том, что рядовые сторонники буддизма нуждаются в бо­гах, а монахи — нет.

Зарождение буддизма по времени совпало со сменой племенной раздроблен­ности централизованным государством, причем брахманизм отстаивал племен­ную раздробленность. Буддизм же считал наличие централизованной власти важ­ным условием «защиты морали». Эту идею поддерживали те слои в обществе, которые хотели поставить политическую власть выше религиозной, брахманизма. Неслучайно буддизм привлек к себе внимание и широко распространился, успеш­но соперничая с другими учениями.

Одно из важных положений буддизма — равенство людей по рождению. В «мир­ской» жизни жрецы и воины признавались привилегированными сословиями, но для духовной жизни подобные различия не считались существенными. На первое место ставились «нравственные заслуги» человека. Это было вызовом традици­онным представлениям о «достоинствах, передаваемых по наследству». Эта идея в определенной мере соответствовала изменяющимся условиям жизни, когда по­ложение человека все больше определялось не его происхождением, а его личны­ми успехами, в частности его имущественным состоянием. В это время развитие торговли и ремесла привело к тому, что зажиточные вайшьи соперничали по бо­гатству с брахманами и кшатриями; высокого материального положения достига­ли и некоторые ремесленники-шудры.

Родоначальники буддизма не признавали авторитета Вед и выступали против брахманской ортодоксальной традиции. Будда упрекал брахманов в чрезмерной приверженности идее собственной исключительности, в высокомерии и гордыне, обличал их привязанность к земным благам, излишествам (а жрецы изображали себя высоконравственными людьми, ведущими простой и строгий образ жизни). Будда повторял, что брахманы по своей природе ничем не отличаются от простых людей. Вместе с тем он противопоставлял современное ему погрязшее в пороках жречество идеальному жречеству далекой древности. В его проповедях говори­лось, что брахманы когда-то были носителями морали; если они станут на путь совершенствования, откажутся от мирских притязаний, то они смогут вернуть се­бе прежнее достоинство.

Буддисты считали, что люди могут соблюдать моральные нормы в повседнев­ной жизни. При этом вовсе не обязательно пользоваться услугами жрецов, делать им материальные подношения (что было обязательно в брахманизме).

Изменилось и отношение к женщине. Женщины наряду с мужчинами слушали проповеди Будды; кроме общин монахов возникали сообщества монахинь. Жен­щинам-мирянкам в случае смерти мужа разрешалось вступать в брак вторично. В этом состояло радикальное расхождение буддизма с брахманизмом, отказы­вавшим женщине в праве на какую-либо самостоятельную духовную жизнь.

Буддизм предполагал терпимость по отношению к другим философским тече­ниям. Считалось, что их приверженцы также обладают частицей «истинного зна­ния»; задача буддиста-проповедника — дать им возможность получить полное знание. (Однако подобная толерантность зачастую существовала лишь на словах; на деле имели место случаи насилия над своими идейными оппонентами.) Отме­тим, что брахманизм признавал в качестве языка религиозных текстов только сан­скрит; буддисты же считали, что их взгляды могут пропагандироваться и фикси­роваться на любом языке. Этот момент также способствовал росту популярности буддизма.

Будда и его преемники исходили из того, что есть два уровня понимания их учения. Избранным дано «высшее знание». Обращаясь же к мирянам, проповед­ник использовал обычные, знакомые им словами, связанные с их повседневным опытом, не касался сложных философских проблем, акцентировал внимание на вопросах этики. От мирян требовалось быть правдивыми, щедрыми, заботиться о монахах и учителях, вести хозяйство и быть трудолюбивым. Они знали, что бла­гая жизнь на земле приведет к блаженству на небе (о нирване при этом не говори­лось).

Будда говорил, что в идеальном обществе должно быть хорошо организован­ное хозяйство, подчеркивая значение земледелия, ремесла, торговли. Важная роль при этом отводилась централизованной власти. Монарх должен при необходимо­сти снабжать земледельцев зерном, помогать скотоводам, оказывать финансовую поддержку купцам. Но главным при этом оставалось следующее: общество долж­но быть «царством духовности», не запятнанным грехами обычного человеческо­го существования.

В ходе эволюции буддизма возникло множество школ (около 30). Главные из них — хинаяна и махаяна.

Буддийские школы хинаяна и махаяна. Хинаяна («малая колесница») — более ранняя школа. В воззрениях ее представителей подчеркивалось, что жизнь и уче­ние Будды являются идеалом для человека, показывая каждой личности, как можно достичь освобождения, стать «Татхагатой» (Татхагата — тот, кто достиг нирваны). Своеобразный лозунг хинаянистов — слова Будды: «Будь светильни­ком самому себе». Часто повторялись и слова Будды, сказанные им перед тем, как он покинул этот мир: «Разложение — удел всего состоящего из частей. Трудитесь упорно над своим спасением». Буддизм в форме хинаяна распространен в Цейлоне, Бирме, Сиаме.

В махаяне («большая колесница») имело место некоторое снижение уровня идеала. Возникли некоторые новые идеи. Например, представители этой школы подчеркивали, что достигший «состояния мудрого существования» (бодисаттва) не должен удаляться от мира, но работать среди массы страдающих для уничтожения их страданий. «Подлинная природа всех бодисаттв — это великое любящее сердце, и все чувствующие существа являются объектом этой любви». В одном из текстов говорится, что не нужно покидать мир, пока не будет спасена последняя, ничтожная пылинка.

В махаяне развивается концепция о «трех телах Будды» (трикая). Первое из них — изначальная реальность, сходная с Брахманом (дхармакая), второе - пребывание Будды в сверхъестественных существах (самбхогатая) и, наконец, третье — принятие им человеческого облика (нирманакая). Именно в махаяне наиболее ярко выражена тенденция к обожествлению Будды и созданию его пантеона. В махаяне утверждается, что за маленьким отдельным «я» стоит единое трансцендентное Я (Махатман) — «Я» всех созданий. Отметим также, что если на ранних стадиях развития буддизма аскетизм осуждался, то в махаяне поощряются йогические упражнения и аскетические подвиги. В махаяне также сложилось учение о рае, которого не было в первоначальном буддизме; затем появилось и учение об аде.

Остановимся на еще нескольких вариантах буддизма. Представители школ вайбхашиков и саутраников, входивших в хинаяну, развивают онтологические идеи раннего буддизма; вайбхашики говорят при этом о существовании атомов. В гносеологии рассматриваются вопросы о возможности познания, о соотноше­нии объективного и субъективного в ощущениях и т. д.

Школа шунья-вады основное внимание уделяет идее о нереальности вещей воспринимаемого нами мира явлений. За этим миром стоит иная реальность, не имеющая воспринимаемых свойств.

В III в. до н. э. буддизм был принят царем Ашокой в качестве официальной идеологии Индии периода Маурья. В Средние века буддизм стал одной из миро­вых религий, но в основном за пределами Индии — в Китае, Японии, Бирме и др. В Индии же буддизм был в определенном смысле поглощен брахманизмом; Будда был включен в пантеон брахманизма-индуизма как одно из воплощений Вишну.

В Европе в XIX в. наблюдалось увлечение буддизмом; не раз звучали высказывания о том, что буддизм вытесняет христианство. Гартман (последователь Шо­пенгауэра) утверждал, что духовное возрождение западной цивилизации произойдет под преимущественным влиянием буддизма. Подобные идеи были достаточно популярны и в XX в.

Чарвака-локаята

Чарвака-локаята — основное течение древнеиндийского материализма. Сочине­ния создателей этого учения не дошли до нас. Вследствие резко отрицательного отношения к ним со стороны приверженцев брахманистско-индуистской тради­ции их работы считались еретическими, не воспроизводились и даже уничтожа­лись. Мифологический основатель школы — мудрец Брахиспати.

В Индии слово «чарвака» стало синонимом слова «материалист». Значение этого слова связывают со словом «чарв» в смысле « жевать», «есть» (на этом осно­вании идейные противники приписывали чарвакам призывы к физическим удо­вольствиям: еде, питью и т. п.) или же в значении «поглощать», т. е. логически уничтожать доводы своих идейных противников. Слово «локаята» обычно пере­водят как «относящееся к народу», «распространенное в народе», т. е. как точка зрения обычных людей.

Исходная позиция локаятиков и простых людей заключается в том, что разум наблюдается только там, где есть тело, и нигде не наблюдается без тела; следователь­но, разум есть простой атрибут тела. В «Махабхарате» приводятся рассуждения Бхарадваджи, который был прямым предшественником локаятиков. С крайним скептицизмом говорится об идее существования души после смерти человека, о «благоприятном новом рождении», якобы обеспечиваемом соблюдением ритуа­лов и подношениями жрецам.

Локаятики подчеркивали, что предметом их исследо­вания является чувственно воспринимаемый мир. Они считали чувственное восприятие единственным истин­ным источником познания и критиковали тех, кто считал надежным источником познания вывод и свидетельство.

Приведем пример логического вывода. Например, мы наблюдаем на горе дым и делаем вывод о наличии на ней огня. Но при этом мы совершаем определенный скачок в неизвестность: от восприятия дыма к невоспринимаемому огню. Можно сказать, что такой скачок оправдан предшествующим знанием, что он опирается на общее положение о том, что там, где есть дым, есть и огонь. Однако это сужде­ние сомнительно, поскольку нам неизвестны все случаи связи огня и дыма. Разу­меется, подобно тому как ворожба, волшебная вода и т. п. иногда дают желаемый результат, логический вывод также иногда может оказаться истинным. Иногда, но не всегда.

Свидетельства других людей, в том числе компетентных, также нельзя считать надежным источником истины. Дело в том, что свидетельство состоит из слов, ко­торые мы слышим. Эти слова называют вещи, находящиеся вне данного процесса восприятия слов. Следовательно, здесь возможны ошибки. В частности, нельзя принимать авторитет Вед. Из выполнения предписанных Ведами обрядов осязае­мую пользу извлекали лишь жрецы, совершавшие богослужения и получавшие за это вознаграждение.

Если восприятие является единственным надежным источником познания, то нельзя верить в существование бога, души, в жизнь до рождения и после смерти, в судьбу и т. д., потому что все это выходит за пределы восприятия. В «Шива-Нья-на-сиддхийяр» говорится о позиции локаятиков: «Их источник познания — это зрение и прочие чувства. Шесть чувств необходимы (для познания), а вывод и прочие виды опосредованного знания не нужны — так считают они. Воспринимае­мые чувствами предметы — это элементы, о которых говорится, что они (суть) твердь и жидкость, к которым присовокупляются труднодоступные ощущению жар и воздух».

Локаятики полагали, что материальный мир состоит из четырех элементов: воздуха, огня, воды и земли. Путем комбинации этих элементов образуются все объекты, в том числе живые организмы, которые после своей смерти снова пре­вращаются в те же элементы.

Арунанди Тевар пишет:

Из сочетания соединяющихся (друг с другом элементов) возникают многие формы

Подобно тому, как из глины, положенной (на гончарный круг), создаютсщ многие горшки;

(И) из этих (сочетаний элементов) все чувства и органы чувств,

(обладающие) качеством ума, происходят,

Подобно тому, как из воды вздуваются пузыри.

Материальные элементы, скомбинированные особым образом, порождают живое тело, наделенное сознанием. Как же возникает сознание? Отвечая на этот вгя прос, Дхишан приводит следующее сравнение. Из мелассы и риса приготовляют вино. Если кто-нибудь съест мелассу и рис отдельно, он не опьянеет. Вино изго­тавливается при помощи особого процесса, в ходе которого смешиваются меласса и рис. И если кто-нибудь выпьет этого вина, он опьянеет. Аналогичным образом земля, вода, огонь и воздух порознь не обладают сознанием, но когда они вместе образуют тело, в результате особого процесса возникает сознание. «Когда человек умирает, то не остается никакого сознания».

Чарваки отрицали закон кармы. В связи с этим они задавали вопрос: если душа! способна переходить из одного тела в другое, то почему человек не помнит свои прошлые рождения? Если человек после смерти возрождается в новом теле, то почему он не пытается принять прежний облик из любви к оставленным им близким? Наблюдения над младенцем не свидетельствуют о наличии разума, пере­шедшего от прошлого существования; в старости сознание угасает вместе с упадком жизненных сил. Никто не наблюдал сам процесс трансмиграции, все представления о нем строятся на предвзятых идеях.

Вещи и все живое образуются путем сочетания элементов, действующих на ос­новании естественных законов, идея же кармы возникает либо из-за непонимания этих законов, либо в результате сознательного искажения истины. Следует отме­тить, что, отрицая карму, локаята противостоит всем другим философским и ре­лигиозным направлениям в Древней Индии.

Излюбленная тема противников чарваков — обвинение их в безнравственно­сти, в том, что они якобы видели смысл человеческой жизни в грубых физических удовольствиях. Но на самом деле это не так.

Чарваки говорили о том, что само существование нашего тела связано как с наслаждениями, так и со страданиями. Мы можем только стремиться к тому, чтобы свести наши страдания к минимуму и получить максимум наслаждений. Освобождение же в смысле полного прекращения страданий может означать только смерть.

Чарваки выдвинули тезис о своеобразной сочетаемости страдания и удовольствия. После страданий приходит радость, причем сама радость ощущается по контрасту со страданиями. «Вот двое влюбленных встречаются после длительной разлуки... Они постоянно проливали слезы и расточали много вздохов. Теперь же их встреча дает им необычайную радость, о которой не имеет понятия пара, никогда не рас­стававшаяся». «Благословение отдыха может быть полностью оценено лишь по­сле тяжелого труда... Если ты хочешь получить полное удовольствие от своей пи­щи, испытай сначала голод. Чем больше ты длишь мучения жажды, тем больше наслаждения ты получишь, выпив прохладной воды».

Те, кто подавляет свои естественные склонности, считая, что они связаны со страданиями, — глупцы. Ни один разумный человек «не откажется от зерна только потому, что оно в шелухе», «не перестанет есть рыбу из-за того, что в ней кос­ти», «не прекратит сеять хлеб из-за боязни потравы его скотом», «не перестанет приготовлять себе пищу из опасения, что нищий может попросить у него некото­рую долю».

Мы не должны пренебрегать возможностями для наслаждения этой жизнью из-за вздорной надежды на наслаждение в будущей. «Лучше голубь сегодня, чем павлин завтра». «Лучше настоящая раковина, чем поддельная монета». «Глупец тот, кто вместо того, чтобы иметь деньги на руках, отдает их хранить другому». Арунанди говорит: «Люди стремятся к богатству; но конечной целью человека должно быть наслаждение. Богатство само по себе не может быть целью, оно нуж­но только как условие для наслаждения».

Чарваков упрекали за их стремление к грубым наслаждениям. Но этот упрек неправомерен. Известно, что многие из них видели наслаждение в изящных ис­кусствах, которых насчитывали 64 вида. Ватсьяяна придавал особое значение са­моконтролю, духовной дисциплине и изысканности, без которых человеческие наслаждения низводятся до уровня животных. В общем, мы не находим в текстах, где излагается философия чарвака, никакого призыва к аморализму или распу­щенности.

В социальном плане чарваки выступали против кастовой организации общест­ва. Они с уважением говорили о тех видах деятельности, которые приносят непо­средственную материальную пользу — земледелии и скотоводстве. Они порицали жречество за стремление жить за счет других и пользоваться незаслуженными привилегиями.

Чарваки выступали против богопочитания, против официального учения о святости Вед. Они говорили, что содержащиеся в Ведах идеи не составляют еди­ного учения, часто содержат противоречивые мнения, а следовательно, их нельзя принять как абсолютную, целостную истину. Осуждались ритуалы ведизма, жерт­воприношения. Чарваки говорили о том, что все в мире кончается смертью, а по­тому жертвоприношения, идеи о рае и спасении — это обман. «Нет никакого мира, кроме этого, нет ни небес, ни рая».

Санкхья

Санкхья — самая влиятельная из систем астика. Ее основатель — Капила, жив­ший в VII в. до н. э. Один из наиболее известных учеников Капилы — Асури; по­следователь последнего — Панчашикха. Термин «санкхья» истолковывается как «число» или «совершенное знание». Эта школа ставит своей целью познание ре­альности, для того чтобы положить конец несчастьям и страданиям.

Школа санкхья предложила развернутое онтологическое учение, в основе ко­торого лежит специфическое учение о причинности. На исходный вопрос: «Пре­бывает ли следствие в причине до того, как оно появится как таковое?» — большинство школ (буддисты, ньяя-вайшешика и др.) дают отрицательный ответ. Представите­ли санкхья отвечает на этот вопрос утвердительно. Если бы следствие не содержа­лось в причине, то никакие усилия не могли бы вызвать его появление. Можно ли превратить голубое в красное? Нет. Или же, например, сделать из глины горшок? Да, ибо он уже скрыто содержится в глине.

Материальная причина не может произвести такого следствия, которое не было бы с ней связано. Но она не может быть связана с чем-либо несуществующим. Та­ким образом, следствие должно существовать в материальной причине еще до того, как оно действительно порождено. Если бы следствие не существовало в причине, то можно было бы утверждать, что несуществующее становится существующим, т. е. из ничего возникает нечто, что абсурдно, поскольку известно, что в становлении и развитии мира действует следующий закон: «Ничего не может возникнуть из того, что не существует».

Следствие существует в причине в потенциальной форме, и для его реализа­ции требуется комплекс определенных условий. При этом определенные следст­вия могут быть порождены только определенными причинами. Творог может быть получен только из молока, а ткань — из пряжи.