Серёжа 56. Три периода творческой биографии Овидия. Пушкин об Овидии.

Овидий – младший в ряду элегических поэтов Рима. Родился в 43 году в Сульмоне и принадлежал к старинному «всадническому» роду. Отец готовил его и брата к адвокатской деятельности и государственной службе. Завершив своё образование традиционной поездкой в Грецю и Малую Азию, Овидий вернулся в Рим, чтобы начать свою должностную карьеру, но вскоре отказался от неё. Его куда больше привлекала свободная светская жизнь и литература, чем перспектива оказаться в Сенате.

В литературной деятнльности Овидия можно выделить три этапа:

1. Любовные стихотворения.

2. поэзия на учёно-мифологическую тему

3. стихи времени изгнания

1)Писать стихи он начал рано. До нас дошёл его сборник «Любовные стихотворения»(«Amores») из 3 книг. По элегческой традиции сборник имеет свою героиню, которую Овидий назвал Коринной по имени древней беотийской поэтессы. Элегии Овидия в значительной мере являются перепевами из Катулла, Битулла, Проперция , греческих эпиграммистов; мы снова всречаемся с серенадой, с наставлениями сводни, с корыстолюбивыми красавицами и соперником-воином, но Овидий отличается совершенно иным отношением к действительности и литературному маериалу, иными стилистическими приёмами. Овидий не знает чувства неудовлетворённости современной жизнью.

Влюблённый поэт выступает уже вне отрыва от современности, не на фоне сельской идиллии или мифа, а в обстановке светской жизни Рима и в условиях римской улицы. Это приводит к «снижению» жанра: идеализированная любовь элегии огрубляется или становится предметом иронической игры. В противоположность Тибуллу и Проперцию, Овидий не претендует на изображение серьёзного и глубокого чувства; он только «шутливый певец любовной неги».

Другое значительное отличие Овидия – он переносит в поэзию принципы декламационного стиля. Это выражается прежде всего в нескончаемых вариациях одной и той же темы. Развёртывал мотивы предшественников, создавал пародийные произведения. Декламационный стиль стал преобладать в литературе периода империи, и творчество Овидия в этом отношении открывает новый этап в развитии римской поэзии. Несмотря на свой стиль, Овидий вовсе не чувствует себя в оппозиции к предшественникам, расточает многим похвалы. Элегия, посвящённая кончине Тибулла, - одно из самых лучших стихотворений сборника.

Литературные достоинства «Amores»:

1. Изобретательность в вариациях.

2. Остроумие.

3. Тонкость отдельных психологических наблюдений.

4. Живые зарисовки быта.

5. Исключительная лёгкость и гладкость стиха.

Недостатки:

1. Незначительность содержания.

2. Однообразие и отсутствие чувства меры.

3. Самовлюблённость автора.

В своём следующем сборнике Овидий окончательно отказывается от износившейся маски «влюблённого поэта». «Героини» («Послания») представляют собой серию писем мифологических героинь к находщимся в разлуке с ними мужьям и возлюбленным. Каждое пиьсмо – лирический монолог. Такие письма для поэзии были новинкой. 15 писем в сущности на одну тему: разлука, тоска, муки ревности, одиночество, мысли о смерти, мольба о возвращении. Как художественное раскрытие психологии любви «Героини» (там герой на геронине, героиня на героине, и двойная сплошная пролегла между ними.. Кто из вас знает слова дальше, может проолжать!) представляют собой значительное литературное явление. Материал Овидий черпает из различных источников, но постоянно перерабатывает его.

К периоду работы над «Героинями» относится не дошедшая до нас поэма «Медея», о которой античные критики отзывались с большой похвалой. Римской элегии изначально была свойственна претензия на «учительную» роль в сфере любви – «Наука любви» представляет собой пародийно-дидактическую поэму в стиховой форме элегии. «Руководство» состоит из з частей: как найти предмет любви, как добиться любви, как удержать. Затем появляется «Лекарство от любви» для тех, чья любовь безнадёжна.

2) Заканчивается первый этап творчества Овидия, затем поэт обращается к повествовательному жанру. Овидий избирает форму «каталогообразной» поэмы, объединяющей боьшое количество тематически близких между собой сказаний: «Метаморфозы» («Превращения») и «Фасты» («Месяцеслов»).

Тема превращений занимает большое место в мифологии древних народов. «Метаморфозы» Овидия – это поэма в гекзаметрах, состоящая из 15 книг; в них больше 200 сказаний, финалами которых являюся превращения. Овидий задумал не сборник рассказов а связное целое, единую поэму, в которой отдельные повествования были бы нанизаны на единую (прежде всего хронологическую) нить.Поэма начинается с описания сотворения мира= превращения хаоса в космос, вплоть до превращения Юлия Цезаря в комету. Прибегает ко многим приёмам, но во многих случаях хронологическая последовательность и связность становится достаточно условной. Заключительная книга поэмы содержит учение Пифагора о переселении душ, своего рода философское обоснование «превращений».// Первые 11 книг – мир до Троянской войны, которую греки и римляне считали водоразделом между мифологией и историей; 12-14 книги – от Троянской войны до основания Рима; 15 книга – от римского царя Нумы до Августа.

Римским мифам специально посвящены «Фасты». Овидий поствил перед собой былую задачу Проперция – создание серии повествовательных элегий о преданиях и обрядах римского культа. Это произведение должно было быть пронизано ухом официальной идеологии, которую Овидий прежде отвергал. В качестве нити, связывающей отдельные сказания он взял календарь...

3)Но неожиданно Август высылает Овидия из Рима. В порыве гнева Овидий даже сжёг свои «Метаморфозы», и если они дошли до нас, то только благодаря сделанным ранее спискам. В изгании мотивы творчества Овидия становятся другими: жалобы на судьбу и мольбы о возвращении в Рим. Первая книга в изгнании – «Скорбные стихотворения», где он рассказывает о своей жизни. Овидий так и умер в изгнании.

Уступая многим из современников в глубине и оригинльности творчества, Овидий был мастером лёгкой формы. «Метаморфозы» стали считать «языческой библией», своего рода неисчерпаемым источником мудрости. Любовная поэзия Овидия вдохновляла латинизирующую лирику и провансальских трубадуров Средневековья. Со времён Возрождения сюжеты Овидия подвергались многочисленным обработкам и интерпретациям. В русской литературе образ Овидия навеки связан с Пушкиным, любившим сравнивать свою ссылку на юг со ссылкой Овидия.

А вот и краткий пересказ «Метаморфоз»... Может, он и не великолепен, но ничего лучшего в Интернете я не нашел. Сам я «Метаморфозы», разумеется, не читал.

Публий Овидий Назон (Publius Ovidius Naso) (43 до н. э. - 17 н. э.)

Метаморфозы (Metamorphoses) - Поэма (ок. 1-8 н.э.)

Слово "метаморфозы" значит "превращения". Было очень много древних мифов, которые кончались превращениями героев - в реку, в гору, в животное, в растение, в созвездие. Поэт Овидий попробовал собрать все такие мифы о превращениях, которые он знал; их оказалось больше двухсот. Он пересказал их один за другим, подхватывая, переплетая, вставляя друг в друга; получилась длинная поэма под заглавием "Метаморфозы". Начинается она с сотворения мира - ведь когда Хаос разделился на Небо и Землю, это уже было первое в мире превращение. А кончается она буквально вчерашним днем: за год до рождения Овидия в Риме был убит Юлий Цезарь, в небе явилась большая комета, и все говорили, что это вознеслась на небеса душа Цезаря, который стал богом, - а это тоже не что иное, как превращение.

Так движется поэма от древнейших к новейшим временам. Чем древнее - тем величавее, тем космичнее описываемые превращения: мировой потоп, мировой пожар. Потоп был наказанием первым людям за их грехи - суша стала морем, прибой бил в маковки гор, рыбы плавали меж древесных ветвей, люди на утлых плотах умирали от голода. Только двое праведников спаслись на двухвершинной горе Парнасе - праотец Девкалион и жена его Пирра. Схлынула вода, открылся пустынный и безмолвный мир; со слезами они взмолились богам и услышали ответ: "Материнские кости мечите себе за спину!" С трудом они поняли: общая мать - Земля, кости ее - камни; они стали метать каменья через свои плечи, и за спиною Девкалиона из этих камней вырастали мужчины, а за спиною Пирры - женщины. Так явился на земле новый человеческий род.

А пожар был не по воле богов, а по дерзости неразумного подростка. Юный Фаэтон, сын Солнца, попросил отца: "Мне не верят, что я твой сын: дай же мне проскакать по небу в твоей золотой колеснице от востока до закатав "Будь по-твоему, - ответил отец, - но берегись: не правь ни вверх, ни вниз, держись середины, иначе быть беде!" И пришла беда: на высоте у юноши закружилась голова, дрогнула рука, кони сбились с пути, в небе шарахнулись от них и Рак и Скорпион, на земле запылали горные леса от Кавказа до Атласа, закипели реки от Рейна до Ганга, ссохлось море, треснула почва, свет пробился в черное царство Аида, - и тогда сама старая Земля, вскинув голову, взмолилась Зевсу: "Хочешь сжечь - сожги, но помилуй мир, да не будет нового Хаоса!" Зевс грянул молнией, колесница рухнула, а над останками Фаэтона написали стих: "Здесь сражен Фаэтон: дерзнув на великое, пал он".

Начинается век героев, боги сходят к смертным, смертные впадают в гордыню. Ткачиха Арахна вызывает на состязание богиню Афину, изобретательницу тканья, У Афины на ткани - олимпийские боги, Посейдон творит для людей коня, сама Афина - оливу, а по краям - наказания тех, кто посмел равняться с богами: те обращены в горы, те в птиц, те в ступени храма. А у Арахны на ткани - как Зевс обернулся быком, чтоб похитить одну красавицу, золотым дождем для другой, лебедем для третьей, змеем для четвертой; как Посейдон превращался и в барана, и в коня, и в дельфина; как Аполлон принимал вид пастуха, а Дионис - виноградаря, и еще, и еще. Ткань Арахны не хуже, чем ткань Афины, и Афина казнит ее не за работу, а за кощунство: превращает ее в паука, который висит в углу и вечно ткет паутину. "Паук" по-гречески - "арахна".

Зевсов сын, Дионис-виноградарь, чудотворцем идет по свету и дарит людям вино. Врагов своих он наказывает: корабельщики, перевозившие его через море, решили похитить такого красавца и продать в рабство - но корабль их останавливается, пускает корни в дно, плющ обвивает мачту, с парусов повисают гроздья, а разбойники изгибаются телом, покрываются чешуей и дельфинами прыгают в море. А друзей своих он одаряет чем угодно, но не всегда они просят разумного. Жадный царь Мидас попросил: "Пусть все, чего я коснусь, становится золотом!" - и вот золотой хлеб и мясо ломают ему зубы, а золотая вода льется в горло расплавленным металлом. Простирая чудотворные руки, он молит: "Ах, избавь меня от пагубного дара!" - и Дионис с улыбкой велит: "Вымой руки в реке Пактоле". Сила уходит в воду, царь снова ест и пьет, а река Пактол с тех пор катит золотой песок.

Не только юный Дионис, но и старшие боги появляются меж людей. Сам Зевс с Гермесом в облике странников обходят людские села, но грубые хозяева гонят их от порогов. Только в одной бедной хижине приняли их старик и старуха, Филемон и Бавкида. Гости входят, пригнув головы, присаживаются на рогожу, перед ними столик с хромой ножкой, подпертой черепком, вместо скатерти его доску натирают мятой, в глиняных мисках - яйца, творог, овощи, сушеные ягоды. Вот и вино, смешанное с водой, - и вдруг хозяева видят:

чудо - сколько ни пьешь, оно не убывает в чашах. Тут они догадываются, кто перед ними, и в страхе молят: "Простите нас, боги, за убогий прием". В ответ им хижина преображается, глинобитный пол становится мраморным, кровля вздымается на колоннах, стены блещут золотом, а могучий Зевс говорит: "Просите, чего хотите!" "Хотим остаться в этом вашем храме жрецом и жрицею, и как жили вместе, так и умереть вместе". Так и стало; а когда пришел срок, Филемон и Бавкида на глазах друг у друга обратились в дуб и липу, только и успев молвить друг другу "Прощай!".

А меж тем век героев идет своим чередом. Персей убивает Горгону, превращающую в камень взглядом, и когда кладет ее отсеченную голову ниц на листья, то листья обращаются в кораллы. Ясон привозит из Колхиды Медею, и та превращает его дряхлого отца из старика в молодого. Геракл бьется за жену с речным богом Ахелоем, тот оборачивается то змеем, то быком - и все-таки побежден. Тесей входит в критский Лабиринт и убивает там чудовищного Минотавра; царевна Ариадна дала ему нить, он протянул ее за собою по путаным коридорам от входа до середины, а потом нашел по ней дорогу обратно. Эту Ариадну отнял у Тесея и сделал своею женою бог Дионис, а венчик с ее головы он вскинул в небо, и там он засветился созвездием Северной Короны.

Строителем критского Лабиринта был умелец афинянин Дедал, пленник грозного царя Миноса, сына Зевса и отца Минотавра. Дедал томился на его острове, но бежать не мог: все моря были во власти Миноса. Тогда он решил улететь по небу: "Всем владеет Минос, но воздухом он не владеет!" Собрав птичьи перья, он скрепляет их воском, вымеряет длину, выверяет изгиб крыла; а мальчик его Икар рядом то лепит комочки воска, то ловит отлетающие перышки. Вот уже готовы большие крылья для отца, маленькие для сына, и Дедал учит Икара: "Лети мне вслед, держись середины: ниже возьмешь - от брызг моря отяжелеют перья; выше возьмешь - от жара солнца размякнет воск". Они летят; рыбаки на берегах и пахари на пашнях вскидывают взгляды в небо и замирают, думая, что это вышние боги. Но опять повторяется участь Фаэтона: Икар радостно забирает ввысь, тает воск, рассыпаются перья, голыми руками он хватает воздух, и вот уже море захлестывает его губы, взывающие к отцу. С тех пор это море называется Икарийским.

Как на Крите был умельцем Дедал, так на Кипре был умельцем Пигмалион. Оба они были ваятелями: про Дедала говорили, что его статуи умели ходить, про Пигмалиона - будто его статуя ожила и стала ему женой. Это была каменная девушка по имени Галатея, такая прекрасная, что Пигмалион сам в нее влюбился: ласкал каменное тело, одевал, украшал, томился и наконец взмолился к богам:

"Дайте мне такую жену, как моя статуя!" И богиня любви Лфродита откликнулась: он касается статуи и чувствует мягкость и тепло, он целует ее, Галатея раскрывает глаза и разом видит белый свет и лицо влюбленного. Пигмалион был счастлив, но несчастны оказались его потомки. У него родился сын Кинир, а у Кинира дочь Мирра, и эта Мирра кровосмесительной любовью влюбилась в своего отца. Боги в ужасе обратили ее в дерево, из коры которого, как слезы, сочится душистая смола, до сих пор называемая миррою. А когда настало время родить, дерево треснуло, и из трещины явился младенец по имени Адонис. Он вырос таким прекрасным, что сама Афродита взяла его себе в любовники. Но не к добру: ревнивый бог войны Арес наслал на него на охоте дикого вепря, Адонис погиб, и из крови его вырос недолговечный цветок анемон.

А еще у Пигмалиона был то ли правнук, то ли правнучка, по имени то ли Кенида, то ли Кеней. Родилась она девушкой, в нее влюбился морской Посейдон, овладел ею и сказал: "Проси у меня чего угодной Она ответила: "Чтоб никто меня больше не мог обесчестить, как ты, - хочу быть мужчиной!" Начала эти слова женским голосом, кончила мужским. А в придачу, радуясь такому желанию Кениды, бог дал ее мужскому телу неуязвимость от ран. В это время справлял многолюдную свадьбу царь племени лапифов, друг Тесея. Гостями на свадьбе были кентавры, полулюди-полулошади с соседних гор, дикие и буйные. Непривычные к вину, они опьянели и набросились на женщин, лапифы стали защищать жен, началась знаменитая битва лапифов с кентаврами, которую любили изображать греческие скульпторы. Сперва в свадебном дворце, потом под открытым небом, сперва метали друг в друга литыми чашами и алтарными головнями, потом вырванными соснами и глыбами скал. Тут-то и показал себя Кеней - ничто его не брало, камни отскакивали от него, как град от крыши, копья и мечи ломались, как о гранит. Тогда кентавры стали забрасывать его стволами деревьев: "Пусть раны заменятся грузом!" - целая гора стволов выросла над его телом и сперва колебалась, как в землетрясении, а потом утихла. И когда битва кончилась и стволы разобрали, то под ними лежала мертвая девушка Кенида,

Поэма близится к концу: про битву лалифов с кентаврами рассказывает уже старый Нестор в греческом лагере под Троей. Даже Троянская война не обходится без превращений. Пал Ахилл, и тело его вынесли из битвы двое: мощный Аякс нес его на плечах, ловкий Одиссей отражал наседающих троянцев. От Ахилла остался знаменитый доспех, кованный Гефестом: кому он достанется? Аякс говорит: "Я первый пошел на войну; я сильнейший после Ахилла; я лучший в открытом бою, а Одиссей - лишь в тайных хитростях; доспех - мне!" Одиссей говорит: "Зато лишь я собрал греков на войну; лишь я привлек самого Ахилла; лишь я удержал войско от возврата на десятый год; ум важней, чем сила; доспех - мне!" Греки присуждают доспех Одиссею, оскорбленный Аякс бросается на меч, и из крови его вырастает цветок гиацинт, на котором пятнышки складываются в буквы "AI" - скорбный крик и начало Аяксова имени.

Троя пала, Эней плывет с троянскими святынями на запад, на каждой своей стоянке он слышит рассказы о превращениях, памятные в этих дальних краях. Он ведет войну за Лаций, потомки его правят в Альбе, и оказывается, что окрестная Италия не менее богата сказаниями о превращениях, чем Греция. Ромул основывает Рим и возносится в небеса - сам превращается в бога; семь столетий спустя Юлий Цезарь спасет Рим в гражданских войнах и тоже вознесется кометою - сам превратится в бога. А покамест преемник Ромула, Нума Помпилий, самый мудрый из древних римских царей, слушает речи Пифагора, самого мудрого из греческих философов, и Пифагор объясняет ему и читателям, что же такое превращения, о которых сплетались рассказы в столь длинной поэме.

Ничто не вечно, - говорит Пифагор, - кроме одной лишь души. Она живет, неизменная, меняя телесные оболочки, радуясь новым, забывая о прежних. Душа Пифагора жила когда-то в троянском герое Евфорбе; он, Пифагор, это помнит, а люди обычно не помнят. Из людских тел душа может перейти и в тела животных, и птиц, и опять людей; поэтому мудрый не станет питаться мясною пищей. "Словно податливый воск, что в новые лепится формы, / Не пребывает одним, не имеет единого вида, / Но остается собой, - так точно душа, оставаясь / Тою же, - так говорю! - переходит в различные плоти".

А всякая плоть, всякое тело, всякое вещество изменчиво. Все течет: сменяются мгновенья, часы, дни, времена года, возрасты человека. Земля истончается в воду, вода в воздух, воздух в огонь, и снова огонь уплотняется в грозовые тучи, тучи проливаются дождем, от дождя тучнеет земля. Горы были морем, и в них находят морские раковины, а море заливает когда-то сухие равнины; иссыхают реки и пробиваются новые, острова откалываются от материка и срастаются с материком. Троя была могуча, а нынче в прахе, Рим сейчас мал и слаб, а будет всесилен: "В мире ничто не стоит, но все обновляется вечно".

Вот об этих вечных переменах всего, что мы видим в мире, и напоминают нам старинные рассказы о превращениях - метаморфозах.