Краткие сведения о наиболее выдающихся философах 15 страница

д) тесная связь философии не только с религией, но и с со­циально-политической мыслью и наукой;

е) перемещением центра философской активности с востока на запад – с Харькова в Киев и Львов (см. Горський В.С. Історія української філософії: Курс лекцій. – К., 1996).

Вместе с тем следует отметить, что на протяжении всех трех периодов украинская философская мысль занимает особое место в украинской культуре, достаточно заметно отличаясь в этом отношении от философии западноевропейской. Все дело в том, что философия в Украине зачастую существовала не в виде целостных философских систем, а в виде философского масштаба идей, выраженных не в особых трактатах посредством специализированного языка понятий и категорий, а в литературе, поэзии, публицистике с помощью соответствующих средств художественной выразительности.

11.1 Становление философской мысли
в Киевской Руси

Зарождение философской мысли в Киевской Руси лучше всего можно проследить в«Слове о Законе и Благодати»,написанномИлларионом Киевским (XI в.) – первым киевским митрополитом (главой церкви в Киевской Руси) славянской национальности. Это произведение, по форме близкое к жанру религиозной проповеди, на самом деле считается первым собственно философским сочинением в Киевской Руси. В «Слове» раскрывается философско-историческая проблематика – в нем идет речь о всемирной истории человечества как истории распространения христианства и месте в этой истории славянских народов.

Вопросы и задания:

1. Какие две эпохи в истории человечества (истории религии) выделяет Илларион? Какое событие знаменует собой переход от одной эпохи к другой?

2. Какие народы и персонажи олицетворяют каждую из эпох?

3. Какие особенности исповедания религии характеризуют каждую из эпох?

4. Какое место в истории отводит Илларион «русскому народу»? Как он аргументирует свою точку зрения? На каком основании настоящее произведение, литературное по форме, можно считать философским по содержанию?

Благословен Господь Бог Израилев, Бог христианский, что посетил народ свой и сотворил избавление людям своим, что не позволил творению своему до конца идольским мраком одержимому быть и от бесовского служения погибнуть, но направил прежде племя Авраама скрижалями и законом, а после через Сына своего все народы спас Евангелием и крещением, вводя их в обновление воскресения – в жизнь вечную <…>.

Закон ведь – предшественник и слуга благодати и истины, истина же и благодать – слуги будущего века, жизни нетленной. Как закон приводит подчиняющихся ему к благодатному крещению, так и крещение сынов своих пре­провождает к вечной жизни.

И что принес закон? И что – благодать? Прежде был дан закон, потом – благодать, прежде тень – потом и истина. Образ же закону и благодати – Агарь и Сарра, сначала раба, потом – свободная. Да уразумеет это читающий. Как Авраам в юности своей имел жену Сарру, свободную, а не рабу, так и Бог сначала пожелал и замыслил сына своего в мир послать и тем благодать явить. Сарра же не рожала, потому что она была бесплодной; не была, впрочем, она бесплодной, но предназначено ей было промыслом Божиим в старости родить. Безвестная пока и утаенная премудрость Божия скрыта была от ангелов и людей не как несуществующая, но как утаенная, с тем, чтобы явиться в конце века. Сарра сказала Аврааму: Вот, обрек меня господь не рожать, войди к рабе моей Агари и роди от нее». Так и благодать сказала Богу: «Не пришло время сойти мне на землю и спасти мир, сойди на гору Синай и дай закон». Послушал Авраам речи Сарры и вошел к рабе ее Агари, – внял же и Бог словам благодати и сошел на Синай. Родила Агарь раба от Авраама, рабыня – родила раба, и дал Авраам имя ему: Измаил. Принес же и Моисей с Синайской горы закон, а не благодать, тень, а не истину.

После сего, когда Авраам и Сарра уже состарились, явился Бог Аврааму, сидящему перед дверьми шатра своего в полдень, у дуба Мамврийского. Авраам пошел навстречу Ему и поклонился Ему до земли, и принял Его в шатер свой. Когда век сей стал к концу приближаться, посетил Господь человеческий род и сошел с небес, в утробу девицы входя. Приняла девица его с поклоном в шатер тела своего, бесстрастно, так говоря ангелу: «Я раба Господня, пусть будет с тобой по слову твоему». И тогда отверз Бог лоно Сарры, и, зачав, родила Исаака, свободная – свободного. Также и Бог, когда посетил человечество, то явилось ранее безвестное и сокрытое, – родилась благодать и истина, а не закон, – сын, а не раб. Когда был вскормлен отрок Исаак, когда окреп, сотворил великий пир Авраам, когда вырос Исаак, сын его. Когда Христос уже был на земле, но благодать еще не окрепла, укреплялась в течение тридцати лет, все годы Христос в ней таился, и как вырос и окреп, явилась благодать Божия всем людям в реке Иорданской; и тогда устроил Бог пир и уго­щение великое тельцом, вскормленным от рождения, – возлюбленным Сыном своим Иисусом Христом, собрав во­едино ангелов и людей.

После этого увидела Сарра Измаила, играющего с ее сыном Исааком, увидела и то, как обидел Измаил Исаака, и сказала она Аврааму: «Прогони рабу с сыном ее, не должен наследовать сыну рабыни сын свободной» <…>. Так и свободная благодать, увидев, что дети ее христиане терпят обиды от иудеев, сынов рабского закона, возопила к Богу: «Прогони иудеев с их законом, рассей по странам». Ибо какая связь тени с истиной, иудейства с христианством? И изгнана была рабыня Агарь с сыном ее Из­маилом, и Исаак, сын свободной, стал наследником отцу своему Аврааму. И изгнаны были иудеи и рассеяны по странам, сыны благодати христиане сделались наследниками Богу и Отцу. Как исчезает свет луны, когда сияет солнце, как проходит холод ночи, когда солнечная теп­лота согревает землю, так и закон отошел, когда явилась благодать <…>. Ибо закон и прежде был, ненадолго вознесся и отошел, вера же христианская хотя и появилась позже, но стала выше закона и распространилась на множество народов. Благодать Христова всю землю охватила и как вода покрыла ее <…>.

Так и следовало благодати и истине воссиять в новых людях: ведь не вливают, по словам Господа, вина нового, то есть учения благодатного, в мехи ветхие, обветшавшие в иудействе, а то и мехи прорвутся, и вино прольется. Если не могли иудеи закона подобие удержать, но многократно идолам поклонялись, то как могли бы сохранить учение истинной благодати? Для нового учения нужны новые ме­ха – новые народы, тогда то и другое ненарушимо будет. Так и было: вера благодатная по всей земле распространилась и до нашего народа русского дошла, и озеро закона пересохло, а евангельский источник наводнился и всю землю покрыл и на нас пролился. Вот уже и мы со всеми христианами славим Святую Троицу, а Иудея молчит <…>.

(Митрополит) Илларион. Слово о Законе и Благодати
// Красноречие в Древней Руси (XI–XVII вв.). – М., 1987. – С. 49–52.

11.2 Философская система Г. С. Сковороды

Вашему вниманию предлагаются фрагменты из диалогов ве­личайшего украинского философа Григория Саввича Сковороды(1722–1794), в которых представлены все основные эле­менты его системы – первой философской системы в истории фи­лософии Украины. Эта система органически впитала все осо­бенности национальной философской традиции, поскольку в центре ее – проблема человеческого счастья. Она волновала мыслителя не только теоретически – в поисках решения проблемы счастья Сковорода вел жизнь нищенствующего странника, некоторые подробности которой вы сможете узнать из биографии мыслителя в конце «Практикума».

[О СУЩНОСТИ ФИЛОСОФИИ]

Харьков любил он и часто посещал его. Новый тамошний начальник, услышав о нем, желал видеть его. Сковорода пришел к нему по приглашению его. Губернатор, уви­дя его в первый раз и посмотря на него пристально, спросил его:

– Господин Сковорода! О чем учит Библия?

– О человеческом сердце, – ответствовал он. – Поваренные ваши книги учат, как удовольствовать желудок; псовые – как зверей давить; модные – как наряжаться; Библия учит, как облагородствовать человеческое сердце.

Некто из ученых спросил его тут же, что есть философия.

– Главная цель человеческой жизни, – отвечал Сковорода. – Глава дел человеческих есть дух его, мысли, сердце. Всяк имеет цель в жизни, но не всяк главную цель, то есть не всяк занимается главою жизни. Иной занимается чревом жизни, то есть все дела свои направляет, чтобы дать жизнь чреву; иной – очам, иной – волосам, иной – ногам и другим членам тела; иной же – одеждам и прочим бездушным вещам; философия, или любомудрие, устремляет весь круг дел своих на тот конец, чтобы дать жизнь духу нашему, благородство сердцу, светлость мыслям как главе всего. Когда дух в человеке весел, мысли спокойны, сердце мирно, то все светло, счастливо, блаженно. Сие есть философия.

Коваливский М. И. Жизнь Григория Сковороды
// Сковорода Г. С. Соч.: В 2 т. – М., 1973. – Т. 2. – С. 403.

Исходным моментом философской системы Сковороды является его онтологическая составляющая – учение о «трех мирах и двух натурах», представляющее собой попытку нари­совать общую картину мира, чтобы определиться, где именно человеку надлежить искать свое счастье.Об этом Сковорода пишет в своем произведении, озаглавленном«Диалог: имя ему – потоп Змиин».

Вопросы и задания:

1. Сколько миров насчитывает Г. Сковорода? Какой из миров является для Сковороды центральным?

2. Какие символы составляют мир Библии? Какое назначение символического мира по Сковороде? Символом чего, по вашему мнению, есть солнце?

3. Какие две натуры находит Сковорода в каждом из миров? На какую аналогию с известным философским учением указывает по этому случаю сам Г. Сковорода?

4. Какой из натур является по отношению к «большому миру» и миру человека Бог?

…Суть же три мира. Первый есть всеобщий и мир обительный, где все рожденное обитает. Сей составлен из бесчисленных мир-миров и есть великий мир. Другие два суть частные и малые миры. Первый – микрокосм, сиречь ми­рик, мирок, или человек. Второй мир символический, сиречь Библия. В обительном коем-либо мире солнце есть око его, и око сие есть солнце. А как солнце есть глава мира, тогда не дивно, что человек назван микрокосм, сиречь маленький мир. А Библия есть символический мир, затем что в ней собраны небесных и преисподних тварей фигуры, дабы они были монументами, ведущими мысль нашу в понятие вечной натуры, утаенной в тленной так, как рисунок в красках своих <…>.

Все три мира состоят из двух едино составляющих естеств, называемых материя и форма. Сии формы у Платона называются идеи, сиречь видения, виды, образы. Они суть первородные миры нерукотворные, тайные веревки, преходящую сень, или материю, содержащие. В великом и в малом мире вещественный вид дает знать об утаенных под ним формах, или вечных образах. Такое же и в символичном, или библейном, мире, собрание тварей составляет материю. Но божие естество, куда знамением своим ведет тварь, есть форма. Ибо в сем мире есть материя и форма, сиречь плоть и дух, стень и истина, смерть и жизнь. Например, солнечная фигура есть материя, или стень. Но понеже она значит положившего в солнце селение свое, того ради вторая мысль есть форма и дух, будто второе в солнце солнце… Как из двоих цветов два духа, так из двоих естеств две мысли и два сердца: тленное и нетленное, чистое и нечистое, мертвое и живое! <…>

Весь мир состоит из двух натур: одна – видимая, другая – невидимая…

Сия невидимая натура, или бог, всю тварь проницает и содержит; везде всегда была, есть и будет. Например, тело человеческое видно, но проницающий и содержащий оное ум не виден.

По сей причине у древних бог назывался ум всемирный… Что касается видимой натуры, то ей также не одно имя, например, вещество, или материя, земля, плоть, тень и проч. <…>.

Сия-то блаженнейшая натура, или дух, весь мир, будто машинистова хитрость часовую на башне машину, в движении содержит и, по примеру попечительного отца, сам бытие есть всякому созданию. Сам одушевляет, кормит, распоряжает, починяет, защищает и по своей же воле, которая всеобщим законом, или уставом, зовется, опять в грубую материю, или грязь, обращает, а мы то называет смертию.

По сей причине разумная древность сравнила его с математиком или геометром, потому что непрестанно в пропорциях или размерах упражняется, вылепливая по разным фигурам, например: травы, деревья, зверей и все прочее; а еврейские мудрецы уподобили его горшечнику…

Она во всех наших всякого рода делах и речах душа, польза и краса, а без нее все мертво и гнусно. Родимся мы все без нее, однако для нее. Кто к ней природнее и охотнее, тот благороднее и острее, а чем больше кто с нею имеет участие, тем действительнейшее, но не понятое внутри чувствует блаженство или удовольствие. От нее одной зависит особенный в создании рода человеческого промысел…

Она различит нас от зверей милосердием и справед­ливостью, а от скотов – воздержанием и разумом; и не что иное есть, как блаженнейшее лицо божье, тайно на сердце написанное, сила и правило всех наших движений и дел.

Сковорода Г. С. Диалог: имя ему – потоп Змиин
// Соч.: В 2 т. – М., 1973. – Т. 2. – С. 148, 151;

Сковорода Г. С. Начальная дверь к христианскому добронравию
// Соч.: В 2 т. – М., 1973. – Т. 1. – С. 113–115.

Выяснив, в каком «мире» и в какой «натуре» может быть за­ключено человеческое счастье, Г. С. Сковорода в антропологической и социальной составляющей своей системы – концепциях «сродного труда» и «неравного равенства» – решает вопрос о том, что человек должен делать, чтобы стать счастливым. Указанные концепции раскрываются Сковородой в диалоге «Разговор, называемый алфавит, или букварь мира».

Вопросы и задания:

1. Что такое «сродность»?

2. Какие приметы указывают на наличие «сродности»? Можно ли считать «сродностью» высокое общественное положение и материальное богатство?

3. Каким образом человек способен найти свой «сродный труд»?

4. В чем состоят соответственно вклад природы (Бога) и че­ловека в достижение «сродности»? Какой из указанных компонентов следует считать, на ваш взгляд, самым главным?

5. Что такое «неравное равенство»? В чем все люди равны, а в чем – нет?

6. Почему невозможно полное равенство между людьми с точки зрения концепции «сродного труда»?

7. Какому распространенному в западноевропейском Просвещении взгляду на общественное устройство Г. Сковорода противопоставляет концепцию «неравного равенства»?

8. Какие особенности украинской философской мысли нашли отображение в концепции о «сродном труде» и учении о «неравном равенстве»?

ДРУЖЕСКИЙ РАЗГОВОР О ДУШЕВНОМ МИРЕ

Лица: А ф а н а с и й, Я к о в, Л о н г и н, Е р м о л а й, Г р и г о р и й

Г р и г о р и й. Слава богу, собралась наша беседа! Что слышно? Нет ли вестей?

Я к о в. Вчера сделался пожар. Довелось быть в гостях и напасть на шайку ученых.

Л о н г и н. Был ли пожар?

Я к о в. При бутылках и стаканах ужасный разгорелся диспут <…>.

Г р и г о р и й. Разве они о Минерве говорили без Минервы? Так побеседуем же сами о драгоценнейшем нашем мире бесспорно и дружелюбно. Раскусим несколько слово сие: «Отдаться в волю божию». А премилосердная мать наша блаженная натура нас, любителей своих, не оставит, руководствуя нашу всю беседу. Вспомните сказанное мною слово сие: «Чем кто согласнее с богом, тем мирнее и счастливее». Сие-то значит: «жить по натуре». Кто же не говорит сего: жить по натуре? <…> И сие-то есть быть счастливым, познать себя, или свою природу, взяться за свою долю и пребывать с частию, себе сродною, от всеобщей должности… Природа есть первоначальная всему причина и самодвижущаяся пружина. Она есть мать охоты… Кратко сказать, природа запаляет к делу и укрепляет в труде, делая труд сладким.

А что же есть сия природа, если не тот блаженный в человеке дух, о котором говорит бог к Мойсею: «Се я посылаю ангела моего перед лицом твоим… Внимай себе и послушай его. Не усомнится, ибо имя мое на нем есть»… И сие-то есть с Богом счастливо вступить в звание, когда человек не по своим прихотям и не по чужим советам, но вникнув в самого себя и вняв живущему внутри и зовущему его святому духу, последуя тайному его мановению, принимается и придержится той должности, для которой он в мире родился, самым всевышним к тому предопределен…

Узнай себя. Внемли себе и послушай господа своего. Есть в тебе царь твой, отце и наставник. Внимай себе, сыщи его и послушай его. Он один знает, что тебе сродное, то есть полезное. Сам он и поведет к сему, зажжет охоту, закуражит к труду, увенчает концом и благословением главу твою <…>.

Некоторый молодчик был моим учеником. Детина подлинно рожден к человеколюбию и дружбе, рожден все честное слышать и делать. Но не рожден быть студентом. С удивлением сожалел я о его остолбенелости. Но как только он отрешился к механике, так вдруг всех удивил своим понятием без всякого руководителя <…>.

Л о н г и н. …Он [Бог] один тайная пружина всему сему. Все действительным, все приятным, все благоприличным делает одно только повиновение сокровенной его в человеке силе. А противление святому сему все действующему духу все уничтожает. По сей-то причине искусный врач неудачно лечит. Знающий учитель без успеха учит. Ученый проповедник без вкуса говорит. С приписью подъячий без правды правду пишет. Перевравший Библию студент без соли вкушает <…>.

Самое изрядное дело, без сродности делаемое, теряет свою честь и цену так, как хорошая пища делается гадкою, приемлемая из урынала [без аппетита. – Авт.] <…>. Зачем же окаеваешь себя, о маловерная душа, когда твой отец небесный родил тебя или земледелом, или горшечником, или бандуристом? Зачем не последуешь званию его, уклоняясь в высшее, но не в тебе сродное? Конечно, не ра­зумеешь, что для тебя в тысячу раз счастливее в сей не­знатной низкости жить с богом твоим, нежели без него находиться в числе военачальников или первосвященников: Неужель ты доселе не приметил, счастие твое где живет? Нет его нигде, но везде оно есть. Пожалуйста, чувствуй, что разумным и добрым сердцем гораздо милее и почетнее природный и честный сапожник, нежели бесприродный статский советник. Какая польза, если имя твое в тленном списке напечатано, а дух истины, сидящий и судящий во внутренностях твоих, не одобряет и не зрит на лицо, но на твое сердце?

Останься ж в природном твоем звании, сколько оно ни подлое. Лучше тебе попрощаться с огромными хоромами, с пространными грунтами, с великолепными названиями, нежели расстаться с душевным миром, сделав его через сопротивление твое внутренним себе неприятелем так чудного, сильного и непобедимого духа, сами ливанские кедры стирающие <…>.

[«НЕРАВНОЕ РАВЕНСТВО»]

Г р и г о р и й. …Что было бы, когда Бог блаженство наше заключил в одном каком-либо звании? Тогда бы счастие ограничено было теснотою одной стороны и одного только времени. Тогда мог ли бы Бог в одной стороне и в одном времени поместить весь род человеческий, когда каждому счастие нужно?..

Бог богатому подобен фонтану, наполняющему различные сосуды по их вместимости. Над фонтаном надпись сия: «Неравное всех равенство».

Льются из разных трубок разные струи в разные сосуды, вкруг фонтана стоящие. Меньший сосуд менее имеет, но в том равен есть большому, что равно есть полный. И что глупее, как равное равенство, которое глупцы в мир ввести зря покушаются? Куда глупое все то, что противно блаженной натуре?.. Боимся голода, не помня, что гораздо множайшие умирают от пресыщения. Глупая грусть са­ма не знает, чего желает. Само пресыщение не от скуки ли? Лучше умереть, нежели всю жизнь тосковать в несродностях. Несродность всякой праздности есть тяжелее. И легче не ползать, нежели летать для черепахи. Не ползая, лишается только сродной забавы, а летая стонет сверх того под несродным бременем…

Л о н г и н… Хочешь ли блаженным быть? Будь доволен долею твоею природы…

Сковорода Г. С. Разговор, называемый алфавит, или букварь мира
// Соч.: В 2 т. – М., 1973. – Т. 1. – С. 416–439.

В диалоге «Начальная дверь к христианскому добронравию» Г. С. Сковорода указывает сущность и признаки счастья, которое человек может найти в сродном труде, если познает самого себя, свою божественную натуру, пронизивающую его микрокосм, как и остальные миры.

Вопросы и задания:

1. По каким признакам, по мнению Г. Сковороды, можно най­ти счастье в жизни?

2. Где именно следует искать счастье, согласно Г. Сковороде? В каком «мире» и в какой «натуре» может оно находиться?­

3. Каким путем человек должен найти собственное счастье? В какой мере «сродный труд» может помочь человеку обрести счастье в жизни?

4. Как вы думаете: насколько легко стать счастливым по «рецепту» Г. С. Сковороды? Если, с точки зрения Г. Сковороды, счастье как «необходимая необходимость туне везде и всегда даруется», то почему большинство людей не чувствуют себя в жизни счастливыми?

Благодарение блаженному Богу о том, что нужное сделал нетрудным, а трудное ненужным.

Нет слаще для человека и нет нужнее, как счастье; нет же ничего и легче сего. Благодарение блаженному Богу. Царствие Божие внутри нас. Счастие в сердце, сердце в любви, любовь же в законе вечного...

Что было бы, если бы счастие, пренужнейшее и любезнейшее для всех, зависело от места, от времени, от плоти и крови? Скажу яснее: что было бы, если бы счастие за­ключил бог в Америке, или в Канарских островах, или в азиатском Иерусалиме, или в царских чертогах, или в соломоновом веке, или в богатствах, или в пустыне, или в чине, или в науках, или в здравии?.. Тогда бы и счастие наше и мы с ним были бедные. Кто б мог добраться к тем местам? Как можно родиться всем в одном коем-то времени? Как же и поместиться в одном чине и стати? Кое же то и счастие, утвержденное на песке плоти, на ограниченном месте и времени, на смертном человеке? Не сие ли есть трудное? Ей! Трудное и невозможное. Благодарение же блаженному Богу, что трудное сделал ненужным.

Ныне же желаешь ли быть счастливым? Не ищи счастья за морем, не проси его у человека, не странствуй по планетам, не волочись по дворцам, не ползай по шару земному, не броди по Иерусалимам… Золотом можешь купить деревню, вещь трудную, как обходимую, а счастие как не­обходимая необходимость туне везде и всегда даруется…

Что же есть для тебя нужное? То, что самое легкое. А что же есть легкое? О друг мой, все трудное, и тяжелое, и горькое, и злое, и лживое есть. Однако что есть легкое? То, друг мой, что нужное. Что есть нужное? Нужное есть только одно: «Едино есть на потребу»…

Что же есть оное едино? Бог. Всяка тварь есть рухлядь, смесь, сволочь, сечь, лом, крушь, стечь, вздор, сплочь, и плоть и плетки… А то, что любезное и потребное, есть едино везде и всегда. Но сие едино все горстию своею и прах плоти твоей содержит…

Многие телесные необходимости ожидают тебя, и не там счастие, а для сердца твоего едино есть на потребу, там бог и счастие, не далече оно. Близ есть. В сердце и в душе твоей.

Сковорода Г. С. Начальная дверь к христианскому добронравию
// Соч.: В 2 т. – М., 1973. – Т. 1. – С. 111–112.

Рассмотрение философской системы Г. С. Сковороды будет неполным без определения ее значения не только для ­философии в Украине, но и для украинской культуры в целом. Ознакомьтесь с мнением на этот счет известного философа диаспоры М. Шлемкевича в его работе «Загублена україн­ська лю­дина» и выскажите собственную точку зрения: приемлема ли для вас позиция Сковороды и вытекающий из нее особый стиль жизни.

Ми досі хилимо чола перед душевною чистотою й глибиною тієї людини. Ми називаємо самого Сковороду укра­їнським Сократом. Одначе мусимо пам’ятати одне: велику різницю між тими двома моралістами. Сократ проповідь моральної відбудови й очищення виніс на атенські [афін­ські. – Авт.]базари і протиставив її мужньо й одверто панівній тоді софістиці. Він смертю заплатив за свою муж­ність. Сковорода зі своєю правдою жив по затішних пасіках поміщиків, здалека від широких шляхів і їх сутолоки. Тому Сократ і його вчення означають початок нової духовності Геллади, тоді як Сковорода при всій шляхетності й величі означає тільки кінець епохи, а не початок нової…

Архімед креслив свої циркулі також у тиші, але вони давали його батьківщині, Сиракузам, найсильнішу зброю в обороні незалежності. Наша «сковородянська» людина вміє креслити свої циркулі в такій віддалі від життя, що ніхто й не рветься каламутити їй невинну роботу (Шлемкевич М. Загублена українська лю­дина. – К., 1992. – С. 20–21).

11.3 «Философия сердца» П. Юркевича

Вприведенной ниже работе «Сердце и его значение в ду­ховной жизни человека, по учению слова Божия» Памфил Юркевич(1826–1874) – профессиональный классический философ, профессор Киевской духовной академии (бывш. Киево-Могилянской) и Московского университета обосновывает одну из коренных особенностей украинской философской мысли – ее кордоцентричность. В известной степени он противопоставляет ее рационализму западноевропейской философии, который, как известно, отдавал предпочтение «голове», т. е. мышлению, или разуму: «Между явлениями и действиями души разум имеет зна­чение света, которым озаряется не им положенная, но Богом созданная жизнь человеческого духа с ее Богом данными законами… Жизнь духовная зарождается прежде и раньше этого света разума – во мраке и темноте, то есть в глубинах, недоступных для нашего ограниченного взора. Если из основ этой жизни возникает свет знания и разумения как последующее ее явление, то этим вполне оправдывается библейское воззрение на значение человеческого ума, который есть вершина, а не корень духовной жизни человека» (Юркевич П. Сердце и его значение в духовной жизни человека, по учению слова Божия// Юркевич П. Философские произведения. – М., 1990. – С. 87).

Вопросы и задания:

1. В каком – прямом или переносном – смысле говорит о сердце П. Юркевич? Где, по мнению П. Юркевича, находится сердце у человека?

2. Каким значением в духовной жизни человека наделяет П. Юркевич его сердце?

3. Какие физиологические обоснования приводит П. Юркевич в доказательство того, что сердце является «средоточием всей телесной и духовной жизни человека»? Насколько убедительными кажутся лично вам его обоснования?

4. Какие важнейшие духовные процессы происходят в человеческом сердце?

5. Каково, согласно П. Юркевичу, взаимодействие разума и сердца в области морали?

Кто читает с надлежащим вниманием слово Божие, тот легко может заметить, что во всех священных книгах и у всех богодухновенных писателей сердце человеческое рассматривается как средоточие всей телесной и духовной жизни человека, как существеннейший орган и ближайшее седалище всех сил, отправлений, движений, желаний, чувствований и мыслей человека со всеми их направлениями и оттенками…

Сердце есть хранитель и носитель всех телесных сил человека…

Сердце есть средоточие душевной и духовной жизни человека. Так, в сердце зачинается и рождается решимость человека на такие или другие поступки; в нем возникают многообразные преднамерения и желания; оно есть седалище воли и ее хотений…

Сердце есть седалище всех познавательных действий души…

Сердце есть средоточие многообразных душевных чувствований, волнений и страстей…

Наконец, сердце есть средоточие нравственной жизни человека… Сердце есть исходное место всего доброго и злого в словах, мыслях и поступках человека, есть доброе или злое сокровище человека… Сердце есть скрижаль, на которой записан естественный нравственный закон <…>.

Считаем небесполезным войти в рассмотрение тех оснований, по которым наука не соглашается с библейским учением о сердце как седалище и средоточии душевной жизни человека. Может быть, при этом откроется, что биб­лейское воззрение не так безразлично для интересов нашего знания, чтобы мы могли при изучении души оставлять его без внимания <…>.

В настоящее время физиология знает, что сердце не есть простой мускул, не есть нечувствительный механизм, кото­рый только заведывает движением крови в теле посредст­вом механического на него давления. В сердце соединяются оба замечательнейшие порядка нервов: так называемые нервы симпатические, которые заведывают всеми растительными отправлениями человеческого организма, хи­мическим претворением материалов, питанием и обновлением тела, образованием его составных частей, наконец, целесообразным согласием между величиною и формою его отдельных действий, и нервы, служащие необходи­мыми органами ощущения или представления и воли. …отсюда делается ясным, почему общее чувство души или чувство, которое мы имеем о нашем собственном духовно-телесном бытии, дает замечать себя в сердце, так что самые неприметные перемены в этом чувстве сопровождаются переменами в биениях сердца… Если нашему телу недостает надлежащих материалов для питания или если какие-либо части его выведены из нормального своего положения и отношения к другим частям, то эти механические изменения в теле ощущаются душою как голод и болезнь <…>.

Сообразно с этим лучшие философы и великие поэты сознавали, что сердце их было истинным местом рождения тех глубоких идей, которые они передали человечеству в своих творениях, а сознание, которого деятельность соединена с отправлениями органов чувств и головного мозга, давало этим идеям только ясность и определенность, свойственные мышлению <…>.