Глава 3. научная революция и философия xvii-xviii вв.

На смену Средневековью и Возрождению пришло Новое время, которое датируется XVII—XVIII вв. В этот период идет формирование классической науки как науки нового времени. Науку Нового времени характеризует установление научной картины мира. Гелиоцентрическая система, предложенная Николаем Коперником (1473 – 1543), открытие законов механики Галилео Галилеем (1564 – 1642) и в дальнейшем разработанная классическая механика Исаака Ньютона (1643 – 1727), стали идеалом научности и программой для всех последующих научных исследований. В 1687 году вышли в свет «Математические начала натуральной философии» Ньютона, где была сформулирована новая научная концепция, суть которой – в обосновании всеобщности законов механического движения и применении математического аппарата их описания. Экспериментальный метод в естественных науках соединяется с математическим описанием природы.

Историки науки указывают, что именно в Западной Европе в Новое время происходит соединение эксперимента и математики (напомним, что галилеевский принцип инерции получен с помощью идеального эксперимента). Становление новоевропейской науки свидетельствовало о всецелой рационализации мышления. Происходило замещение упований на откровение процедурами осознанного научного поиска. Ведущей для новоевропейской науки стала идея «закона природы», что обусловлено духом новой эпохи, духом преобразований, предпринимательства и конкуренции. Утверждается идея прогресса, особую значимость приобретают получение нового знания, принцип упорядоченности и классификации, соединение теории и практики.

В социальной об­ласти в этот период происходили ранние буржуазные рево­люции (в Нидерландах, Англии, Франции, Северной Америке), положившие начало формированию капиталистического спо­соба производства, который, в свою очередь, обусловил по­требность в новой науке, развитии опытного знания как глав­ного средства решения практически важных для производства того времени технологических задач. В этой связи необходимо было активизировать исследования реальных фактов и про­цессов с целью отличия действительных связей от антропо­морфных и вымышленных, навязанных природе схоластикой средневековья. Длительный период созерцания средневеко­вым человеком чуждой ему природы, сменившись осознанием единства и гармонии с ней в эпоху Возрождения, обернулся в XVII в. стремлением к ее строгому изучению и подчинению. Природа стала «пробным камнем» в познании, что привело к радикальным сдвигам в представлении о ее статусе и отно­шении к ней человека. Происходило глубокое переосмысление и переоценка способа научного исследования и метода отыс­кания истины. Апелляция к опыту, наметившаяся в филосо­фии XVI в., превратилась в основной гносеологический прин­цип: истинное знание достижимо лишь на пути изучения при­роды при помощи наблюдения, опыта и разума. Возникла ре­альная возможность для выделения естественнонаучного зна­ния в специфическую область научно-теоретической деятель­ности. Сердцевиной, сутью естественнонаучного исследования стали механика и математика, новые открытия, в которых произвели подлинную революцию и легли в основу разработ­ки новой, естественнонаучной, картины мира, отличной от предшествовавших ей мифологической, натурфилософской и религиозной.

Необходимо отметить, что хотя понятие «научная картина мира» стало сознательно употребляться лишь в кон­це XIX в. (Г. Герц, М. Планк, А. Эйнштейн), однако разра­ботка ее началась одновременно с систематическими научными исследованиями. С самого начала это понятие обозначало идеальный целостный образ (модель) мира, формируемый в той или иной науке. Назначение научной картины мира – отражать общие реальные закономерности природы (естественнонауч­ная картина мира) и общества (социальная картина мира), основываясь на определенных естественнонаучных и философ­ских принципах и методах (например, детерминизм, эволюци­онизм, системность, моделирование). Она является как бы промежуточным звеном, с одной стороны, между субъектом и объектом, с другой – между философией и частными наука­ми. Обобщенное знание такого рода имеет важное гносеологи­ческое и методологическое значение, прежде всего для част­ных наук, так как содержит исходные предпосылки познания мира и содержательно-онтологического построения научного знания.

История развития науки и философии показывает, что естественнонаучная картина мира создавалась постепенно под влиянием научных открытий, новых методов и разработок ло­кальных картин мира (механистической, химической, биоло­гической и др.) и в значительной степени зависела от быстро изменяющегося отношения между философией и наукой, ос­нованной на опытном исследовании.

3.1. Разработка механистической картины мира

Механистическая картина мира — это первая локальная естественнонаучная картина мира. Разработка ее началась с возникновением и развитием опытного естествознания в XVI в., и касалась она главным образом проблем макро - и мегамира, т. е. того, что можно было наблюдать. Основными характеристиками становящейся опытной науки в ХУ1_- ХУШ вв. были: утверждение гелиоцентрической системы Космоса Н.Коперника; учение Д.Бруно о бесконечности миров и об отсутствии центра Вселенной; законы движения планет вокруг Солнца по эллипсам И.Кеплера; эксперименты Г.Галилея; рационализм Декарта и механика И.Ньютона.

Как было показано выше, революционную роль в разви­тии опытного естествознания сыграла созданная Н. Коперни­ком гелиоцентрическая модель мира, заложившая основы точ­ного кинематического описания движения в Солнечной си­стеме. Горячим сторонником этого учения стал Иоганн Кеп­лер (1571—1630), который впервые заинтересовался идеей числовых соотношений между планетами. Число известных в то время планет, включая Землю, равнялось шести, и воз­никла задача отыскать простые числовые отношения между их расстояниями от Солнца. При этом он пытался обосновать старую, еще времен Пифагора, идею о числовой гармонии планетных сфер. Применяя различные комбинации и опираясь на результаты двадцатилетних наблюдений небесного свода датским астрономом Тихо Браге, Кеплер открыл три закона движения планет. Это открытие, видимо, было осуществлено в результате применения двух способов познания — непосред­ственного наблюдения и математики. Последняя, базируясь на рационалистических способах доказательства, как бы до­полняет простое наблюдение, способствуя обнаружению более глубоких, невидимых теоретических истин.

Галилео Галилей (1564—1642), продолжив борьбу за ес­тественнонаучную картину мира, выработал основы новой фи­зики, пришедшей на смену аристотелевской. Так, занимаясь проблемами механики, он открыл закон падения, согласно которому пройденные падающими телами пути пропорцио­нальны квадратам времени падения; приблизился к закону сложения сил и к принципу бесконечно малых величин; раз­работал понятие «момент», выражающее меру (или количе­ство) движения тела, определяемую массой и скоростью; вплотную подошел к основной категории механики «инерция», что говорит о том, что он нащупал принцип сохранения меха­нической энергии.

Все эти достижения осуществлялись также при посредстве опыта и математического метода. Но в отличие от Кеплера Галилей в понимание опыта внес существенное дополнение. Прежде всего, сам характер его исследований (изучение законо­мерностей падения тел с Пизанской башни и с неба с помо­щью телескопа) говорит о том, что опыт с этого времени при­нял форму эксперимента, в структуру которого стало возмож­но включение прибора, во много раз усиливающего показания наших органов чувств. До этого времени считали, что богом данных глаз достаточно, а линзам не доверяли и вовсе. Именно Галилей впервые стал использовать различные приборы: подзорную трубу, телескоп, маятник. Так, в 1610 году он наблюдал небо в телескоп, который увеличивал в 32 раза. Тем самым ученый опроверг Аристотеля: нет разделения на подлунный и надлунный миры. Луна – не идеальная сфера, ибо на ее поверхности есть горы, кратеры, долины. Солнце не является неподвижным, ибо вращаются солнечные пятна. К 7 известным планетам прибавилось 4 спутника Юпитера. Земля, спутник Солнца, также вращается и не является центром Вселенной. Кроме того, эксперимент у Галилея соче­тался с математическим описанием, что позволяет определить его как мысленный (воображаемый) эксперимент в отличие от реального. Все это давало возможность вскрыть более существенные стороны и закономерности механических процес­сов.

Теория познания Галилея также была основана на меха­нистических принципах. Здесь он, как философ нового времени, возвратился к фундаментальной идее античного атомизма (Демокрит) о первичных и вторичных качествах. Он, считал, что чувства могут ошибаться. Они не ошибаются только при восприятии первичных качеств: формы, величины, количества и движения. Что касается вкусов, запахов, цветов, то вещества ими не обладают; они «вне живого существа яв­ляются не чем иным, как только пустыми именами…» [1.225]. Эти качества устраняются, по мнению Галилея, в процессе позна­ния, начинающегося с эксперимента и заканчивающегося ра­ционально-аналитической и синтетической обработкой его данных. В конечном счете, мы приходим к первичным качест­вам. Всестороннее их изучение с помощью таких наук, как математика и механика, ведет к познанию причин.

Таким образом, природа представала перед Галилеем как бытие, лишенное многих качеств. В отличие от античной фи­зики и натурфилософии эпохи Возрождения, у Галилея изу­чение качественного многообразия природы уступало место опытно-аналитическому выявлению конкретных причин. Все это объясняется первыми успехами механики. Можно сказать, что c времен Галилея механика стала превращаться в уни­версальную методологию всех областей знания.

Основной проблемой механики XVII в. были законы дви­жения. Как применить математику к движению? Над этой проблемой впервые задумался Рене Декарт (1596—1650), ко­торому принадлежали следующие открытия: он ввел в мате­матику переменные величины, установил соответствие между геометрическими фигурами и алгебраическими уравнениями; положил начало аналитической геометрии; высказал идею об условных рефлексах. В целом творчество французского мыс­лителя представляет собой тот довольно редкий случай, когда философская доктрина играет не меньшую роль в развитии науки, чем собственно научные изыскания. Являясь одним из тех, кто создавал в XVII в. новые понятия науки, «универсаль­ной механики», Декарт обосновал механистическое понимание природы философскими аргументами, выстроив их в виде системы.

С точки зрения Декарта, материя — это чистая протяжен­ность, материальное пространство, заполняющее всю безмер­ную Вселенную. Материальные частицы трех родов— земли, воздуха (неба) и огня в своем движении подчиняются таким основным законам, как инерция и сохранение количества дви­жения. Частицы материи характеризуются величиной («коли­чество материи»), формой, скоростью движения и способ­ностью изменять эту скорость под воздействием внешних к ним частиц. По Декарту, пустоты в мире нет и всякое дви­жение является циклическим: одна часть материи занимает место другой, эта — предыдущей и т. д. В результате вся Все­ленная пронизана вихревыми движениями материи разных родов. Вихревые области можно рассматривать как предшест­венники современных галактик. Такова космологическая ги­потеза Декарта. То Декартово воззрение, что все явления ми­ра сводятся к движению и взаимодействию соприкасающихся частиц, сыграло огромную роль в эволюции физики. Даже се­годня все попытки построить единую теорию поля и вещества, по сути, повторяют на новой основе подход Декарта к по­строению физической картины мира с непрерывной материей и сохраняющимся механическим движением.

Исаак Ньютон (1642—1727) завершил разра­ботку механистической картины мира, которая была господ­ствующей в естествознании и материалистической философии вплоть до 1-й половину XIX века. Опираясь на работы Кеплера, Галилея, Декарта, он сформулировал основные законы клас­сической механики, открыл закон всемирного тяготения, ис­числение бесконечно малых величин (дифференциального исчисления), выдвинул основные положения теории света.

Свою механистическую картину мира он изложил в знаме­нитом труде «Математические начала натуральной филосо­фии» (1687), определив развитие естественнонаучной мысли более двухсот лет. Выявив силы тяготения, Ньютон применил сформулированные им законы механики для опре­деления движения небесных тел. Он доказал, что планеты и все космические тела (кометы, спутники и т. д.) движутся под влиянием центральных сил, направленных к большим телам (Солнцу, Земле и т. д.), и что эти силы обратно пропорцио­нальны квадратам расстояний. Силы тяготения действуют мгновенно, они не присущи ни космическим телам, ни атомам: Иначе говоря, источник движения (сила) находится вне ма­териальных тел — в боге. Материя же косна, не способна сама но себе к движению, развитию.

Ньютон вслед за Галилеем являлся активным сторонником эксперимента. Его высказывания: «Гипотез не измышляю» и «Физика, берегись метафизики» — красноречиво говорят о том, что этот мыслитель в отличие от Декарта доверял опыту и ин­дукции больше, чем утверждениям, полученным рациональ­ным, дедуктивным путем. Однако, как и все естествоиспыта­тели того времени, он не смог окончательно порвать с натур­философскими спекуляциями, о чем свидетельствует допуще­ние существования бога в качестве перводвигателя, а также идеи об абсолютном пространстве и времени, т. е. о том, что никак не подтверждается в экспериментах.

Так, для Ньютона пространство и время - самостоятель­ные субстанции. Время он разделяет на «абсолютное, истин­ное математическое, время само по себе». Оно рассматривается «без всякого отношения к чему-либо высшему», а также и к мате­риальным процессам. Время, определяя повседневную жизнь, выступает как «относительное, кажущееся, обыден­ное» (год, час и т. д.). Абсолютное время не воспринимается органами чувств, а только разумом. Аналогично Ньютон рассуждал и об абсо­лютном и относительном пространстве. Он допускал также существование абсолютности движения и абсолютности покоя.

Таким образом, И Ньютон, исходя из философского принципа простоты и единообразия природы, определил основные параметры механистической картины мира:

- Весь мир, вся Вселенная состоит из неделимых, твердых шарообразных и непроницаемых корпускул, атомов, перемещающихся в абсолютном пространстве и времени.

- Тела двигаются согласно трем ясным, вечным всегда и везде обязательным рациональным законам: инерции, пропорциональности силы ускорению и закону действия и противодействия;

- Все тела притягиваются к Земле пропорционально весу согласно закону всеобщего тяготения. Сила тяготения действует постоянно на любых расстояниях (принцип дальнодействия) и зависит от массы;

Механистическая картина мира, определившая развитие науки до ХХ века, основывалась на принципах механистического редукционизма. Вся природа - это большой часовой механизм, запущенный могущественным существом, что доказывается на основании космического порядка. Свойства любой системы выводимы из свойств ее элементов. Все наблюдаемые процессы подчинены единым законам механики, поэтому с помощью механистического детерминизма можно знать настоящее, предсказывать будущее. По меткому выражению Лапласа, если бы существовал «всеобъемлющий ум», то он мог бы однозначно предсказывать и предвычислять любые события. Так утверждается в науке каузальный взгляд на мир, в отличие от целевого взгляда Аристотеля.

Материалистическая направленность механистической картины мира Ньютона не избавила ее от определенных недостатков и ограничений. Так, из нее исключена эволюция, материя понималась как инертная субстанция, обреченная на вечное повторение хода вещей, пространство и время отрывались от материи, существуя как абсолютные сущности. Вместе с тем, механистическая картина мира оказала мощное влияние на развитие других наук: физику, биологию, химию. Стремление расчленить природу на отдельные звенья и подвергать их анализу способствовало накоплению в естествознании научных фактов. С другой стороны, подобное стремление к анализу превращалось в привычку рассматривать природу состоящей из неизменных вещей, лишенных развития. А это, в свою очередь, обусловливало становление метафизического методы мышления.

Первую брешь в механицизме пробивает максвелловская теория электромагнитных явлений, дававшая математическое описание процессов, не сводя их к механике. С этого периода начинается другой этап в развитии естествознания, связанный с формированием эволюционных идей.

3.2. Зарождение и формирование эволюционных идей в контексте механистической картины мира.

В этот период потребности горнорудной промышленности и инженерного строительства обусловливали изучение и разведку геологических местностей. В результате исследования земной поверхности возникают первые идеи о нестационарности становления структуры земли, вулканическая теория развития горных пород, теория возникновения геологических пластов Земли в результате осаждения из воды (нептунизм) [2.115-148]. Идея необратимого изменения земной поверхности, выведенная из исследований в области геологии, привела к формированию целого ряда философских проблем. Это, прежде всего, устойчивость в принципиально меняющейся системе, скачки при переходе через меру, соотношение внешних и внутренних движущих сил процесса развития, соотношение прошлого и настоящего, возникновение нового и т.д.

Дополнила новое понимание мира и эволюционная гипотеза И.Канта о возникновении Солнечной системы из вихревой туманности, состоящей из элементарных рассеянных частиц. Они, по мнению Канта, способны не только притягивать, согласно закону тяготения, но и отталкивать. Различные частицы по плотности приводят к сгущению, ставшему впоследствии центрами притяжения более легких элементов. Борьба сил притяжения и отталкивания открывает возможность длительного развития Вселенной, в результате которого возникают сгустки, планеты, звезды, движение которых приобрело круговую форму. В становлении Вселенной Кант видит две причины, которые согласованы между собой. Во-первых, потому, что материя действует по своим, присущим ей естественным законам, во-вторых, потому, что имеется «общий источник, которым может быть только вседержительный, высший разум, замысливший природу вещей для достижения общих целей»[3.93]. В 1796 году кантовская («небулярная») теория была дополнена Лапласом в «Изложении системы мира» и стала называться космогонической гипотезой Канта-Лапласа [4.118-130].

Однако Кант не смог решить вопрос, как можно, опираясь на законы механики, объяснить органический мир, поэтому он с горечью признавался: «Легче понять образование всех не­бесных тел и причину их движений ...чем точно выяснить на основании механики возникновение одной только былинки или гусеницы» [3.94]. Но поскольку это сделать невозможно: за­коны органического мира несводимы к законам механики,— Кант был вынужден ввести для объяснения таких явлений принцип целесообразности, который со времен средневековья связывался с признанием бога и его вмешательства в природу. Однако в целом бог в его системе взглядов сохранялся лишь как деистический придаток.

Значительный вклад в развитие науки и философии XVIII в. внес первый русский естествоиспытатель Михаил Васильевич Ломоносов (1711 —1765). Опираясь на свои есте­ственнонаучные открытия, которые в ряде случаев на столетие опередили ход развития естествознания, Ломоносов посто­янно стремился к широким философским обобщениям. Его многочисленные труды не только создали прочную естествен­нонаучную базу материализма, но и положили начало русской материалистической философии.

В области натурфилософии внимание Ломоносова было сосредоточено на изучении материи, движения и их законов. Так, он считал, что все тела и явления, в том числе простран­ство («эфир»), по своей природе материальны. «Материя есть протяженное непроницаемое, делимое на нечувствительные части...»[1.723]. Части — это атомы и молекулы (корпускулы). Ато­мы обладают протяженностью, неделимостью, нечувствитель­ностью, силой инерции и движением, которое Ломоносов счи­тал неотъемлемым признаком материи. «...Природа тел,— го­ворил он,— состоит в движении, и, следовательно, тела опре­деляются движением» [1.725].

Ломоносов впервые естественнонаучным путем обосновал вечность и неуничтожимость материи и движения, открыв за­кон их сохранения. Ученый делил движение на два вида: внешнее и внутреннее, а также на три рода: вращательное, колебательное и поступательное. Признание внутреннего вида движения позволило ему объяснить природу тепловых явлений, о существовании которых говорил еще Ф. Бэкон. Ломоносов обнаружил, что «теплота тел состоит во внутреннем их дви­жении». Тем самым, он исключил такие ненаучные понятия, как «теплород», «флогистон» и пр., и подвел науку к преодолению метафизики, механицизма, деизма. Очевидно, Ломоносов был близок к мысли, что движение суть изменение вообще. Видя в движении деятельную силу природы, ученый подходил к признанию внутренней активности материи, высказав тезис о развитии Земли. Несмотря на то, что элементы механицизма присутствовали в учении Ломоносова, он внес существенный вклад в развитие нового миропонимания.

Следующий шаг в развитии эволюционной идеи был сделан учеными в области биологии. В работах 1749 г. «Естественная история» (36 томов) Ж.Л.Бюффон анализирует связь животных и растений со средой обитания, изменчивость видов, как под влиянием среды, так и в результате борьбы за существование. Именно Бюффон высказал предположение о подобии обезьян и человека. Э.Дарвин в 1794 году высказал смелую для того периода времени идею наследования приобретенных признаков. А уже в 1809 г. в «Философии зоологии» Ж.Б.Ламарк создал первую целостную концепцию биологической эволюции. Природа, по его мнению, последовательно производя виды животных, начиная от простых форм, усложняла свою организацию. Эволюция происходит под воздействием среды, которая заставляет организм приспосабливаться и перестраиваться. Ламарк обосновывает два закона в эволюции: первый связан с развитием упражняемых органов и атрофируемостью неупражняемых органов. Рептилии, к примеру, утратили плавники. Второй закон раскрывает внутренние стремления всех организмов к усовершенствованию, которое было основано на наследовании приобретенных признаков. Ламарк объяснял процесс зарождения жизни из неорганических тел в результате самозарождения. И этот процесс совершается на Земле непрерывно с древнейших времен до современности.

Идеи эволюции начинают развиваться и в философии. Г.В. Лейбниц (1646—1716) — немецкий философ и ученый-энциклопедист вошел в историю естествознания как крупнейший математик, открывший независимо от Ньютона дифференциальное и интегральное исчисления. Ему принадлежат идеи счетной машины, математической ло­гики, закона сохранения и превращения энергии. Он первый употребил термины «материалисты» и «идеалисты».

В своей натурфилософии Лейбниц изложил учение о монадах, единицах мироздания. Каждая монада – микрокосм, зеркало Вселенной. Развитие монад происходит от неживых к живым и к мыслящим. Монады – это неделимые субстанции, «истинные атомы при­роды», «элементы вещей», некое духовное начало, не подвласт­ное пространству и времени. Но это такое начало, которое об­ладает силой и действием. Монады вечны и возникают из не­прерывных «излучений божества». Возникнув, они не остаются неизменными, а развиваются (идея развития). В зависимости от степени их развития они делятся: 1) на простые, обладающие лишь смутными представлениями; 2) на монады-души, обладающие ощущениями и представлениями (например, жи­вотные); 3) на монады-духи, обладающие разумом (напри­мер, человек). Согласно идее развития, монады на каждой ступени переходят друг в друга: каждая последующая ступень содержит в себе то, что было более или менее скрыто и «ту­манно» в предшествующей. Так, он говорил: все во Вселенной находится в такой связи, что настоящее всегда скрывает в своих недрах будущее, и всякое настоящее состояние объяс­нимо естественным образом только из непосредственно пред­шествовавшего состояния. Основываясь на этом принципе, он пришел к выводу об органическом родстве всех живых су­ществ и связи их с неорганической природой. Именно этот процесс свидетельствует, по Лейбницу, о великом законе — законе непрерывности в природе, которому подчинены все явления [1.485]. Г.В.Лейбниц предвосхитил принцип градации и предсказывал существование переходных форм, так как природа от минералов до человека не делает скачков. По Лейбницу развитие есть развертывание существующих задатков. Это учение называется преформизмом, которое отрицает формирование нового в процессе развития.

3.3. Становление научной методологии.

В период европейского средневековья в философии господ­ствовал метод схоластики, характеризовавшийся соединением теолого-догматических представлений с интересом к формальнологическим проблемам, а также опорой не на опыт и экспе­римент (которые не допускались), а на авторитеты (например, Аристотель) и догматы религии.

Решающую роль в разработке новой методологии сыграли, с одной стороны, технические изобретения эпохи Возрождения и Нового времени, с другой — экспериментальные приемы ис­следования, осмысление которых стало важнейшей задачей философии этого периода.

Фрэнсис Бэкон (1561—1626)—современник Галилея, анг­лийский философ особенно ясно осознал противоречие между старой натурфилософией и новыми открытиями и необходи­мостью опоры на новую методологию. В своем знаменитом методологическом произведении «Но­вый органон» (1620) Бэкон утверждал, что философия должна исходить не только из природы ума, но и из природы вещей. Схоластика, говорил он, бесплодна, как монахиня. Она не дает никаких знаний. Знание же есть сила, а сила есть знание, ко­торое производится в опыте естественными науками и фило­софией. «Самое лучшее из всех доказательств,— полагал Бэ­кон — есть опыт»[1.203]. Поэтому единственно правильным для познания природы является эмпирический метод, основа кото­рого — индукция. Благодаря этому методу удается, во-первых, избежать ошибок и заблуждений в познании, во-вторых, по­знать природу вещей.

В связи с ошибками и заблуждениями Бэкон выдвинул теорию «идолов», или «призраков» — искаженных образцов, которые характеризуются следующими особенностями. Во-первых, они коренятся в самой природе человека, объясняют­ся ограниченностью человеческого ума и несовершенством его органов чувств (призраки рода). «Ум человека,- пояснял он,- уподобляется неровному зеркалу, которое, примешивая к природе вещей свою природу, отражает вещи в искривленном и обезображенном виде»[1.196]. Призраки рода приводят к антропоморфизмам типа «Человек есть мера всех вещей» (Протагор) или «Познай самого себя» (Сократ). Во-вторых, призраки возникают как - следствие индивидуальных особенно­стей человека, которые формируются благодаря различиям в воспитании, психике и т. п. (призраки пещеры). Эти призра­ки преодолеваются при помощи коллективного опыта. В-тре­тьих, призраки порождаются в результате такого общения, при котором употребляются устаревшие, не помогающие делу понятия, слова (призраки рынка). Они «прямо насилуют ра­зум, смешивают все и ведут людей к пустым и бесчисленным спорам и толкованиям»[1.197]. В-четвертых, призраки основаны на слепой вере в авторитеты, «вселились в души людей из разных догматов философии, а также из превратных законов доказа­тельств» (призраки театра). К этому роду призраков, сдержи­вающих развитие наук, относятся и религиозные суеверия: «…во все века естественная философия встречала докучливого и тягостного противника, а именно суеверие и слепое, неуме­ренное религиозное рвение»[1.208]. Для ограждения науки от этого противника необходимо, по Бэкону, придерживаться двойст­венности истины (идея Аверроэса): «...Спасительно будет, если трезвый ум отдаст вере лишь то; что ей принадлежит»[1.208].

В исследовании природы главное для Бэкона — определе­ние ее форм, т.е. законов, для выяснения которых он предло­жил использовать «индуктивную лестницу наведения». Суть ее заключается в том, что в процессе познания необходимо шаг за шагом мысленно разлагать объект на отдельные сто­роны, качества (натуры) до тех пор, пока не будут выделены простейшие из них, после чего открываются законы (формы), определяющие сущность этих натур, их соединение и разъеди­нение в той или иной вещи.

Бэкон — метафизик. Во-первых, он исходит из неизменных, навсегда данных свойств материи. Во-вторых, не видит, что предметы представляют собой не механическое сочетание каких-то постоянных качеств, а органическое целое, где каче­ства взаимосвязаны и взаимопереходят друг в друга. В-третьих, сведя познания целого к познанию его составных частей, Бэкон абсолютизирует свой индуктивный метод.

Метафизична и его классификация наук. «...Исследование форм,— пишет он,— которые (по смыслу и по их закону) веч­ны и неподвижны, составляет метафизику, а исследование действующего начала и материи и скрытого схематизма (все это касается обычного хода природы, а не основных и вечных законов) составляет физику. Им подчиняются две практики: физике — механика и метафизике — магия (в очищенном смысле слова), ради ее широких дорог и большей власти над природой»[1.217]. Далее идут история, поэзия, учения о человеке и стоящее особняком учение о боге.

Бэкон одним из первых философов Нового времени особо ратовал за единство и взаимосвязь естественной философии (метафизики) и отдельных наук «...Пусть никто не ждет от наук большого движения вперед, особенно в их действенной части, если естественная философия не будет доведена до от­дельных наук или же если отдельные науки не будут возвра­щены к естественной философии»[1.207]. Кроме того, он считал, что нет ничего практичнее хорошей теории. Все это говорит о по­нимании мыслителем роли практики в познании. Каждое умственное отправление кончается действием, считал он. Однако действие у него замыкалось на наблюдении и опыте. «Всего вернее истолкование природы достигается посредством наблю­дений и соответствующих, целесообразно поставленных опы­тов. Здесь чувство судит об опыте, опыт судит о природе и о самой вещи»[1.199]. Таким образом, сенсуализм Бэкона (как и любой сенсуализм) не шел дальше эмпиризма. Недоступно ему и понимание роли общественно-исторической практики. Однако, несмотря на эти недостатки, его опытно-индуктив­ный, эмпирический метод исследования природы сыграл наи­большую роль в развитии европейской философии XVII— XVIII вв. Вместе с Галилеем Бэкон являлся настоящим родо­начальником всей современной экспериментирующей науки.

Томас Гоббс (1588—1679) развивал свой оригинальный подход к познанию. Гоббс сомневался в истинности чувств. Он считал, что чувства дают только вероятностные знания. «...Ощущение,— писал он,— во всех случаях есть по своему происхождению лишь призрак, вызванный... давлением, т. е. движением находящихся вне нас объектов, на наши глаза, и уши и другие предназначенные для этого органы»[1.310]. Истин­ное же знание (знание причин) может дать только рациональ­ный - математический (геометрический) метод, опирающий­ся на такие операции, как уточнение смысла понятий, форму­лировка общих положений (аксиом) и выведение следствий из них. Обосновывал он свой метод следующими положения­ми: 1) «...истина и ложь суть атрибуты речи, а не вещей», сле­довательно, необходимо больше внимания уделять мышлению (разуму), которое формулирует понятия. Отсутствие послед­них свойственно всем предшествующим мыслителям, особенно античным философам и схоластам: «...ни один из них не начи­нает своих рассуждений с Дефиниций, или объяснений, тех имен, которыми они пользуются; этот метод применялся лишь в геометрии, благодаря чему ее заключения стали бесспор­ными»[1.322-329]. 2) «Основные элементы нашей природы, разум и страсть, вызвали к жизни два рода познания — математи­ческое и догматическое. Первое свободно от споров и разно­гласий, ибо сводится к сравнению фигур и движений, а в этих вопросах истина не сталкивается с интересами людей. В об­ласти же познания второго рода (общественных явлений: политики, религии, этики и т. п.,— К. Л.) все вызывает споры, ибо этот род познания занимается сравнением людей, затра­гивает их права и выгоды, а в этих вопросах человек будет восставать против разума всякий раз, когда разум выскажется против него»[1.341]. Таким образом, Гоббс впервые в истории фи­лософии подметил социальные корни общественных наук. Так же впервые он подразделил философию на философию природы (исследует естественные предметы и явления) и фи­лософию государства (изучает предметы и явления, которые возникли благодаря человеческой воле, в силу договора и сог­лашения людей). Согласно его методологии, «философия есть познание, достигаемое посредством правильного рассуждения и объясняющее действия, или явления, из известных нам при­чин, или производящих оснований...»[1.343]. Таким основанием для естественной философии является материя или тело, вещь. Как же человек познает материю? Для ответа на этот воп­рос Гоббс развивал свое учение о субстанции и акциденции, связывая его с номиналистическим пониманием единичного и общего.

Человек в ходе познания с самого начала имеет дело с конкретными предметами. Отсюда реально ничего не существует, кроме отдельных конкретных тел. Такие же понятия, как «че­ловек» вообще, «бог», «абстрактная материя», и т. п. реально не существуют. Это лишь знаки, имена, которые обозначают множество чувственно-конкретных вещей и которые произ­вольны, являясь продуктом соглашения людей. «...Тот, кто наблюдает, как ежедневно возникают новые имена и исчезают старые и как различные нации употребляют различные имена, кто видит, что между именами и вещами нет никакого сход­ства и недопустимо никакое сравнение, не может серьезно думать, будто имена вещей вытекают из их природы»[1.345]. Та­ково номиналистическое решение Гоббсом вопроса о соотно­шении отдельного и общего. Оно непоследовательно и откры­вает лазейку для агностического отрыва понятий вещей от самих вещей.

В зависимости от того, что познается — акциденция (след­ствие) или субстанция (причина), мы, считал Гоббс, применя­ем два способа познания. Первый — эмпирический (опытный), основывающийся на данных ощущений. Здесь познание идет от видимых следствий к возможным причинам и называется доказательством a posteriori, а наука, применяющая этот ме­тод,— физикой. Будучи ограниченными, «ощущение и память дают нам лишь знание факта...». Наука же «является знанием связей и зависимости фактов между собой»[1.330-331]. Она основыва­ется, согласно Гоббсу, только на разуме и в результате усвое­ния уже второго, «хорошего и правильного метода, который состоит в продвижении вперед от элементов, каковыми явля­ются имена, к суждениям, образованным путем соединения имен между собой, и отсюда к силлогизмам, которые суть свя­зи одного суждения с другим, пока мы доходим до знания всех связей имен, относящихся к интересующей нас теме, именно это и называют люди научным знанием»1.330]. Такова логика по­знания Гоббса, которая базируется на рациональном — дедук­тивном методе.

Рационалистическую тенденцию в теории познания разви­вал и Р.Декарт. Подобно Бэкону, он резко выступил против средневековой схоластики, подчеркивая практическое значе­ние науки. Для использования ее в качестве орудия техниче­ского прогресса необходимо знать силу и действие огня, воды, воздуха, светил, небес и других тел, окружающих нас, писал он в одном из своих основных трудoв «Рассуждения о методе». А чтобы это знать, необходимо пользоваться научным мето­дом, в основе которого, по мнению Декарта, должны нахо­диться принцип «универсального сомнения» — cogito и рацио­налистическая дедукция. Принцип cogito — это сомнение не в достоверности результатов науки, а лишь в истинности схо­ластической философии, основанной на религиозных догмах и мнениях авторитетов. Под методом Декарт разумел «точные и простые правила, строгое соблюдение которых всегда пре­пятствует принятию ложного за истинное и без излишней траты умственных сил, но постепенно и непрерывно увеличи­вая знания способствует тому, что ум достигает истинного познания всего, что ему доступно»[1.276].

Основоположения своего метода Декарт сформулировал в четырех правилах. Первое: считать истинным лишь то, что очевидно, предельно ясно, отчетливо и не возбуждает сомнения (субъективный критерий истины). Это дается с помощью ин­теллектуальной (рациональной) интуиции ума. «Под интуи­цией,— отмечал Декарт в своем произведении «Правила для руководства ума»,— я разумею не веру в шаткое свидетель­ство чувств и не обманчивое суждение беспорядочного вооб­ражения, но понятие ясного и внимательного ума, настолько простое и отчетливое, что оно не оставляет никакого сомнения в том, что мы мыслим...»[1.274]. Второе: если встречаются трудные положения, то их необходимо расчленять до простейших «для лучшего преодоления». Третье: начинать исследование необ­ходимо с наиболее простых предметов, которые легко позна­ваемы, и постепенно восходить к познанию наиболее слож­ного. Четвертое: «составлять всегда перечни столь полные и обзоры столь общие, чтобы была уверенность в отсутствии упущений».

Декарт, будучи рационалистом, отводил опыту в познании подчиненную роль, ибо он дает знание лишь единичных ве­щей. Сущность познается исключительно разумом, в котором и надо искать критерий истины. Последнюю мы постигаем только с помощью рациональной интуиции. Таким образом, критерий истины у Декарта субъективный.

Большое внимание опыту уделил английский философ Джон Локк (1632—1704). Основной его труд — «Опыт о человеческом разуме» (1690), в котором он развивал эмпиризм Бэкона, обосновывая так называемое сенсуалистическое на­правление в теории познания. «На опыте основывается все наше знание, от него в конце концов оно происходит»[1.418],— утверждал он. Опыт Локк делил на два вида: 1) внешний (ощущение) и 2) внутренний (рефлексия, «действия ума»). Первый дает сен­ситивное знание, т. е. знание о внешних предметах, второй — доказательное (выводное, демонстративное). Самое точное знание — интуитивное. «Интуиция и доказательство,— писал мыслитель, - суть две ступени нашего познания. То, что не достигается тем или другим... есть лишь вера или мнение, а не знание, по крайней мере, для всех общих истин»[1.431]. Сенси­тивное же, хотя и не обладает достоверностью знаний доказательства и интуиции, тем не менее одно убеждает нас в нали­чии единичных предметов, в существовании внешнего мира. Доказательное и интуитивное знания есть знания субстанции и отношений.

Наиболее глубокий след в теории познания XVIII в. оста­вил И.Кант. Можно сказать, что он был подлинным реформато­ром не только в естественнонаучных изысканиях, но и в гно­сеологии. Во второй («критический») период своего творчества (с 70-х годов) Кант остро почувствовал все нарастающий раз­рыв между достижениями естествознания и метафизической (догматической в его определении) философией. Более всего его не удовлетворяли гносеологические системы, выродившиеся либо в плоский эмпиризм, либо в спекулятивный ра­ционализм. В своих исследованиях он поставил задачу выяснить, что представляет собой познавательная спо­собность человека, каковы ее характер и границы. Три знаменитые «Критики» Канта: «Критика чистого разума» (1781), «Критика практического разума» (1788) и «Критика способности суждения» (1790) есть ни что иное, как попытки всесто­роннего решения этих вопросов. При этом, философ имел в виду «не критику книг и систем, а критику способности разума во­обще в отношении всех знаний, к которым он может стремить­ся независимо от всякого опыта...»[3.100]. Лишь «критика разума необходимо приводит в конце концов к науке»[3.107], и только «та­кой критикой можно подрезать корни материализма, фатализ­ма, атеизма, неверия, свободомыслия, фанатизма и суеверия, которые могут приносить всеобщий вред, и, наконец, идеализ­ма и скептицизма...». Не умаляя заслугу Канта в постановке такой грандиозной задачи, отметим, что философ не смог прийти к правильным выводам, поскольку в своих рассуждениях он непоследовате­лен и противоречив. Так, например, он признает, что 1) мир реален и объективен (материализм); 2) вещи, действуя на психику человека, вызывают впечатления (сенсуализм), но, несмотря на это, 3)вещи остаются непознаваемыми (агности­цизм). Объяснение этого противоречия является условием по­нимания всей философии Канта. Кант подразделял познавательные силы и сам процесс по­знания на три составляющих: чувство, рассудок и разум.

Чувственное познание, как полагал Кант, не дает нам до­стоверных знаний, его результат отличен от истинного изобра­жения вещей, подобно тому, как дым, вызываемый огнем, не похож на огонь. Но главный недостаток его в том, что ощуще­ния и впечатления, из которых состоит чувственное познание, случайны и единичны, в них нет общего. Поэтому на данном этапе возникает лишь хаос чувственных представлений. При­вести в определенный порядок этот хаос могут только такие врожденные формы созерцания, как пространство и время (ср. с врожденными идеями Декарта). Но и они, эти формы, способствуют лишь созданию феноменального мира — мира явлений, который может служить материалом для дальней­шего, рационального, рассудочного, познания.

Рассудок в познании активен. Он обладает априорными (трансцендентальными, необходимыми и всеобщими) форма­ми знания — категориями и отношениями, которые он наклады­вает на феноменальный материал и таким образом создает мо­дель познанного эмпирического мира. Причем самостоятельные познавательные акты рассудка подчиняются принципу единства нашего мышления. Поэтому, например, такие априор­ные истины, как математические и естественнонаучные, коре­нятся не в строе вещей, но в трансцендентальной сфере са­мого рассудка.

Вслед за Аристотелем Кант приводит свою классификацию категорий, состоящую из четырех классов: количества (един­ство, множественность, целокупность), качества (реальность, отрицание, ограничение), отношений (субстанция — акциден­ция, причина — действие, взаимодействие), модальности (воз­можность) невозможность, существование (несуществование), необходимость (случайность).

Эта классификация есть простое воспроизведение формальнологической классификации суждений. Однако заслуга Канта состоит в диалектической трактовке категорий, в осмыс­лении связи между ними, которая развертывается в триадическом ритме и ведет к синтезу знаний — к выработке основ­ных понятий рассудка. Здесь также, правда не настолько от­четливо, насколько позже у Гегеля, намечается мысль, что это движение совершается через противоречие — через нахож­дение единства в противоположных категориях, в многообра­зии. Таким образом, Кант разрушает метафизическую поляр­ность категорий, свойственную всем предшествующим клас­сификациям.

Для ясного понимания кантовской диалектики необходимо иметь в виду противопоставление им рассудка и разума. По Канту, разум есть высшая и последняя инстанция познания, необходимость в которой возникает всякий раз, когда познаю­щий субъект ставит перед собой цель достичь полного, окон­чательного единства в явлениях. Рассудку это не удается, так как он всегда ограничен наглядными представлениями (в ма­тематике) и условиями опыта (в естествознании). Разум есть способность производить опосредствованные умозаключения, которые стоят выше относительных, конечных определений и суждений рассудка. В этом пункте видно начало подлинной диалектики познания. Здесь триадичность развития знаний (чувст­венные — рассудочные — разумные) отражает диалектически противоречивое движение познающей мысли.

В конечном счете чистый разум приводит к построению трех чисто рациональных (трансцендентальных) учений, диа­лектических по своему существу: космология, психология и теология. И здесь разум запутывается в неразрешимых противоречиях (антиномиях). Оказывается, логически одинаково успешно можно доказать, что мир конечен и бесконечен, что душа смертна и бессмертна, что бог есть и что его нет. По Канту, эти умозаключения содержат логическую ошибку (про­исходит нарушение формальнологического закона противоре­чия), и отсюда он пытаемся доказать теоретическую несостоя­тельность всех трех учений чистого разума. Кант не учитывает тот факт, что противоречия разума есть отражение противоре­чий самого мира, и, подчиняясь формальнологическому зако­ну противоречия, не допускающему истинности одновременно двух взаимоисключающих суждений, заявляет, что антиномии являются свидетельством бессилия разума в познании абсо­лютного и безусловного.

Итак, можно сделать вывод: становление новой методоло­гии в период первой революции в естествознании было тесно связано c развитием чувственного опыта и мате­матического метода. Осмысление их привело к всестороннему анализу познавательных возможностей человека, к возникновению­ проблем, касающихся всех спектров эмпирического и рационального уровней научного познания. Однако практиче­ское применение этих методов привело не только к великим открытиям в естествознании и построению механической картины­ мира, но и к привычке ученых «рассматривать вещи и процессы природы в их обособленности, вне их великой общей связи, и в силу этого — не в движении, а в неподвижном со­стоянии, не как существенно изменчивые, а как вечно неизмен­ные… Перенесенный Бэконом и Локком из естествознания в философию, этот способ понимания создал специфическую ограниченность последних столетий — метафизический способ мышления»[10.17]. В конце этого периода лишь Кант попытался преодолеть узость данного способа мышления, но и он не смог окончательно выйти из сферы механистической картины мира. Преодо­ление ее осуществилось на последующих этапах развития естествознания и философии.Классическая наука как феномен новоевропейской культуры дала толчок развитию техники. В конце XVIII века окончательно формируется образ классической науки. Для обозначения образа новой науки был предложен термин «science», в отличие от термина «philosophia», характерного для схоластического знания.

Литература:

1. Антология мировой философии. В 4-х Т. /Под ред. В.В.Соколова, И.С.Нарского и др. М., 1969 – 1972. Т.2.

2. Фолта Я., Новы Л. История естествознания в датах. М., 1987.

3. Антология мировой философии. В 4-х Т. /Под ред. В.В.Соколова, И.С. Нарского и др. М., 1969 – 1972. Т.3.

4. Асмус В.Ф. Иммануил Кант. М., 1973.

5. Ламарк Ж.Б. Философия зоологии. Т.1-2.М. – Л., 1935-1937.

6. Кювье Ж. Жизнь науки./Антология вступления в классике естествознания. М..1973.

7. Дарвин Ч. Происхождение видов путем естественного отбора. СПб., 1991.

8. Бранский В.П. теоретические основания социальной синергетики. М. 1997.

9. Энгельс Ф. Диалектика природы М. 1961.

10. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. М.. Т.20.