Гегель Г.В.Ф. Философия права.С. 115

мым); такое основание тогда выступает в значении контекста, который, как известно, и придает смысл знаку; отсутствие контекста лишает и знак всякой силы (не будем здесь касаться любимой культурологами темы инверсин),~тем самым вполне объясняется и утрата эффекта "голой" традицией.

То, что содержание традиции всегда одно и то же, позво­ляет задаться вопросом: получается ли оно изсамой системы права и, в частности, из системы традиции, или из конкрет­ного основания традиции (договора и др.), поскольку оно все­гда затрагивает переход собственности? В ответе на этот вопрос не исключены колебания, поэтому не исключены колебания в оценке силы ** голой" традиции, как это будет видно.

Передача требует следующего: правомочия передающего (традента) на перенесение права собственности; совпадения воли традента и получателя относительно перехода господства над вещью; переноса владения". "Под именем передачи пони­мается вручение одним лицом другому вещи с намерением пе­ренести право собственности"².

Несобственник не может передать собственность, самое большее, что от него может приобрести получатель, — это фак­тическую позицию владения для давности. Впрочем, в силу § 932 ГГУ добросовестный приобретатель движимого имущест­ва становится собственником, даже получив вещь от несобст­венника, (Как известно, в ст. 183 ГК РСФСР 1922 г. имелся аналог этой нормы.)

В отличие от германского права установленный п. 3 ст. 302 ГК РФ запрет на виндикацию от добросовестного приобретателя денег и ценных бумаг на предъявителя не может быть в букваль­ном смысле истолкован как возникновение собственности на эти вещи у приобретателя, хотя в практическом плане есть ос­нования приравнять в этом случае позицию приобретателя с положением собственника. (Нужно заметить, что многие отече­ственные цивилисты до введения института приобретательной давности прямо говорили о возникновении права собственно­сти у добросовестного приобретателя при отсутствии оснований для отсуждения веши по ви иди кацион ному иску.)

Что касается иного движимого имущества, то по прямому смыслу нашего закона добросовестный приобретатель тем бо­лее не может получить на него собственность, если получил вещь от несобственника.

' Дернбург Г. Указ. соч.С. III.² ШершеневичГ.Ф. Учебник русскогогражданского права. С. 183.

В отношении традиции можно сказать то же, что часто го­ворят и о владении, обсуждая, является ли оно правом: в тра­диции воля выражена, но в незначительной мере. "Для перене­сения права собственности путем передачи требуется, с одной стороны, воля традента передать господство над вещью, с дру­гой — воля получающего приобрести это господство — взаим­ное соглашение о перенесении права собственности"'. Воля должна совпасть по трем пунктам: передается право собствен­ности; данному лицу;на данную вещь².

Передача сначала считалась односторонней (для передаю­щего), а затем двусторонней сделкой, вещным договором, од­нако "спорно, зависит ли переход собственности через пере­дачу от действительности вызвавшего эту передачу основания, например от действительности купли, или же достаточно воли контрагентов перенести право собственности, хотя бы основа­ние ее было недостаточно или просто в действительности не существовало, другими словами, спорно, должно ли основа­ние передачи обладать объективной реальностью (действительно существовать) или достаточно субъективного мнения, что оно существует. Сторонники последнего взгляда любят называть традицию абстрактным вещным договором"³. Абстрактности не мешает то, что традиция имеет в виду определенные условия, поскольку эти условия относятся к будущему. В то же время "большие трудности" представляет вопрос: "достаточно ли для перехода права собственности по традиции, чтобы стороны со­гласились о том, что^путем передачи владения вещью перено­сится именно право собственности на нее, или же следует тре­бовать еще, чтобы были согласны относительно той causa, той цели, для которой право собственности переносится?" Юлиан приводит пример, когда вещь передается с целью дарения, а принимающий считает, получая деньги, что устанавливается заем. Поскольку в этом случае собственность переходит в лю­бом случае — и при дарении, и при займе, — постольку неза­висимо от разногласий по causa традиция приобретает силу аб­страктного договора: получатель становится собственником, а зашита прежнего собственника вещи осуществляется обязатель­ственными средствами (кондикцией). Правда, в любом случае

Дернбург Г. Указ, соч. С. 112. Автор здесь же уточняет, что относительно именно титула собственности воля может иметь и незначительные отклоне­ния, например, приобретатель имел в виду получить суперфиции, а оказа­лось, что налицо собственность. Обобщая, можно говорить о намерении "по­лучить возможно неограниченное господство над вещью".

^; ХвостовВ.М. Указ. соч. С. 239.

³ ДернбургГ. Указ. соч. С. 112—114.

цель должна быть законной (justa causa traditionis), иначе собст­венность не возникает'.

Впрочем, классики в основном разделяли позициюУль-пиана: "Никогда голая передача не переносит собственности, но только в тех случаях," когда ей предшествует продажа или иное какое-либо основание, всилу которого последовала пе­редача"². При таком подходе, приемлемым и современным пра­вом, традиция утрачивает качества абстрактной сделки.

Дернбург полагает, что передача "считается абстрактной тогда, когда она совершается во исполнение сделки, заклю­ченной в прошлом или относимой к прошедшему. Вследствие этого ошибочная уплата несуществующего долга не дает права на виндикацию, которую можно было бы предъявить и против третьих приобретателей, а только на кондикцию, по которой отвечает лишь получатель"³. Утрата виндикации означает то, что собственность на переданное имущество перешла, хотя основания в действительности и не было.

Нужно отметить, что в любом случае признание традиции сделкой не означает, что передаваемое по традиции владение вещью тем самым становится правом, раз любая сделка на­правлена на возникновение (прекращение) права. Из приве-» денных рассуждений классиков видно, что традиция считается сделкой постольку, поскольку влечет переход собственности, а не владения. Понятно, что трудность связана с отпадением или просто сомнительностью основания, в котором на самом деле и коренится источник собственности. Но в этом случае после весьма характерных колебаний был сделан вывод в поль­зу перехода собственности и по голой традиции (nuda traditio, по выражению Ульпиана), не лишенный, впрочем, проблема­тичности. Представить же дело так, что традиция переносит владение, которое при наличии основания становится собст­венностью, что, например, на первый взгляд следует из такого вполне обычного рассуждения: "Передача права собственно­сти состоит как бы из двух частей — из передачи владения на вещь и из соглашения о переходе права собственности"⁴, мож­но, лишь если исходить иЗ искаженного понимания смысла "триады" правомочий собственника, которая и сама по себе, как известно, неадекватно отражает содержание собственно­сти, и, кстати говоря, неизвестна и германскому праву, т.е. из

' Хвостов В.М. Указ.соч. С. 240—241.

^г Римское частное право.М., 1948- С. 204.

^ДернбургГ.Указ. соч. С. 114.

⁴ Шапп Я. Основы гражданского права Германии.М., 1996.С. 66.

понимания, допускающего возможность изолированного бы­тия "правомочия владения", которое путем добавлений других правомочий может превратиться в "полную" собственность". "Лишь передача владения как фактическое действие и согла­шение о переходе права собственности как договор вместе обу­словливают наступление правового последствия перехода соб­ственности"*.

Передача вещи "как фактическое действие", как "непосред­ственный физический захват"² (по выражению Гегеля) без со­глашения о собственности не порождает никакого юридиче­ского эффекта, в том числе и возникновения эффекта на стороне получателя владения, в том смысле, в каком с ним связываются какие бы то ни было юридические последствия.

Традиция, стало быть, является сделкой постольку, посколь­ку она направлена на вещный результат, условия которого оп­ределяются за пределами традиции и всегда предполагаются, раз традиция состоялась, ведь не может иметь юридических последствий передача вещи "просто так" — такую ситуацию нужно еще измыслить. На этой почве возникла имеющая силь­ный казуистический оттенок тема передачи без вещного эф­фекта, находящая свое оправдание в том, что возвращает нас к происхождению традиции и особенно к тому обстоятельст­ву, что своё волевое содержание, пусть незначительное и все­гда одно и то же, традиция получает извне — из иных отноше­ний сторон, обычнсьпредваряющих ее, иногда следующих или предполагаемых (в этом случае у предполагаемого основания больше причин считать внешним источником содержания тра­диции саму систему права).

Известна классическая задача, когда собственник кольца передал его другу, но не для Оценки (оценка или осмотр имели юридическое содержание) или иного юридически значимого дей­ствия и без намерения передать в собственность, а друг уронил кольцо в реку. Возникает вопрос о последствиях, который в то же время есть вопрос о вещном результате такой передачи, ведь риск случайной гибели вещи следуетза правом на вещь.