Книга вторая. о поэтической мудрости 14 страница

==284

О Поэтической Политике

victum est475 (хотя Ливии относит его к случаю, происшедшему на десять лет позже, однако по существу это — тот же самый случай, который дал основание Закону Петелия, и последнему нужно было следовать, чтобы не устанавливать того, что уже заключалось в приведенном положении); Ливии приводит здесь столь же доверчиво, сколь невежественно слова какого-нибудь древнего Летописца, так как если плебеи и избавились от частных тюрем своих благородных кредиторов, все же они принуждены были, оставаясь должниками, на основании судебных законов платить долги; однако было развязано Феодальное Право, право Геркулесова Узла, родившееся в первых в мире Убежищах, посредством которых Ромул основал Рим; во всяком случае, чрезвычайно правдоподобно предположение, что Летописец написал vinculum Fidii... "Бога Фидия", который, по словам Варрона, был Геркулесом Римлян: это изречение стало непонятно для пришедших позднее, и они ошибочно думали, что там написано Fidei.

Такое же естественное Героическое Право было обнаружено у Американцев и до сих пор продолжает существовать у Абиссинцев в Африке, у Московитов и Татар в Европе и Азии; но особенно кротко пользовались им Евреи, у которых должники служили только в течение семи лет. — Однако надо покончить с этим правом. В конце концов, Орфей, основатель Греции, вместе со своей Лирой (т. е. струнойверевкой, или силой, обозначающей то же самое, что и узел Геркулеса, узел Закона Петелия) был убит Вакханками — пришедшими в неистовство плебеями, которые разбили на куски его Лиру, обозначающую, как это выше было показано на основании многочисленных доказательств. Закон. Поэтому уже во времена Гомера Герои брали в жены женщин-чужестранок, а внебрачные дети принимали участие в Престолонаследии; все это показывает, что в Греции началась Народная Свобода. В результате следует прийти к заключению, что такие Героические Распри дали название Веку Героев; во время этих Распрей многие побежденные и смещенные главари с отдельными товарищами из своих отрядов отправлялись скитаться по морю в поисках новых земель; одни из них возвращались, в конце концов, на свою родину, как Менелай и Улисс; другие осели на чужих землях, как Кекропс, Кадм, Данай, Пелопс.

Такого рода героические распри происходили на много

==285

Книга вторая

столетий раньше в Финикии, в Египте, во Фригии, чем в Греции, так как в этих местах раньше зародилась культура. В одной из таких распрей принимала участие Дидона: спасаясь из Финикии от отряда преследовавшего ее зятя, она обосновалась в Карфагене, который назывался Punica, почти что Phoenica (Финикия). Также и все Троянцы после разрушения Трои: Капис обосновался в Капуе, Эней причалил к Лациуму, Антенор проник в Падую.

Так закончилась мудрость Поэтов-Теологов, т. е. Мудрецов, или Политиков, Поэтического века Греции; этими мудрецами были: Орфей, Амфион, Лдн, Мусей и др.: воспевая греческим плебеям силу Богов в ауспициях (то были хвалы, в которых Поэты воспевали Богов, т. е. хвалы Божественному Проведению, составлявшему тему их песен), они поддерживали в плебеях почтение к своим героическим сословиям; совершенно так же Аппий, внук Децемвира, около 300 года от основания Рима, как об этом говорилось по другому поводу, воспевал римским плебеям силу Богов в ауспициях (Благородные утверждали, что обладают Наукой о них) и удержал плебеев в повиновении благородным; и совершенно так же Амфион посредством игры на своей лире воздвиг из самодвижущихся камней стены Фив, за триста лет до этого заложенные Кадмом, т. е. утвердил там героическое состояние.

КОРОЛЛАРИИ

о Древнеримских Отношениях, и в частности — о мнимом Монархическом Царстве и о мнимой Народной Свободе, основанной якобы Юнием Брутом

Если принять во внимание все эти многочисленные совпадения человеческой гражданской жизни у Римлян и у Греков, на основании которых мы нашли при помощи многочисленных доказательств, что Древняя Римская История оказывается непосредственным продолжением Исторической Мифологии многих и весьма разнообразных греческих Мифов, то всякий, кто полагается на свой разум, а не на память или воображение, необходимо принужден будет решительно утверждать, что со времен Царей и до приобщения плебеев к коннубиям римский народ, "народ Марса", состоял из одних Благородных; и что для этого народа Царь Тулл (начиная с обвинения Горация) разрешил осужденным Дуумвирами или Квесторами апелляцию ко всему сословию, поскольку только сословие составляет

==286

О Поэтической Политике

Героический народ, а плебеи были добавлением к .такому народу (позднее Провинции также оказывались добавлением к Нациям-завоевательницам, как это хорошо подметил Гроций; это именно "иной народ", как называл Телемах своих плебеев в собрании, что мы отметили выше). Поэтому при помощи непобедимой Метафизической Критики, направленной на Создателей Наций, нужно разрушить заблуждение, будто толпа презреннейших поденщиков, считавшихся рабами со времен смерти Ромула, имела право выбора Царей с последующим утверждением Отцами; ведь это — анахронизм, идущий из тех времен, когда плебс уже имел свою долю в городе и собирался для выбора консулов, а это последнее право было предоставлено Отцами плебеям только после приобщения их к коннубиям, т. е. примерно через триста лет после Междуцарствия476 Ромула".

Слово "Народ", принимаемое по отношению к первым временам Мира Городов в значении, свойственном позднейшим временам, влечет за собою и два другие заблуждения — в словах "Царь" и "Свобода", почему все и думали, будто Римское Царство было Монархией и будто Юний Брут установил в нем Народную Свободу. Хотя Жан Боден и впал в то заблуждение, в какое впадали и все другие прежние Политики, будто первоначально существовали Монархии, затем Тирании, потом народные Республики и, наконец. Аристократии (здесь мы можем видеть, какую путаницу могут вызвать и фактически вызывают человеческие идеи при отсутствии истинных оснований!), все же, наблюдая в мнимой Древнеримской народной Свободе проявления, соответствующие Республике Аристократической, он подпирает свою Систему следующим различением: в древние времена Рим был по своему политическому устройству народным государством, но управлялся он аристократически; но если бы даже Бодену удалось привести противоположные явления, то и с такой подпоркой его политическое сооружение рухнуло бы в конце концов под напором силы той истины, признаваемой им с грубым непостоянством, что в древние времена Римская Республика была аристократической не только по образу правления, но и по политическому устройству6.

а Оба эти заблуждения прослежены нами в "Новой Науке". 6 Мы не собираемся здесь увеличивать еще больше смущение ни Бодена, ни других Политиков и Критиков, занимавшихся Римскими

==287

Книга вторая

Все это подтверждает Тит Ливии, рассказывая об учреждении Юнием Брутом должностей двух Консулов с годичным сроком избрания; он открыто говорит и утверждает, что Государство от этого совершенно не изменилось (Брут был достаточно мудр, чтобы избавить от такой порчи с самого начала свое Государство) и что наличие должностей двух годичных Консулов nihil quicquam de regia potestate deminutum477. Таким образом Консулы оказываются двумя такими же годичными Аристократическими Царями, reges annui478, по словам Цицерона в "Законах", какими пожизненно были Цари в Спарте, Республике, несомненно. Аристократической. Эти Консулы, как каждый знает, были подчинены апелляции в течение своего царствования, как и Спартанские Цари были подчинены надзору Эфоров; по окончании же царствования Консулы могли быть обвинены, как и Спартанских Царей Эфоры могли присудить к смерти'1. Приведенное место из Ливия показывает одним ударом и то, что Римское Царство было Аристократическим, и то, что Брутом была установлена Свобода, но только не народная, т. е. свобода народа от господ, а господская, т. е. свобода господ от тиранов Тарквиниев. Последнего, несомненно, Брут не смог бы сделать, если бы ему не подвернулось дело Римлянки Лукреции и он очень мудро уловил, что этот случай связан с целым рядом возвышенных обстоятельств, пригодных для того, чтобы поднять плебс против тирана Тарквиния; последний причинил столько зла правлению благородных, что Бруту пришлось пополнять Сенат, уже опустошенный вследствие убийства многих Сенаторов Тарквинием Гордым; при этом Брут мудро преследовал две политические выгоды: он усилил

делами, так же как и ученых Истолкователей Римского Права, напоминая им о тех размышлениях, которые они должны были бы проделать, если хотят извлечь из явлений природу Рима — был ли он Монархическим или Аристократическим (мы это сделали в "Новой' Науке"); мы укажем им только, что у них нет ни одного римского автора, который бы помог им или даже только не противоречил бы.

а Если бы Римские Консулы были двумя монархическими Царями, как бы двумя Диктаторами, то также и Цари первоначально были бы пожизненными монархами Рима. Но этому не только не помогает, но даже противоречит Тацит: он говорит libertatem et consulatum Junius Brutus instituit479; Тацит пользуется при этом глаголом, равно обозначающим как "устанавливать", так и "начинать", ибо Юний Брут учредил Консулат, посредством которого восстановил свободу господ от Тиранов, и заложил начало народной свободы, т. е. свободы плебса от господ, которая потом все росла и закончилась тем, что Консулат стал доступным и плебеям. Придется признать, что и т. д.

==288

О Поэтической Политике

уже клонящееся к упадку Сословие Благородных и сохранил благосклонность плебса, так как из числа его выбрал, должно быть, очень многих (и, может быть, наиболее свирепых), осмеливавшихся преобразовать Господское Государство, и ввел их в сословие Благородных; так сложился Город, в те времена разделенный intra patres et plebem480.

Если стечения таких многочисленных и разнообразных причин, какие рассматривались здесь, начиная с Века Сатурна, если вытекающих из них многочисленных и разнообразных явлений Древнеримского Государства, которые наблюдал Боден, если постоянства и неизменности, с какою причины влияют на явления, о чем размышлял Ливии, — если всего этого недостаточно для установления того, что Римское Царство было Аристократическим и что Брут в нем основал Свободу Господ (во всем этом мы опираемся на один только авторитет), то придется признать, что Римляне, народ варварский и грубый, имели такую привилегию от Бога, какой не могли иметь Греки, народ утонченной культурности: по рассказу Фукидида, Греки ничего не знали о своей собственной древности до Пелопонесской Войны, самого блистательного времени Греции, как мы отметили выше в "Хронологической Таблице"; там же мы показали, что для римлян наиболее блистательны времена Второй Пунической Войны, начиная с которой Ливии признает, что пишет с большей достоверностью Римскую Историю (хотя он и сознается откровенно, что не знает трех самых важных обстоятельств Истории этой войны, что мы также отметили в "Хронологической Таблице"); но даже если при всем том допустить такую Привилегию для Римлян, все же придется признать, что их предания — это смутные воспоминания, неясный фантастический образ; а потому сознание не сможет отрицать тех рассуждений, которые были приведены здесь по поводу Римских Древностей.

КОРОЛЛАРИЙ

О Героизме Первых Народов

Героический Век первогоМира, о котором сейчас идет речь, принуждает нас с суровой необходимостью разобрать Героизм Первых Народов. Соответственно выставленным нами выше и применяемым здесь Основаниям Героической Политики, он был совершенно отличен от того Героизма, какой воображали себе Философы вследствие предрассудка о недостижимой Мудрости

==289

Книга вторая

Древних, поскольку Филологам были неизвестны следующие три неопределенные слова (на них мы указывали выше): "Народ", "Царь" и "Свобода"; они представляли себе Героические Народы так, как если бы в них входили также и плебеи. Царя представляли себе как Монарха и Свободу как Народную Свободу. И обратно тому, они приписывали первым людям три свои собственные идеи, принадлежащие сознанию утонченному и ученому: во-первых — идею рациональной справедливости, основанной на максимах Сократической Морали; во-вторых — идею славы, т. е. молвы о благодеяниях, совершенных для Рода Человеческого; и втретьих — идею жажды бессмертия. Вследствие этих трех ошибок и этих трех идей они думали, что царь или другие значительные персонажи древних времен приносили в жертву себя и свои семьи, не говоря уже о всем их имуществе и добре, с целью сделать счастливыми несчастных, которых всегда большинство и в городах и в нациях.

Однако, говоря об Ахилле, величайшем из Греческих Героев, Гомер рассказывает нам о трех его свойствах, совершенно противоположных этим трем идеям Философов. В отношении справедливости: Гектору, желающему договориться с ним о погребении, если в сражении он его убьет, Ахилл дает дикий ответ481, не считаясь ни с равенством положения, ни с общей судьбой (а эти два рассуждения естественно приводят людей к признанию справедливости): "Разве люди когда-нибудь договаривались со львами, разве у волков и ягнят одинаковые желания? (обратно тому). Если я тебя убью, я буду волочить тебя нагим, привязанным к моей колеснице в течение трех дней вокруг стен Трои (так он и поступил), и в конце концов я отдам тебя на съедение моим охотничьим собакам" (он, несомненно, так и поступил бы, если бы несчастный отец Приам не пришел к нему выкупить труп). В отношении славы: из-за личного горя (так как Агамемнон несправедливо отнял у него его Брисеиду) он объявляет о своей обиде на людей и на Богов; он жалуется Юпитеру на то, что он обесчещен, он отзывает из союзного войска своих людей и из общего флота свои корабли, он равнодушно смотрит на то, как Гектор наносит большой урон Грекам; вопреки указанию Благочестия, которое обязывает по отношению к родине, он упрямо желает отомстить свою личную обиду гибелью своей нации; ему даже не стыдно радоваться вместе с Патроклом избиению Гектором Греков; и с ним же, что еще хуже, он, носящий в своих пятках Судьбу Трои, высказывает следующее

К оглавлению

==290

О Поэтической Политике

недостойнейшее желание: чтобы во время этой войны умерли все Троянцы и все Греки, и только бы они двое остались живы482! В отношении третьего, стремления к бессмертию: в преисподней на вопрос Улисса, хорошо ли ему там, он отвечает, что предпочел бы быть даже презреннейшим рабом, лишь бы жить483. Вот каков тот Герой, которого с неизменным эпитетом "безупречный" Гомер воспевает Греческим народам в качестве примера Героической Доблести! Так как Гомер приносит ту пользу, что учит, развлекая (что и должны делать Поэты), то этот эпитет нельзя понять иначе, как по отношению к высокомерному человеку, который, как теперь сказали бы, не позволит мухе пролететь мимо кончика своего носа; следовательно, здесь проповедуется придирчивая доблесть: именно в ней во времена вернувшегося варварства всю свою мораль полагали Дуэлисты; из нее вытекали гордые законы, надменные дела и мстительные удовлетворения самолюбия тех странствующих рыцарей, которых воспевают Романсы.

С другой стороны*1, следует поразмыслить о той клятве, в которой, по словам Аристотеля, Герои клялись быть вечными врагами плебсу484; следует поразмыслить также над тем, о чем рассказывает Римская История времен Римской Доблести (Ливии ограничивает ее временами войны с Пирром и прославляет в следующем изречении: nulla aetas virtutum feracior485, а мы с Саллюстием — соответственно блаженному Августину "de Civitate Dei" — распространяем от изгнания Царей до Второй Пунической Войны): Брут, который вместе со своими двумя сыновьями приносит в жертву свободе свой дом; Сцевола, который, сжигая свою правую руку, не сумевшую убить Порсену, царя тосканцев, приводит его в ужас и обращает в бегство; Манлий, прозванный Imperiosus, который за удачное нарушение военной дисциплины, вызванное мотивами храбрости и славы, приказывает отрубить голову своему победоносному сыну; Курций, который бросается вооруженный и верхом в гибельную пропасть; Деции, отец и сын, которые приносят себя в жертву ради спасения своего войска; Фабриции, Курии, которые отказываются от

а следует подумать о высокомерии Циклопов — первых отцов семейств, объединенных в города; следует подумать об их неограниченной власти над семьями, сохраненной за ними их отечеством вследствие природы Героических Аристократий; следует подумать о невероятной жестокости отцовской власти, на основании которой они приказывали убивать невинных, только что родившихся младенцев; следует поразмыслить о той клятве и т. д.

==291

Книга вторая

большого количества золота Самнитов, от участия в царствовании, предложенном им Пирром486; Аттилий Регул, который идет на несомненную и жесточайшую смерть в Карфагене ради соблюдения святости римской клятвы, — какую пользу принесли они достойному сожаления и несчастному римскому плебсу? Не ту ли, что его еще больше мучили войнами, еще дальше топили в море ростовщичества, еще глубже хоронили в личных тюрьмах благородных, где плебеев били палками по голым плечам, как презреннейших рабрв? А того, кто желал немного помочь плебсу какимнибудь хлебным или аграрным Законом, Сословие Героев во времена этой Римской доблести присуждало к смерти, как мятежника; именно так случилось (если не упоминать о других) с Манлием Капитолином, спасшим Капитолий от разорения бесчеловечными Сенонскими Галлами, а в Спарте, — таком же городе Героев Греции, каким был Рим для Героев мира, — с великодушным царем Агисом, так как он покусился облегчить положение несчастного Лакедемонского плебса, задавленного ростовщичеством благородных, посредством Закона о Новом Счете и помочь ему Законом о Наследовании; как говорилось в другом месте, Агис был за это удушен Эфорами*^ поэтому, как мужественный Агис был Спартанским Манлием Капитолином, так и Манлий Капитолин был римским Агисом: из одного подозрения, что он в какой-то мере помогал несчастному, подавленному римскому плебсу, он был сброшен с Тарпейской скалы. Таким образом, именно потому, что Благородные первых народов считали себя Героями, т. е. обладающими высшей по сравнению

а Если только существуют такие циклопические натуры, если только существует такая жестокая высшая отцовская власть, если только существуют такие Государства, у которых все гражданские почести открыты лишь для этих немногих отцов, и если общественная заинтересованность отождествляется с личными Монархиями немногих, так сейчас же проявится Героизм первых народов; в свободных Республиках, а еще того меньше — в Монархиях, он по самой природе гражданственности невозможен. То, о чем мы сейчас говорим, содержится в Аксиомах (начиная с LXXXIX и до XCIV) и прочно стоит на них, как на своем основании. Поэтому можно сопоставить причины Римского Героизма с Героизмом Афинским. До тех пор, пока Афинами, по словам Фукидида, управляли Ареопагиты, т. е. пока Афины были по устройству или по крайней мере по роду правления аристократией (это время продолжалось до Перикла и Аристида, так как только тогда эти афинские Сестий и Канулей открыли плебеям дорогу к почестям), Афины совершали дела возвышенные и великодушные. С Афинами можно сравнить Спарту, государство несомненно аристократическое: она дала

==292

О Поэтической Политике

со своими плебеями природой (как это было полностью показано), именно потому они так плохо обращались с весчастным большинством своих наций. Ведь, несомненно. Римская История ошеломит всякого внимательного Читателя, если он будет обсуждать ее со следующих точек зрения: что такое Римская Доблесть там, где столько гордости? что за умеренность, где столько скупости? что за кротость, где столько дикости? что за справедливость, где столько неравенства?

Поэтому Основания, которые могли бы удовлетворить чувство столь великого удивления, необходимо должны быть следующими: I. Как следствие звериного воспитания Гигантов, о чем мы говорили выше, воспитание детей было суровым и жестоким, например, у чуждых наукам Лакедемонян, Героев Греции: они в храме Дианы били своих сыновей до смерти, так что часто последние падали мертвыми в судорогах от боли под палками отцов: они их били, чтобы сыновья приучались не бояться боли и смерти; такая же циклопическая отцовская Власть сохранялась как у Греков, так и у Римлян: у них позволено было убивать новорожденных невинных младенцев; ведь то восхищение, с которым мы теперь относимся к нашим маленьким детям, показывает всю нежность нашей современной природы.

II. Жен приобретали посредством героического выкупа (впоследствии он сохранился в виде торжественного обряда у Римских Жрецов, которые заключали браки coemptione et farre; такой же обычай, по рассказу Тацита487, существовал и у Древних Германцев, почему мы можем предположить

Греции столько же благородных, сколько и Героев, так что последние своими заслугами давали понять, что они действительно потомки Геркулеса. Таким образом с очевидностью доказано, что Человеческая Доблесть может по-человечески возвыситься только потому, что Провидение для дел человеческих установило гражданский порядок, относительно чего мы выше дали соответствующую Аксиому; теперь эту Аксиому мы распространяем также и на Науки: последние могут стать понятны и могут расти только ради общественной необходимости наций; так, религия породила Астрономию для Халдеев; разливы Нила, разрушавшего границы полей у Египтян, породили для них Геометрию, а тем самым и поразительную городскую Архитектуру их пирамид; морская торговля породила для Финикийцев Арифметику и Мореходство; совершенно так же теперь Голландия, подверженная морским приливам и отливам, породила у себя Науку об укреплении вод. Таким образом мы видим, что без религии, основавшей государства, люди не могли бы иметь никакой идеи ни о Науке, ни о доблести! — Ведь за все время Римской народной Свободы и т. д. (см. на стр. 295)

5. 48

==293

Книга вторая

существование его у всех первых варварских народов); жен держали только из-за естественной необходимости, чтобы производить детей; в остальном же на них смотрели как на рабынь; соответственно этому такой обычай существует во многих частях нашего света и почти повсеместно у наций Нового Света; если же приданое является выкупом женщинами свободы мужей, то оно оказывается также общественным признанием того, что одни мужья не в состоянии нести тягот брака; может быть, в этом и заключается причина тех многочисленных привилегий, посредством которых Императоры поощряли приданое.

III. Сыновья приобретали, жены берегли для своих мужей и отцов; ныне же происходит совершенно обратное этому.

IV. Игры и удовольствия трудны, например, борьба, бег, — поэтому Гомер придает Ахиллу постоянный эпитет "быстроногий"; они связаны также с опасностью, например, турниры, охота на диких зверей; они приучали воспитывать силу и мужество, а также пренебрежительно относиться к жизни и презирать ее.

V. Тогда совершенно не были известны роскошь, пышность и удобство.

VI. Все древние героические Войны были Религиозными; Религия же (по причине, которую мы приняли в качестве первого основания нашей Науки) делала их исключительно жестокими.

VII. Процветает 'рабство, также героическое, как следствие героических войн, когда побежденные считались людьми без Бога, почему они вместе с гражданской свободой теряли также и естественную свободу; здесь применима выставленная выше Аксиома488, что естественная свобода наиболее неукротима там, где блага особенно близки к естественному телу; гражданское же рабство коренится в тех благах, которые не необходимы для жизни.

Вследствие всего этого аристократические Республики по самой своей природе чрезвычайно сильны; в них лишь для немногих благородных отцов доступны все гражданские почести, и общественное благо заключается в семейных монархиях, сохраненных для них отечеством; это — истинное отечество (patria), как мы уже многократно говорили, интересы немногих отцов (patres), и гражданами его естественно являются патриции (patricii). При такой природе, при таких обычаях, в таких республиках, в таких сословиях и

==294

О Поэтической Политике

при таких законах проявится Героизм Первых Народов. По причинам, которые совершенно противоположны перечисленным и которые впоследствии породили два другие вида Государственных Форм, человеческих, как мы доказывали выше, т. е. в свободных народных Республиках и еще того меньше в Монархиях, Героизм теперь по самой природе гражданственности невозможен. Ведь за все время Римской народной Свободы славой Героя пользовался один Катон утический; и то он оставил по себе эту славу благодаря своему Аристократически Республиканскому духу; когда, после смерти Помпея, он один остался Главою Благородных, тогда, не будучи в силах видеть, как Цезарь их истребляет, он покончил жизнь* самоубийством. В Монархиях Героями оказываются те, которые приносят себя в жертву славе и величию своих Суверенов. Поэтому нужно прийти к тому заключению, что Героя в нашем смысле слова489 угнетенные Народы жаждут. Философы изучают, Поэты воображают, но гражданская природа (о чем у нас есть соответствующая Аксиома) не знает такого рода благодеяний.

Все рассмотренное здесь о Героизме первых народов приобретает блеск и сияние от выставленных выше Аксиом490 по поводу Римского Героизма; это же применимо и к Героизму Древних Афинян того времени, когда, по рассказу Фукидида, Афинами правили суровые Ареопагиты (Ареопаг же, как мы видели, был Аристократическим Сенатом), а также и к Героизму Спартанцев, т. е. Республики Гераклидов, или господ, как это было показано при помощи тысячи доказательств.

КРАТКАЯ СВОДКА

сказанного о Поэтической Истории* 91

I. Вся эта Божественная и Героическая История очень неудачно описана нам Поэтами-Теологами в Мифе о Кадме. Он убивает огромную Змею — сводит великий древний лес земли; он сеет ее зубы (выше было сказано, что в прекрасной метафоре, кривые куски твердого дерева до того, как люди научились употреблять железо, служили сошниками первых плугов и назывались "зубами") — вспахивает первые в мире поля; он бросает большой камень — это твердая земля, которую для себя хотели пахать клиенты, т. е. famuli, как было разъяснено выше; из борозд рождаются вооруженные люди — вследствие героической распри вокруг

II*

==295

Книга вторая

первого Аграрного Закона, как мы говорили выше, Герои выходят из своих земель, чтобы сказать, что они — их господа, и, вооруженные, объединяются против плебеев; но они сражаются не друг с другом, а с клиентами, восставшими против них; бороздами же обозначены те Сословия, в которые объединяются Герои; благодаря Сословиям образуются и устанавливаются первые города на основе оружия, как все это было сказано выше; и Кадм превращается в змею, — отсюда возникает авторитет Аристократических Сенатов, почему у древнейших Латинян существовало выражение: Cadmus fundus factus est, в. Греки говорили, что Кадм превратился в Дракона, писавшего законы кровью. Выше мы обещали показать, что Миф о Кадме содержит много столетий Поэтической Истории; он является важным примером той Беспомощности, из-за которой Детство Мира принуждено было работать над тем, чтобы выразить себя. Для ученых разных направлений, которых мы назовем ниже, он является великим источником трудности объяснения Мифов492. Вот в какой мере Кадм мог записать эту Историю своими простонародными буквами, перенесенными им к Грекам из Финикии! А Дезидерий Эразм при помощи тысячи глупостей, недостойных ученого человека (он был прозван Христианским Варроиом), пытается утверждать, что этот Миф содержит Историю Букв, открытых Кадмом; значит, знаменитейшую Историю столь великого благодеяния — изобретения для наций букв, что само по себе принесло бы немалую славу,— Кадм должен был скрывать от рода человеческого Греции под покровом Мифа, и он оставался темным до времен Эразма, чтобы для простого народа оставалось тайной это великое Открытие Простонародной Мудрости, хотя по этому самому простонародью такие буквы и были названы Простонародными!

II. С поразительной краткостью и точностью рассказывает Гомер ту же самую Историю, сжав ее в иероглиф скипетра Агамемнона493, который Вулкан изготовил для Юпитера: ведь Юпитер первыми молниями после потопа основал свое царство над Богами и людьми, — то было божественное царство в состоянии Семей; потом Юпитер передал скипетр Меркурию, и он стал тем кадуцеем, которым Меркурий отнес первый Аграрный Закон плебеям, почему и зародились Героические царства первых городов; здесь Меркурий передал скипетр Пелопсу, Пелопс — Тиесту, Тиест — Атрею, Атрей — Агамемнону (это — целая родословная Царского Дома в Аргосе).

III. Однако наиболее полна и подробна та История

==296

О Поэтической. Политике

Мира, которая, по рассказу того же Гомера494, была изображена на Щите Ахилла. 1) Прежде всего там были видны Небо, Земля, Море, Солнце, Луна, Звезды: это — Эпоха Сотворения Мира. 2) Затем — два Города; в одном были песни, гименеи, свадьбы: это — Эпоха Героических Семей, состоящих из Famuli, которые заключали только естественные браки, не сопровождаемые ни одним из торжественных обрядов, сопровождавших заключение героических Браков. Таким образом, оба эти города представляли Естественное Состояние, т. е. Состояние Семей; именно об этих двух городах Эвмей, домоправитель Улисса, рассказывает495, что на его родине обоими ими правил его отец; в них граждане обладали совершенно отличными друг от друга вещами, — другими словами, ни в чем гражданственность не была у них общей. Поэтому город без Гименеев оказывается именно "иным народом", как Телемах в собрании называет плебс Итаки; а Ахилл, жалуясь на оскорбление, нанесенное ему Агамемноном, говорит, что тот поступил с ним как с поденщиком, совершенно непричастным к Правлению. 3) Дальше, в этом же самом Городе торжественных свадьб видны были парламенты, законы, суды, наказания. Совершенно так же Римские Патриции в героических распрях возражали плебсу, что свадьбы, власть и жречество (причем от двух последних зависела наука о законах, а вместе с тем и суды) составляли их собственное право, так как им принадлежали ауспиции, величайший из торжественных свадебных обрядов. Поэтому "Мужами", Viri (это слово значило у Латинян то же самое, что "Герои" у Греков), назывались торжественные мужья, должностные лица, жрецы, наконец, судьи, как об этом было сказано в другом месте. Таким образом, это — эпоха героических городов, которые на основе семей из Famuli возникли по форме суровейших Аристократий. 4) Второй город496 осажден войском, и то первый, то второй становится добычей один другого. Таким образом, город без свадьб (т. е. плебеи героических городов) становится совершенно другим, враждебным городом. Это место из Гомера поразительно подтверждается сказанным выше, т. е. тем, что первыми чужестранцами, первыми hostes, были плебеи героических народов; по отношению к ним, как мы многократно слышали от Аристотеля, герои клялись быть вечными врагами. Поэтому впоследствии целые города (раз они были друг для друга чужестранцами) в героических разбоях проявляли свою вечную взаимную вражду,