Так и соответственно способности познания 7 страница
«Сумма теологии» (1265-1273) написана для студентов-теоло-
гов; она охватывает всю философскую и теологическую проблема-
тику, с которой имел дело Фома, в систематизированном виде.
«Сумма» состоит из трех частей (причем вторая разделяется на
две): pars pnma, parspnma secundae, pars secunda secundae и pars ter-
tia (S. th. I, I-II, II-II, III); каждая часть разделена на вопросы,
в свою очередь подразделяющиеся на статьи. Каждая статья начи-
нается с аргументов за и против относительно некоторого спорно-
го вопроса.
«Сумма теологии» не была завершена Фомой из-за пережитого
им экстатического видения, после которого он прекратил писать.
Работа была закончена Реджинальдом из Пиперно, секретарем
и другом Фомы, основывающимся на имеющихся материалах. Пол-
ная «Сумма теологии» содержит 38 трактатов, 612 вопросов, под-
разделенных на 3 120 глав, в которых обсуждается около 10 000 ар-
гументов.
«Сумма теологии» быстро завоевала широкую популярность,
и количество рукописных копий, изданий и переводов едва ли подда-
ется учету. Первая печатная публикация была выполнена Петером
Шеффером, издателем из Майнца, в 1467 г., а первое полное издание
осуществлено в Базеле в 1485 г. Наиболее значительные издания
(в рамках полного собрания), повлиявшие на последующие, — «Pi-
ana» (Рим, 1570, по повелению Папы Пия V) u «Leonina» (Рим, с
1882 г., по повелению Льва XIII, с классическими комментарями То-
мазо де Вио, XVI в.).
«Сумма против язычников», которая имеет более полное на-
звание — «Книга об истине католической веры против язычников»
(Liber de ventate Catolicae fidei contra errates infidelium, seu Summa
contra gentiles), а также «Сумма философии» (Summa Philosophiae,
1259-1264) посвящены защите основоположений христианской
веры. Разделена на четыре книги: I. О Боге как таковом; II. О со-
творении Богом различных частей сущего; III. О Боге как о цели
всех творений; IV. О Боге как Он дан в Его Откровении.
«Дискуссионные вопросы» — образец средневекового типа науч-
ной и преподавательской работы, в основе которой лежат реальные
диспуты. Истоки диспутов можно найти в трудах Аристотеля: он
описывал «диалектическое рассуждение» следующим образом: сна-
чала представляется проблема (арогга), затем даются противопо-
ложные решения разных философов (endoxa, phainomena) и лишь за-
тем следует анализ этого затруднения (см.: «Никомахова Этика»
VII, 1, 1145Ь 2-7). В европейском Средневековье важным стимулом
для диспутов были «Да и Нет» Абеляра, в котором он подобрал сен-
тенции из Писания и творений отцов церкви, дающие противопо-
ложные ответы на вопросы; кроме того в «Истории моих бедствий»
приводится описание таких дискуссий. Прямое влияние на практи-
ку диспутов оказывала и практика комментариев, являющихся еще
одной распространенной формой организации учебного процесса
и движения научной мысли. Комментирование происходило следую-
щим образом: зачитывался небольшой фрагмент изучаемого произ-
ведения, при этом у слушателей, да и у самого комментатора, воз-
никали затруднения и вопросы, которые затем обсуждались. Такие
диспуты делились на две части, занимавшие два дня. Тема диспута
объявлялась заранее. В первый день магистр давал краткое вве-
дение, и один из бакалавров (младших преподавателей, зачастую из
числа старшекурсников, которые вели, под руководством магистра,
лекционную и семинарскую работу со студентами) принимал аргу-
менты из аудитории и порой сразу давал на них краткие ответы.
Секретарь записывал аргументы и ответы (которые затем входи-
ли в первую часть публикуемого диспута, сгруппированные на осно-
вании положительного или отрицательного ответа на заявленный
вопрос; в данной публикации они приведены в начале каждой главы,
под цифрами). На другой назначенный день магистр суммировал
эти аругменты pro u contra и давал свое разрешение поставленного
вопроса (determinatio), которое в приводимом тексте следует после
слова «Ответ», и затем разрешение каждого из высказанных аргу-
ментов (они приводятся после общего ответа). Диспут публиковал-
ся либо в получившейся версии (reportatio), либо в редакции мастера
(ordinatio). Фоме принадлежат многочисленные «Дискуссионные во-
просы», в частности, «Об истине» (De ventate, 1256-1259), «О по-
тенции» (De potentia, 1265-1266), «О душе» (De anima, 1266),
«О зле» (Demalo, 1269).
К. В. Бандуровский
Сумма теологии1
Часть I
Вопрос первый, о священном учении — каково оно
и на что распространяется, — разделенный на десять глав2
Для того чтобы намерение наше удерживалось в неких точных
границах, необходимо прежде всего исследовать само священное
учение — каково оно и на что оно распространяется.
И относительно этого следует поставить десять вопросов:
1. О необходимости этого учения.
2. Есть ли [это учение] — наука?
3. Едино ли оно или множественно?
4. Теоретическое ли оно или практическое?
5. О его соотношении с другими науками.
6. Есть ли оно — мудрость?
7. Каков его предмет?
8. Доказательно ли оно?
9. Надлежит ли ему использовать метафоры или символичес-
кие обороты речи?
10. Следует ли этому учению истолковывать Священное Пи-
сание согласно многим смыслам?
1. Необходимо ли, чтобы помимо философских дисциплин име-
лось другое учение?
Относительно первого следует рассмотреть такое положение:
считается, что нет необходимости, чтобы помимо философских
дисциплин имелось другое учение. Ведь человек не должен стре-
миться к тому, что превосходит [его] разум, согласно Екклезиас-
© К. Бандуровский, перевод, примечания, 1999
1 Перевод сделан по изданию: Sancti Thomae de Aquino. Summa Theologiae.
Torino: Paulina. 1988. Сверка перевода выполнена С. С. Неретиной.
2 Ряд фрагментов из этого вопроса существует в переводе С. С. Аверинце-
ва (из а. 1 corpus, ad l, ad 2; a. 2 corpus (указанное в переводе Аверинцева —
гл. l ad 2 — очевидная опечатка); а. 5 ad 2). (См.: Боргош Ю. Фома Аквинский.
М., 1966. С. 143-145.)
ту: тобой не разыскивалось превышающее тебя1. Но то, что подчи-
няется разуму, в достаточной мере передается в философских
дисциплинах. Следовательно, кажется излишним, чтобы помимо
философских дисциплин имелось другое учение.
2. Кроме того, учение может быть только о сущем, поскольку
ничто не может познаваться, кроме истинного, которое обратимо
с сущим. Но все сущее исследуется в философских дисциплинах —
даже сам Бог, поэтому некая часть философии называется теологи-
ей, или божественной наукой, как ясно из шестой [книги] «Метафи-
зики» Философа2. Следовательно, не было необходимо, чтобы по-
мимо физических3 дисциплин имелось другое учение.
Но этому противоречит то, что говорится во втором [послании]
к Тимофею (2 Тим. 3, 16): все Писание богодухновенно и полезно
для научения, для обличения, для исправления, для наставления,
для праведности. Но богодухновенное Писание не относится к фи-
зическим дисциплинам, которые суть изобретения человеческого
разума. Следовательно, полезно, что помимо физических дисцип-
лин есть другая наука, вдохновленная Богом.
Отвечаю: следует сказать, что было необходимо для спасения че-
ловека, чтобы, помимо физических дисциплин, которые исследуют-
ся посредством человеческого разума, было некое учение, основан-
ное на Божественном Откровении. И прежде всего потому, что
человек направлен к Богу, как к некоторой цели, которая превосхо-
дит постижение разумом, согласно Исайе4: глаз не видал Бога, кро-
ме Тебя, который столько предуготовил почитающим Его. Но надле-
жит, чтобы людям, которые должны направлять свои намерения
и действия к цели, была заранее известна цель. Поэтому было необ-
ходимо для спасения, чтобы благодаря Божественному Откровению
человеку стало известно то, что превышает человеческий разум.
Что же до того, что можно понять о Боге человеческим разумом,
то было необходимо, чтобы человек был наставлен Божественным
' Сир. 3, 21: «Через меру трудного для себя не ищи и что выше сил твоих,
того не испытывай».
2 Аристотель. Метафизика. 1026а 19: «...таким образом, имеются три умо-
зрительных учения: математика, учение о природе, учение о божественном
(совершенно очевидно, что если где-то существует божественное, то ему при-
суща именно такая природа), и достойнейшее знание должно иметь своим
предметом достойнейший род [сущего]. Так вот, умозрительные науки пред-
почтительнее всех остальных, а учение о божественном предпочтительнее
других умозрительных наук» (пер. А. В. Кубицкого).
3 Странный переход — либо Фома отождествляет философские и физи-
ческие дисциплины, либо это неточность данного издания. В английском и
французском переводе, а также переводе Аверинцева здесь и далее — «фило-
софских».
4 Ис. 64, 4: «Ибо они от века не слыхали, и не внимали умом, и никакой
глаз не видал другого бога, кроме Тебя, который столько сделал для надею-
щихся на него».
откровением, поскольку истина о Боге, постигнутая разумом чело-
века, обнаружилась бы лишь немногими, и после долгого времени,
и с примесью многих заблуждений; от знания же этой истины зави-
сит все спасение человека, каковое — в Боге. Поэтому, чтобы спасе-
ние людей произошло и более подобающе, и более верно, было не-
обходимо, чтобы они были наставлены в Божественном благодаря
Божественному откровению. Поэтому было необходимо, чтобы по-
мимо философских дисциплин, которые исследуются разумом,
имелось священное учение, [полученное] через Откровение.
1. Относительно первого следует сказать, что хотя то, что пре-
вышает человеческое познание, не может разыскиваться человеком
посредством разума, однако оно должно быть принято верой, по-
скольку оно открыто Богом. Поэтому там же продолжается (Сир. 3,
25): многое показано тебе, что превышает человеческое постиже-
ние (sensus). И из такого рода [вещей] состоит священное учение.
2. Относительно второго следует сказать, что различное обос-
нование (ratio) познаваемого, [а не само познаваемое] производит
различие наук; ведь астроном и натурфилософ (naturalis) делают
одно и то же заключение, например, то, что земля круглая, — но ас-
троном посредством математики (то есть отвлекаясь от материи),
а натурфилософ посредством рассмотрения материи1. Поэтому ни-
что не препятствует, чтобы изучаемое философскими дисципли-
нами, насколько оно познаваемо благодаря свету естественного
разума, могло также изучаться другой наукой на том основании,
что оно познается благодаря свету Божественного Откровения.
Следовательно, теология, которая относится к священному уче-
нию, отличается по роду от той теологии, которое считается час-
тью философии.
2. Есть ли священное учение — наука (scientia)?
1. Относительно второго следует рассмотреть такое положе-
ние: считается, что священное учение — не наука. Ведь любая на-
ука исходит из самоочевидных оснований. Но священное учение
исходит из постулатов веры, которые не самоочевидны, так как
признаются не всеми: ибо не во всех вера (2 Фее. 3, 2), как гово-
рится во втором [послании к] Фессалоникийцам. Следовательно,
священное учение — не наука.
1 Разделение естественной и математической науки посредством их отно-
шения к материи в целом характерно для Средневековья. Еще Боэций писал,
что математическое знание «исследует формы тел без материи и потому без
движения», в то время как естественная наука «исследует формы тел вместе
с материей, ибо в действительности формы не отделимы от тел. Тела оно рас-
сматривает в движении, ибо движение присуще форме, соединенной с мате-
рией» (см.: Каким образом Троица есть единый Бог, а не три божества //
Боэций. «Утешение философией« и другие трактаты. М., 1990 (пер. Т. Ю. Бо-
родай). С. 147).
2. Кроме того, нет науки о единичном. Но священное учение
изучает единичное — такое, как деяния Авраама, Исаака и Иако-
ва и им подобных. Следовательно, священное учение не есть на-
ука.
Но против этого то, что говорит Августин [в трактате] «О Трои-
це»': только эта наука наделена тем, посредством чего спасительней-
шая вера зарождается, питается, защищается и укрепляется. Но это
относится ни к какой иной науке, кроме как к священному учению.
Следовательно, священное учение есть наука.
Отвечаю: следует сказать, что священное учение есть наука.
Но следует знать, что существует двоякий род наук. Одни исхо-
дят из оснований, известных благодаря естественному свету ин-
теллекта: такие, как арифметика, геометрия и того же рода. Иные
же исходят из оснований, известных благодаря свету более вы-
сокой науки, например, [наука о] перспективе исходит из осно-
ваний, ставших известными благодаря геометрии, а музыка — из
оснований, известных благодаря арифметике. И священное уче-
ние есть наука такого рода, поскольку она исходит из оснований,
известных благодаря свету более высокого знания (scientia),
а именно знания, [которым обладают] Бог и блаженные. Поэто-
му подобно тому как музыка доверяет основаниям, данным ей
Арифметикой, так и священное учение доверяет основаниям, от-
крытым ей Богом.
1. Относительно первого следует сказать, что основания лю-
бой науки или самоочевидны, или возводятся к известному (noti-
tia) в более высокой науке; и таковые, как сказано2, суть основа-
ния священного учения.
2. Относительно второго следует сказать, что единичное рас-
сматривается в священном учении не так, что оно изучается в пер-
вичном смысле, но введено скорее в качестве жизненного приме-
ра, (подобно тому как [единичное используется] в моральных
науках), а также для свидетельства об авторитете тех мужей, через
кого было ниспослано нам Божественное Откровение, на котором
основано Священное Писание, или учение.
3. Есть ли священное учение — единая наука?
1. Относительно третьего следует рассмотреть такое положе-
ние: считается, что священное учение не есть единая наука. Ведь,
как утверждает Философ в первой [книге] «Второй [Аналитики]»3,
единая наука есть та, к которой относится единый род предмета
1 De Trinitate, XIV, 7.
2 Ibid.
'Аристотель. Вторая Аналитика, 87а 38: «Одна наука, предмет которой
один род, есть наука о том, что слагается из первых [начал этого рода] и со-
ставляет части [его] или свойства [этих частей], присущие сами по себе».
(subiectum1). Но Творец и творение, которые оба рассматривают-
ся в священном учении, не содержатся вместе в одном роде. Сле-
довательно, священное учение не есть единая наука.
2. Кроме того, в священном учении рассматриваются ангелы,
телесные творения и человеческие нравы. Но таковые относятся
к различным философским наукам. Следовательно, священное
учение не есть единая наука.
Но против этого то, что в Священном Писании говорится о ней как
о единой науке; ведь сказано в [книге] Премудрости (Прем. 10, 10):
она даровала ему знание святых.
Отвечаю: следует сказать, что священное учение есть единая на-
ука. Ведь единство способности и свойства (habitus) должно рассма-
триваться согласно [их] объекту, но не в материальном аспекте, а со-
гласно формальному основанию объекта. Например, человек, осел
и камень сходятся в одном на формальном основании — «цвета», ко-
торый есть объект зрения. Но поскольку Священное Писание рас-
сматривает нечто согласно тому, что оно дано Богом в Откровении,
то, в соответствии со сказанным2, все, что относится к Божественно-
му Откровению, сходится в одном формальном основании объекта
этой науки и поэтому охватывается священным учением как единой
наукой.
1. Относительно первого следует сказать, что священное уче-
ние определяет Бога и сотворенное не одинаково — но Бога в пер-
вичном смысле, а сотворенное согласно тому, что оно относится
к Богу как к основанию или цели. Следовательно, единству этой
науки не чинятся препятствия.
2. Относительно второго следует сказать, что ничто не пре-
пятствует низшим способностям или свойствам различаться от-
носительно тех материй, которые вместе подпадают под одну бо-
лее высокую способность или свойство, потому что более высокая
способность или свойство рассматривают объект на более универ-
сальном формальном основании; так, например, объект общего
чувства3 есть чувственно воспринимаемое, которое включает в се-
бя и видимое, и слышимое. Поэтому общее чувство, хотя оно и
единая способность, простирается на все объекты пяти чувств.
' Субъект здесь следует понимать не как противоположенность объекту,
как это принято со времен Лейбница и Вольфа, а в буквальном смысле — то,
что подлежит, подчинено данной науке, поэтому мы воспользовались, во из-
бежание двусмысленности, русским словом предмет, буквально соответству-
ющий латинскому.
2 Summa theologiae I, q. 1, a. 2 (далее: S. th....). См. выше стр. 146.
3 Фома делит чувства на внешние (sensus exteriores) и внутренние (sensus
interiores). Внешних чувств — пять: осязание, вкус, обоняние, слух и зрение;
ко внутренним относятся общее чувство, воображение, память и оценивающая
способность (vis aestimativa). Функция общего чувства заключается в том, что-
бы координировать данные внешних чувств.
И подобным образом то, что исследуется в различных философ-
ских науках, может рассматривать священная наука, будучи еди-
ной, на одном основании, а именно, поскольку оно богооткровен-
но. Таким образом, для того, чтобы священное учение было как
бы неким отпечатком божественной науки, она из всех — едина
и проста.
4. Является ли священное учение практической наукой?
1. Относительно четвертого следует рассмотреть следующее
положение: считается, что священное учение — практическая на-
ука. Ведь цель практики есть дело (operatio), согласно Философу
во второй книге «Метафизики»1. Но священное учение направле-
но на дело, согласно Иакову (Иак. 1, 22): будьте же исполнители
слова, а не слышатели только. Следовательно, священное учение
есть практическая наука.
2. Кроме того, священное учение разделено на Ветхий и Но-
вый Закон. Но закон относится к моральной науке, которая есть
наука практическая. Следовательно, священное учение есть прак-
тическая наука.
Но против этого то, что всякая практическая наука есть
[наука] о вещах, совершаемых человеком; так, моральная — это
[наука] о человеческих поступках, а архитектурная — это [наука]
о строениях. Священное же учение есть прежде всего [учение]
о Боге, деяния Которого величественнее человеческих. Следова-
тельно, она не практическая, но в большей степени теоретичес-
кая наука.
Отвечаю: следует сказать, что священное учение, будучи еди-
ным, как сказано2, распространяется на то, что относится к различ-
ным философским наукам, по формальному основанию, а имен-
но, поскольку в различных [вещах] она принимает во внимание то,
что познаваемо благодаря божественному свету. Поэтому хотя
среди философских наук одна — теоретическая, а другая — прак-
тическая, однако священное учение охватывает собой и ту и дру-
гую; подобно тому, как Бог, посредством одной и той же науки,
познает и Себя, и Свои творения. Все же оно в большей степени
теоретическое, нежели практическое, потому что оно занимается
божественными вещами прежде, чем человеческими действиями,
каковыми оно занимается потому, что ими человек направляется
к совершенному богопознанию, в котором состоит вечное блажен-
ство.
И из этого ясен ответ на возражения.
' Аристотель. Метафизика. 993Ь 21: «Цель умозрительного знания — ис-
тина, а цель знания, касающегося деятельности — дело».
2 S. th., I, q. 1 , а. 3. См. выше стр. 147.
5. Достойнее ли священное учение, чем другие науки?
1. Относительно пятого следует рассмотреть такое положение:
считается, что священное учение не достойнее, чем другие науки.
Ведь к достоинству науки относится достоверность. Но другие на-
уки, в основаниях которых нельзя сомневаться, кажутся более до-
стоверными, чем священное учение, основания которой, то есть
постулаты веры, допускают сомнение. Следовательно, кажется,
что другие науки достойнее ее.
2. Кроме того, более низкой науке надлежит принимать [нечто]
от высшей; как, например, музыка [принимает] от арифметики. Но
священное учение принимает нечто от философских дисциплин.
Говорит же Иероним в послании к великому оратору города Рима1,
что древние ученые так обогатили2 свои книги учениями и сентен-
циями стольких философских учений, что не знаешь, чем прежде
надлежит восхищаться в них — светской эрудицией или библейской
ученостью. Следовательно, священное учение ниже других наук.
Но против этого то, что о других науках говорится как о его слу-
жанке: так, в Притчах3 [говорится, что] оно послало служанок сво-
их провозгласить с возвышенности городской.
Отвечаю: следует сказать, что эта наука, и в той мере, в какой
она теоретическая, и в той мере, в какой она практическая, превос-
ходит все другие, как теоретические, так и практические. Ведь го-
ворится, что среди теоретических наук одна достойнее другой или
из-за большей достоверности, или из-за достоинства ее материи.
В обоих отношениях эта наука превосходит другие теоретические
науки. В отношении достоверности потому, что другие науки об-
ладают достоверностью за счет естественного света человеческого
разума, который может заблуждаться; она же обладает достовер-
ностью от света божественного знания, которое не может обманы-
ваться. В отношении достоинства материи потому, что эта наука
главным образом о том, что своей величественностью превосходит
[человеческий] разум, в то время как другие науки рассматривают
только то, что подчиняется разуму. Из практических же наук та
достойнее, которая не направлена к дальнейшей цели4, так, напри-
мер, политическая (civilis) [наука достойнее, чем] военная; ведь
благо войска направлено ко благу государства. Но цель этого уче-
ния (поскольку оно практическое) есть вечное блаженство, к кото-
рому как к предельной цели направлены все прочие цели практи-
ческих наук.
1 Письмо 70 (PL T. 22. Col. 667-668). — Иероним имеет в виду, судя по пе-
речислению, предшествующему этому фрагменту, практически всех выдаю-
щихся представителей патристики.
2 Respergere — буквально окроплять, обрызгивать (лат.).
3 Притч. 9, 3: «Премудрость... послала слуг своих провозгласить с возвы-
шенностей городских».
4 Разночтение: которая направлена к высшей цели.
Поэтому ясно, что в любом отношении она достойнее, чем дру-
гие [науки].
1. Относительно первого следует сказать, что ничто не препятст-
вует тому, что нечто, достоверное по своей природе, есть менее досто-
верное для нас из-за немощи нашего интеллекта, который относится
к наиболее ясному в природе, как глаза совы к свету солнца, как ска-
зано во второй [книге] «Метафизики»'. Поэтому сомнение, которое
возникает у некоторых относительно постулатов веры, происходит не
из-за сомнительности вещи, но из-за немощи человеческого интел-
лекта; все же самое малое, что может иметься относительно познания
самых высоких вещей, более желательно, чем наиболее достоверное
знание, которое имеется относительно меньших вещей, как говорит-
ся в книге первой «О частях животных»2.
2. Относительно второго следует сказать, что эта наука может
принимать нечто от философских дисциплин не так, как если бы
она из необходимости нуждалась в них, но ради большей ясности
того, что изучается в этой науке. Ведь она принимает свои основа-
ния не от других наук, но непосредственно от Бога, благодаря От-
кровению. И поэтому она не принимает от других наук как от выс-
ших, но использует их как низших и как служанок; подобно тому,
как архитектура использует служебные [науки] (subministrans)
или как политическая [наука] — военную. И то, что она так ис-
пользует их, происходит не из-за ее недостаточности или неудов-
летворительности, но из-за недостаточности нашего интеллекта,
которому легче руководствоваться тем, что познается благодаря
естественному разуму (от которого происходят другие [науки]),
нежели тем, что превышает [человеческий] разум, а именно оно
и изучается в этой науке.
6. Есть ли это учение — мудрость?
1. Относительно шестого следует рассмотреть следующее поло-
жение: считают, что это учение — не мудрость. Ведь никакое учение,
которое заимствует свои основания извне, не достойно имени мудро-
сти; поскольку мудрому надлежит направлять, а не быть направляе-
мым, [как говорится в первой книге] «Метафизики»3. Но это учение
заимствует свои основания извне, как ясно из сказанного4. Следова-
тельно, это учение — не мудрость.
1 Аристотель. Метафизика. 993Ь 31: «Каков дневной свет для летучих
мышей, таково для разума в нашей душе то, что по природе своей очевиднее
всего».
2 Аристотель. О частях животных. 644Ь 31. — Фома цитирует Аристотеля
неточно.
3 Аристотель. Метафизика. 989а 18: «...ибо мудрому надлежит не получать
наставления, а наставлять, и он не должен повиноваться другому, а ему — тот,
кто менее мудр».
4 S. th., I, q. l, a. 2. См. выше стр. 146.
2. Кроме того, мудрости надлежит доказывать основания дру-
гих наук. И поэтому о ней говорится, что она — глава наук, как яс-
но из шестой [книги] «Этики»'. Но это учение не доказывает осно-
ваний других наук. Следовательно, оно — не мудрость.
3. Кроме того, это учение приобретается посредством науче-
ния, в то время как мудрость имеется благодаря вдохновению [от
Бога] (infusio); поэтому она перечисляется среди семи даров Свя-
того Духа, как видно из [пророчеств] Исайи2. Следовательно, это
учение — не мудрость.
Но против этого то, что говорится во Второзаконии в начале
законодательства: в этом мудрость ваша и разум ваш пред глаза-
ми народов (Втор. 4, 6).
Отвечаю: следует сказать, что это учение есть мудрость, вели-
чайшая среди человеческих мудростей; и не только в каком-либо
роде, но просто3. Поскольку мудрый должен направлять и судить,
а суждение имеется, [когда] посредством более высокой причины
[рассматриваются] низшие, о том говорится, что он мудр в каком-
либо роде, кто рассматривает самую высокую причину этого рода:
как, например, в роде строительства тот мастер, который планиру-
ет форму дома, называется мудрым и архитектором, в отличие от
низших мастеров, которые обтесывают бревна и добывают камень;
поэтому говорится в первом [послании] к Коринфянам: я... как му-
дрый строитель, положил основание (1 Кор. 3, 10). И опять-таки,
в роде всей человеческой жизни благоразумный называется «муд-
рым», поскольку он направляет человеческие действия к должной
цели. Потому говорится в Притчах: мудрость мужа — это благоразу-
мие (Прит. 10,23). Поэтому более всего называется мудрым тот, кто
рассматривает просто наивысшую причину всей вселенной, каковая
есть Бог. Поэтому о мудрости говорится, что она есть знание боже-
ственного, как ясно из [трактата] «О Троице» Августина4. Но свя-
щенное учение в наиболее собственном смысле заключает о (deter-
minat de) Боге, согласно тому, что Он — наивысшая причина — и не
только относительно того, что Он познаваем по [Его] творениям
(то, что познавали философы, как говорится в [послании] к Римля-
нам: ибо, что можно знать о Боге, явно для них (Рим. 1,19)), но так-