Ние гражданскому закону — одно из требований естественного закона. 2 страница

Большое значение, далее, уделяется необходимости соответст­вия положительных законов природе и принципам установленного правительства (т. е. форме правления), географическим факторам и физическим свойствам страны, ее положению и размерам, ее кли­мату (холодному, жаркому или умеренному), качеству почвы, обра­зу жизни населения (земледельцев, охотников, торговцев и т. Д.), его численности, богатству, склонностям, нравам и обычаям и т. Д-Монтескье подчеркивает необходимость учета взаимосвязанности законов (или, как сейчас бы сказали, системной целостности зако­нодательства), особых обстоятельств возникновения того или иного закона, целей законодателя (т. е. законодательную политику) и т. Д-

Монтескье считает, что решающее влияние на законы ока-. зывают природа и принцип правительства,учреждаемого в гра- , зкданском состоянии. Он различает три образа (формы) правле- . ния: республиканский, монархический и деспотический. При

республиканском правлении верховная власть находится в ру-' ках или всего народа (демократия), или его части (аристокра- ; тия). Монархия — это правление одного человека, но посредст- t вом твердо установленных законов. В деспотии все определяется волей и произволом одного лица вне всяких законов и правил: Такова, по оценке Монтескье, природа каждого образа правле-ния, из которой вытекают "основные краеугольные законы"1 дан­ной формы правления.

От этой природы правления он отличает присущий каждой форме принцип правления,тоже играющий существенную законо-образующую роль. Поясняя это отличие, он писал: "Различие меж­ду природой правления и его принципом в том, что природа его есть то, что делает его таким, каково оно есть; а принцип — это то, что заставляет его действовать. Первая есть его особенный строй, а второй — человеческие страсти, которые двигают им"2.

В ходе рассмотрения вопроса о законах, вытекающих непо­средственно из природы различных форм правления, Монтескье отмечает, что основными для демократииявляются законы, опре­деляющие право голосования, а также контроля за избранными уполномоченными (должностными лицами государства).

Для аристократииосновными являются те законы, которые определяют право части народа издавать законы и следить за их исполнением.

К основным законам монархииМонтескье относит законы, определяющие "существование посредствующих каналов, по кото­рым движется власть", — т. е. наличие "посредствующих, подчи­ненных и зависимых" властей, их правомочий. Главной из них яв­ляется власть дворянства, так что без дворянства монарх стано­вится деспотом.

В условиях деспотического правления,где, собственно, нет законов и их место занимают произвол и прихоть деспота, религия и обычаи, основным законом является учреждение должности пол­новластного визиря.

Природа каждой формы правления, таким образом, определя­ет основные, конституирующие данный строй (и в этом смысле — конституционные) законы.

Природе каждого вида правления соответствует и свой прин­цип, приводящий в движение механизм человеческих страстей, — особый для данного политического строя.

1 Там же. С. 164.

2 Там же. С. 168.

,// Кабраииы

' Там же. С. 169. Там же. С. 178.

Раздел V. История философии права и современность

Глава 3. Философия права Нового времени

В республике (и особенно в демократии) таким принципом яв­ляется добродетель,в монархии — честь,в деспотии — страх.Монтескье специально подчеркивает, что, говоря об этих принци­пах, он имеет в виду не реально существующее положение, а долж­ный (соответствующий каждому строю) порядок: "из этого следует лишь, что так должно быть, ибо иначе эти государства не будут совершенными"!.

В ходе анализа законотворческого значения и законообразую-щей силы соответствующего принципа Монтескье пишет: "...Зако­ны вытекают из него, как из своего источника"2.

Исследуя соотношения закона и свободы,Монтескье разли­чает два вида законов о политической свободе: 1) законы, устанав­ливающие политическую свободу в ее отношении к государствен­ному устройству, и 2) законы, устанавливающие политическую сво­боду в ее отношении к гражданину. Речь, следовательно, идет об институциональном и личностном аспектахполитической свобо­ды, подлежащих законодательному закреплению.

Политическая свобода, по Монтескье, возможна вообще лишь при умеренных правлениях,но не в демократии или аристокра­тии, а тем более в деспотии. Да и при умеренных правлениях поли­тическая свобода имеет место лишь там, где исключена возмож­ность злоупотребления властью, для чего необходимо достичь в государстве разделения властей на законодательную, исполни­тельную и судебную.Такое умеренное правление характеризуется как "государственный строй, при котором никого не будут понуж­дать делать то, к чему его не обязывает закон, и не делать того, что закон ему дозволяет"3.

Система разделения и взаимного содержания властейявля­ется, согласно Монтескье, главным условием для обеспечения поли­тической свободы в ее отношениях к государственному устройству. При этом он подчеркивает, что политическая свобода состоит не в том, чтобы делать то, что хочется. "В государстве, т. е. в обществе, где есть законы, — пишет Монтескье, — свобода может заключаться лишь в том, чтобы иметь возможность делать то, чего должно хотеть, и не быть принуждаемым делать то, чего не должно хотеть... Свобода есть право делать все, что дозволено законами. Если бы гражданин мог делать то, что этими законами запрещается, то у него не было бы свободы, так как то же самое могли бы делать и прочие граждане"4-

Политическая же свобода в ее отношении уже не к государст­венному устройству, а к отдельному гражданину (личностный ас­пект свободы) заключается, согласно Монтескье, в безопасности

1 Там же. С. 187.

2 Там же. С. 169.

3 Там же. С. 289.

4 Там же.

881 Ш

гражданина.Рассматривая средства обеспечения такой безопасно­сти, он придает особое значение доброкачественности уголовных законов и судопроизводства. "Если не ограждена невиновность гра­ждан, то не ограждена и свобода. Сведения о наилучших правилах, которыми следует руководствоваться при уголовном судопроизвод­стве, важнее для человечества всего прочего в мире. Эти сведения уже приобретены в некоторых странах и должны быть усвоены прочими"1.

В этой связи Монтескье подчеркивает, что политическая сво­бода граждан в значительной степени зависит от соблюдения прин­ципа соответствия наказания преступлению.Для обеспечения сво­боды необходимы и определенные судебные процедуры(процессу­альные правила и формы) — правда, в такой степени, чтобы они содействовали целям реализации закона, но не превратились бы в препятствие для этого.

Монтескье уделяет большое внимание способам составления законов, законодательной технике.Основополагающим принципом законодательства является умеренность: "дух умеренности должен быть духом законодателя"2.

Монтескье формулирует и более конкретные правила состав­ления законов, которыми должен руководствоваться законодатель, в том числе следующие. Слог законов должен быть сжатым и про­стым. Слова закона должны быть однозначными, вызывая у всех людей одни и те же понятия. Законы не должны вдаваться в тонко­сти, поскольку "они предназначены для людей посредственных и содержат в себе не искусство логики, а здравые понятия простого отца семейства"3. Когда закон не нуждается в исключениях, огра­ничениях и видоизменениях, то лучше обходиться без них. Моти­вировка закона должна быть достойна закона. "Подобно тому, как бесполезные законы ослабляют действие необходимых законов, за­коны, от исполнения которых можно уклониться, ослабляют дейст­вие законодательства"4. Не следует запрещать действия, в которых нет ничего дурного, только ради чего-то более совершенного. "Зако­нам должна быть присуща известная чистота. Предназначенные для наказания людской злобы, они должны сами обладать совер­шенной непорочностью"5.

В целом соотношение права и законапредстает в учении Монтескье как соотношение "духа законов" и позитивного зако­нодательства."Дух законов" резюмирует в себе совокупность тех отношений и факторов (географических, климатических, историче­ских, социальных, хозяйственных, политических, нравственных,

1 Там же. С. 318.

2 Там же. С. 642.

3 Там же. С. 652.

1 Там же. С. 653—654.

5 Там же. С. 654.

'6—160

Раздел V. История философии права и современность

Глава 3. Философия права Нового времени

религиозных и т. д.), которые влияют на законодательство, опреде­ляют его, придают ему характер объективно обусловленных, необ­ходимых, закономерных, справедливых и разумных (с учетом дан­ных обстоятельств) правил. Такая философско-правовая концеп­ция, устанавливающая необходимое законотворческое значение "духа законов"и вытекающие отсюда обязательные требования к закону, законодателю и государству в целом, становится сущест­венным барьером против произвола в общественной и политиче­ской жизни.

Учение Монтескье о духе законов, о разделении властей и по­литической свободе значительно обогатило философско-правовую мысль и содействовало ее дальнейшему развитию.

'*•'

И 6. Руссо

Жан-Жак Руссо (1712—1778) — один из ярких и оригиналь­ных мыслителей во всей истории философских учений о праве, государстве, законе.

С позиций обоснования и защиты принципа народного сувере­нитета он по-новому интерпретирует представления о естествен­ном состоянии и договорном происхождении государства.

В его трактовке естественное состояние— строй всеобщей свободы и равенства. Однако с появлением частной собственности и социального неравенства, противоречивших естественному равен­ству, начинается борьба между бедными и богатыми. Выход из та­кого состояния был найден с помощью соглашения о создании госу­дарственной власти и закона, которым будут подчиняться все. Но потеряв свою естественную свободу, бедные не обрели свободы по­литической. Неравенство частной собственности, дополненное по­литическим неравенством,привело, согласно Руссо, в конечном счете к абсолютному неравенству при деспотизме, когда по отно­шению к деспоту все равны в своем рабстве и бесправии.

Бичуя такое ложное, порочное и пагубное для человечества направление развития общества и государства, Руссо выдвигает свой проект "исправления" истории —создание Политического организма как подлинного договора между народами и правителя­ми. Цель этого подлинного общественного договора Руссо видит в создании "такой формы ассоциации, которая защищает и огражда­ет всею общею силою личность и имущество каждого из членов ассоциации и благодаря которой каждый, соединяясь со всеми, под­чиняется, однако, только самому себе и остается столь же свобод­ным, как и прежде"1.

Благодаря общественному договорукаждый, передав в общее достояние и поставив под единое высшее руководство общей воли

свою личность и все свои силы, превращается в нераздельную часть целого. Последствия общественного договора, по Руссо, таковы:' "Немедленно вместо отдельных лиц, вступающих в договорные от­ношения, этот акт ассоциации создает условное коллективное Це­лое, состоящее из стольких членов, сколько голосов насчитывает: общее собрание. Это Целое получает в результате такого акта свое единство, свое общее я, свою жизнь и волю. Это лицо юридическое1, образующееся, следовательно, в результате объединения всех дру­гих, некогда именовалось Гражданскою общиной, ныне же имену­ется Республикою, или Политическим организмом: его члены на­зывают этот Политический организм Государством, когда он пассивен, Сувереном, когда он активен, Державою — при сопостав­лении его с ему подобным. Что до членов ассоциации, то они в сово­купности получают имя народа, а в отдельности называются граж­данами как участвующие в верховной власти и подданными как подчиняющиеся законам Государства"2.

В социально-экономическом плане Руссо, не отрицая самой частной собственности, вместе с тем выступает за относительное выравнивание имущественного положения граждани с этих эга-литаристских позицийкритикует роскошь и излишки, поляриза­цию богатства и бедности. В общественном состоянии, согласно Руссо, ни один гражданин не должен обладать столь значительным дос­татком, чтобы иметь возможность купить другого, и ни один — быть настолько бедным, чтобы быть вынужденным себя продавать. Это, поясняет Руссо, предполагает как ограничение размеров иму­щества и влияния знатных и богатых, так и умерение скаредности и алчности бедных.

В основе аргументации Руссо в пользу такого проекта и такой перспективы изменения исторических реалий лежит убеждение, что только установление тех политических и экономических отно­шений, которые соответствуют его концепции общественного дого­вора, может оправдать — с точки зрения разума, справедливости и права — переход от естественного состояния в гражданское.

В конкретно-историческом планеидеи Руссо были непосред­ственно направлены против современного ему феодального строя, который в свете буржуазно-демократических принципов общест­венного договоралишался своей легитимности, справедливого и законного характера, словом — права на существование. Своей док­триной общественного договора Руссо по существу обосновывал и оправдывал насильственный, революционный путь низвержения феодальных порядков. И деятели французской буржуазной рево­люции были во многом воодушевлены именно его идеями.

Но в теоретико-концептуальном планеучение Руссо, несмотря

1 Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре, или Принципы политического права // Трактаты. М., 1969. С. 160.

В оригинале "person publique", т.е. публичная персона или публичная личность. ! Там же. С. 161—162.

16*

48Q Раздел V. История философии права и современность

на его постоянные апелляции к свободе, равенству и праву, трудно согласовать с ценностями правовой свободы и правового закона, с правами и свободами личности.

Общая воля,лежащая в основе общественного договора, нахо­дит свое воплощение в суверене и его актах (законах). При этом общую волюРуссо отличает от воли всех:общая воля имеет в виду общие интересы, а воля всех — интересы частные и представ­ляет собой лишь сумму изъявлений индивидуальных воль частных лиц. "Но, — поясняет Руссо, — отбросьте из этих изъявлений воли взаимно уничтожающиеся крайности; в результате сложения ос­тавшихся расхождений получится общая воля"1.

Отстаивая господство в государстве общей воли,Руссо резко критикует всевозможные частичные ассоциации, партии, группы и объединения, которые вступают в неизбежную конкуренцию с су­вереном. Их воля становится общей по отношению к своим членам и частной по отношению к государству. Это искажает процесс фор­мирования подлинной общей воли граждан, поскольку оказывает­ся, что голосующих не столько, сколько людей, а лишь столько, сколько организаций."Наконец, когда одна из этих ассоциаций настолько велика, что берет верх над всеми остальными, получится уже не сумма незначительных расхождений, но одно-единственное расхождение. Тогда нет уже больше общей воли, и мнение, которое берет верх, есть уже не что иное, как мнение частное"2. В этой связи Руссо присоединяется к положению Макиавелли о том, что "наличие сект и партий" причиняет вред государству3.

Между тем для получения общей воли необходимо, чтобы ка­ждый гражданин высказал только свое собственное мнение. Жела­тельно, по Руссо, чтобы в государстве вообще не было ни одного частичного сообщества. "Если же имеются частичные сообщества, то следует увеличить их число и тем предупредить неравенство между ними..."4. Эти меры необходимы для просвещения общей воли, для того, чтобы народ никогда не ошибался.

Отличие воли всех от общей воли отражает то обстоятельство, что в гражданском состоянии, как его изображает Руссо, имеется различие между индивидом как частным человеком,частным ли­цом (со своими частными интересами) и тем же самым индивидом в качестве гражданина— члена "публичной персоны", носителя общих интересов. Данное различение, которое лежит в основе от­личия прав человека от прав гражданина, по сути дела имеет в виду раздвоение индивида на члена гражданского общества(т. е. человека) и гражданина государства.У Руссо, правда, отсутствует четкое смысловое и терминологическое различие между обществом

Глава 3. Философия права Нового времени

и государством, но он все же отмечает отличие гражданина от ча­стного лица и использует данную идею в своей трактовке отноше­ний между сувереном и индивидами.

Из учения Руссо следует, что общественный договор дает по­литическому организму (государству) неограниченную властьнад всеми его членами (участниками соглашения); эта власть, направ­ляемая общей волей, и есть единый, неделимый и неотчуждаемый суверенитет народа.

С общественно-политическим целым (народом) все ясно. Как же в соотношении с этой тотальностью обстоят дела с правами и свободами индивида?

Здесь в ответах и подходе Руссо отсутствует необходимая, требуемая правовой природой и смыслом проблемы, определенность.

С одной стороны, Руссо говорит о "полном отчуждении каждо­го из членов ассоциации со всеми его правами в пользу всей общи­ны", ибо, добавляет он, "если бы у частных лиц оставались какие-либо права, то, поскольку теперь не было бы такого старшего над всеми, который был бы вправе разрешать споры между ними и всем народом, каждый, будучи судьей самому себе в некотором отношении, начал бы вскоре притязать на то, чтобы стать таковым во всех отношениях; естественное состояние продолжало бы суще­ствовать, и ассоциация неизбежно стала бы тиранической или бес­полезной"1.

Очевидно, что Руссо здесь отвергает идею неотчуждаемых естественных прав индивида.

С другой стороны, Руссо утверждает нечто прямо противопо­ложное: "Отказаться от своей свободы — это значит отречься от своего человеческого достоинства, от прав человеческой природы, даже от ее обязанностей. Невозможно никакое возмещение для того, кто от всего отказывается. Подобный отказ несовместим с приро­дою человека; лишить человека свободы воли — это значит лишить его действия какой бы то ни было нравственности"2.

В учении Руссо данное противоречие решается следующим образом: то, что отчуждается у каждого изолированного индивида в пользу образуемого по общественному договору целого (народа, суверена, государства) в виде естественных прав и свобод, возме­щается ему (но уже как неразрывной части этого целого — граж­данину) в виде договорно установленных (позитивных) прав и сво­бод. Происходит, говоря словами Руссо, как бы "обмен"естествен­ного образа жизни людей на гражданский образ жизни, причем отказ от одних прав и приобретение других происходит по "эквива­ленту", в порядке "равноценного возмещения"3. Иначе говоря, есте-

1 Там же. С. 170.

2 Там же. С. 170—171.

3 Там же. С. 171.

4 Там же.

!..,,«i,.»„li,i-'. t-',?-';•

1 Там же. С. 161.

2 Там же. С. 156.

s Там же. С. 156, 161, 1Т4.

Раздел V. История философии права и современность

ственное право без должной санкции обменивается на эквивалент­ное договорное (позитивное) право с необходимой санкцией.

При этом пределы государственной власти в ее взаимоотно­шениях с индивидами, согласно Руссо, ставятся тем, что "суверен, со своей стороны, не может налагать на подданных узы, бесполез­ные для общины; он не может даже желать этого, ибо как в силу закона разума, так и в силу закона естественного ничто не совер­шается без причины"1.

Однако все эти уверения об идиллических отношениях меж­ду сувереном и подданными начисто разрушаются утверждением самого Руссо о том, что суверен не связан собственными закона­ми.Если бы суверен, подчеркивает Руссо, предписал сам себе такой закон, от которого он не мог бы себя освободить, это проти­воречило бы самой природе политического организма. Поэтому, заключает Руссо, "нет и не может быть никакого основного закона, обязательного для Народа в целом, для него не обязателен даже Общественный договор"2.

Суверен "стоит выше и судьи и Закона"3. Он имеет безуслов­ное право на жизнь и смерть подданных."Итак, — заключает Руссо, — гражданину уже не приходится судить об опасности, ко­торой Закону угодно его подвергнуть, и когда государь говорит ему: "Государству необходимо, чтобы ты умер", — то он должен уме­реть, потому что его жизнь не только благодеяние природы, но и дар, полученный им на определенных условиях от Государства"4. Подобного этатистского положения нет даже у Гоббса.

Подлинную гарантию прав, свобод и собственности личности Руссо усматривает в том, что отдельный гражданин в условиях господства суверенитета народа сам является участником форми­рования и деятельности общей воли, которая образуется из инди­видуальных воль всех свободных и равноправных граждан.

Характеризуя взаимосвязи государства, основанного на общест­венном договоре и руководимого общей волей, и отдельных граждан, Руссо полагает, что долг и выгода в равной мере обязывают обе стороны взаимно помогать другу другу, поскольку всякий вред цело­му — это и вред его членам и наоборот. "Итак, — пишет он, — поскольку суверен образуется лишь из частных лиц, у него нет и не может быть таких интересов, которые противоречили бы интересам этих лиц; следовательно, верховная власть суверена нисколько не нуждается в поручителе перед подданными, ибо невозможно, чтобы организм захотел вредить всем своим членам; и мы увидим далее, что он не может причинять вред никому из них в отдельности"5.

1 Там же. С. 172.

2 Там же. С. 162—163.

3 Там же. С. 175.

4 Там же. С. 175.

5 Там же. С. 163.

Глава 3. Философия права Нового времени

Это, следовательно, означает, что по отношению к суверену (государственному целому) подданным (членам целого) гарантии, по концепции Руссо, не нужны. Что же касается выполнения под­данными своих обязательств перед сувереном, то тут, замечает Руссо, нужны гарантии и необходимы средства для обеспечения верности подданных суверену.

"В самом деле, — пишет Руссо , — каждый индивидум может, как человек, иметь особую волю, противоположную общей или не­сходную с этой общей волей, которой он обладает как гражданин. Его частный интерес может внушать ему иное, чем то, чего требует интерес общий"1. Отсюда и проистекает необходимость принуди­тельного моментаво взаимоотношениях между государством и гражданином. "Итак, — замечает Руссо, — чтобы общественное со­глашение не стало пустою формальностью, оно молчаливо включа­ет в себя такое обязательство, которое одно только может дать силу другим обязательствам: если кто-либо откажется подчиниться об­щей воле, то он будет к этому принужден всем Организмом, а это означает не что иное, как то, что его силою принудят быть свобод­ным. Ибо таково условие, которое, подчиняя каждого гражданина отечеству, одновременно тем самым ограждает его от всякой лич­ной зависимости: условие это составляет секрет и двигательную силу политической машины, и оно одно только делает законными обязательства в гражданском обществе, которые без этого были бы бессмысленными, тираническими и открывали бы путь чудовищ-нейшим злоупотреблениям"2.

Руссо при этом безосновательно презюмирует,будто суверен будет действовать в полном соответствии с целями и сущностью общей воли. Поэтому, полагает он, "верховная власть, какой бы неограниченной, священной, неприкосновенной она ни была, не пе­реступает и не может переступать границу общих соглашений, и каждый человек может всецело распоряжаться тем, что ему эти соглашения предоставили из его имущества и его свободы"3.

Подобные суждения Руссо о пределах государственной власти трудно назвать реалистичными, а предусматриваемые в них гаран­тии в пользу индивида — сколь-нибудь действенными. Он рисует некую идеальную модель политического организма,имеющую мало общего с реальной действительностью и совершенно не учитываю­щую факт относительной самостоятельности государства и возмож­ностей его отчуждения от общества и народа. Обобщенно можно сказать, что в учении Руссо игнорируютсявсе те теоретические и практические резоны, которые в своей совокупности представлены в идеях и конструкциях правовой свободы, правового закона и пра-

1 Там же.

2 Там же. С. 164.

3 Там же. С. 174.

Раздел V. История философии права и современность

вовой государственности. Поэтому весьма наивной выглядит уве­ренность Руссо в том, что изображенный им политический орга­низм (без надлежащего разделения властей, без представитель­ных учреждений и т. д.) вообще может функционировать в духе его идеалов всеобщего равенства, свободы и справедливости.

Также и руссоистской демократической концепции закона и законотворчества, при всей ее оригинальности и новизне, не хвата­ет как раз собственна правовых оснований, критериев и ориенти­ров, словом — юридического правопонимания и идеи правового закона.

Закон (позитивный закон, закон государства), по Руссо, — это акт общей воли. Поскольку общая воля не может (и не должна) высказываться по поводу частных дел, предмет законов всегда имеет общий характер. Развернутое определение законау Руссо звучит так: "... Когда весь народ выносит решение, касающееся всего наро­да, он рассматривает лишь самого себя, и если тогда образуется отношение, то это — отношение целого предмета, рассматриваемое с одной точки зрения, к целому же предмету, рассматриваемому с другой точки зрения, — без какого-либо разделения этого целого. Тогда сущность того, о чем выносится решение, имеет общий ха­рактер так же, как и воля, выносящая это решение. Этот именно акт я и называю законом"1.

В законе всеобщий характер воли сочетается со всеобщностью предмета, поэтому, замечает Руссо, закон рассматривает поддан­ных как целое (а не как индивидов), а действия как отвлеченные (т. е. не как отдельные поступки). Так, поясняет он, закон вполне может установить определенные привилегии, но он не может предоста­вить их каким-то конкретным индивидам. Всякое действие, объект которого носит индивидуальный характер, не относится к законо­дательной власти. То, что суверен приказывает по частному пово­ду, — это уже не закон, а декрет, не акт суверенитета, а акт маги­стратуры.

Цель всякой системы законов— свобода и равенство. Свобо­да, подчеркивает Руссо, вообще не может существовать без равен­ства. "Именно потому, что сила вещей всегда стремится уничто­жить равенство, сила законов всегда и должна стремиться сохра­нять его"2.

Руссо (в духе Монтескье) говорит о необходимости учета в за­конах своеобразия географических факторов, занятий и нравов народа и т. д. "Кроме правил, общих для всех, каждый народ в себе самом заключает некое начало, которое располагает их особым об­разом и делает его законы пригодными для него одного"3. И следует

1 Там же. С. 177.

2 Там же. С. 189.

3 Там же.

Глава 3. Философия права Нового времени

дождаться поры зрелости народа, прежде чем подчинять его зако­нам: "если же ввести законы преждевременно, то весь труд про­пал"1. С этих позиций он критикует Петра I за то, что он подверг свой народ "цивилизации чересчур рано", когда тот "еще не созрел для уставов гражданского общества"; Петр "хотел сначала создать немцев, англичан, когда надо бы начать с того, чтобы создавать русских"2.

Руссо делит законы на политические(основные), предусмат­ривающие отношения целого к целому (суверена к государству); гражданскиезаконы, регулирующие отношения граждан между собой или с государством; уголовныезаконы, которые регулируют "отношения между человеком и Законом" (преступление и наказа­ние) и "в сущности не столько представляют собой особый вид за­конов, сколько придают силу другим законам"3. К четвертому, наи­более важному, виду законовРуссо относит "нравы, обычаи и, осо­бенно, мнение общественное": "эти законы запечатлены не в мрамо­ре, не в бронзе, но в сердцах граждан; они-то и составляют подлин­ную сущность Государства; они изо дня в день приобретают новые силы; когда другие законы стареют или слабеют, они возвращают их к жизни или восполняют их, сохраняют народу дух его первых уста­новлений и незаметно заменяют силою привычки силу власти"4.

Наши рекомендации