Сатира на смерть императора клавдия 9 страница
Глава 33
Итак, иногда я буду давать нечто и человеку неблагодарному, но не ради него самого. «А если,— говорит (эпикуреец),— ты с не знаешь, благодарен он или неблагодарен, то будешь дожидаться, пока узнаешь, или не станешь упускать времени оказать
| 4 Римские стойки |
| ==97 |
,1
благодеяние? Ждать долго, ибо, как говорит Платон, трудно знать человеческие мысли; не ждать безрассудно».
На это мы 95 ему ответим, что никогда не надеемся на достовернейшее восприятие вещей, так как познание истины относится к числу трудностей, но идем тем путем, которым ведет нас подобие истины. Этим путем идет всякое дело. Так мы сеем, так плаваем по морю, так женимся, так воспитываем детей. Поелику исход всего этого неизвестен, то мы приступаем к тому, относительно чего, по нашему убеждению, следует питать хорошие надежды. Ибо кто обещает сеятелю всход, мореплавателю — пристань, мужу — целомудренную жену, отцу — почтительных детей? Мы следуем путем, по которому ведет нас разум, а не истина 96. Выжидай, дабы не делать ничего, кроме того, что обещает хороший исход, и ничего не предпринимать, не открыв истины, и, по прекращении всякого движения, жизнь остановится. Так как вероятное, а не истинное побуждает меня к тому или другому делу, то я и стану оказывать благодеяние такому человеку, относительно которого будет вероятным, что он окажется благодарен.
Глава 34
«Много,— говорит эпикуреец,— будет случаться такого, благодаря чему и худой сойдет за хорошего, и хороший не понравится вместо худого, ибо обманчивы бывают те внешние признаки вещей, которым мы доверяем». Кто это отрицает? Но я не нахожу ничего иного, чем бы стал руководиться в своем суждении. Мне надобно следовать истине по этим следам; более верных у меня нет. Буду стараться как можно тщательнее их обсуждать и не стану скоро с ними соглашаться. Ведь таким же образом и в битве может случиться, что моя рука, обманутая каким-либо образом, направит копье в свое же войско, а врага пощажу, как своего, но это редко будет случаться и не по моей вине: мое намерение поражать врага и защищать согражданина. Если я буду знать, что (лицо, которому желаю сделать благодеяние) неблагодарно, то не окажу благодеяния.
«Но (положим) этот человек прокрался, обманул». Здесь нет никакой вины (благотворителя), потому что он дал как бы благодарному. «А если,— говорит (эпикуреец),— ты обещаешь сделать благодеяние и после того узнаешь, что это лицо неблагодарно, то сделаешь или нет? если делаешь это, то сознательно погрешаешь, потому что даешь, кому не должен давать; если отказываешь, и в этом случае погрешаешь, потому что не даешь ι ому, кому обещал. В этом месте оказывается несостоятельным ваше постоянство 97 и гордое обещание, что мудрец никогда не станет раскаиваться в своем поступке, никогда не станет исправлять того, что сделал, и переменять своего намерения». Мудрец не изменяет своего намерения, когда остается все, что было в тот момент, когда он предпринимал его. Вследствие этого никогда не находит на него раскаяние, потому что ничего не могло быть в то
==98
время сделано лучше того, что было сделано: «Я ничего не устроил лучше того, что устроено». Впрочем, мудрец ко всему будет приступать с ограничением (такого рода): «Если ничего не случится, что может помешать (предприятию)». Поэтому мы утверждаем, что у него все идет благополучно и ничего не совершается вопреки его ожиданию, потому что он заранее предполагает в душе возможность чего-нибудь такого, что может помешать достижению цели. Только людям безрассудным свойственно обещать себе счастье: мудрец представляет ту и другую сторону его. Он знает, сколько представляется возможности ошибок, как непрочно (все) человеческое и как много может явиться препятствий его предприятиям. Он с готовностью следует неверной и обманчивой участи и с определенными намерениями следует к неопределенным результатам. А та условность, без которой он не предпринимает никакого намерения и ни к чему не приступает, и здесь предохраняет его.
Глава35
Я обещал оказать благодеяние, если не приключится чего-либо такого, почему мне нельзя будет его оказать. В самом деле, что, если отечество мне прикажет отдать ему то, что я обещал этому человеку? Если будет издан закон, чтобы никто не делал того, что я обещал сделать для своего друга? Я обещал выдать за тебя дочь, а ты после оказался человеком пришлым: мне нельзя допустить брака с чужестранцем 98. Меня защищает то самое обстоятельство, которое препятствует (делать это). Только тогда я обману доверие, только тогда выслушаю обвинение в непостоянстве, когда не выполню своего обещания, несмотря на то что все будет оставаться в том же положении, в каком было в то время, когда обещал. В противном случае все, что изменяется, предоставляет свободу предпринимать новое решение и освобождает от данного слова.
Я обещал защиту на суде, но впоследствии оказалось, что этим процессом предъявляется судебный иск к моему отцу.
Я обещал отправиться вместе за границу, но приходит известие, что путь опасен вследствие грабежей. Я имел намерение прийти для личного присутствия по делу ", но (меня) удерживает болезнь сына, разрешение от бремени жены.
Чтобы ты сохранил доверие обещающего, все должно оставаться в том же положении, в каком было в то время, когда я обещал. А что может быть важнее той перемены, когда я открыл в тебе дурного и неблагодарного человека? Что я давал как достойному, в том откажу недостойному, и притом еще, обманутый, буду иметь повод гневаться.
Глава 36
Однако я стану обращать внимание и на то, какова ценность того, о чем идет дело: размер обещанного предмета подаст мне
==99
совет. Если этот предмет ничтожен, то дам его — не потому, что ты достоин, но потому, что я обещал. И (притом) дам не как дар, но буду этим искупать свои слова и (так сказать) дергать себя за ухо ""'. Убытком я накажу безрассудство обещающего. «Вот,— (скажу),— чтобы тебе было больно, чтобы ты был осторожнее в своих словах, я и отдам то, что обыкновенно зовется «пошлиной за язык» 101.
Если же (обещанный предмет) будет большего достоинства, то я не допущу того, чтобы, по выражению Мецената, «быть наказану на сто тысяч сестерций», ибо я стану сравнивать между собой то и другое: есть некоторая важность в том, чтобы оставаться постоянным в своем обещании, но, в свою очередь, большая важность и в том, чтобы не делать благодеяния недостойному. Однако надобно обращать внимание на то, какой ценности это благодеяние: если оно незначительно, то станем смотреть сквозь пальцы, если же оно может послужить мне к великому ущербу или позору, то я предпочитаю лучше раз извиниться в своем отказе, чем всегда извиняться в своем подаянии.
Вся важность, говорю, в том, какого рода обещаний касаются мои слова. Я не только стану удерживать то, что необдуманно пообещал, но буду требовать назад и то, что несправедливо дал. Безрассуден тот, кто остается верен своему заблуждению.
Глава37
У Филиппа, царя Македонского, был один воин, храбрый в деле. Испытав во многих походах пользу от его услуг, царь немедленно одаривал его за храбрость чем-нибудь из военной добычи и частыми наградами возбуждал пыл в этом человеке, обладавшем продажной душой. Раз этот последний, потерпев кораблекрушение, был выброшен во владения одного македонянина. Тот прибежал, как только было получено известие об этом, возвратил его к жизни, перенес в свою виллу, уступил свое ложе, укрепил его, расслабленного и полуживого, тридцать дней лечил на свои средства, восстановил его здоровье и снабдил деньгами на дорогу. Тот ушел со словами: «Я отблагодарю тебя; только бы мне увидать своего государя».
По возвращении он рассказал Филиппу о своем кораблекрушении, но умолчал об оказанной ему помощи и в то же время упросил его подарить себе имение одного человека. А этот человек и был именно тот самый гостеприимный хозяин, который принял и вылечил его. Но цари много даров, в особенности во время войны, раздают с закрытыми глазами. Недостаточно одного справедливого человека (для противодействия) стольким вооруженным страстям.
«Никто не может в одно и то же время быть и хорошим человеком, и хорошим полководцем. Каким образом насытятся столько тысяч ненасытных людей? Что они будут иметь, если каждый будет владеть только своим?» — так говорил сам себе
К оглавлению
==100
Филипп, когда давал приказание ввести этого человека во владение тем имением, которого он просил. Но изгнанный из своего владения не снес обиды безмолвно, как сносит крестьянин, довольный тем, что и сам не был отдан в подарок; он написал Филиппу краткое и благородное письмо. Получив это письмо, тот до такой степени воспламенился гневом, что немедленно дал приказание Павсанию возвратить имение его прежнему владельцу, а бесчестному воину, неблагодарному гостю, алчному человеку, спасенному от кораблекрушения, приказал начертать на челе письмена, свидетельствующие о том, что он человек неблагодарный 102. Правда, кто выгнал своего гостеприимного хозяина в виде обнаженного и потерпевшего кораблекрушение человека, выгнал на тот берег, где ранее лежал сам, тот был достоин не только того, чтобы на нем были написаны, но даже вырезаны эти слова. Но мы станем смотреть, какую степень наказания надобно было сохранить: главным образом, надобно было отнять то, чем он овладел при помощи величайшего преступления. На кого, в самом деле, подействовало бы наказание человека, совершившего такое преступление, вследствие коего никто не стал бы оказывать сострадания несчастным? 1<"
Глава 38
Станет ли дарить тебе Филипп 104 ради того только, что обещал, хотя и не должен (этого делать), хотя знает, что причинит обиду и даже преступление, что одним этим поступком запрет морские берега потерпевшим кораблекрушение? Уклоняться от заблуждения, когда оно осознанно и осуждено,— не легкомыслие; надобно благородно сознаваться: «Я думал иначе; меня обманули». Только надменной глупости свойственно такого рода упорство: «Что я раз сказал — пусть будет твердо и решено, каково бы оно ни было». Нет стыда с переменой положения дела переменять и намерение. Ведь если бы Филипп оставил этого человека владельцем тех берегов, которыми тот овладел благодаря кораблекрушению, то разве тем самым не воспрепятствовал бы всем несчастным пользоваться водой и огнем? 105
«Лучше бы,— говорит (Филипп),— тебе в пределах моего царства носить на своем бесстыдном лице эти письмена начертанными на самих очах. Свидетельствуй этим, какая священная вещь — трапеза гостеприимства. Предлагай на лице своем для прочтения декрет, предохраняющий от того, чтобы принятие несчастных под кров не становилось уголовным преступлением. Это постановление, таким образом, будет иметь более твердости, чем если бы я вырезал его на камне».
Глава 39
«Но почему же,— возражает эпикуреец,— когда ваш Зенон обещал кому-то взаймы пятьсот динариев и узнал, что тот мало
==101
этого достоин, то остался твердым в своем намерении ссудить его, потому что обещал, хотя друзья и убеждали не давать?»
Прежде всего, кредит находится в одних условиях, а благодеяние в других. За деньги, хотя бы они и неудачно были поверены, полагается судебное взыскание; я могу в известный день вызвать должника в суд, и если (его имущество) пойдет с аукциона, то я получу свою часть; благодеяние же пропадает все целиком и немедленно. Кроме того, это свойственно дурному человеку, а то — дурному отцу семейства. Да и Зенон, далее, не остался бы при своем намерении ссудить в долг, если бы сумма была больше. А пятьсот динариев — такая вещь, о которой обыкновенно говорят: «Пусть истратит в болезни». Из-за такой суммы не стоило изменять своего обещания. Я пойду на обед, потому что это обещал, хотя и будет холодно; однако не пойду, если будет снег. Я встану для присутствия при обручении, потому что обещал, хотя не переварил (пищи), но не встану, если у меня будет лихорадка. Я пойду для заключения контракта, как скоро это обещал, но не пойду, если велишь мне заключать контракт относительно чего-нибудь неверного, если свяжешь обязательством с казной.
Без слов, говорю, подразумевается такое условие: «Если буду в состоянии, если буду должен (так поступить), если это будет находиться в таком (именно) положении. Сделай так, чтобы то положение (в каком я нахожусь), когда (у меня) требуют, было таким же, каким оно было во время моего обещания, и неисполнение его (с моей стороны) будет легкомыслием». Если же привзошло что-нибудь новое, то чему удивляешься, как скоро, вместе с переменой состояния обещающего, переменилось и (его) намерение? Предоставь мне все находящимся в таком же положении (в каком оно находилось прежде), и я остаюсь тем же. Мы даем обещание явиться в суд, однако (иногда) оставляем его без исполнения; тем не менее не всех нерадивых подвергают судебному взысканию: превозмогающая сила извиняет (отсутствие).
Глава 40
Тот же самый ответ прими в соображение и при разрешении вопроса о том, всяким ли способом надлежит воздавать благодарность и всякие ли средства пригодны для обратного возвращения благодеяния? Я должен явить благодарность в душе своей, но (материального) проявления благодарности иногда не дозволяет мое несчастье, иногда счастье того, кому я обязан. В самом деле, что я воздам царю, что воздам богачу, будучи бедняком, и особенно в том случае, когда иные считают возвращение своих благотворении обидой и одни благодеяния немедленно обременяют другими?
Что более могу я со своей стороны сделать в отношении к таким лицам, как не ограничиться только благожеланием?
==102
Да и не обязан я, в самом деле, отвергать новое благодеяние благодаря тому только, что не возвратил прежнего. Стану принимать милости с такой же охотой, с какой их будут оказывать, и предоставлю своему другу в лице моем материал, восприимчивый к проявлению его благотворительности. Кто не желает принимать новых благодеяний, тот, очевидно, чувствует оскорбление от полученных.
Я не приношу (материального проявления) своей благодарности, но что за важность? Если мне не представляется удобного случая или возможности, то замедление происходит уже не по моей вине. Он оказал мне (услугу), очевидно, тогда, когда имел удобный случай и возможность.
Не считаю нужным поступать и таким образом, чтобы спешить воздаянием благодарности против желания тех, кому она воздается, и упорствовать, несмотря на их отказ: возвращать вопреки желанию то, что ты с охотой принял, не значит воздавать благодарности.
Иные, как только им послан какой-нибудь ничтожный подарок, немедленно возвращают взамен его что-нибудь другое, не сообразуясь со временем, и свидетельствуют, что они ничем не обязаны. Но немедленное доставление взамен подарка чего-нибудь другого и уплата за дар даром есть в своем роде отклонение.
Иногда я не стану возвращать благодеяния и в том случае, когда могу (это сделать). Когда же именно? Это в том случае, когда мне будет угрожать опасность более потерять самому, чем принести пользы благодетелю; когда этот последний, по моему предположению, не почувствует никакой прибыли от получения того, при возвращении чего я могу понести большой убыток. Кто спешит всевозможным способом возвратить, у того настроение, свойственное не благодарному человеку, а должнику, и, говоря кратко, кто чрезмерно старается уплатить долг, тот с неохотой сознает себя должником, а кто с неохотой сознает это, тот неблагодарен.
КНИГА ПЯТАЯ
Глава 1
В предшествовавших книгах я, казалось, выполнил свою задачу, обсудив, как следует оказывать и как принимать благодеяния, ибо таковы пределы этой обязанности '. Если я останавливаюсь над чем-нибудь сверх этого, то (уже) — не служу предмету (речи), но благоволю к нему; (между тем как) за ним надобно следовать (только) туда, куда он ведет, а не куда приглашает, ибо (в противном случае) немедленно будет появляться (нечто) такое, что станет привлекать душу благодаря некоторой приятности (такое, что скорее будет) нелишним, чем необходимым. Но так
==103
как ты этого желаешь, то, окончив все заключившее в себе предмет речи, станем продолжать рассуждение и относительно того, что,— если хочешь знать правду,— стоит в связи, но не находится в тесном соотношении (с этим предметом) Кто занимается тщательным рассмотрением этого, тот хотя и не делает достойного дела, но тем не менее не теряет даром и труда. Тебя же, Эбуций Либералий, человека превосходного по природе и расположенного к благотворениям, не удовлетворяет никакая похвала им. Никого не видал я, кто был бы таким благосклонным ценителем даже самых легких обязанностей Доброта твоя простирается уже до таких пределов, что благодеяние, которое кому-нибудь оказывается, ты считаешь оказываемым самому себе. Ты готов уплатить за неблагодарных 2, чтобы никто не раскаивался в (сделанном им) благотворении Сам ты до такой степени далек от всякого хвастовства, имеешь такое сильное желание — немедленно облегчать тех, кого одолжаешь, что хочешь, дабы все, приносимое кому-нибудь тобой, казалось предлагаемым не в дар, а в уплату. И тем обильнее, благодаря этому, возвращается к тебе данное таким образом, ибо благодеяния почти следом идут за тем, кто их не требует обратно И подобно тому как слава более следует за теми, кто ее избегает 3, так и плод благодеяний охотнее произрастает для тех, кто позволяет (облагодетельствованным) оставаться неблагодарными С твоей стороны не бывает задержки в том, чтобы получившие благодеяния снова просили их: ты не станешь отказываться делать другие (благотворения) и к скрытым и утаенным прилагать еще более многочисленные и важные. Задача достойного и великодушного мужа — до тех пор сносить неблагодарного, пока не сделаешь его благодарным. И этот расчет не обманет тебя Пороки покоряются добродетели, если не поспешишь скоро относиться к ним с ненавистью.
Глава 2
Тебе единственно нравится такое якобы великолепное изречение: «Позорно быть побежденным благодеяниями». Недаром есть обыкновение исследовать, справедливо ли оно (или нет) 4. (Дело) это обстоит совсем иначе, чем ты предполагаешь. Ибо никогда не стыдно быть побежденным в состязании относительно (благородных предметов), только бы не бросать оружия и, будучи побежденным, снова желать победы. Не все с добрым намерением соединяют одинаковые силы, одинаковые способности, одинаковое счастье, от которого зависят по крайней мере последствия — даже самых лучших намерений s Достойно похвалы самое расположение воли, стремящейся к правде, хотя другой и опережает ее более быстрым шагом Здесь лучшего не украшает пальма, как в состязаниях, данных для зрелища, хотя и в этих последних часто случай превозносит человека худшего. Если там, где дело идет относительно такой обязанности, кото-
==104
рук» каждый из двух со своей стороны желает в совершенстве выполнить, один бывает в состоянии (сделать) более и имеет под рукой материал, соответствующий его душевному расположению, если счастье дало ему возможность (осуществить) все то, что он намеревался (сделать), а другой — имеет одинаковое расположение, хотя возвратил и менее полученного или совсем не возвратил, но желает возвратить и всей душой стремится к тому, то этого последнего столько же можно считать побежденным, сколько того, кто умирает в оружии, кого враг легче мог умертвить, чем принудить к отступлению. Что ты считаешь позорным, того не может случиться с добродетельным человеком (не может случиться именно того),— чтобы он был побежден, так как он никогда не подчинится, никогда не отступит 6, до последнего дня жизни будет стоять наготове и на этом стоянии умрет, свидетельствуя, что он много получил, но столь же (многое) желал (воздать в благодарность).
Глава 3
Лакедемоняне запрещают своим (согражданам) решать дело борьбою и кулачным боем 7, где слабейшего изобличает признание (его) побежденным. Скороход первым касается меловой черты 8: он превзошел (своего соперника) быстротой, но не духом. Борец, трижды поверженный 9, потерял пальму, но не передал ее. Так как лакедемоняне придавали большое значение тому, чтобы их сограждане были непобедимыми, то они и удалили их от тех состязаний, где победителем делает не судья, не результат этих состязаний сам по себе, но заявление уступающего лица, решающегося протянуть руку 10. Что они оберегают в своих согражданах, то добродетель и благое настроение воли сохраняет за всеми, именно (чтобы) никогда не подвергаться поражению, ибо дух остается непобедимым даже среди превозмогающих его (обстоятельств). Поэтому никто не называет трехсот фабиев побежденными, но — убитыми. И Регул был взят в плен пунийцами, но не побежден; таким же бывает и всякий другой, кто, будучи удручен силою и гнетом жестокой судьбы, тем не менее не падает духом. То же самое и в благотворительности: иной получал и более многочисленные, и более важные и частые (дары), но тем не менее — не побежден. Быть может, благодеяния и были превзойдены благодеяниями, если сравнишь между собой данное и полученное, но если сравнишь дающего и принимающего, душевные состояния которых должны подвергаться сравнительной оценке и сами по себе, то никому из них не будет принадлежать пальма. Обыкновенно ведь бывает так, что даже в том случае, когда один — изрыт ранами, а другой — ранен, и легче, то говорят, что они оба выходят равными, хотя один из них и представляется ниже другого.
==105
Глава 4
Итак, никто не может быть побежден благодеяниями, если умеет быть должником, если питает желание (воздать), если душой достигает того, чего не может достигнуть посредством вещей. Пока такой человек пребывает в этом настроении, пока он сохраняет такое желание, он проявляет во (внешних) знаках благодарность (своей) души: какая важность в том, с чьей стороны числится больше даров? Ты можешь много давать, а я могу только принимать; на твоей стороне стоит счастье, а на моей благожелание; тем не менее я настолько же равен тебе, насколько люди обнаженные и легче вооруженные бывают равны многим, находящимся в прекрасном вооружении (armatissimus). Таким образом, никто не бывает побежден благотворениями, ибо каждый бывает настолько благодарен, насколько этого желал. Если ведь постыдно быть превзойденным в благотворениях, то не следует принимать благотворения от людей, стоящих на высшей ступени могущества, которым нельзя воздать благодарности. Не следует принимать, говорю я, от начальствующих, от царей — людей, которых судьба поставила в такое положение, находясь в котором они могут много давать, но очень немногое и несоответственное данному получать обратно. Я сказал относительно царей и начальствующих лиц, которым тем не менее можно бывает оказывать услуги и превосходное могущество которых составляется из содействия и услуг менее сильных людей ". Бывают некоторые люди, чуждые всякой страсти, которых едва ли касаются какие-нибудь человеческие желания, которым сама судьба ничего не может даровать 12. Я необходимо должен быть побежден благодеянием Сократа; необходимо (должен быть побежден) Диогеном, который нагим прошел среди лакедемонских сокровищ, поправ царские богатства. Разве не казался он тогда и себе и прочим, кого мрак не обуял настолько, чтобы лишить способности видеть истину,— стоящим выше того, пред которым все преклонилось? Гораздо сильнее, гораздо богаче был он тогда обладавшего всем Александра, потому что больше было такого, чего он не желал принять, чем того, что тот был в состоянии
дать
Глава 5
Не стыдно быть побежденным такими людьми. Ведь не менее бываю я храбрым в том случае, если заставляешь меня сражаться с таким врагом, который недоступен ранам,— и огонь не становится менее способным жечь оттого, что попадает в материал, не доступный пламени; железо не утрачивает способности рассекать (оттого), (что) надо бывает разрезать не принимающий удара крепкий камень, обладающий от природы свойством не поддаваться твердым телам. То же самое отвечу тебе и относительно благодарного человека. Не стыдно быть побежденным благодея-
==106
ниями тому, кто бывает обязан таким людям, у которых величие счастья или возвышенная добродетель запирает доступ к благодеяниям, которые хотят воздать им в свою очередь. Нас почти превосходят родители, ибо мы имеем их (живыми) только в течение того времени, когда считаем их (для себя) тягостными и когда еще не понимаем их благодеяний. А когда возраст в нас накопил уже некоторое благоразумие и начало (для нас) становится ясным, что нам надобно любить их за то самое, за что мы их не любили, а именно: за (убеждения), строгость и старательное оберегание безрассудной юности, то они от нас похищаются (смертью). Немногие достигли до получения настоящего плода от своих детей: остальные чувствовали в детях (только) тяжесть. Тем не менее нет стыда быть побеждаемым в благотворениях (своим) родителем; да и какой может быть стыд (в данном случае), когда никакого нет стыда в этом отношении быть побежденным? Относительно иных (людей) мы бываем и равными, и нет: мы бываем равными по душевному расположению, которого единственно они от нас требуют и которое мы единственно обещаем,— и неравными по счастию; кому оно препятствует воздать благодарность, тому еще не следует из-за этого краснеть как побежденному: нет стыда не идти вместе,— только бы идти следом. Часто необходимо бывает обращаться с просьбою о других благодеяниях, прежде чем возвратишь прежние; мы не отказываемся от просьбы — и нет ничего позорного в (этой) просьбе вследствие того, что станем брать в долг, не возвратив прежних, ибо не от нас будет зависеть медленность в принесении возможно большей благодарности, но произойдет некоторое препятствие извне. При всем том духовно мы не будем побеждены и не потерпим позорного поражения от тех предметов, которые не находятся в нашей власти.
Глава 6
Царь Александр Македонский имел обыкновение хвалиться, что он никем не был побежден в благодеяниях. Этот высокомерный человек не обращал внимания на македонян, греков, карийцев, персов и народы, покоренные без (помощи) войска 14; он не думал о том, что они доставили ему царство, простиравшееся от угла Фракии до берега неизвестного моря! Тем же самым мог хвалиться и Сократ, и Диоген, которым тот (Александр), во всяком случае, был побежден. В самом деле, разве не был он побежден в тот день, когда, возносясь выше меры человеческой гордости, увидал одного человека, которому ничего не мог дать и у которого ничего не мог отнять '5,— царь Архелай 16 просил Сократа прийти к себе. Сократ, как передают, сказал, что не желает идти к тому, от которого стал бы принимать благодеяние, не имея возможности воздать ему равных.
Но, во-первых, в его собственной власти было не принимать; затем (в случае прихода) он сам первым начал бы оказывать
==107
благодеяния, так как пришел бы по просьбе и даровал (таким образом) то, чего тот (Архелай), во всяком случае, не мог воздать Сократу. Далее, Архелай намерен был дать золота и серебра и в ответ (имел) получить презрение к золоту и серебру. Итак, ужели Сократ не мог воздать благодарности Архелаю?
И что бы такое мог он (Сократ) получить равного тому, что давал сам, если бы показал (в лице своем) человека, опытного в (познании о) жизни и смерти, обладающего (ведением) целей той и другой; если бы дал возможность царю, (слепо) блуждавшему среди света 17, познать природу вещей, относительно которой тот до такой степени был несведущим, что в тот день, когда было затмение солнца, он запер дворец и остриг своего сына, что было в обычае делать во время скорби и несчастья? 18
Какое благодеяние оказал бы он (Сократ), если бы извлек испуганного человека из его темноты и убедил сохранять бодрость духа, говоря: «Это не ущерб солнца, но сближение двух светил, когда луна, совершая свое течение ниже (солнца), поместила свой диск под самым солнцем и закрыла это последнее положением (своего тела). Она закрывает то малую часть его, если задела слегка, то закрывает большее пространство, если противопоставила большую часть свою, то совершенно не дает возможности его видеть, если стала прямо посредине между небом и землей!»
«Но эти светила разойдутся в разные стороны благодаря своей быстроте, на земле снова будет день, и такой порядок пойдет на вечные времена, в которых есть определенные, известные дни, когда солнце, вследствие прохождения луны, лишается возможности посылать все свои лучи (сполна)».
«Подожди немного: вот оно выплывет, вот оно покинет это как бы облако, вот, освободившись от препятствий, оно свободно станет посылать свет свой!»
Ужели Сократ не мог бы воздать Архелаю соответственной благодарности даже и в том случае, если бы научил его царствовать?
Неважное же благодеяние, значит, получил бы (Архелай) от Сократа, если бы имел возможность что-нибудь даровать Сократу!
Итак, зачем же Сократ сказал это?
Как человек остроумный, речь которого обыкновенно была образной, смеявшийся над всеми, особенно над людьми сильными, он предпочел отказать лучше с насмешкой, чем с обидой и презрением. Он сказал, что не желает принимать благодеяния от того, кому не может воздать равного: быть может, он боялся оказаться вынужденным принять то, чего не желал, боялся принять что-нибудь недостойное Сократа.