Древние известия о личности Папия

Из малоазийской школы непосредственных учеников ап. Иоанна, кроме Поликарпа Смирнского, вышел и другой писатель изучаемого нами периода — Папий, епископ Иерапольский, имя которого хорошо известно всякому, кто знаком с новейшей литературой по вопросу о новозаветном каноне. О личных отношениях его и о значении сохранившихся от него свидетельств спорят очень много и горячо, но туман, окутывающий этого писателя и его произведение, от которого сохранилось только несколько отрывков, не рассеивается, и если, по счастливой случайности, оно не сохранилось где-нибудь или если не будет открыт какой-либо другой древний памятник, освещающий его содержание и характер, то нет оснований надеяться на разрешение связанных с именем Папия вопросов: придется довольствоваться нескончаемыми перепевами давно известных мотивов.

О внешних обстоятельствах жизни Папия мы имеем очень мало сведений. Евсевий, уделивший значительное внимание произведению Папия, называет его епископом Иерапольским (Hist. eccl. И, 15.2; III, 36.2; Chron. ad an. Abrah. [2114][294]= 98 по P. X.). Ввиду того, что имя его часто связывается с именем смирнского епископа Поликарпа, что Ириней упоминает его в качестве свидетеля предания, идущего от ап. Иоанна, наряду с «пресвитерами в Асии», и что им самим удостоверяются близкие отношения его к умершему в Иераполе Филиппу и его дочерям, совершенно бесспорно, что он был епископом фригийского Иераполя, соседнего с Лаодикией и расположенного в долине Лика, в юго-восточном углу малоазийской провинции. Иераполь был одним из первых мест распространения христианства в этой области (Кол. 4: 13). Имя «Папий», довольно обычное во Фригии, говорит о том, что он был местным уроженцем. В то время как историческое положение Поликарпа определяется на основании даты его смерти и сделанного им во время допроса указания на число лет служения его Христу, относительно времени жизни Папия нет никаких известий. Сообщения позднейших хронистов, что Папий умер мученической смертью около времени кончины Поликарпа (Chronicon paschale, PG 92. Col. 628 [С][295]), основываются на неправильном чтении древних источников (предполагается замена со стороны переписчиков упомянутого Евсевием (Hist. eccl. IV, 15.48) Πάπυλος именем Παπίας или Παππίας). Около 165 г. и далее иерапольским епископом был Клавдий Аполлинарий. Неизвестно, с какого времени он занял епископскую кафедру Иераполя и кто был его предшественником. Но во всяком случае очевидно, что Папий умер раньше 165 г. Между всеми пресвитерами в Асии, включая и самого Поликарпа, Ириней только одного Папия назывйЬт «древним мужем» (Adv. haer. V, 33.4: αρχαίος άνήρ). Поэтому справедливо время рождения его относят к 60-70 гг. I в.[296]; тогда и конец его жизни падает приблизительно на 135-150 гг.

Такое датирование времени рождения Папия вполне согласуется со свидетельством Иринея, что «Папий был слушателем Иоанна и другом Поликарпа» (Adv. haer. V, 33.4: Ιωάννου μ€ν άκουστής, Πολυκάρπου бе έταιρος). Под Иоанном Ириней бесспорно разумеет апостола Иоанна, а термином Ιταιρος отличает в Папии соученика Поликарпа, а следовательно, и возраст их должен быть приблизительно одинаковым. Из ттоложения, какое занимает Папий в «Истории» Евсевия по сравнению с Поликарпом (о Папии Евсевий говорит в III, 39, а о Поликарпе — в IV, 14), можно заключать, что он был даже несколько старше Поликарпа или, по крайней мере, умер раньше его. Вслед за Иринеем и Иероним называет Папия Joannis auditor (De vir. ill. 18) и auditor evangelistae Joannis (Epist. 75, ad Theodoram, cap. 3). И сам Евсевий в своей «Хронике» (ad an. Abrah. [2114]) называет Папия слушателем (άκουστής) богослова и апостола Иоанна; но в своей «Церковной истории» (III, 39) он решительно возражает против Иринея, утверждая, что сам Папий, судя по предисловию к его книгам, совершенно не показывает себя слушателем и самовидцем святых апостолов, а сообщает, что принял учение веры от учеников апостольских (παρά των έκίνοις γνωρίμων — «знавших их»). В доказательство этого он приводит следующий отрывок из предисловия к произведению Папия:

«Я не уклонюсь присоединить к толкованиям и все то, что некогда хорошо изучил от пресвитеров [и прекрасно запомнил][297], утверждая на этом истину.

Ибо я радовался не тем, которые говорят многое, как (это делают) многие, но тем, которые научают истине, и не тем, которые припоминают чужие заповеди, но тем, которые учат заповедям, данным для веры Самим Господом и происходящим от самой истины. Если же [куда-то][298]приходил кто-либо, обращавшийся с пресвитерами, я расспрашивал о словах пресвитеров: что Андрей или что Петр сказал, [или что Филипп,][299]или что Фома или Иаков, или что Иоанн или Матфей, или кто другой из учеников Господа, и что говорят Аристион и пресвитер Иоанн, ученики Господа. Ибо я полагал, что мне не столько принесет пользы заимствованное из книг, сколько от живого и пребывающего голоса».

К этим словам Папия Евсевий дает такой комментарий:

«Здесь следует обратить внимание на то, что он два раза исчисляет имя Иоанна; первого из них (Иоанна) он ставит вместе с Петром и Иаковом и Матфеем [и прочими апостолами][300], ясно указывая на Евангелиста, другого же Иоанна, разделив речь, ставит в ряд с иными от составляющих число апостолов, поставив впереди него Аристиона, и прямо называет его пресвитером. Так что и этим доказывается истинная история о двух (мужах) в Асии, как говорят, носивших одно имя, и что в Эфесе было две гробницы, из которых каждая еще и теперь называется Иоанновой. На что необходимо обратить внимание, ибо Апокалипсис, носящий имя Иоанна, видел второй, если кто не хочет приписать его первому. Таким образом, Папий, о котором у нас идет речь, заявляет, что учение апостолов он принял от сопровождавших их, но говорит, что сам он был слушателем Аристиона и пресвитера Иоанна. Действительно, часто упоминая их поименно, он в своих сочинениях помещает их предания».

Сохраненный Евсевием отрывок из произведения Папия, в связи с толкованием Евсевия, вызвал обширную литературу. Темнота и сбивчивость, составлявшие, по-видимому, постоянный недостаток языка Папия, предоставили широкий простор самым разнообразным и часто даже совершенно противоположным мнениям о подробностях его содержания с самыми смелыми выводами относительно раннейшей истории христианства. Многочисленность этих мнений и толкований успела затемнить в этом отрывке и то, что внем просто и ясно. Причина этого заключается преимущественно в том предубеждении, с каким большей частью приступают к разбору Папиева отрывка, так как с этим свидетельством Папия связывают решение вопроса о происхождении целого отдела новозаветных писаний, носящих имя апостола Иоанна: в открытом Евсевием у Папия «пресвитере» Иоанне, отличном от апостола Иоанна, исследователи отрицательного направления видят действительного автора иоанновской письменности. Таким образом, в приведенных словах Папия получает начало и почву в высшей степени важный богословский вопрос; но мы не будем вдаваться в изложение и разбор мнений и толкований — это относится к специальной области новозаветной исагогики — и обратим внимание на, то, что имеет ближайшее отношение к нашей задаче. Итак, прав ли Евсевий в своей критике свидетельства Иринея, что Папий был слушателем апостола Иоанна?

В своих выводах Евсевий несомненно основывался только на приведенных им словах Папия и не имел ни одного прямого доказательства высказанных им соображений; в противном случае, вводя такую новость, как отрицание знакомства Папия с апостолом Иоанном, он привел бы более решительные отрывки из сочинений Папия, если бы таковые отыскались. Анализ же самого отрывка из произведения Папия показывает, что есть вполне достаточные основания признать комментарий Евсевия неправильным, явно основанным на предубеждении.

Сам Папий совершенно ясно говорит о личном общении и наставлении «пресвитеров» (δσα' ποτέ παρά τών πρεσβυτέρων... φαθον [что некогда изучил от пресвитеров]), которое он противополагает учению пресвитеров, дошедшему до него при посредстве учеников пресвитеров. Под «пресвитерами» Папий разумеет именно апостолов; с этим согласен и сам Евсевий, так как в своем комментарии он вместо термина «пресвитеры» ставит наименование «апостолы». Поэтому и в Иоанне, называемом в первом случае, и Евсевий видит апостолаИоанна; а если так, то у самого Папия мы находим определенное указание на личные отношения его к апостолу Иоанну, независимо от того, согласимся ли мы с Евсевием, что во втором случае под именем «пресвитера» Иоанна скрывается ученик Господа, отличный от апостола Иоанна, или нет. С другой стороны, нет оснований отдавать предпочтение Евсевию перед Иринеем: последний также читал произведение Папия и имел личные воспоминания и известия о круге пресвитеров в Асии, к которым он причисляет и Папия, и, однако, решительно утверждает противоположное Евсевию.

В своем опровержении свидетельства Иринея об отношении Папия к апостолу Иоанну Евсевий не нашел поддержки у современных ему и последующих писателей. Даже многие из тех авторов, которые в зависимости от Евсевия . признали открытого им пресвитера Иоанна, отличного от апостола Иоанна, и которые несомненно знакомы были с сочинением Папия, твердо стоят на том, что Папий был учеником апостолаИоанна. Так, упомянутый уже Иероним, с полным доверием принявший доводы Евсевия относительно пресвитера Иоанна, вопреки ему утверждает, что Папий был слушателем апостола Иоанна. Аполлинарий Лаодикийский (ум. ок. 390), цитируя четвертую книгу произведения Папия, называет его «учеником [апостола] Иоанна» (о Ιωάννου [του άποστόλου] μαθητής)[301], бесспорно разумея апостола Иоанна. В «Истории» Филиппа Сидского (Vb.) Папий называется слушателем Иоанна Богослова и другом Поликарпа, хотя далее, согласно с Евсевием, признается самостоятельное существование отдельной личности «пресвитера» Иоанна[302]. АЙдрей Кесарийский (ок. 500[303]) называет Папия διάδοχος του €ύαγγ€λιστοϋ Ιωάννου [преемник евангелиста Иоанна][304]. В связи с этим необходимо отметить известия, которые не только ставят Папия в очень близкие отношения к апостолу Иоанну, но даже приписывают ему написание четвертого Евангелия под диктовку ап. Иоанна.

Но и соображения Евсевия относительно существования «пресвитера» Иоанна (отличного от апостола Иоанна), слушателем которого, по его мнению, ' был Папий, также неосновательны. Правда, имя Иоанна в отрывке названо два , раза; но и в первый, и во второй раз он одинаково назван «пресвитером» Иоанном, и если в первом случае термин «пресвитер» указывает на апостола, то и во втором случае разумеется также апостол Иоанн. Было бы странным, если бы Папий, желая отличить второго Иоанна от названного прежде, дал ему тот же титул, какой раньше приписал первому, тем более что рядом с Иоанном он называет Аристиона не пресвитером, а только учеником Господним. Поэтому требуется только найти объяснение, почему Папий назвал апостола Иоанна два раза. Исходной точкой в решении этого вопроса служит различие временных форм €ΐπ€ν [сказал] в первом случае и λέγουσι [говорят] — во втором. В сохранившемся отрывке Папий указывает на то, что в своих разысканиях истины он не остановился на личном научении от пресвитеров, которое относится к прошлому, невозможному в настоящем, но расспрашивал о словах пресвитеров у тех, которые следовали за ними и в то время, когда личные отношения Папия с ними прекратились: в позднейшее время пресвитеры, может быть, сообщили окружавшим их ученикам что-либо новое, неизвестное Папию. Таким образом, исследования Папия обнимали довольно продолжительный период, начало которого относится к давно протекшему времени; источником их был целый ряд лиц. В юности Папий учился у самих апостолов, а потом у следовавших за апостолами, которые, быв в близких отношениях с апостолами или еще в Иерусалиме, или же во время благовестнических путешествий их, могли сообщить ему такие сведения, которые он уже не мог получить непосредственно от самих апостолов, так как большинство их к тому времени уже умерли. Необходимо, впрочем, заметить, что форма είπεν не указывает, что тех лиц, к которым глагол относится, больше нет в живых: даже если бы все поименованные в отрывке апостолы были живы к тому времени, о котором говорит Папий, то и тогда он мог употребить эту форму, имея в виду их выражения, идущие из прошлого времени; поэтому и об апостоле Иоанне он мог спрашивать: τίειπεν о Ιωάννης; [что сказал Иоанн?]. Но в то время, когда Папий собирал материал для своего произведения, были еще в живых его учитель апостол Иоанн и Аристион, с которым Папий, вероятно, имел личное общение. Сделавшись иерапольским епископом, Папий продолжал быть в живом общении с ними через их учеников, и если кто из них приходил из Эфеса в Иераполь, то он тщательно расспрашивал их о беседах апостола Иоанна и Аристиона; тогда вопросы его принимали форму: τί λέγουσι; [что говорят?]. Таким образом, оказываются достаточные основания для двукратного упоминания имени апостола Иоанна: «следовавшие за апостолами» принадлежали к различному времени; одни из них, старейшие, сообщали Папию выражения апостолов, в том числе и ап. Иоанна, за прежнее время, поэтому ап. Иоанн назван в числе тех, о которых они говорили: είπον [сказали]. Позднее, когда Папий был в Иераполе и, связанный своим служебным положением, не мог лично видеться и говорить с Иоанном и Аристионом, он получал от близких к ним лиц сообщения о том, что в то время еще они говорили; отсюда упоминание имени Иоанна во второй раз с предикатом λέγουσι.

Не имея оснований в тексте Папиева отрывка, теория Евсевия о «пресвитере» Иоанне не имеет и исторической почвы: ни один писатель первых трех веков не говорит о существовании «пресвитера» Иоанна, отличного от апостола Иоанна.' Несомненно, что у Евсевия была субъективная причина двоить ап. Иоанна. Ее указывает сам Евсевий, когда здесь же говорит: «На это необходимо обратить внимание, потому что Апокалипсис, известный с именем Иоанна, вероятно, видел второй, если кому неугодно приписать его первому». Евсевий не хотел признать Апокалипсис, на который опирались хилиасты, писанием ап. Иоанна и потому рад был представившейся возможности приписать эту книгу «пресвитеру» Иоанну. Таким образом, совершенно справедливо замечание, что библейский критик в данном случае помрачил глаза историку. Для нас же оказывается совершенно несомненным, что «пресвитер» Иоанн тождествен с апостолом Иоанном и что Папий, согласно со свидетельством Иринея, был «слушателем» ап. Иоанна и оставался в живом общении с ним и тогда, когда сделался епископом Иерапольским.

Других каких-либо данных о жизни и деятельности Папия мы не имеем. Поставление его во епископа Иераполя может свидетельствовать, по крайней мере, о его твердости в вере. Суждения о его способностях различны. Евсевий называет его человеком весьма ограниченного ума (σφόδρα γάρ τοι σμικρός ων τον νουν... φαίνεται), основывая свое суждение на качествах его произведения. Но здесь же сам замечает, что на многих церковных писателей он оказывал такое влияние, что они усваивали некоторые неправильные взгляды его (например, хилиазм), и при этом указывает на Иринея (Euseb., Hist. eccl. III, 39.11-13). Противоположное суждение, будто бы высказанное Евсевием в другом месте (III, 36.2), что Папий обладал всесторонней ученостью и знанием Писания (άνήρ τα πάντα δτι μάλιστα λογιώτατος καΐ της γραφής ειδήμων), давно уже признано позднейшей вставкой. Несомненно только, что Евсевий. прилагал к Папию более строгую мерку, чем к некоторым другим писателям." Но Ириней действительно цитирует Папия с большим уважением как православного писателя и истинного хранителя апостольского Предания. Эта!

благоприятная для Папия оценка усвоена была и позднейшими церковными писателями: имя Папия всегда пользовалось высоким почтением, несмотря на особенности некоторых его воззрений[305].

Наши рекомендации