Общественная природа сознания

Мы уже знаем, что движущие, определяю­щие факторы возникновения и развития форм регуляции поведения следует искать в специ­фических типах взаимоотношения, взаимо­действия живых организмов с окружающей действительностью. Каков тип бытия в мире этих организмов, таковы и формы регуляции поведения, выступающие в качестве необхо­димого средства и условия вписывания этих систем в мир. Информационное взаимодей­ствие возникает у живых организмов, способ­ных к самосохранению и самовоспроизвод­ству, психика — у животных, которые спо­собны осуществлять ориентировочную дея­тельность во внешнем мире и активно решать возникающие в связи с этим задачи. Этот принципиальный философско-методологический подход к анализу форм регуляции и управления поведением распространяется и на человеческое сознание, несмотря на его несомненное качественное отличие от гене­тически предшествующих ему форм регуля­ции и управления.

Применительно к сознанию этот подход означает, что той системой, внутри которой возникает и развивается сознание и на основе анализа которой только и можно понять его возникновение, выступает специфически че­ловеческий способ бытия в мире, взаимодей­ствия с миром. Осуществляя практически-преобразовательную деятельность, человек создает свое «неорганическое тело», «вторую природу», орудия и средства производства, специфически человеческую среду обитания, строит формы общения и социальной орга­низации, короче говоря, созидает культуру. Опыт этого созидания и составляет содержа­ние тех характерных для общественно разви­того человека и отличающихся от психики животного форм регуляции взаимоотношений с миром, которые образуют человеческое со­знание.

Возникновение сознания связано, таким образом, прежде всего с формированием куль­туры на основе практически-преобразова­тельной общественной деятельности людей, с необходимостью закрепления, фиксации навыков, способов, норм этой деятельности. Поскольку эти навыки, способы, нормы спе­цифически человеческой деятельности име­ют общественную природу, возникают, осу­ществляются и воспроизводятся в совместной деятельности людей, постольку закрепляю­щие их формы сознания также всегда носят социальный характер, возникают как своеоб­разные «коллективные представления». Эти «коллективные представления» (термин французского социолога и философа Э. Дюркгейма) должны быть освоены отдельными индивидами в процессе их воспитания, при­общения к достигнутому их обществом типу и уровню культуры. Сознание как специфи­чески человеческая форма регуляции и управ­ления взаимоотношением с миром существу­ет, таким образом, в двух формах, в двух, так сказать, ипостасях. Во-первых, оно предпо­лагает наличие «коллективных представле­ний», фиксирующих накопленный опыт куль­туры и образующих содержание таких социо­культурных систем, как мировоззрение, иде­ология, мораль, наука, искусство, которые обычно и именуются системами общественного сознания. Во-вторых, содержание «кол­лективных представлений» этих систем дол­жно быть сделано достоянием внутреннего мира реальных конкретных людей, «интериоризировано» (усвоено) ими, как говорят пси­хологи, и стать субъективной реальностью их мироотношения.

Эта двухуровневость, двуслойность созна­ния, обусловливаемая опосредствованным отношением людей как к внешнему миру, — природному и социальному, — так и к свое­му внутреннему ментальному миру, включен­ностью людей в культуру, составляет харак­терную специфику мироотношения человека, которая отличает его от животного. Необхо­димо подчеркнуть, что реальность сознания, его бытие — а сознание, несомненно, пред­ставляет собой реальность бытия людей (в этом смысле употребляют термин «бытийный характер» сознания), — обязательно предпо­лагает оба этих уровня. Без заданности «коллективных представлений», входящих в со­став социокультурных систем, невозможно развитие сознания на индивидуальном уров­не, а без выхода на уровень реального миро­отношения конкретных людей невозможна передача и творческое развитие аккумулиру­емого в нормах сознания социокультурного опыта. При этом надо иметь в виду, что, хотя, как отмечалось выше, с термином «обще­ственное сознание» зачастую связывают толь­ко социокультурные системы типа мировоз­зрения, идеологии, морали, науки, сознание, как оно существует на индивидуальном уров­не, также имеет общественную природу, по­скольку, во-первых, оно задается социокуль­турным опытом, а во-вторых, что не менее важно, само освоение этого опыта, фиксация навыков совместных практических действий, норм поведения всегда предполагает опреде­ленное общение людей, их кооперацию. Люди в своей индивидуальной психике способны приобщиться к содержанию «коллективных представлений» общественного сознания по­стольку, поскольку они реально участвуют в совместной социокультурной деятельности.

Существо общественного воздействия на индивидуальную психику, приобщения ее к общественному сознанию и формирования в результате этого приобщения индивидуально­го человеческого сознания заключается, та­ким образом, не в простом пассивном усвоении людьми норм и представлений обще­ственного сознания, а в их активном включе­нии в реальную совместную деятельность, в конкретные формы общения в процессе этой деятельности.

Закрепление, фиксация в сознании плана совместной деятельности, ее целостности яв­ляются необходимым условием устойчивого воспроизводства выработанных способов со­вместной деятельности. Без их закрепления в виде определенных представлений, норм и ус­тановок сознания, регулирующих, программи­рующих отношение общественно развитого человека к внешнему природному и социаль­ному миру и к самому себе, оказывается невоз­можной совместная деятельность людей в од­ном поколении, а также передача опыта куль­туры от одного поколения к другому. Сознание выступает, таким образом, как условие програм­мирования специфически человеческой коллек­тивной совместной деятельности по созиданию и развитию форм культуры. Оно выполняет функцию социальной памяти человечества, вы­рабатывая некоторые схемы, «матрицы» вос­производства накопленного человечеством опы­та. Реальное бытие людей в социокультурном пространстве и времени невозможно без соот­ветствующих норм общественного сознания. Для того чтобы определенный опыт бытия, реального отношения людей к миру мог вос­производиться и стать действительным опы­том культуры, он должен быть зафиксирован и освоен в соответствующих формах созна­ния. Сознание в этом смысле не является не­кой внешней «надстройкой» над реальным мироотношением людей, оно встроено в это мироотношение, является необходимым фак­тором его осуществления. Всякое реальное поведение людей, носящее характер некоторо­го акта культуры, предполагает проработку это­го акта в сознании, превращающую содержа­ние данного поведенческого акта в норму куль­туры. Так, скажем, практика запрета брачных отношений внутри родовых коллективов в пер­вобытных обществах (так называемая экзога­мия) получает свою проработку и закрепление в виде представлений о происхождении всех членов рода от одного мифического тотемно­го предка.

Таким образом, сознательное программи­рование человеческой жизнедеятельности предполагает, что к проблемной ситуации человек подходит, ориентируясь на опреде­ленные нормы сознания, в которых закреп­лен, отражен опыт культуры — производ­ственный, познавательный, нравственный, опыт общения и т. п. Человек рассматривает и оценивает данную ситуацию с позиции тех или иных норм, выступая их носителем. Осу­ществляя оценку ситуации, человек вынуж­ден фиксировать свое отношение к ней и тем самым выделять себя как субъекта такого от­ношения, осознавать себя в качестве таково­го. Эта фиксация определенной позиции по отношению к заданной ситуации, выделение себя как носителя такой позиции, как субъек­та соответствующего ей активного отноше­ния к ситуации и составляет характерную черту сознания как специфической формы регуляции отношений к действительности. Субъект сознания не просто вписывается в ситуацию благодаря давлению на него фак­торов, определяющих эту ситуацию, он спо­собен отнестись к ситуации «извне», вклю­чить ее в более широкий контекст рассмотре­ния, различая рамки ситуации, собственную позицию и возможности для своего действия в данной ситуации.

Эта возможность подойти к ситуации «из­вне» и включить ее в более широкий контекст рассмотрения является основой сознания как специфического типа освоения действитель­ности. Она коренится в особенностях реаль­ного бытия человека, его реального взаимо­действия с миром. На основе и в процессе этого взаимодействия человек преодолевает биологическую непосредственность отноше­ния к природе, биологическую слитность с «экологической нишей» и опосредствует от­ношение к заданной действительности со­зданным им миром культуры. Взгляд созна­ния на мир — это всегда взгляд с позиций данного мира культуры и соответствующего ему опыта деятельности. Отсюда и характер­ное для всех видов сознания — теоретичес­кого, художественного, нравственного и т. д. — своеобразное удвоение отражения: фикса­ция непосредственно данной ситуации и рассмотрение ее с позиций общей нормы сознания. Тем самым сознание носит четко выраженный характер целенаправленного освоения действительности; его нормы, установки, позиции всегда заключают в себе определенное отношение к действительности, некоторое представление о должном, если пользо­ваться специальным философским термином.

Программируя целенаправленное активное отношение человека к миру, мобилизуя его на преобразующее реальное действие, сознание охватывает всю полноту сущностных сил человека, оно стимулирует все его возможности, настраивая и перестраивая его психику. Нормы и представления сознания носят об­щественный характер как по своему проис­хождению, так и по способу функционирова­ния (функция программирования совместно­го действия, социальная память). Работа же с этими нормами сознания и в этих нормах, задаваемых социумом и его культурой, соот­ветствующим образом формирует индивиду­альную психику, развивает высшие психичес­кие функции, специфичные именно для че­ловека, — мышление, память, волю, эмоции.

Как показывают исследования по психоло­гии, по истории культуры, формирование воли в качестве индивидуальной психической спо­собности к самоуправлению по своему про­исхождению связано с воспитанием способ­ности руководствоваться общественно выра­ботанными нормами сознательного поведе­ния. Вписывая свое поведение в систему общения и совместной деятельности с дру­гими людьми, руководствуясь существующи­ми здесь коллективными нормами, человек развивает в себе способность управлять и ре­гулировать свое поведение уже самостоятель­но, независимо от какого-либо непосредствен­ного внешнего воздействия. Рациональное мышление как форма психической деятель­ности также появляется в виде способности смотреть на мир «глазами общества», через призму выработанных им абстракций и понятий. Эмоциональная сфера индивидуальной психики, такие специфически человечес­кие чувства, как любовь, дружба, сопережи­вание другим людям, гордость, стыд и т. д. также воспитываются под воздействием норм и идеалов общественного сознания в процес­се развития культуры человечества. Выделяя себя из мира в качестве носителя определен­ного отношения к этому миру, человек с са­мых ранних этапов существования культуры вынужден в своем сознании так или иначе вписывать себя в мир, прорабатывать свое отношение к нему, что является основой раз­вития самосознания.

Говоря о развитии индивидуального созна­ния, стимулируемом воздействием социо­культурных факторов, необходимо в то же время учитывать, что психика человека вов­се не является неким пассивным экраном, за­печатлевающим внешние эффекты, как иног­да интерпретируют процесс интериоризации, то есть буквально «овнутрения» социокуль­турных норм. На самом деле интериоризация — это активная самостоятельная работа, спе­цифика которой определяется имеющимися индивидуальными задатками психики от­дельного человека, особенностями мотивационно-смысловой сферы индивида, формами его общения с окружающими и т. п. Каждый человек формирует и развивает свой не­повторимый «образ мира» — понятие, вве­денное видным отечественным психоло­гом А. Н. Леонтьевым. Современные психо­логи подчеркивают, что «образ мира» возни­кает как целостное интегральное личностное образование, задающее мировосприятие ин­дивида. Этот «образ мира» функционально и генетически первичен по отношению к лю­бому конкретному образу или чувственному восприятию. Любая информация, получаемая человеком, в том числе и восприятие социо­культурных норм, аккумулируемых в обще­ственном сознании, преломляется через ин­дивидуальный «образ мира», осваивается как компонента этого целостного интегрального образования. Именно активность и вариабель­ность индивидуального мировосприятия в самом широком смысле этого выражения, включая и особенности индивидуальной па­мяти, и работу воображения, и ценностно-смысловые предпочтения и установки, и от­тенки эмоционального отношения к миру, создают специфические предпосылки освое­ния социокультурного опыта сознания, что в конечном счете и открывает возможности индивидуального творчества в культуре, а также развития сознания благодаря этому индивидуальному творчеству.

Выступая в качестве компоненты индиви­дуальной психики человека, сознание — и в этом своем качестве оно становится преиму­щественно предметом психологии — оказы­вается связанным прежде всего с возможнос­тями контроля и управления личностью сво­им поведением, способностями самоотчета, артикуляции идеального плана и предпосы­лок своей деятельности, превращения тем самым своего отношения к миру, в том числе и к своему собственному внутреннему миру, в предмет работы рефлексии. Связывая поня­тие сознания с этими способностями само­контроля и рефлексии, следует выделять в индивидуальной психике уровни сознатель­ного (осознаваемого и осознанного), неосоз­наваемого и бессознательного. Различие меж­ду двумя последними уровнями обычно про­водят по степени скрытости психического содержания, сложности его выявления. Не­осознаваемое может достаточно легко стать осознанным при специальной установке на его выявление (например, скрытые посылки логического рассуждения, так называемые неявные леммы в математическом доказатель­стве или практические автоматизированные операции, требующие при определенных об­стоятельствах специального самоконтроля). Бессознательное же в классическом психоана­литическом истолковании представляет собой нечто в принципе скрытое от сознания, выяв­лению чего психика активно сопротивляется; их примером выступают фобии и комплексы, выявление и устранение которых требует спе­циальной психотерапевтической техники. Существенным недостатком классического рационализма был чрезмерный оптимизм в отношении прозрачности для рефлексии и самоконтроля глубинных слоев психики. Со­знательное в нашей психике, связанное с воз­можностями рефлексивного самоконтроля, критического отношения к своему поведению и возможностями управления им, находится в достаточно сложных и напряженных, а не­редко драматических взаимоотношениях с теми элементами и слоями сознания, которые с трудом поддаются, а нередко и активно со­противляются его критико-рефлексивным установкам. Но, ясно представляя себе огра­ниченность классического рационализма, не­обходимо помнить, что именно способность управлять собственным поведением, органи­чески связанная со способностью прорывать­ся на новые уровни бытия, является непрехо­дящим достижением человека, непреложной ценностью его культуры, что позволяет рас­сматривать сознание как высшую способ­ность человеческого духа, как космический фактор. Наш выдающийся психолог и фило­соф С. Л. Рубинштейн писал: «Вселенная с появлением человека — это осознанная, ос­мысленная Вселенная, которая изменяется действиями в ней человека... Осознанность и деятельность выступают как новые способы существования в самой Вселенной, а не как чуждая ей субъективность моего сознания»¹.

Сознание и язык

Содержание сознания, вырабатываемое в процессе совместной деятельности людей и выражающее их социокультурный опыт, дол­жно быть проявлено, воплощено в объекти­вированной предметно-вещественной форме, существующей независимо от отдельных ин­дивидов. Двуслойность, двухуровневость су­ществования сознания, о которой говорилось выше, предполагает и двойственность фор­мы его выражения. Наряду с кодированием, воплощением содержания сознания в соот­ветствующих нейродинамических структу­рах индивидуальной психики информация о социокультурном опыте, передаваемая, транслируемая от поколения к поколению, должна быть задана людям в виде реальнос­ти, «грубо, зримо» представленной их лич­ностному восприятию.

Возникновение и развитие сознания как социально-культурного явления, специфичес­ки человеческой формы освоения мира нераз­рывно связано прежде всего с возникновением и развитием разговорного языка как мате­риального носителя, воплощения норм созна­ния. Только будучи выражено в языке, кол­лективно вырабатываемое сознание выступа­ет как некоторая социальная реальность.

Наряду со словесным разговорным языком содержание коллективных представлений со­знания может быть выражено, объективиро­вано и в материальных явлениях иного рода, которые в этом случае, так же как и разговор­ный язык, приобретают знаковую функцию. Материальное явление, материальный пред­мет выполняет знаковую функцию, или фун­кцию знака, становится знаком в том случае, если выражает некоторое содержание созна­ния, становится носителем определенной со­циокультурной информации. В этой ситуации данное явление или предмет приобретает смысл или значение. Отдельные знаки входят в некоторые знаковые (или семиотические) системы, подчиняющиеся определенным пра­вилам построения и развития. Таковы знако­вые системы естественного (разговорного или письменного) языка, искусственных язы­ков науки, знаковые системы в искусстве, мифологии, религии. Говоря о знаке, надо, таким образом, четко различать его инфор­мационно-смысловой аспект, воплощенную в знаке социокультурную информацию, его смысл и значение и материальную форму, «оболочку», «плоть» знака, которая является носителем определенной социокультурной информации, смысла, значения. Так, опреде­ленными смыслами или значениями облада­ют выражения разговорной речи, которые как материальные предметы представляют собой сочетание звуков или черточек на бумаге. Определенный смысл заключает в себе ку­сок ткани, когда он является флагом или зна­менем. Глубокий смысл для религиозного со­знания воплощают предметы культа, кото­рые для непосвященного могут выступать просто как бытовые предметы. Все эти смыс­лы существуют постольку, поскольку в них выражается определенная идея националь­ного, государственного, религиозного и т. л, сознания.

'Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. М., 1976. С. 327.

Важно понять, что знак является знаком именно в единстве обеих этих сторон. Не су­ществует знака без его материи, плоти, пред­метно-вещественной оболочки. Но было бы серьезной ошибкой сводить знак к последней. Знак является функциональным образовани­ем, он становится знаком, поскольку его ве­щественная реальность приобретает знако­вую функцию. Ясно, что знаковую функцию тот или иной материальный предмет может выполнять только в контексте определенной культуры. То, что для людей определенного общества, определенной культуры заключа­ет в себе известный им смысл, известное им символическое значение, воспринимается людьми, не принадлежащими к данному об­ществу или культуре, как обычный матери­альный предмет с обычными пространствен­ными, энергетическими, цветовыми и т. п. свойствами. Надо, например, понимать язык религиозной храмовой символики, для того чтобы усмотреть определенное смысловое значение в архитектонике храма.

Степень связи материальной природы зна­ка с выражаемым им смысловым содержани­ем может быть весьма различной и варьиро­ваться в достаточно широком диапазоне. Ха­рактеризуя знак и стремясь подчеркнуть его отличие от образа, зачастую в качестве спе­цифического признака знака отмечают отсут­ствие сходства, подобия материи знака и той реальности, на которую этот знак указывает. Это верно, однако, только для так называе­мых искусственных знаков, скажем, когда буквами алфавита обозначаются физические величины в математических формулах. Одна­ко сходство или подобие материи знака и вы­ражаемого им содержания вовсе не противо­показано знаку. В предельном случае единич­ный предмет данного класса может стать зна­ком для обозначения других предметов этого класса — например, экземпляр товара, выс­тавленный в витрине магазина, является зна­ком наличия этого товара на прилавке. Суще­ствует далее обширный класс так называемых иконических знаков (от греч. «икона» — об­раз), когда такой вещественной однороднос­ти, как в приведенном примере с товаром в витрине и на прилавке, нет, но существует

момент физического подобия, наглядно вос­принимаемого соответствия знака и обозна­чаемого — скажем, различные схемы, позво­ляющие ориентироваться на местности или в помещении. Весьма распространены изве­стные комбинации условности и иконичнос­ти знака — например, дорожные знаки. Кста­ти, знаки письменности, буквы алфавита, ко­торые приводятся обычно в качестве приме­ров условных знаков, генетически восходят к иконическим знакам — рисункам. Скажем, начальная буква нашего и других родствен­ных ему алфавитов «А» восходит к иконическому знаку, обозначающему на языке фини­кийцев, которые и были родоначальниками всех этих алфавитов, голову быка — звук «А» входил в слово, обозначавшее быка на фини­кийском языке. Своеобразную знаковую фун­кцию в истории культуры осуществляют кол­лективные действия, имитирующие, «проиг­рывающие» жизненные ситуации, культовые религиозно-мифологические сюжеты. Здесь само реальное действие людей становится той материей, в которой воплощается содержание сознания, его смысл (скажем, боевая или охот­ничья пляска мужчин первобытного племе­ни). В общем, принципиально важным явля­ется вопрос не о физическом подобии знака и обозначаемого или об отсутствии такового, а о наличии функции означения одной реаль­ностью другой, в результате чего в данной системе культуры осуществляется передача известной социокультурной информации, из­вестного содержания сознания об определен­ной реальности на основе восприятия другой реальности.

Своеобразную форму таких движений в смысловом содержании сознания представля­ет работа сознания с символами. Символы всегда связаны с некоторым образом, что от­личает их от абстрактных идей, теоретичес­ких понятий. Вместе с тем если смысл обра­за нацелен на воспроизведение сознанием именно данной реальности в ее определен­ности и специфичности, то символ через об­раз данной конкретной реальности указыва­ет на некое связанное с ней содержание, воп­лощаемое в определенной конкретике, но не­сводимое к ней. Скажем, образ льва нацелен на то, чтобы зафиксировать своеобразие это­го зверя, отличая его от других родственных ему хищных животных. Но представление о льве, не теряющее своей образности, может приобретать символическое значение, симво­лический смысл, указывая на силу, мужество, агрессивность как некие глубинные реально­сти, воплощенные в этом живом существе. Иными словами, через непосредственную конкретность в символе «просвечивает», про­является некоторая более широкая или более глубокая реальность, представителем, прояв­лением, воплощением которой выступает дан­ная конкретность.

Символ, символизация, символическое со­знание имели и имеют исключительно важ­ное значение как в истории культуры, так и на современном ее этапе. Исключительно важную роль играли символы в возникнове­нии культуры и на ранних фазах ее существо­вания. Все архаические сознания, вся мифо­логия пронизана символами. Без символизма нельзя представить себе искусство, теорети­ческое сознание, в том числе и наука, так или иначе связано с символизмом. В частности, всегда можно проследить генетические свя­зи исходных теоретических понятий с сим­волами, значение символического сознания для подвижности, «открытости» научного мышления. Весьма велика роль символизма и в практическом сознании. Скажем, доста­точно ясна мобилизующая роль символов в общественных движениях, в государственном строительстве (в частности, символика зна­мен, флагов, гербов, эмблем и т. п., в которой, несмотря на значительный налет условной знаковости, все-таки проглядывает глубинное смысловое содержание).

Во всех ситуациях осуществления знаково-символической функции связанные с ней смысл или значение, выражающие определен­ное содержание сознания, носят идеальный характер. Как и идеальность психического образа, идеальность смысла и значения зна­ков, знаково-символических систем связана прежде всего с тем, что эти смысл и значение выражают определенную программу дей­ствия людей, воспринимающих этот смысл и значение в данной системе культуры. Чертеж здания, которое намерен построить архитек­тор, или же чертеж машины, которую собира­ется создать конструктор, — реальные мате­риальные листы бумаги. Однако, кроме того, в чертеже воплощен образ будущего здания (или машины), определенный смысл как план, проект, программа, воплощен определенный результат творческой работы сознания.

Понятие идеальности как раз и характе­ризует специфический способ существования воплощенного в материальном предмете смысла и значения, служащего программой для реальных действий людей. Поскольку нечто воспринимается как знак или символ, обладающий известным смыслом и значени­ем только в системе определенной культуры, содержание сознания, закрепляемое в смыс­ле и значении, является субъективным, или субъектной реальностью, лишь для предста­вителей данной культуры. Скажем, чертеж машины включает в себя идеальное содержа­ние только для технически образованных людей, способных прочитать этот чертеж и воплотить его смысл в объективную реаль­ность. Эта способность выступает как не­которая субъектная реальность, наличие которой является особенностью данных субъектов. Аналогично, скажем, идеаль­ность картины или статуи как художествен­ного произведения, воплощенного во вполне реальном материале, представляет собой не­которую субъективную реальность для людей. способных воспринять, «распредметить» то смысловое содержание, которое воплощено в статуе или картине. Специфика идеальнос­ти образов и норм общественного сознания, его смыслов и значений по сравнению с иде­альностью психических индивидуальных об­разов заключается в том, что первые созда­ются в процессе совместной деятельности людей и воплощаются в социокультурных се­миотических системах, в артефактах культу­ры. Реальность смыслов и значений, выражен­ных в социокультурных семиотических сис­темах, выступает поэтому прежде всего как реальность коллективной субъектности но­сителей определенных культурных навыков А субъективной реальностью для отдельных людей соответствующие содержания сознания, смыслы и значения становятся в той мере, в какой эти люди приобщены к соот­ветствующей культуре.

Сознание возникает в практической дея­тельности людей как необходимое условие ее организации и воспроизводства. Важнейшей вехой в развитии человеческой культуры яв­ляется разделение духовного и физического труда, обособление производства феноменов сознания как особого, духовного, производ­ства. В свою очередь, в духовном производ­стве, производстве норм и представлений со­знания выделяется теоретическое сознание, нравственное, религиозное, политическое и другие виды сознания.

Самосознание

•Структура и формы самосознания

• Предметность и рефлексивность самосознания

Сознание предполагает выделение субъек­том самого себя в качестве носителя опреде­ленной активной позиции по отношению к миру. Это выделение себя, отношение к себе, оценка своих возможностей, которые являют­ся необходимым компонентом всякого созна­ния, образуют разные формы той специфи­ческой характеристики человека, которая име­нуется самосознанием.