Книга вторая. о поэтической мудрости 6 страница

II. Главным образом необходимость достоверно установить владения вызвала изобретение характеров и имен в туземном обозначении Домов, разветвившихся на множество семей и в собственном смысле называвшихся "родами". Так, Меркурий Трисмегист, поэтический характер первых Основателей у Египтян, как мы показали, изобрел для них законы и буквы. По этому Меркурию, считавшемуся также Богом торговли. Итальянцы говорят marcare — "метить буквами или печатями скот или иной торговый товар", чтобы отличить и засвидетельствовать хозяина (такое единообразие, сохранившееся в мыслях и способе выражения

==185

Книга вторая

вплоть до наших дней, должно вызвать изумление)".

III. Та-ково первое Возникновение родовых Гербов, а вместе с тем также и Медалей. Из этих Гербов, изобретенных сначала под влиянием личной, а позже общественной необходимости, возникли ради развлечения ученые Гербы,— предположительно их называли Героическими: их нужно одушевлять изречениями, так как значения их строятся на аналогиях, тогда как Естественные Героические Гербы были таковыми как раз из-за отсутствия изречений, ибо они говорили, будучи немыми, поэтому они были в своем смысле наилучшими Гербами, так как содержали подлинные значения: например, три колоса или три движения жатвы естественно обозначали три года6. Отсюда происходит, что "характеры" и "имена" взаимно заменяют друг друга, и "имена" и "сущности" обозначают одно и то же; и о первом и о втором было сказано выше.

Если мы теперь начнем изучать Родовые Гербы с самого их возникновения, то найдем следующее. Во времена вернувшегося варварства нации снова стали немыми, иными словами — у них не было народной речи, — почему от итальянского, французского, испанского языков других наций тех времен до нас не дошло совершенно никаких известий, — а латинский и греческий языки знало только Духовенство; так. Французы говорили clerc в смысле "образованный человек"; наоборот. Итальянцы — согласно одному прекрасному месту из Данте — говорили laico ["мирянин"] вместо "человек неграмотный". Но даже среди самого духовенства царствовало такое невежество, что мы читаем письма, подписанные Епископами знаком Креста, так как они не умели написать собственное имя. Даже ученые прелаты плохо умели писать: благодаря старанию Отца Мабийона в его произведении "De Re Diplomatica" мы можем видеть гравированные на меди подписи Епископов и Архиепископов под актами

а такие отметки у Тосканцев назывались marche, а у Латинян — notae; у последних они обозначали также первые буквы — сокращения целых слов; nota, когда она приносила позор или бесчестие, называлась так же у Тоспанцев insigne (знаменитой) в смысле наброшенного пятна, как в обратном смысле почета impresa (герб) у Итальянцев называется insegna.

6 Поэтому, если как следует поразмыслить, такие Ученые Гербы должны быть поэтическими превращениями: например — башня вместо Аякса (последний назывался "Батней Греков", отсюда Аякс стал башней); таким образом, поскольку Ученые Гербы не что иное, как живописные метафоры, все метафоры должны быть поэтическими превращениями. Если мы и т.д.

==186

О Поэтической Логике

Соборов тех варварских времен; мы замечаем, что эти подписи написаны еще более безобразными и грубыми буквами, чем те, которыми пишут в наши дни самые необученные невежды, однако же такие Прелаты были по большей части Канцлерами Европейских королевств (сохранились три Архиепископа — Имперских Канцлера — для каждого из трех языков: немецкого, французского и итальянского), и из-за такой их манеры писать буквы неправильной формы и получило, должно быть, свое прозвище "канцелярское письмо"293 bls. Вследствие такого недостатка в грамотных людях один английский закон предписывал, что присужденный к смерти, если он умел писать, как исключительный по своему искусству, не должен был умереть. Поэтому же, может быть, впоследствии слово "Грамотный" стало обозначать Ученого. Из-за того же отсутствия Грамотных людей мы не видим на старых домах ни одной стены, где не было бы вырезано какого-нибудь Герба. С другой стороны, на варварской Латыни называли terrae presa имение с его границами; Итальянцы говорили podere ("владение", "имение") по той же идее, по которой и Латиняне говорили praedium, так как земли, сделанные доступными для земледелия, были первой в мире добычей (praeda); эти первые земельные участки в Законах XII Таблиц назывались Mancipia: praedes и Mancipes назывались обеспечения в Эрарий главным образом с недвижимых имуществ, a jura praediorum — так наз. "реальные сервитуты". Испанцы называют prenda трудный подвиг (итальянок, impresa forte), так как первыми трудными подвигами в мире было укрощение земель и обращение их к культуре (будет обнаружено, что в этом — величайший из всех трудов Геркулеса); дальше, Impresa ("герб") у Итальянцев называется Insegna ("признак") в смысле "знак"; отсюда у них же insegnare ("учить"), а также divisa ("девизы"), так как insegne ("признаки") оказываются знаками первого Разделения (Divisione) Земель, которые до того, как начали ими пользоваться, были общими для всего рода человеческого; поэтому первоначально реальные границы (termini) таких полей впоследствии Схоластиками были приняты за словесные границы, т. е. за слова с определенными значениями, каковыми являются крайние члены посылок. Совершенно так же для обозначения границ пользуются иероглифами Американцы, как мы видели выше, чтобы отличить друг от друга Семьи. Из всего этого мы приходим к заключению, что знаки в немые времена наций были вызваны великой необходимостью достоверно определить собственность

==187

Книга вторая

"; позднее такие знаки в мирные времена стали публичными знаками, и в этом — происхождение медалей; еще позднее, когда начались войны, они были приспособлены для Военных Знаков, последние обладают свойством своего первоначального назначения, так как войны ведутся по большей части между нациями разноязычными и, следовательно, как бы немыми по отношению друг к другу. Истинность всего рассмотренного до сих пор поразительно подтверждается нам следующим: благодаря единообразию идей у Египтян, древних Тосканцев, Римлян и Англичан, пользующихся такими знаками для украшения своих Королевских Гербов, везде образовался единообразный иероглиф — орел на верхушке скипетра, что у всех этих наций, разделенных между собою огромными пространствами суши и моря, должно было обозначать одно и то же, а именно, что их королевства начались с первого Божественного Царства Юпитера в силу его ауспиций. Когда же, наконец, началась торговля посредством чеканных денег, тогда были изобретены медали, приспособленные для употребления как монеты, по такому употреблению этих медалей они были названы monetae от monere ("учить") у Латинян, как Insegne от Insegnare у Итальянцев. Так же от уоцое происходит убцшца (как нам говорил Аристотель), и отсюда же, может быть, происходит Латинское numus (лучшие писатели пишут его с одним т); Французы говорят loy — "закон" и aloy — "монета"; эти выражения могли появиться только от закона, или права, обозначенного иероглифом, — а именно, таково применение медалей. Все это поразительно подтверждается словами ducato ("дукат") от ducere — "предводительствовать", что свойственно полководцам; soldo — откуда "солдат", и scudo ("щит"), оружие защиты, который прежде обозначал фон родовых гербов, а этим фоном первоначально была земля, возделанная каждым отцом во времена Семей, как ниже будет показано. Эти соображения должны бросить свет на множество древних медалей, где мы видим или алтарь, или lituus, т. е. жезл Авгуров, посредством которого они получали ауспиции, как было показано выше, или треножник, откуда возвещались оракулы (отсюда следующее изречение: dictum ex tripode294 — "сказанное оракулом"). К такого же рода медалям должны относиться и крылья, которые Греки в своих Мифах присоединяли ко

а границы собственности; поэтому же Итальянцы говорят "термины" вместо "слова", что осталось и в Схоластической Логике; позднее и т. д.

==188

О Поэтической Логике

всем телам, обозначающим основанное на ауспициях право Героев; так, Идантура среди реальных иероглифов, которыми он ответил Дарию, послал птицу, а Римские Патриции во всех своих героических распрях с плебсом, как мы ясно видим это в Римской Истории, охраняя свои героические права, настаивали на праве — auspicia esse sua295. Совершенно так же во времена вернувшегося варварства Гербы Благородных несли на себе шлемы с химерами и были украшены перьями; а в Западной Индии перьями украшают себя только Благородные.

IV. Таким образом, то, что называлось Jous, "Юпитер", а сокращенно выговаривается как Jus, прежде всего должно было обозначать жир предназначавшихся Юпитеру жертв (соответственно сказанному выше); совершенно так же во времена вернувшегося варварства Каноном назывался и церковный закон и то, что при эмфитевзисе арендатор платит прямому хозяину, так как весьма вероятно, что эмфитевзис впервые был введен Духовенством, которое само не могло обрабатывать церковные земли и давало их обрабатывать другим. С двумя этими названными здесь вещами совпадают две, названые выше: первая — что у Греков убцос значит "закон", а уоцгоца — "монета"; вторая — что Французы называют loy закон, а aloy — монету. Jous Optimus говорили вместо "Юпитер сильнейший", так как он силою молний положил начало Божественному Авторитету в первичном его значении, т. е. собственности, как мы говорили выше, ибо каждая вещь принадлежала Юпитеру. Следующая истина Рациональной Метафизики о Вездесущии Бога (в ложном смысле приписанная Поэтической Метафизике): ...Jovis omnia plena296, породила Человеческий Авторитет для Гигантов, оккупировавших первые в мире пустые земли. И именно это значение слова "собственность" в Римском Праве продолжало называться Jus Optimum. Однако первое туземное значение этого слова весьма отличалось от того, какое сохранилось до позднейших времен: в момент своего зарождения оно значило, как Цицерон297 определяет в одном золотом месте своих Речей, "собственность на недвижимое имущество, свободное от обременения, не только личного, но и общественного"; эта собственность называлась optimum, так как опиралась на право силы (оно соответствовало первым временам мира), на право "сильнейшего", ибо такая собственность не была ослаблена никаким чужестранным налогом.

==189

Книга вторая

Эта собственность должна была принадлежать Отцам в состоянии Семей, т. е., следовательно, это была естественная собственность, возникшая раньше гражданской. Когда впоследствии из Семей составились Города на основе того dominium optimum, которое по-гречески называется 6ixaiov uplo-rov, тогда Города возникли в форме аристократий, как вскоре мы покажем, и соответственно такому их происхождению у Латинян Республики Оптиматов назывались даже "Республиками Немногих", ибо их образовали те

...pauci quos aequus amavit186 Jupiter.

И Герои в своих героических распрях с плебеями основывали свои героические права на божественных ауспициях; в немые времена они обозначали их птицей Идантуры, крыльями греческих Мифов, наконец на артикулированном языке Римские Патриции говорили: auspicia esse sua". Ведь Юпитер молниями, т. е. величайшими ауспициями, ниспроверг на землю или услал под землю в горные пещеры первых Гигантов; и тем, что он их ниспроверг, он предоставил им счастье стать господами над недрами той земли, где они, спрятавшись, осели; тем самым они стали господами в первых Республиках. Опираясь на такую собственность, каждый из них говорил: Fundus fieri вместо fieri auctor208. И из их личных семейных "авторитетов", впоследствии объединенных, как мы вскоре увидим, возник гражданский, т. е. публичный "авторитет" правящих Героических Сенатов. Это объясняет столь часто встречающаяся в Греческих Республиках Медаль (по Гольциусу) с изображением трех человеческих ног, соединенных в центре и подошвами ступней поддерживающих окружность: она обозначает земельную собственность всякой страны, или территории, или области каждой Республики, т. е. то, что теперь называется "верховным владением" (dominium eminens) и иероглифически обозначается яблоком, которое ныне увенчивает Короны Гражданских Властей, как будет разъяснено ниже. Для обозначения "сильнейшего" вообще говорили "три"; так. Греки обычно пользовались этим числом, чтобы образовать превосходную степень, как и теперь еще говорят Французы; соответственно такому способу выражения молния Юпитера были названа "трехконечной"; она сильнейшим образом бороздит воздух, и потому, может быть, эта идея первоначально относилась

а а также опереньем благородных гербов во времена вернувшегося варварства. Ведь Юпитер и т. д.

К оглавлению

==190

О Поэтической Логике

к воздуху, потом к земле и, под конец, к воде; говорили — "трезубец Нептуна", который, как мы увидим, был чрезвычайно крепким багром для хватанья, т. е. для ловли кораблей; и Цербера называли "трехгорлым", т. е. "с широчайшим горлом". Сказанное здесь о Родовых Гербах нужно было бы предпослать тому, что об их Основаниях говорилось в первом издании настоящего Произведения, и это — третье место той Книги, ради которого мы не сожалеем, что она вышла в свет298.

V. Из всего вышесказанного следует, что с этих открытых Меркурием Трисмегистом для Египтян букв и законов, с этих характеров и "имен" Греков, с этих "имен", обозначавших принадлежность к роду и право для Римлян, должны были бы три главы такого учения — Гроций, Зельден и Пуфендорф — начинать разговор о Естественном Праве Народов; так, они должны были бы с пониманием объяснить его Иероглифами, Мифами и медалями тех времен, когда основывались Языческие Нации, они должны были бы посредством Метафизической Критики Основателей Наций установить то, что пролило бы первый свет на современную Филологическую Критику Писателей, которые появились много больше, чем через тысячу лет после того, как были основаны Нации.

ПОСЛЕДНИЕ КОРОЛЛАРИИ

о Логике Ученых

I. Из всего того, что мы рассматривали до сих пор при помощи Поэтической Логики о Происхождении Языков, следует, что во все позднейшие времена справедливо считали первых Создателей Языков Мудрецами, так как они давали имена вещам по их естественной сущности и по их характерным свойствам; выше мы видели, что у Греков и Латинян nomen и natura299 значили одно и то же.

II. Из этого следует также, что Первые Создатели культуры исходили из Чувственной Топики: посредством нее они объединяли свойства, или качества, или отношения, так сказать, совпадающие в индивидуумах и в видах, и составляли из них свои Поэтические Родовые понятия".

а а польза привела их к грубому разделению идей, чтобы посредством их удостоверить разграничение собственности; и в первом и во втором случае они определяли именами собственными одни и те же вещи.

==191

Книга вторая

III. Таким образом, справедливо можно сказать, что Первый Век Мира был занят первой деятельностью человеческого Ума.

IV. И прежде всего начала становиться менее грубой Топика, т.е. искусство правильно направлять первую деятельность нашего ума, обучая его тем местам, которые нужно пробежать одно за другим для того, чтобы узнать все, что только есть в вещи, если желательно узнать ее правильно, т. е. всю.

V. Провидение правильно установило вещи человеческие, вложив в человеческий ум прежде Топику, чем Критику, так как сначала нужно знать вещи, а потом уже судить о них. Ведь Топика — это сила, делающая ум изобретательным, тогда как Критика — это сила, делающая его точным, а в те первые времена нужно было изобрести все необходимые для человеческой жизни вещи, изобретательность же — это свойство Ума. И действительно, всякий, кто подумает об этом, заметит, что не только необходимые для жизни вещи, но и вещи полезные, удобные, приятные, вплоть до излишеств роскоши, были изобретены в Греции до того, как там появились Философы, как мы покажем, когда будем говорить о Веке Гомера. Относительно этого мы выше предложили ту Аксиому300, что Дети чрезвычайно способны к подражанию; Поэзия же — не что иное, как Подражание, а Искусства — не что иное, как Подражание Природе, т. е., следовательно, некоторым образом Реальная Поэзия. Таким образом, первые народы, как бы дети Рода Человеческого, прежде всего основали Мир Искусств, впоследствии Философы, появившиеся через много лет, следовательно, как бы старики наций, основали мир Наук; тем самым Культура была полностью завершена.

VI. Такую Историю Человеческих Идей поразительно подтверждает нам История Философии. Первым употребительным у людей способом грубого философствования была auTOipia, т. е. чувственная очевидность. Впоследствии ею пользовался Эпикур: как философ-сенсуалист, он довольствовался тем, что предоставлял вещи чувственной очевидности. Но чувства, как мы видели в "Происхождении Поэзии", были чрезвычайно живы у первых поэтических наций. Позже появился Эзоп, или Моральные Философы, которых мы называем Простонародными (как мы говорили выше, Эзоп появился прежде Семи Мудрецов Греции); он рассуждал посредством примера, а так как еще продолжался Поэтический век, то он заимствовал свои примеры из

==192

О Поэтической Логике

какой-нибудь вымышленной аналогии; одним из таких примеров Менений Агриппа привел восставший римский плебс к повиновению301; и до сих пор один такой пример, и скорее всего истинный, т. е. не вымышленный пример, убедит невежественную толпу гораздо лучше всякого непобедимого рассудочного заключения. Еще позже появился Сократ и ввел Диалектику посредством Индукции из многих достоверных вещей, имеющих отношение к сомнительной вещи, о которой идет речь. Медицина в результате индукции из наблюдений еще до Сократа дала Гиппократа, первого из медиков, как по значению, так и по времени, заслужившего бессмертную хвалу: пес fallit quemquam, пес falsus ab ullo est302. Математика посредством объединительного, так называемого Синтетического, метода во времена Платона добилась своих наибольших успехов в Итальянской школе Пифагора, как это можно видеть из "Тимея". Таким образом, при помощи этого объединительного метода во времена Платона и Сократа Афины заблистали всеми теми искусствами, в которых можно изумляться человеческому Гению, как в Поэзии, Красноречии и Истории, так и в Музыке, Литейном деле. Живописи, Скульптуре и Архитектуре. Еще позже появился Аристотель, учивший Силлогизму, т. е. такому методу, который скорее об.ъясняет универсалии в их частностях, чем объединяет частности, чтобы собрать из них универсалии; и Зенон с Соритом, соответствующим методу современных Философов303, утончающим, но не оттачивающим умы. Двое последних не принесли никаких заметных плодов на пользу роду человеческому. Поэтому с большим к тому основанием Бекон Веруламский, столь же великий философ, как и политик, излагает, одобряет и разъясняет Индукцию в своем "Органоне"; ему неизменно следуют Англичане, весьма плодотворно для Экспериментальной Философии304.

VII. Эта история Человеческих Идей опровергает — с очевидностью общую ошибку всех тех, кто находился в плену всеобщего предрассудка о Высшей якобы Мудрости Древних и думал, что Минос, первый Законодатель народов, Тезей у Афинян, Ликург у Спартанцев, Ромул и другие Римские Цари устанавливали всеобщие законы". Ведь самые древние законы, по нашим наблюдениям, воспринимались

а таких законов вершенно не могли ную общественную

чрезвычайно недалекие бы понять; они могли пользу, настоятельно

умы тех первых людей созаметить только определентребуемую целой общиной

==193

Книга вторая

как приказание или запрещение одному единственному, впоследствии же они распространились на всех. Настолько первые народы были неспособны к универсалиям! И воспринимать они их начали только тогда, когда случились такие обстоятельства, которые их требовали. Закон Тулла Гостилия по обвинению Горация является не чем иным, как наказанием знатного Преступника, установленным специально назначенными для этого Царем Дуумвирами. Ливии называет этот закон lex horrendi carminis305.

Таким образом, это один из тех законов, которые Дракон записал кровью; leges sanguinis называет их Священная История. Ведь рассуждение Ливия, будто Царь не хотел сам издавать этот закон, чтобы не быть автором столь печального и неблагодарного по отношению к народу суждения, совершенно смехотворно, поскольку Царь предписывал формулу осуждения Дуумвирам, согласно которой последние не могли простить Горация или даже признать его невиновным. Здесь Ливии совершенно непонятен, так как сам он не понимает, что в Героических (т. е. Аристократических, как мы покажем) Сенатах Цари не имели иной власти, кроме как создавать Дуумвиров, которые в качестве Комиссаров выносили суждение по публичным обвинениям; и что народ Героических Городов состоял только из Благородных, к которым могли апеллировать осужденные. Теперь вернемся к нашей теме. Этот Закон Тулла фактически является одним из так называемых exempla в смысле "примерные кары": то были первые Примеры, которыми пользовался Человеческий Разум. Это совпадает и с тем, что выше в Аксиомах306 мы слышали от Аристотеля: в Героических Республиках не было законов относительно частных несправедливостей и обид. Таким образом, первоначально были примеры реальные, а потом — примеры рациональные, какими пользуются Логика и Риторика. Но так как впоследствии были поняты интеллигибельные Универсалии, то было признано и то существенное свойство Законов, что они должны быть Универсальными. Так было установлено следующее положение Юриспруденции: legibus, non exemplis, est judicandum307.

людей; таков был самый первый родившийся в мире Аграрный Закон, как мы это ниже покажем; в остальном же они не понимали необходимости законов, если их к этому не принуждали факты. Этот закон Тулла и т. д.

==194

О Поэтической Морали

О ПОЭТИЧЕСКОЙ МОРАЛИ

и здесь же—о Происхождении Народных Добродетелей, преподанных Религией посредством Браков

Метафизика Философов посредством идеи Бога совершает свою первую работу, проясняя человеческий ум, нуждающийся в Логике, ибо последняя ясностью и определенностью идей оформляет его рассуждения, которыми он пользуется, чтобы очистить сердце человека Моралью. Так и Метафизика Поэтов Гигантов, воевавших с Небом вследствие своего атеизма, побеждает их самих страхом перед Юпитером, которого они воспринимали в виде молнии. И Юпитер ниспроверг на землю их тело не меньше, чем сознание, придумавшее столь устрашающую идею Юпитера. А эта идея породила для первых людей Поэтическую Мораль, сделав их благочестивыми, если и не посредством умозаключений, к которым первые люди были еще неспособны, то посредством чувств, ложных по содержанию, но истинных по форме, — такая Логика соответствовала их* природе. Из природы же вещей человеческих вытекает следующее вечное свойство: сознанию необходимо ниспровергнуть на землю самого себя, чтобы как следует воспользоваться познанием Бога, и, наоборот, гордость приводит сознание к атеизму, так что атеисты становятся гигантами духа и должны сказать вместе с Горацием: Caelum ipsura petimus stultitia308.

Таких благочестивых Гигантов Платон признает, несомненно, в Гомеровском Полифеме; мы подтвердим это рассказом самого Гомера о том же Гиганте: он говорит, что один Прорицатель, находившийся некоторое время среди Гигантов, предсказал Полифему беду, в конце концов постигшую его от руки Улисса; но Прорицатели, безусловно, не могут жить среди Атеистов. Таким образом, поэтическая Мораль началась с Благочестия, так как она была установлена Божественным Провидением для того, чтобы основать нации, у них же всяческое Благочестие обычно оказывается Матерью и Моральных, и Экономических, и Гражданских Добродетелей; и только Религия в силах заставить нас поступать добродетельно, так как Философия скорее хороша для размышлений. Благочестие же началось с Религии, т. е. собственно со страха перед Божеством. Героическое происхождение этого слова сохранилось у Латинян, так как, по

==195

Книга вторая

мнению некоторых, оно происходит от religare, "связывать", т. е. от тех цепей, которыми Титий и Прометей были прикованы к высоким скалам, где орел, т. е. устрашающее Религиозное представление об Ауспициях Юпитера, пожирал их сердца и внутренности. От этого сохранился вечный обычай всех наций — внушать детям Благочестие страхом перед каким-нибудь божеством. Итак, Моральная Добродетель началась с того Усилия, каким Гиганты в Религиозном страхе перед молниями были прикованы на склонах гор; они обуздывали звериную повадку скитаться как дикие животные по великому лесу земли и приучались к совершенно противоположному обычаю — прятаться и оседать на определенных землях; поэтому впоследствии они стали Создателями Наций и Господами в первых Республиках, как мы выше указали и как более подробно разъясним ниже. В простонародном Предании нам сохранилось это одно из самых великих благодеяний, оказанных Небом, благодаря Религии Предсказаний, роду человеческому, когда оно царствовало на земле; потому-то Юпитеру и было дано прозвание Stator, или Fermator309, как выше было сказано. С другой стороны, благодаря такому Усилию в Гигантах начала пробиваться душевная добродетель, удерживая их от удовлетворения скотской похоти пред лицом Неба, внушавшего им жесточайший страх; каждый из них увлекал одну женщину для себя в глубину своих пещер и держал ее там как вечную подругу своей жизни: так осуществляли они с ними человеческую любовь под покровом, скрытно, т. е. стыдливо; и так начали они чувствовать тот стыд, который Сократ называл цветом Доблести. После Религии это — второй узел, сохраняющий Нации связанными, тогда как дерзость и безбожие их разрушают.

Так появились браки, т. е. телесные стыдливые соединения, заключенные в страхе перед каким-нибудь Божеством. Мы приняли их за Второе Основание настоящей Науки, так как произошли они от Первого, т. е. от Божественного Провидения. Возникли они с троякого вида торжественными обрядами. Первыми из них были Ауспиции Юпитера, начавшиеся с тех молний, которые принудили Гигантов чтить их; по такому определению судьбы, sots, У Латинян сохранилось определение брака как omnis vitae consortium310, а муж и жена назывались consortes; у нас до сих пор в народе говорят о девушках: prender sorte — "избрать жребий", вместо "выйти замуж". От такого обычая того первого времени мира сохранилась та черта в Праве Народов,

==196

О Поэтической м^"-™

что Жены принимают Публичную Религию своих Мужей, так как мужья начали сообщать ев011 первые человеческие идеи своим первым женщинам, нач^ив^ с идеи об их Божестве, принудившем их увлечь женщи" в ^ои пещеры. Таким образом, Простонародняя Метафизи^ начала в Боге познавать человеческое сознание.

С этого первого мгновения всех ^ещей человеческих должны были языческие люди начать восхваление Богов в том смысле, в каком говорит Древнее ^атинское Право — "цитировать", называть по имени; отск^ сохранилось выражение — laudare auctores, так как лю^я взывали к Богам, как создателям (auctores) всего того, ч^° Делали они сами; таковыми и должны быть хвалы, к0110?"® подобает людям воздавать Богам.

От этого древнейшего Происхож^иия gp^kob возник тот обычай, что женщины входят в Cei/^ и Д01^ ^х мужчин, за которых они вышли замуж. Tar'0" естественный народный обычай сохранился у Римлян^ У них жены занимали место дочерей своих мужей и сестеР их сыновей». Поэтому браки должны были начаться не то""10 с одной единственной женщины, как это сохранил^01* У Римлян (Тацит

удивляется такому же обычаю у Древних Германцев, сохранивших, как и Римляне, в целост^ первоначальные нравы своих наций, почему мы можем п^ДПоложить, что то же самое существовало и у всех други^ наций при их возникновении), но и как вечное, пожизненное содружество. Такой обычай сохранился у очень многий народов. А потому у Римлян браки определялись соотве^ч^нно этому вечному свойству как individua vitae consu^^0» и разводы появились у них чрезвычайно поздно.

О таком значении молний, как ауспиций Юпитера, рассказывает Баснословная Греческая ^стория, говоря, что Геркулес, характер Основателей нац^и, как мы эт0 видели выше и как ниже мы рассмотрим б^®® подробно, был рожден Алкменой от громового удара ^питера; другой великий герой Греции. Вакх, был рожден Се^06' когда ее поразила молния6. Ведь это дало первый пов^Л Героям называть себя сыновьями Юпитера; с чувственной истинностью они говорили так соответственно тому мнен^10' в котором они были

• у многих варварских наций жен, н<? меньше, чем детей, мужья считали рабынями. Наконец, вследствие (акой прерогативы ауспиций У первых наций, браки должны были и г- Я. , _

9 равно как и двое названных выше; ИсРсвй был зачат Данаей от Юпитера, превратившегося в золотой дож"*" который обозначал (ради великой торжественности ауспиций) дож^ молний. Ведь и т. д.