Слева направо: Джитендра Мазумдар (мой компаньон по испытанию в Бриндабане), мой двоюродный брат Лалит-Да, мой учитель санскрита Свами Кебелананда и я сам

Эти приятные слова весьма неожиданно подействовали на Джитендру: он разревелся. «Перспектива», пугавшая его в Бриндабане, обернулась королевским приемом. Такой внезапный поворот оказался ему не по силам. Наша хозяйка взглянула на него с любопытством, но ничего не сказала. Видимо, ей была хорошо известна неуравновешенность молодежи.

Объявили завтрак. Гаури Ма провела нас во внутренний дворик, предназначенный для принятия пищи и наполненный вкусными запахами, а сама исчезла в примыкающей к нему кухне.

Предвосхищая этот момент, выбрав у Джитендры подходящее место, я столь же чувствительно ущипнул его, как и он меня в поезде.

– Фома неверующий, Господь действует – да еще и спешит!

Хозяйка вернулась с веером. Она обмахивала нас на восточный лад, пока мы сидели на богато украшенных покрывалах. Ученики ашрама ходили взад и вперед, разнося еду – всего около тридцати блюд. Все это скорее можно было назвать не едой, а роскошным пиршеством. Со дня появления на этой планете мы с Джитендрой никогда не пробовали подобных яств.

– Досточтимая мать, в самом деле, эти блюда – для принцев! Не могу представить, какое дело ваши царственные покровители сочли более неотложным, нежели этот пир. Он нам запомнится на всю жизнь!

Связанные требованием Ананты молчать, мы не могли объяснить доброй женщине, что эта благодарность имела двойной смысл. В конце концов, наша искренность была очевидна. Мы ушли, получив ее благословение и заманчивое предложение вновь посетить обитель.

Жара на улице была беспощадной. Мы с другом укрылись под пышным деревом кадамба у дверей ашрама. Я услышал резкие слова: Джитендру опять одолевали опасения.

– В хорошенькое дельце ты меня втянул! Наш завтрак был лишь счастливой случайностью! Как нам удастся осмотреть достопримечательности этого города без единой пайсы в кармане? И каким образом ты собираешься доставить меня обратно к Ананте?

– Ты быстро забываешь Бога – едва наполнился желудок! – мои прямые слова изобличали короткую человеческую память о дарах Божьих! На земле нет никого, чтобы хоть одна из молитв его не исполнилась.

– Мне также не следует забывать и свою глупость – отважиться на это рискованное предприятие с таким сумасбродным типом, как ты!

– Будь спокоен, Джитендра! Тот же Господь, что накормил нас, покажет нам Бриндабан и вернет нас в Агру.

Изящный молодой человек с приятным лицом быстрым шагом приблизился к нам. Дойдя до нашего дерева, он склонился передо мной:

– Дорогой друг, вы и ваш товарищ здесь, должно быть, чужие. Позвольте мне быть вашим хозяином и гидом.

Едва ли индиец может побледнеть, но лицо Джитендры вдруг стало бледным. Я вежливо отклонил предложение.

– Вы ведь не гоните меня? – Смятение незнакомца в иных обстоятельствах было бы забавным.

– Отчего же?

– Вы мой гуру. – Глаза его доверчиво смотрели на меня. – Во время моих полуденных молений блаженный Господь Кришна в видении явился мне. Он показал мне две покинутые всеми фигуры под этим самым деревом. Одно лицо было вашим, учитель. Мне часто виделось оно в медитациях. Как я буду рад, если вы примете мои скромные услуги!

– Я тоже счастлив, что ты нашел меня. Ни Бог, ни люди не остановили нас! – Хотя я не пошевелился, улыбаясь восторженному лицу, внутренняя почтительность повергла меня к стопам Божьим.

– Дорогие друзья, не окажете ли вы честь моему дому своим посещением? – Ты добр, но план этот неосуществим. Мы уже гости моего брата в Агре.

– По крайней мере, пусть памятью о вас мне будет наша с вами экскурсия по Бриндабану.

Я охотно согласился. Молодой человек, сказавший, что его имя Пратап Чаттерджи, вызвал экипаж. Мы посетили храм Маданамохана и другие святыни, связанные с Господом Кришной. Когда мы молились, на храм опустилась вечерняя темнота.

– Извините меня, я принесу сандеш [[79]]. – Пратап зашел в лавку близ железнодорожной станции. Мы с Джитендрой прогуливались по широкой улице, дышащей теперь относительной свежестью. Наш друг отсутствовал некоторое время и, наконец, вернулся с дарами – множеством леденцов.

– Пожалуйста, позвольте мне обрести религиозную заслугу, – Пратап просительно улыбнулся, протягивая пачку рупий и два только что купленных билета до Агры.

Благодарность моего принятия предназначалась Незримой Руке. Разве щедрость Ее, высмеиваемая Анантой, не простиралась много дальше крайней необходимости?

Мы отыскали укромное место близ станции. – Пратап, я научу тебя крия-йоге Лахири Махасая, величайшего йога современности. Его техника будет твоим гуру.

Обучение завершилось в полчаса.

– Крия – твое чинтамани [[80]], – сказал я новому ученику. – Техника эта, которая, как ты видишь, проста, воплощает в себе искусство ускорения духовной эволюции человека. Индийские Священные Писания учат, что воплощенному я требуется миллион лет, чтобы достичь освобождения от майи . Этот естественный период значительно сокращается посредством крия-йоги . Точно так же, как рост растений может быть значительно ускорен против обычной нормы, что продемонстрировал Джагдиш Чандра Бос, можно ускорить и психологическое развитие человека с помощью научных средств. Будь предан в своей практике и ты достигнешь Гуру всех гуру.

– Я подвигнут найти этот йоговский ключ, который давно искал! – сказал Пратап задумчиво. – Его действие, снимающее чувственные оковы, несет освобождение для высших сфер. Сегодняшнее видение Господа Кришны может означать для меня лишь высшее благо.

Мы немного посидели, понимая друг друга без слов, затем медленно направились к станции. Садясь в поезд, я был исполнен внутренней радости, но для Джитендры это был день слез. Нежное прощание с Пратапом прерывалось сдавленными всхлипываниями обоих моих друзей. В поезде скорбь вновь овладела Джитендрой, но теперь он скорбел не из-за страха за себя, но о себе.

– Как поверхностна моя вера, сердце мое было каменным! Никогда больше я не усомнюсь в Божьем покровительстве.

Близилась полночь. Двое «Золушек», отосланных без гроша, входили в спальню Ананты. Как он и предсказывал, на его изумленное лицо стоило посмотреть. Молча я усыпал стол рупиями.

– Джитендра, правду! – тон Ананты был шутливым. – Не ограбил ли кого-нибудь этот юноша?

Но когда все было рассказано, брат стал серьезным, затем каким-то торжественным.

– Закон спроса и предложения достигает более тонких сфер, чем я предполагал, – Ананта говорил с духовным энтузиазмом, которого ранее у него не отмечалось. – Я впервые понимаю ваше безразличие к земным благам и пошлым накоплениям.

Хотя было поздно, брат мой настаивал на получении дикша [[81]] в крия-йогу . «Гуру» Мукунда в один день взвалил на себя ответственность за двух учеников.

Завтрак на следующее утро был съеден в полной гармонии, отсутствовавшей днем раньше.

Я улыбнулся Джитендре:

– Тебя не лишат Тадж Махала. Осмотрим его до поездки в Серампур.

Простившись с Анантой, мы с другом вскоре стояли перед славой Агры – Тадж Махалом. Белый мрамор ослепительно сверкал в лучах солнца, являя собой картину абсолютной симметрии. Идеальное окружение – темные кипарисы, блестящие газоны и мирные лагуны. Внутри мавзолея – изысканная кружевная резьба, инкрустированная самоцветами. Мрамор образует изящные сложные завитки коричневого и фиолетового цвета. Из-под купола свет падает на саркофаги императора Шах Джахана и царицы его владений и его сердца Мумтаз-и-Махаль.

Довольно зрелищ! Меня тянуло к моему гуру. Вскоре мы с Джитендрой ехали в поезде на юг, к Бенгалии.

– Мукунда, я передумал ехать. Несколько месяцев я не видел родных. Возможно, я навещу твоего учителя в Серампуре позже.

Друг, отличавшийся, мягко говоря, непостоянством темперамента, оставил меня в Калькутте. Местным поездом я скоро добрался до Серампура, расположенного в двадцати километрах к северу.

Я был поражен, когда до меня дошло, что со дня встречи с моим гуру в Бенаресе прошло ровно двадцать восемь дней. – «Ты приедешь ко мне через четыре недели!» – И вот с бьющимся сердцем я стою в его дворе на тихой Рей Гхат-лейн, впервые входя в жилище, где провел лучшую часть следующих десяти лет с Джнянаватарой [[82]] Индии.