Глава viii. неоидеализм

Неоидеализм (новый идеализм) представляет собой философскую реакцию на классическую немецкую философию, с (одной стороны, и позитивизм — с другой. Он формируется, начиная с 40-х гг. XIX в. Правда, работа Артура Шопенгауэра «Мир как воля и представления», являющаяся классическим образцом неоидеализма, появилась в 1818 г. Однако при жизни Г.В.Ф. Гегеля А. Шопенгауэр как философ не привлекал внима­ния (его больше знали как сына писательницы И.Г. Шопенгауэр).

Основными представителями этого философского течения являются Артур Шопенгауэр (1788—1860), Серен Кьеркегор (1813—1855), Фридрих Ницше (1844—1900).

Характерная черта неоидеализма — иррационализм, т.е. учение о том, что основой миропонимания является не разум, а такие формы человеческого сознания, как представление, во­ображение, воля, переживания, а также бессознательные эле­менты сознания (инстинкты, «озарения» и др.).

Для неоидеализма объектом философского исследования становится внутренняя жизнь человека, через призму которой ведется интерпретация различных общественных явлений:

культуры, человека, власти, религии, морали и др.

В рамках неоидеализма появляются методы познания, от­личные от тех, которые предлагает позитивизм. Так, А. Шопен­гауэр считает, что познание идет, возможно, лишь на основе человеческих представлений. С. Кьеркегор выдвигает метод «уравненного понимания мира» человеком, а для Ф. Ницше важнейшим методом раскрытия сущности общественного яв­ления оказывается переход человеческого в природное и др.

А. Шопенгауэр писал о том, что мир невозможно понять вне эмоционально-волевых структур человеческого бытия. Мир — это мир человека — таков исходный пункт философии Шопен­гауэра.

Мир — это мой мир, мой в том смысле, что я его вижу таким, каким мне позволяют видеть его мои представления¹. Но мир отнюдь не только мой мир, он еще независим от меня, самосто­ятелен, объективен. Картина мира как представления, считает философ, двойственна, противоречива: в ней все упорядочено, но одновременно и условно, призрачно. Фактичность мира объективна, бесспорна, у него есть своя история, в которой нас не было и в свое время не будет. «...И все же мир сам ничего не знает о том, что он — мир. Это делает познающее существо...».

Шопенгауэр полагает, что воля проявляется в каждой дей­ствующей силе природы. Она имеет свои формы — простран­ство, время, причинность. Низшие силы объективации воли— тяжесть, непроницаемость, твердость, упругость, электричест­во, магнетизм, химические свойства и др. Все уровни неживой и живой природы пронизывают полярные, противоречивые силы воли. В мире животных, человеческом роде — везде про­является «воля к жизни» через борьбу за жизнь. Мир как воля -это вечное становление, бесконечный поток.

Шопенгауэр восстает против господства над индивидами законов и норм. Он не принимает категорического императива И. Канта, который связан с «правами» разума, так как утверж­дает преимущество воли над разумом, иррационального над рациональным. Разум, по его мнению, дает лишь внешнее зна­ние о мире. А вот воля позволяет постичь мир изнутри, через нее человек связан с космической первоосновой мира. Не воля подчиняется разуму, а разум — воле. Добродеятельность и ра­зумность, по Шопенгауэру, — разнородные понятия. Он пола­гает, что в голосе сердца больше истины, чем в философских силлогизмах².

Философ считает, что существуют три основные пружины человеческих поступков, и только через возбуждение их дейст­вуют все, какие только возможно, мотивы. Эти «пружины»:

— эгоизм, который хочет собственного блага (он безграни­чен);

— злоба, которая хочет чужого горя (доходит до самой край­ней жестокости);

— сострадание, которое хочет чужого блага (доходит до бла­городства и великодушия).

Место законопослушного гражданина в творчестве А. Шо­пенгауэра занял живой, страдающий, стремящийся к счастью индивид. Страдания же человека — в высшей степени серьез­ная вещь, задающая меру познания. Что касается мотивов, которые руководят людьми, то их, по Шопенгауэру, три: 1) собст­венное благо; 2) чужое зло; 3) чужое благо.

Исследует Шопенгауэр и проблему свободы. Он отмечает, что понятие «свобода» при ближайшем рассмотрении отрица­тельно: как отсутствие преград, помех. Отсюда он называет три «подвида» свободы: физическая, интеллектуальная, мо­ральная.

А. Шопенгауэр акцентировал внимание на проблемах чело­века, его свободы и нравственности, их непосредственном ин­дивидуально значимом содержании. Именно по этой линии шло его основное влияние на последующее развитие философ­ской мысли.

Изучение мира с физической стороны — всегда безотрадно для человека. Удовлетворение он получает при изучении мо­ральной стороны мира, глубин Я. Человек — это произведение собственной воли. Поэтому Я лучше всего постигается при изу­чении повседневности. Истинный философ не боится смерти, ибо он знает, что в своей повседневности он «ничто». Доброде­тели нельзя научиться, но вот «безусловному долгу» можно, подчеркивает Шопенгауэр. Среди всех проблем «безусловного долга» центральной является проблема смерти. Воля — слепой, неудержимый порыв к жизни. Однако природа дорожит лишь родом, а не индивидом. А поэтому важно понять, что значит для человека жизнь. В прошлом она — греза, воображение и время отживших миллионов. Настоящее — это удел страданий и скуки, хотя человек и тянется к благополучию. В работе «Об основе морали» А. Шопенгауэр подчеркивает главное в челове­ке — это эгоизм, т.е. «влечение к бытию и благополучию», а также злоба, целью которой является чужое горе и страдание. Морально ценные поступки имеют исток в сострадании. Они совершаются ради другого, его блага. Полное же отсутствие со­страдания налагает пятно бесчестности. Тот, кто жесток к жи­вотным, не может быть добрым человеком.

Особую известность А. Шопенгауэр получил благодаря своей работе «Афоризмы житейской мудрости» (1851), в кото­рой он дает наставление в счастливом существовании. В этой работе философ завершает свою этическую систему, опираясь на исходные методологические позиции, сформулированные им еще в работе «Мир как воля и представление». А именно: мир, в котором живет каждый из нас, прежде всего зависит от того, как мы его себе представляем: он принимает различный вид, в соответствии с индивидуальными особенностями психи­ки. Для одних людей он оказывается богатым, полным смысла и интереса, а для других — бедным, пустым и пошлым. Так, меланхолик видит трагедию там, где сангвиник усматривает лишь интересный конфликт, а флегматик — нечто малозначи­тельное. Все житейские проблемы решаются мудро, если учи­тывать, что «всякое заполненное настоящее состоит из двух по­ловин, субъекта и объекта»; «они и находятся между собой в столь же необходимой и тесной связи, как кислород и водород в воде».

Как видим, Шопенгауэр обращает внимание на такие про­блемы, как роль субъекта в познании, субъективную сторону человеческой деятельности и самой действительности. Решает он эти проблемы с позиций иррационализма: «все, что для че­ловека существует и случается, непосредственно существует все-таки лишь в его сознании». Личность зависит в основном от «своей морали», а не от внешних обстоятельств, так же как жизнь человека является тем, что он «имеет в самом себе». От­сюда А. Шопенгауэр приходит к выводу, что и негативные со­циальные явления, а также зло или добро определяются чело­веком «изнутри». Это относится и к человеческому счастью. Все зависит от человеческой индивидуальности: «если же индиви­дуальность — плохого качества, то все наслаждения подобны превосходным винам, попавшим в рот, где побывала желчь»². Даже если человеку беды несут внешние условия, замечает Шо­пенгауэр, то природа человека их корректирует своей «твердос­тью», «способной головой», «здоровым телом», «счастливым нра­вом» и т.п. А поэтому самый веселый путь к счастью — «веселое настроение».

Рассуждения А. Шопенгауэра о человеке как о биопсихичес­ком существе очень интересны. Его интересует и здоровье тела, и здоровье духа. Не без основания люди всегда спрашива­ют друг друга о здоровье и взаимно высказывают пожелание доброго здоровья. Поэтому величайшей глупостью является жертвование своим здоровьем ради чего бы то ни было: наживы, чинов, учености, славы, не говоря уж о сластолюбии и ми­молетных наслаждениях.

Здоровью родственны и бодрое, уравновешенное состояние духа, и красота, «как открытое рекомендательное письмо, кото­рое заранее склоняет людей в нашу пользу», и внутреннее богат­ство, и благоразумие. «Афоризмы житейской мудрости», связан­ные с жизненным опытом философа, интересны и сегодня.

Поворот от рационализма классической немецкой филосо­фии к иррационализму был осуществлен и датским философом Сереном Кьеркегором.

Для С. Кьеркегора его собственная личность — то, что про­исходило в душе, было главным: отсюда он выдвигал и решал философские проблемы, — обращаясь к Священному Писа­нию. О чем бы он ни писал, он всегда имел в виду самого себя: его жизнь и философское учение были неразрывны. Большое влияние на его творчество оказало расторжение помолвки с 17-летней девушкой, которая любила его и, судя по всему, была дорога и ему. Из этого факта у него выросла философская про­блема «решимости» и «выбора», занявшая (как и в экзистенци­ализме) центральное место. Кьеркегор за свою короткую твор­ческую жизнь издал 12 томов сочинений и оставил 20 томов дневников. Его трудно назвать философом в строгом смысле слова: он не создал философской системы, все рассматривае­мые им проблемы — эстетические, религиозные, этические, гносеологические — переходят у него друг в друга, много рас­плывчатости в изложении мыслей. Однако религиозно-этичес­кие проблемы анализируются Кьеркегором оригинально, при этом он опирается на новые философские подходы. В 1843 г. вышло его произведение «Или-или», в котором он утверждал, что для человека важно найти истину, во имя которой он будет жить и готов будет умереть. Такой истиной может стать хрис­тианство, и хотя его догмы при размышлении абсурдны, но в них надо верить. С. Кьеркегор в последние годы жизни упрекал Церковников в том, что они недостаточно фанатичны, отстаи­вал приоритет веры над разумом, полагал, что разум надо оп­ровергать, а интеллект разрушать. Кьеркегор избрал Гегеля Равным объектом своей критики, хотя в молодости, как и все ^о сверстники, был всецело его поклонником. Он говорил, что философия Гегеля «парит в воздухе», она далека от реальной Жизни. Возражал он и Декарту: «Мое собственное существова­ние» дано не в мышлении, как у Декарта, а в самой жизни, в чувстве, в переживании. А поэтому он от Гегеля идет к библейскому Иову: к переживаниям, чувствам.

Кьеркегор, утверждая роль веры, фактически считал: чем меньше человек мыслит, тем более существует. Встреча с соб­ственным существованием происходит в риске, через выбор, Как нравственное существо человек не удовлетворен общими разговорами, он должен знать, что конкретно ему делать, и выбор определяет его конкретное существование и индивиду­альность. Выбрав свое Я, человек открывает, что это Я вмещает в себе бесконечное многообразие: это Я имеет свою историю, тождественную с историей самого человека.

Нами уже отмечался такой метод познания у Кьеркегора, как «уровни исследования человека». На эстетическом уровне человек обращен к внешнему миру, погружен в мир чувства (символ — Дон Жуан). Он стремится испытать все виды на­слаждения — от чувственного до высоко интеллектуального (музыка, театр, женщины). Этот уровень в то же время есть не что иное, как гедонизм, т.е. учение о счастье как спокойствии духа и наслаждении.

Этический уровень² — свобода человека от игры чувств и добровольное подчинение нравственному долгу. Человек выби­рает себя как нравственное существо, знающее различие между добром и злом, осознающее себя греховным и сознатель­но вступающее на истинный путь (символ — Сократ; законный брак). Выбирать человеку приходится на каждом шагу: поехать на транспорте или пойти пешком; выпить чаю или молока; вы­курить сигарету или папиросу и т.п. Но для Кьеркегора не этот выбор главный: главным является тот или иной жизненный путь, и если позиция эстетика — смотреть на мир, «добру и злу внимая равнодушно», то для этика выбор сделан — человек обрел себя самого, стал свободной личностью. Выбирая, я вы­бираю Абсолют, т.е. становлюсь личностью.

Религиозный уровень³. Здесь человек вступает в общение с божеством, абсолютом (символ Авраам). Известно, что Авраам услышал голос Бога, который повелевал принести ему в жертву любимого Авраамова сына — Исаака. Ужас овладел Авраамом (у Кьеркегора есть работа «Страх и трепет») — ведь нравствен­ный закон гласит: отец должен оберегать своих детей, но нельный закон гласит: отец должен оберегать своих детей, но нель­зя и не повиноваться Богу (трепет). Авраам — верующий и нравственный человек. Но Кьеркегор утверждает: общее пра­вило нравственности не обязательно для меня, если оно игно­рируется Богом. Люди осудят убийство Исаака Авраамом. Но выбор Авраам делает: верит Богу. И Бог воздает ему должное: сохраняет сына и веру в Бога. Для Кьеркегора Я — это индиви­дуальность, а истина — субъективна: в ее основе лежит выбор на основе веры, к тому же человек в экстремальной ситуации должен сам найти выход (его мнение — свобода).

Для Кьеркегора вера превыше всего, и Авраам должен при­слушаться к голосу религиозного чувства. Кьеркегор разраба­тывает своеобразную диалектику экзистенциального толка. Например, когда ужас, страх могут заставить сделать выбор. Многие идеи Кьеркегора используются современным экзистен­циализмом.

Фридрих Ницше был не только представителем философии неоидеализма, но одним из основателей «философии жизни», развитие которой приходится на XX в.

В его творчестве обычно выделяют три периода: 1) 1871— 1876 гг. («Рождение трагедий из духа музыки», «Несвоевремен­ные размышления»); 2) 1876—1877 гг. («Человеческое, слишком человеческое», «Пестрые мнения и изречения», «Странник и его тень», «Веселая наука») — период разочарований и критичнос­ти, трезвый «взгляд на действительную человеческую жизнь»: 3) 1887—1889 гг. («Так говорил Заратустра», «По ту сторону добра и зла», «Сумерки кумиров», «Антихрист», «Ницше против Вагнера»).

Форма изложения философских идей у Ницше — это афо­ризмы, мифы, проповеди, полемика, декларации. Он высказы­вал свою позицию, не заботясь об аргументации, доказатель­ности. Его философские взгляды — это его собственное бытие. «Переоценка ценностей», о чем часто писал Ницше, была его ес­тественным состоянием. Поэтому знакомство с сочинениями Ф. Ницше — это знакомство с его личностью.

Мир, по Ницше, — это жизнь, которая не тождественна ор­ганическим процессам: ее признак — становление. Не случайно Гераклит, с его образом мира как огня, был самым почитае­мым им философом.

У мира есть и другой признак — воля к власти. В мире су­ществует «иерархия царств»: неорганическое, органическое, общество, где проявляет себя воля.

Для Ницше познание — это интерпретации, истолкования органически связанные с внутренней жизнью человека, он справедливо отмечает, что один и тот же текст допускает многочисленные интерпретации, так как мысль — это знак со множеством смыслов. Чтобы понять вещь, надо человеческое перевести в природное, поэтому важнейшим средством позна­ния и выступает перевод человеческого в природное. Но истол­кование — это низшая ступень познания по сравнению с делом. Он отвергает традиционную трактовку истины в смысле адекватности образа объекту, считает, что надо к истине по­дойти с точки зрения субъекта, а он разный: толпа, герой, «людское стадо», «сверхчеловек» и др., значит у каждого из них свое понимание мира, своя истина.

Он считает, что человек — это «болезнь Земли», вряд ли «во Вселенной можно было бы найти что-нибудь отвратительнее человеческого лица», человек — мимолетен, он «в своей основе есть нечто ошибочное»; но надо создать подлинного, «нового» человека — «сверхчеловека», который дает цель, он победитель «бытия и ничто» и должен быть честным, но эту честность не­обходимо «сохранять прежде всего перед самим собой». «Ложь — непременный спутник и условие жизни», — отмечает Ницше. «Быть правдивым при условии, что тебя поймут»; «Справедливость относительна: то, что справедливо для одно­го, вовсе не может быть справедливо для другого». Но по при­чине «лживости жизни» «справедливость» не только относи­тельна, но и вообще сомнительна. «Уравнительную справедли­вость» он называет «ужасной справедливостью». Вместе с тем его способ размышлять парадоксален: «нелогичное необходи­мо», «несправедливость необходима», «заблуждение о жизни не­обходимо для жизни» и т.д.

Проблема человека, его сущности и природы — это пробле­ма его духа. «Три превращения духа называю я вам: как дух ста­новится верблюдом, львом верблюд и, наконец, ребенком ста­новится лев», — пишет Ф. Ницше в работе «Так говорил Заратустра». Что есть дух? — спрашивает Ницше. Это и выносливость (верблюд), и отвага со свободой (лев) и утверждение своей воли (ребенок) — размышляет философ². Человек как Я — это сози­дающее, хотящее и оценивающее Я, которое есть мера и ценность вещей. Конечной целью стремлений человека является не польза, не удовольствия, не истина, не христианский Бог, а жизнь. Жизнь космична и биологична: она воля к власти как принцип мирового бытия и «вечного возвращения». «Вечное возрождение» есть признание жизни, какой бы она ни была — «не смеяться, не плакать и не ненавидеть, но понимать». Воля к жизни должна проявить себя не в жалкой борьбе за сущест­вование, а в битве за власть и превосходство, за становление нового человека¹.

Однако понятие «нового человека», или «сверхчеловека», стало основой фальсификации в фашистской Германии всей ницшевской философии. Борьба за его философский архив разгорелась уже в 90-е гг. прошлого столетия, когда стал вопрос о подготовке полного собрания его сочинений, в которое Эли­забет Ферстер-Ницше, сестра философа, решила включить ог­ромное количество его неопубликованных рукописей. Она «перекроила» идеи Ницше, выдав их за подлинные. Особенно пострадала работа «Воля к власти», ибо была ею подготовлена в духе нацифицированного ницшеанства. В 1934 г. А. Гитлер (после вручения ему сестрой Ф. Ницше на память трости брата) обратил свое внимание на философа, признав в нем идеолога движения, которое возглавлял. Попала в ряд «предтеч» нацио­нал -социализма и работа Ф. Ницше «Так говорил Заратустра». Сегодня фальсифицированной, оболганной теории Ницше пришел конец: восстановлена ее подлинная сущность.