Габриель Марсель

А. Развитие и своеобразие. Габриель Марсель (1889-1973) принадлежит вместе с Ясперсом (с которым его часто сравнивают) ко второй группе представителей философии существования, которые идут собственными путями, поскольку, в отличие от Хайдеггера и Сартра, они, во-первых, принимают наряду с «горизонтальной» еще и «вертикальную» трансценденцию (по направлению к Богу) и, во-вторых, отвергая онтологию в классическом смысле слова, используют не рациональный анализ, а скорее вольные описания экзистенциальных переживании. При этом позиция Марселя столь откровенно антисистемна, что связно изложить его учение труднее, чем взгляды любого другого экзистенциалиста. Фактически представить его в систематическом виде еще никому и не удалось. Поэтому, а также ввиду того, что главный труд Марселя («Research into the Essence of Spiritual Life» - «Исследование сущности духовной жизни»), долженствующий дать какую-то систематизацию, еще только анонсирован ²¹, представляется уместным ограничиться здесь при изложении его философии самым существенным, несмотря на огромное ее значение.

По времени Марсель является первым из современных экзистенциалистов. Идеи философии существования он выдвинул еще в 1914 г. в своей статье «Существование и объективность» («Existence et objectivite»). Среди представителей экзистенциализма он, по-видимому, ближе всех к Кьеркегору, хотя надо отметить, что свои основные идеи он высказал, не прочтя еще ни одной строчки Кьеркегора. Ход его развития, как он представлен в его двух «Метафизических дневниках» («Метафизический дневник» - «Journal metaphysique», 1914-1917, и «Быть и иметь» - «Etre et Avoir», 1918-1933), также сходен с кьеркегоровским. Подобно тому, как датский мыслитель начинал с выступления против Гегеля, так и Марсель после серьезного занятия английскими неогегельянцами и особенно Ройсом («Метафизика Ройса» - «La metaphysique de Royce», 1945) постепенно освобождается от идеализма и переходит к субъективной, экзистенциальной философии. Он исходил из того, что для ответа на вопрос о существовании Бога необходимо прежде всего точнее определить само понятие существования. Соответствующие исследования привели его к разработке «конкретной» философии. Затем Марсель обратился в католическую веру, и сегодня он считается одним из крупнейших представителей католицизма в области философии. В то же время его отношение к традиционной католической философии, в частности к томизму, было и осталось отрицательным. В 1949 г. ему было предложено выступить с гиффордовскими лекциями - наивысшая честь, какой удостаивались лишь немногие философы континентальной Европы (в частности, Г.Дриш, Э.Жильсон, Карл Барт). Тем не менее Марсель, как и Сартр, не стал университетским преподавателем. Но благодаря своим разнообразным контактам с молодежью он оказал немалое влияние на французскую мысль и сегодня является одним из известнейших философов Европы.

Б. Основные идеи. Согласно Марселю, объектное бытие и существование относятся к совершенно разным измерениям бытия. Это становится ясным при рассмотрении фундаментальной проблемы воплощения (incarnation). Отношения между моим телом и мною самим не могут обозначаться ни как бытие, ни как обладание. Я есмъ мое тело и все же я не могу себя с ним отождествить. Вопрос о воплощении привел Марселя к четкому различению проблемы и тайны. Проблема относится к чему-то находящемуся целиком передо мной, что я могу объективно рассматривать как зритель. Тайна же - это «нечто такое, во что я сам втянут (engage)», так что она по сути не может быть вне меня. Для философии важны только тайны и поэтому философия должна быть трансобъективной, личностной, драматической и даже трагической. «Я не присутствую на спектакле» - об этом Марсель считает необходимым напоминать себе каждый день. Начало всякой настоящей метафизики - это, по Марселю, возможность самоубийства. Такая метафизика не должна быть ни рациональной, ни интуитивной; она возникает в результате некоей вторичной рефлексии (reflexion seconde).

Марсель не разработал эту метафизику, обрисовав лишь ее методологический подход. Она должна дать ответ на основное онтологическое требование: должно быть бытие, должно быть нечто такое, отчего нельзя так просто отделаться подобно тому, как психоанализ отделывается от психических явлений. В том, что есть бытие, мы уверены благодаря таинственной реальности «Я есмь» (но не cogito ergo sum!). Тем самым преодолевается противоположность объекта и субъекта, реализма и идеализма. Человеческая реальность раскрывается как реальность homo viator (человека-странника - ред.) - сущего, находящегося в постоянном становлении. Всякая философия, игнорирующая эту истину, пытающаяся объяснить человека с помощью системы, неспособна его понять.

К пониманию человеческого бытия ведет прежде всего рассмотрение человеческих отношений, той действительности, которая соответствует суждениям во втором лице, то есть в модусе «Ты». Эти непредметные ты-отношения являются творческими: в них я создаю себя и в то же время помогаю другому творить свою свободу. В этом отношении Марсель довольно близок к еврейскому философу Мартину Буберу (1878-1965), который выступил с подобными идеями еще до него. В центре ты-отношений находится, по Марселю, верность (fidelite). Она выступает как воплощение более высокой, свободной действительности, поскольку верный человек творит самого себя в свободе. Но еще важнее, чем верность, надежда: верность строится на надежде. Надежда у Марселя несет онтологическую нагрузку: она свидетельствует о том, что победа смерти в мире лишь кажущаяся и вовсе не что-то последнее. Сам Марсель считает свое учение о надежде важнейшей частью своего творчества. Здесь он принципиально расходится с Сартром, Хайдеггером и, похоже, также с Ясперсом. Человеческое Ты может быть объективировано, может пониматься как Оно. Но здесь есть определенная граница, за которой стоит абсолютное Ты, которое уже нельзя представить в виде объекта. Это Бог. Рациональным путем существование Бога не доказывается. С Богом встречаются в том же плане, в каком встречаются с другим, в плане Ты, в любви и почитании, через участие в подлинном бытии, которое, возможно, начинается с вопросов философа.