О сознании духа и жизни истинной в Свете Незримом, о даре созерцания

«Приобвыкший к тайнам Духа и к откровениям Ведения восходит от ведения к ведению, от созерцания к созерцанию и от постижения к постижению».

Святой Исаак Сириянин.

«Освобождение не в небесах, не в преисподней, не на земле; освобождение заключается в разуме, очищенном духовным познанием».

Йогавасишта.

Жизненный путь каждого человека, кто бы он ни был, всегда есть лишь неизменное чередование одних разочарований за другими. К чему бы он ни стремился и что бы ни делал, всегда и вечно, оканчивая страдный путь к долго желанной цели, он видит лишь зияющую пустоту. Чем дальше цель, чем тягостней путь к ней; чем больше труда и слез положит человек на приближение, тем горестней томление, тем нестерпимей жуть и боль разочарования. Вечно стремясь испытующим духом своим все оценить, все сравнить, все познать, человек вечно лишь все обесценивает, все низвергает, во всем разочаровывается. Могучей силой своего пламенного духа искатель весь мир в основании колеблет, все обращает он в сон, все претворяется в один лишь мираж, и с жуткой болью в груди, вечно носимой, он вновь устремляется в свой путь бесконечный. Таков удел человека, в котором начало просыпаться истинное самосознание. Пока глаза его были закрыты, он принимал сон за действительность, видел реальность в мире майи и потому дорожил ее проявлениями. Жаждая счастья в одновременном самосознании и самозабвении, человек гнался за им же самим созданными фантомами. Но рано или поздно жизненный опыт достигал своего, у человека начали раскрываться глаза, он переставал удовлетворяться погоней за тенью, постигал суету всего. Когда пред этим новым его сознанием восставал весь долгий путь его — он невольно должен был сознать, что он сам — лишь одинокий зритель, затерявшийся в космической фата-моргане. Всё сон, всё иллюзия, все, что достиг он, потеряло всякую ценность, все, к чему он стремился — была лишь пустота зияющей тьмы. Достижение этого сознания есть потеря всего, и мнивший себя еще столь недавно богачом человек сразу начинает чувствовать себя нищим.

«Тот человек нищ, который не находит удовлетворения ни в чем, что создано Богом».

Епископ Альбрехт.

Сознание своей полной нищеты есть начало новой эры; теряя одно, человек неведомым для себя самого путем творит новое, неизмеримо более могучее. Вечно и все разрушая, пропастью бездны все поглощая, человек всегда в тайниках души своей создает новое хранилище вещей, создает новый мир, незыблемый и вечный, живущий в нем самом. В этом и заключается истинный смысл завета древней традиции — что «только потеряв все, ты всего достигнешь». Развитие человека и его самосознание есть одновременно и цель и результат его деяний, ибо с одной стороны среда побуждает человека к деятельности и развитию, а с другой — рост сознания есть самосознание человека чрез объектирование качествований среды в потенции его духовного начала.

«Все существующее — существует лишь по отношению к личности, — вот почему важно узнать эту личность».

Ипполит Тэн.

«Человек есть дитя своих деяний: он есть то, чем он хочет быть; он есть образ Бога, как он Его себе представляет; он есть реализация своего идеала».

Элифас Леви.

«Для человека существовать действительно — это себя сознавать»

Орфей.

Воля человека имеет своим назначением управлять его движением на всем пути эволюции. Человек рожден существом свободным; ему даны все средства, в него вложена жажда цели, ему дано чувствовать путь. Через использование этой свободы человек и придает себе облик личности, отличной от других, реализирует и утверждает потенциально вложенное в него Начало индивидуальности.

«О, Адам, Мы не дали тебе ни истинного местопребывания, ни свойственного тебе облика, ни соответствующей тебе обязанности: ты получишь и сохранишь то местопребывание, тот образ, то занятие, какие сам изберешь, по собственному желанию. Природа, законченная в остальном, принудила тебя оставаться в рамках предписанных Нами законов, но ты, не побуждаемый ровно никакими стремлениями, сам, по собственному суждению, предпишешь себе свой закон, во власть которого Я поставил тебя. Я поставил тебя в средине мира, чтобы ты лучше мог наблюдать оттуда за всем тем, что происходит в этом мире. А для того, чтобы ты сам, как бы свободный и почтенный пластик и скульптор, мог нарядить себя в такую форму, в которой ты лучше всего выглядел бы, Я не создал тебя ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным. Ты можешь выродиться в низшее существо, к которому принадлежит животное, но в то же время, по твоей собственной воле, ты можешь и возродиться до Существа Высшего, к Коему принадлежит Божество.

О, великая либеральность Бога-Отца, о величайшее и удивительнейшее счастье человека! Кому дано иметь то, что захочет, быть тем, чем пожелает! Животные, рождаясь, приносят с собой из чрева матери все, чем суждено им быть. Высшие же духи уже почти с самого начала были тем, чем они будут в постоянной вечности. Отец указал человеку при его рождении на все семена и все зародыши жизни. О каких он будет заботиться, те и будут цвести в нем и принесут плоды: если они растительного мира — станет растением, если чувственного мира — животным; если духовного — станет существом небесным, если интеллектуального мира — станет ангелом и сыном Божиим. И если человек, недовольный никаким родом творений, сочтет самого себя центром вселенной, то, став духом единым с Богом, предстанет в Одинокое Жилище Отца, Который над всем возвышается, на Котором все зиждется».

Пико делла Мирандола.

Много времени должно пройти пока искатель вполне постигнет дар черпать ведение непосредственно из своего духа; могучей волей он должен обладать, чтобы его сознание могло воспринимать из общего состава — хранилища забытого опыта. Лишь разрушив все, отвергнув все, исполнившись космической силой духовного томления, человек сможет обрести дар бесценный черпать без конца из Атмана — кладезя бездонного всякой мощи.

«Повсюду, где нахожу я себя, должна я себя покинуть».

Мейстер Экхарт.

Разрушая вечно мир, всегда все низвергая, человек сознает всегда, вместе с тем, что одни явления более реальны, чем другие, т. е. что они ближе лежат к Общему Источнику всякой реальности; он убеждается, что лишь подобное может заменять подобное, и что разрушения в действительности нет, что есть лишь вечная замена одного другим более высоким, но, тем не менее, принадлежащим к той же семье вещей.

«Бог есть реальность существ».

Ибн-Сабин.

«Разрушив чувство Чувством, разум Разумом, эгоизм Эгоизмом — я стал Великим Единым Я».

Йогавасишта.

«Каждый аффект может быть укрощен и подавлен лишь противоположным и более сильным аффектом».

Спиноза.

Полное сознание действительной сущности явлений мироздания, т. е. познание их ценности сравнительной по отношению к Абсолюту, есть то, что называю я космическим сознанием. Космическое сознание есть ясное, вполне отчетливое ощущение как порядка, ценности и значения каждого отдельного фактора мироздания в ряду других ему подобных, так и вида, интенсивности и тональности его связей причинных, последовательных и гармонических с вне его лежащим миром. Человек постольку познает мир, поскольку в нем развито это сознание; оно не есть частный вид его, но является высшей степенью развития всех видов сознания, и именно при помощи его человек может выполнить в действительности возложенную на него великую миссию познать себя, Бога и вселенную.

Человек, как микрокосм, заключает в существе своем прообраз Высшей Космической Антиномии — бинер начал духа и среды. Индивидуальная монада проявляется и тем утверждает потенциально присущее ей целостное существо — состав, «тело» в наиболее широком смысле слова. В гармонии с этим, среда, объектируясь под действием субстанциональной силы монады, оказывает, в свою очередь, влияние на порядок (по степени синтетичности) сознания монады. Дух утверждается через творчество своего тела; тело объектирует как отдельные этапы, так и благоприятствование последовательного чередования всей их цепи. Утверждаясь в своем существе и тем реализируя свою индивидуальность, монада с одной стороны утверждает в самой себе иллюзию тварности, а с другой отмежевывает себя от вне лежащего мира, сознает себя независимым самодовлеющим волевым центром. Таким образом, самоутверждение космической семьи монад есть утверждение мировой иллюзии, как грезы Брахмана о Своей тварности. Вместе с тем, в гармонии с этим процессом происходит обратный: каждая монада начинает синтезировать уже утвержденные элементы состава и через чувство синтеза начинает ощущать природу создаваемых ею относительных синтезов, как аспектов Абсолютного. Развиваясь, это ощущение переходит в сознание дилеммы: quasi-независимый утверждающий волевой центр и среда. «Тело» в этом сознании претворяется в совокупность проводников, т. е. посредствующих звеньев между безразличной создающей формы средой и тем началом, которое эти формы утверждает и сознает.

Природа проводника гармонирует с природой тех объектов, которые он воспринимает. Конкретное восприятие осуществляется или непосредственным соприкосновением состава с объектом или же чрез фиксирование отображения вне лежащего объекта на теле состава. Первый вид восприятий осуществляется началом разума, второй — интуиции. Интуитивные восприятия или ясновидение, в общем смысле этого слова, расчленяется по природе тех объектов, с которыми оно имеет дело. Именно благодаря интуиции человек обладает возможностью как бы выходить за пределы своего утвержденного существа и, минуя большее или меньшее чи1сло промежуточных звеньев, воспринимать такие данные, к которым разум мог бы подойти лишь путем длинного ряда посредствующих построений. В силу этого, начало интуиции есть деятель, работающий в направлении противоположном тому, в котором следует процесс самоутверждения монады как таковой.

Когда человек познает с помощью какого бы то ни было проводника, включая и конкретные формы ясновидения, он может настолько слиться с процессом познания и настолько сосредоточить на нем свою волю, что все остальное для него в это время исчезает; это состояние именуется экстазом. Экстаз всегда конкретен, формы же его могут быть бесконечно многоразличны, ибо всякое восприятие, каково бы оно ни было, в своем максимуме переходит в экстаз. Во время экстаза личность человека не исчезает: затуманиваясь как целое, она лишь отожествляется с теми частичными ее аспектами, которые непосредственно гармонируют с природой переживаемого экстаза. Так, в экстазе любви личность испытывающего его человека целиком отожествляется с его чувством, и ему кажется, что вне любви к обожаемому существу нет ничего. Ясно, что экстаз по своей природе есть, таким образом, начало, утверждающее индивидуальную обособленность человека; различные формы его в своей совокупности исчерпывающим образом утверждают конкретную личность, отрицая все вне ее лежащее. Высшие формы интуитивного познания, так называемое ментальное ясновидение, утверждают те стороны существа человеческого, которые уже могут воспринимать отблеск чистого духа. Конкретная человеческая личность познающего уже целиком отходит на задний план, но именно здесь утверждается во всей полноте индивидуальность монады. В своих откровениях она воспринимает лишь то, что гармонирует с ее тональностями, и, проектируясь в разум, это высшее откровение расцвечивается индивидуальными красками. Экстаз ментального ясновидения есть чистейшее сознание своего «Я», своего бытия, как части Великого Целого. Чем больше уходит человек в область этих познаний, тем более утверждает он свое самоощущение и самосознание в виде конкретной формы Космического Бытия; это есть высшая степень индивидуального самоутверждения. Всякая идея в своем максимуме несет свое отрицание Так и здесь, в мгновение наивысшего напряжения самоутверждения, человеческое сознание испытывает величайший переворот, который когда-либо был на всем долгом пути его развития. Двигая свое сознание кверху, человек, наконец, достигает того состояния, когда он делается достойным восприять дар отражения в своем существе мировой безбрежности. Его сознание вырывается за пределы своего «Я», и в этом могучем стремлении все формы и грани падают, — человек погружается в Недра Вселенского Духа и Его Божественного Сознания. Этот великий дар носит имя космического сознания. Космическое сознание, нирвана, самадхи или мукта есть слияние конечного бытия с Бытием Бесконечным, это есть тот великий миг, когда в сердце человека, по учению ап. Павла, рождается Христос; это есть предел всех иллюзий и заблуждений, это есть венец всех исканий, это есть конечная победа человека над древним змием Нахашем — иллюзией тварности и расчлененности, это есть приобщение к величавому покою Космического Божественного Бытия.

«Бывал ли ты на высоких горах, — у снеговой линии и выше? Тогда тебе должен быть понятным испытанный, хотя бы лишь в бледном предчувствии, тот переполняющий душу восторг и то мужественное и трезвое восхищение, которое готово, вот-вот, совсем унести молящуюся на высотах душу и разметать ее в синем эфире! Ты знаешь также то, что нет тогда ни усталости, ни печали, ни тревоги. Самое тело словно провеивается животворным и бодрящим эфиром высот и, теряя в весе, не то скользит по скалам, не то уносится таинственным вихрем. В эти часы, полные как вечность и составляющие одно единственное мгновение, вся косность плоти, вся бренность земного бытия, весь туман души, все накопившиеся месяцами и годами миазмы страстей развиваются, и омытое в эфире Солнце пронизает лучом в самое сердце и убивает гнездящегося там змея. И девственную тогда и прозрачную душу, возлюбившую хлад тонкий царственных вершин, уносит к себе в творческую пещеру эфиро-родное восхищение, то трезвенное и могучее и великодушное восхищение, которое приходит от стран Гиперборейских и которого ждут ныне растленные мелочностью и торгашеством народы».

Свящ. Павел Флоренский.

«Вдруг… дух мой прорвался… в самое зачатие Божества, и там я был объят любовью, как любимая невеста, которую обнимает ее жених. Но я не в состоянии описать величие радости духа! Оно ни с чем несравнимо, кроме как с тем состоянием, когда жизнь зарождается среди смерти. Состояние это похоже на воскресение из мертвых. В этом свете дух мой внезапно стал видеть через все, все что внутри и около каждого предмета, даже в злаках и травах он видел Бога. Он видел, Кто Бог, как Он существует и какова Воля Его».

Клод де Сен-Мартен.

Человек, поднявшийся в эти заоблачные вершины Духа, кладет предел всем страданиям; он получает ответы на все вопросы, воспринимает отзвук и ответные стремления на все искания, и тяжкие томления его духа переходят в спокойную радость. достигшего, который «восходит на небо ведомый духом, и в твердом дерзновении души своей, зрением чудных тамо наслаждается вещей».[188]

«Хотя он и продолжает вращаться в мире скорбей, но для него он не существует; — существует одно всеобъемлющее эфироподобное сознание. Человек, достигший этого состояния, называется освобожденным. Лицо его утратило способность краснеть и бледнеть от радости или — печали; он стоит непоколебимо, что бы ни происходило вокруг него. Кого не затрагивают ни любовь, ни страх, ни ненависть, достиг освобождения уже в этой жизни. Тот, кого мир не боится и кто не боится мира, будучи выше радости, и зависти, и страха — есть истинно освобожденный. Тот, кто покончил с треволнениями этого мира, продолжает существовать без науки и искусства, хотя исполнен того и другого; тот, кто лишен разума, хотя и обладает им, есть истинно освобожденный».

Йогавасишта

Но люди не понимают и не могут понять его! Истинный мудрец так отличен от других людей, что все усилия постичь его остаются тщетными; каждый отдельный человек видит в нем лишь свой собственный отблеск и по нему составляет о мудреце свое представление. Но сколько людей — столько и представлений, ибо все они различны, все противоречат друг другу.

«В одном месте его принимают за безумца, в другом ему расточают царские почести; иногда он приносит с собой заблуждение, иногда совершенный мир и покой; нередко встречает ленивое безразличие удава; в одном месте его превозносят, в другом выказывают всяческое презрение; в третьем совершенно не замечают, — таково появление познавшего мудреца, обретшего вечное счастье в высшем блаженстве».

Шри Шанкарачарья.

«Аскет, упорно следующий по пути Мудрости, должен вести себя так, чтобы безумцы избегали вступать с ним в сношения».

Smrti.

Общий принцип последовательности строго гармонирует со степенью развития человека. Будучи на первых ступенях его законом непреложного следования следствий за причинами в неизменяемом временном масштабе, этот принцип, по мере общего роста сознания, становится как бы более эластичным в своем применении, перестает сковывать мышление абсолютно недвижными рамками, начинает постепенно все более и более давать свободу. Испытующий дух совершенного человека может одинаково познавать мир, с чего бы он ни начал и в каком бы направлении он ни захотел строить свои умозаключения. При высшем развитии человеческого сознания принцип последовательности претворяется в принцип абсолютной свободы мышления вообще и полной определенности его течения, как только одна точка его траектории координирована и указано направление. В этом своем развитии человек волен все познавать, но, обратив свой взор куда-либо, он тем самым создает себе рамки, регулирующие его мышление и предопределяющие объем и пределы познаваемого. Итак, космическое сознание характеризуется прежде всего падением подчиненности сознания принципу последовательности. Для человека перестают существовать законы вне его лежащие, он сам становится единственным источником, из которого эти законы могут исходить. Но, вместе с тем, в силу общего принципа, что «всякий, издающий закон, должен для его утверждения сам ему подчиняться» — человек в этом своем развитии сам себе становится законодателем и мощью своего духа обусловливает как путь свой, так и его характер.

«Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее. Сию заповедь получил Я от Отца Моего».

Евангелие от Иоанна, 10:17–18.

Истинная жизнь есть истинное самосознание, это есть ведение самого себя, своего достоинства Божественного, своей мощи величавой. Человек живет истинной жизнью постольку, поскольку в нем родился Бог, поскольку Он в нем проявил Себя и исполнил его Своим Достоинством. Человек ищет себя на всем пути своей жизни и здесь впервые он себя обретает. Победив оковы, он свободно бросает свое сознание как вниз, так и вверх существа своего. Уйдя в свою глубь, затаившись в своих недрах сокровеннейших, он зрит свое многогранное могущество, он созерцает жизнь и деятельность своих элементов, он воистину уподобляется Божеству. Точно также, сузив свое сознание, он может войти в любую часть свою, жить в ней, забыть о громадности знаний своих и спокойно жить жизнью малого, потому что малое в Великом всегда также совершенно, как и Само Великое, а потому само есть Великое. Истинная жизнь есть синоним сознания духа, они неразрывны друг с другом, друг другу сопутствуют, друг друга утверждают. Сознание духа есть синоним свобо1ды, ибо дух подвижнее всего, через все проходит, через все проникает. Свобода — есть падение относительного, как оков, это есть утверждение относительного, как возможности нанесения граней, а гранение само по себе облекает алмаз духа игрою света. Падение относительного есть падение сомнения, есть восторжествование над миром бинеров, над иллюзией вековечной.

«Ум не есть высшая в нас способность. Его должность не более как полицейская: он может только привести в порядок и расставить по местам все то, что у нас уже есть. Он сам не двинется, покуда не двинутся в нас другие способности, от которых он умнеет. Разум есть несравненно высшая способность; но она приобретается не иначе, как победой над страстями. Есть высшая еще способность; имя ей — мудрость, и ее может дать нам один Христос. Если она вступить в дом, тогда начинается для человека небесная жизнь».

Н В. Гоголь.

«Все заключается в уме. Рабство и свобода лежат в уме. Вы можете выкрасить ум в такой цвет, в какой хотите».

Шри Рамакришна Парамахамса.

«Ты у двери, ученик! Внемли теперь истине чистой, высокой и дивной. Ум есть великий убийца реального . Знание ока— раб майи, в цепях рождаясь, живет, умирает. Призрачным сном пролетает оно, не оставив следа, как луч луны в ледниках Хамавата. Все проходит, тонет в вечности, и нет жизни в нем. Оно надменно и гордо, как истый раб, а потому нет в нем искры Брахмы. Как истлевшая одежда сменяется новой, так и знание ока теряется и вновь приобретается из жизни в жизнь. Знание сердца, луч Истины Божественной чрез тебя проходящей, нерушимо живет и крепнет, славя неустанно своего Творца. Дивный голос тишины из тайников измученного сердца вещает слово и неизменчиво, не призрачно оно! Оно всегда с тобой, верный страж чуткости, залог и надежда достижения. Слушай его! В тишине немой беззвучным словом утешения оно приобщит тебя к Божественному Знанию, даст силу и путь. Бойся одиночества средь многих! Не союзники, а стена ограждения они тебе. Будь один с собой и мир пред тобой раскроется; уходи в глубь себя, ибо там ты все найдешь. Теперь, о чела! Когда ты удостаиваешься приобщиться к немногим, ты должен победить в себе тело мысли, как победил тело чувств. И как Божественный дар мысли ты получил в подчинении чувств, так лотос души твоей распустит свои лепестки на гробнице мыслей. Постигающий должен быть мудрым, но мудрость есть дочь знания сердца. Ищи мудрость, не заботясь о знании умственном, так как все равно ум Тебя, Божественного, постичь не в состоянии. И когда мысли и чувства покорно заснут в небытии, когда стихнет мир вокруг и мир в тебе, когда ни единой волной не будет потревожена тишь твоей души, ты услышишь из глубин своих величественный Голос Безмолвия».

Из летописи мира.

«Высокую глубину узрит разумно держащее безмолвие сердечное, и дивное услышит ухо у безмолствовавшего ума».

Преподобный Исихей.

«Ум связывает человека, ум же его освобождает. Если я думаю абсолютно свободно, то, живу ли я в мире или в лесу, в чем моя несвобода или мои оковы? Я дитя Бога, сын Царя царей, кто может связать меня?»

Шри Рамакришна Парамахамса.

«Есть высшая молитва совершенных — некое восхищение ума, всецелое отрешение его от чувственного, когда неизглаголанными воздыханиями духа приближается он к Богу, Который видит расположение сердца, отверстое подобно исписанной книге, и в безгласных образах выражающее волю свою».

Пр. Нил Синайский.

Космическое сознание разнствует с сознанием узко человеческим и возвышается над ним не высшей развитостью частных свойств, но самым существом своим. Космическое сознание представляет собою ту грань, в которой чистый разум человека сливается с его чувствованием. Разнствование между собой сферы их деятельности в этой высокой области падает и они сливаются в один общий их синтез, представляющий собой абсолютное начало познавания. Это начало есть созерцание.

«Всем нам свойственна таинственная поразительная склонность возвращаться из смены времени к нашему внутреннему духовному «Я» от всего того, что приходит в наше «Я» из внешней среды. В этом «Я» под формой неизменности мы удовлетворяем своему желанию созерцать вечность. Это созерцание есть глубочайший правдивейший опыт, от которого зависит решительно все, что мы знаем и предполагаем относительно Сверхчувственного Мира. Это созерцание убеждает нас в том, что есть Нечто, существование Которого для нас вполне достоверно, и что все остальное представляет собой одни только явления, хотя мы и употребляем в применении к ним слово «существует». Оно отличается от чувственного созерцания тем, что имеет своим источником свободу, что Оно чуждо всякому человеку, свобода которого настолько стеснена подавляющей силой окружающих объектов, что не в состоянии вызвать в человеке сознание. Даже у тех людей, которые лишены этой свободы самосозерцания, существует нечто приблизительно похожее на это, некоторый посредственный опыт, при помощи которого они только чувствуют существование своего «Я». Существует какое-то глубокое ощущение, которое тщетно стараются познать и развить в себе. Это интеллектуальное созерцание выступает тогда, когда мы теряем в своих собственных глазах значение объекта, когда мы, замыкаясь в сфере нашего собственного «Я», отождествляем созерцающее «Я» с созерцанием. В момент подобного созерцания исчезает для нас категория времени и продолжительности; не мы существуем во времени, а время, или вернее, не время, а абсолютная вечность существует в нас. Весь мир исчезает в нашем созерцании, а не мы исчезаем в созерцании объективного мира.

Отто Вейнингер.

Созерцание — это то состояние человеческого существа, когда оно в действительности и в полной мере уподобляется Божеству. Все видеть, все сознавать, все чувствовать, все переживать, всюду быть, со всем отождествляться — это то состояние, в котором человек воистину становится образом и подобием Божиим.

«Где кончается тварь, там начинается Бог. И Бог не желает от тебя ничего большего, как чтобы ты вышел из себя самого, поскольку ты тварь, и дал бы Богу быть в тебе Богом».

Мейстер Экхарт.

В созерцании нет н не может быть чувства, ибо здесь нет обособленности; «tat twam asi» [189]претворяется в действующий, реально ощущаемый принцип.

«В экстазе душа созерцает действительные события и отождествляется с тем, что созерцает».

Плотин.

Обладая космическим сознанием, человек торжествует над всеми препятствиями, рамками и ограничениями, но этого достичь он может лишь в состоянии покоя, в глубоком созерцании, когда мысль его находится в состоянии как бы величайшего сна:

«Как покоится дитя или великий брамин, достигший величайшей степени экстаза — когда он уснувший не чувствует никакого желания и не видит никаких снов, это состояние, при котором только одного Атмана желает, состояние, при котором он достигает своего желания, состояние, при котором он без желания».

Брахмана ста тропинок.

«Тогда дух вобрал в себя все силы, так что тело перестало существовать для него, тогда не действовала ни память, ни рассудок, ни внешние чувства, ни силы, которым надлежит поддерживать и совершенствовать тело. Так должен человек освободиться от внешних чувств, обратиться внутрь и погрузиться в забвение всех вещей и себя самого».

Мейстер Экхарт.

Великий дар созерцания возносит дух человека в высочайшую область сознания, где он без чувств и сожалений, без горечи и страдания зрит жизнь. Видя океан движения, он, вместе с тем, обретает душой своей покой глубокий, сладостный, неизъяснимый, тот царственный покой вершин Олимпа, где обитают Боги с их совершенной мудростью. Этот дар созерцания —

«Сделает так, что будучи одним, он станет множественным, и будучи множественным, станет одним; одарит его ясным и небесным слухом, превосходящим слух людей; сделает его способным понимать своим собственным сердцем сердца других существ и других людей, постигать всякую душу, страстную и спокойную, гневную и мирную, заблуждающуюся и мудрую, постоянную и вечно изменчивую, величавую и узкую, возвышенную и низменную, стойкую и колеблющуюся, свободную и рабскую; дает ему власть вызывать в своих воспоминаниях свои разнообразные временные состояния давно прошедших дней, такие, как одно рождение, два рождения, три, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу или сто тысяч рождений, свои рождения во многих зонах обновлений, в многих зонах как разрушений, так и возрождений, вызывать в памяти свои временные состояния прошедших дней во всех их видах и во всех подробностях».

Слова Гаутамы (Будды).

«Если бы ты мог иметь крылья, парить в воздухе между небом и землей и оттуда видеть твердость земли, воды океана, течение рек, легкость воздуха, чистоту огня, бег звезд и движение неба, их окружающего, о мой сын! какой это великолепный вид, ты бы себя мог почувствовать недвижным, ты мог бы познать в одно мгновение недвижное движение, проявление Невидимого в порядке и красоте мира!

Таков славный конец того, кто следует мудрости: стать Богом!»

Гермес Трисмегист.

«Сэр Эдвин Арнольд писал о божественном состоянии, когда «отдельные капли сливаются в сияющем море». Но кто прошел сам этот чудесный опыт, знает, что, как ни парадоксально это может показаться, ощущение в действительности совершенно противоположно тому, что говорит сэр Эдвин Арнольд, и, что гораздо ближе, это можно описать, сказав, что океан каким-то образом вливается в каплю! Это сознание широкое, как море, «с центром везде, с окружностью нигде»— есть великий факт. Но когда человек достигает его, ему кажется, что его сознание расширилось настолько, что оно может взять все это в себя, а не то, что оно погружается в что-то другое».

С. В. Ледбитер.

«Все, что выражается словами и предлагается людям в образах это только призыв к Богу. Знайте, что в Боге только Бог, знайте, что ни одна душа не сможет возвратиться к Богу, пока не станет Богом, как была Богом раньше до своего создания».

Мейстер Экхарт.

«Дух человека божественен, индивидуальность вечна. Высшее счастье — трансформация человека в Бога».

Джордано Бруно.

Созерцание — это не только цель человека, но и самый его путь. Где бы он ни стоял на нем, все равно всегда и неизменно он несет в себе все свое грядущее величие.

«Вера в себя, вера в человеческую личность есть вместе с тем вера в Бога, ибо божество принадлежит человеку и Богу, с той разницей; что Богу принадлежит оно в вечной действительности, а человеком только достигается, только получается; в данном же состоянии есть только возможность, только стремление».

Владимир Соловьев.

«Кто действует согласно с Тао, становится одним с Тао».

Лао-цзы.

«Кто видит Дух, во всех вещах разлитый,

Недвижимый, но двигающий все,

И познает, что Брахма Высочайший

Во всех вещах вселенной одинаков, —

И в собственной душе Его познает,

Пойдет путем тот света и бессмертья».

Бхагавадгита.

«Разве ты не знаешь, что ты стал Богом и сыном Единого, как и Я Сам?»

Гермес Трисмегист.

Этот внутренний таинственный Свет Незримый и является тем живительным лучом, который возрождает человека, дает ему новую жизнь неисповедимым для него самого путем и потому воистину является Lux Occultata et Lux in Occulta.

Аркан X

I. Традиционные наименования:

Testamentum, Kabbala, Fortuna, Regnum Dei, Ordo, Sphinx, Rota Fortunae, Колесо счастья.

II. Буква еврейского алфавита:

י (Йод).

III. Числовое обозначение:

Десять.

IV. Символическое начертание:

Средь исполинских утесов и диких ущелий мечется во все стороны хаос облаков; свирепствует гроза с неслыханной грозной мощью; непрестанные удары грома сливаются в общий грандиозный гул. Облачные массы трепещут в порывах урагана, со свистом проносятся и все время меняют свой облик; они пронизываются фосфорическим светом молний и лилово-фиолетовые тона расцвечивают пространство какими-то странными аккордами красок. И чудилось мне, что на этом дымчатом фоне, непрерывно озаряемом молниями, порой виднеются какие-то смутные очертания чего-то живущего; какие-то тени, какие-то лица мелькали пред взором моим, я старался разглядеть их, но они все так устремлялись, что я видел одно лишь мелькание.

Из-за голой неприветливой скалы, из пропасти, невидимой рукой была поставлена в мой кругозор странная фигура: колесо с вписанной гексаграммой внутри быстро, с молниеносной скоростью, вращалось на оси, поддерживаемой двумя шестами. И, странное дело, чудилось мне, что это движение происходит как-то сразу в обе стороны. Я стал вглядываться и при новых вспышках молний увидел Сфинкса, неподвижно сидящего на вершине колеса с мечом в правой руке, приподнятым кверху, справа взбирался киноцефал — Германубис с жезлом Меркурия, слева низвергался Тифон, скромный крокодил с неуклюжей пастью. Молнии погасли, — и когда чрез несколько минут они сверкнули вновь, я видел все ту же фигуру: снова неподвижно сидел Сфинкс, снова стремительно взбирался Германубис и снова низвергался Тифон…