Схоластическая философия. Введение. Социокультурный контекст развития средневековой философии
Период средневековья в Западной Европе отделен от античности эпохой великого переселения народов, варварских вторжений, положивших конец существованию Западной Римской империи. Это время войн, политической неопределенности, разрухи и упадка как в экономике, так и в культуре. Относительная стабилизация жизни в VIII-X вв. связана с формированием новой социальной структуры, называемой феодализмом.
Феодальное западное общество — это общество земледельческое; крестьяне составляли преобладающую часть населения, крестьянское, натуральное хозяйство служило основой экономики. По поводу владения и пользования землей в обществе устанавливается сложная система отношений — она-то и именуется словом "феодальная". Эта система иерархична. Обычно землевладелец является держателем феода, полученного от стоящего выше сеньора, который в свою очередь тоже чей-то вассал. Земельный надел, получаемый вассалом, — это одна из форм вознаграждения, в которых находит свое выражение покровительство, оказываемое сеньором вассалу или за прямую службу, или за обязательство выполнять в случае необходимости ряд услуг, определяемых договором. Эта взаимная зависимость фиксируется в феодальном обществе правовыми нормами. Наследование землевладения влечет за собой наследование и всех прав и обязанностей, связанных с ним, т.е. всех социально-экономических и политических связей. Феодальное общество поэтому представляет собой иерархию наследуемых социально-юридических уровней. Каждый человек, группа, корпорация, сословие характеризуется особым юридическим статусом. В этой иерархии нижний уровень образует крестьянство, целиком подчиненная группа; но крестьяне обладают имуществом, определенный правовой статус признается также и за ними. Политическая власть сосредоточена на высших уровнях иерархии. Промежуточный слой землевладельцев представляет собой сословие воинов-рыцарей, обязанных старшим, сеньорам, прежде всего военной службой; покровительство сеньоров вознаграждается также поддержкой со стороны рыцарей в политических делах, участием в других предприятиях сеньора.
Наряду с "вертикальными" отношениями вассальной зависимости в средневековом обществе существовали и "горизонтальные" связи корпоративного типа: в сельских общинах, рыцарских орденах, ремесленных цехах, купеческих гильдиях. С ростом городов, начиная с XII в., особенно заметными становятся корпорации, имеющие профессиональную подоплеку. Однако сами эти корпорации встраиваются в иерархическую структуру средневекового общества как носители определенного правового статуса.
Одной из важных предпосылок становления феодальной цивилизации в Западной Европе было происшедшее в раннесредневековый период коренное преобразование культуры земледелия. Систему агротехники, сложившуюся в IX-XI вв. в областях севернее Альп, куда теперь смещается центр западной цивилизации, отличали от традиционной средиземноморской три главных элемента: эта система была трехпольной, более производительной, чем двупольная, практикуемая в Средиземноморье, а применение тяжелого колесного плуга и использование лошадей в сельском хозяйстве делали ее еще более интенсивной.
Усовершенствование агротехники — лишь одна составляющая подъема экономики на Западе в X-XI вв. Другая его сторона — создание ряда приспособлений, позволяющих использовать силу воды и ветра в ремесленном производстве и сельском хозяйстве. Их появление послужило толчком для волны технологических усовершенствований, затронувших все сферы хозяйственной жизни. Уже с раннего средневековья распространялись водяные, а позднее, с XII в., ветряные мельницы. Строительство водяных мельниц стало заметным явлением уже в IX в., а начиная с Х в. темп его все нарастает. И самое важное, создаются устройства, открывающие возможность их применения для выполнения самых разных задач. Использование неживых сил возможно лишь при условии механизации некоторых приемов в процессе труда. Монотонные тяжелые операции, более всего нуждающиеся в механизации, легче всего поддаются ей. Благодаря относящемуся к этому времени изобретению кривошипа и махового колеса оказалось возможным заставить воду работать не только в обычных мельницах, где мелют зерно, но и приводить в действие различные машины: механические решета для просеивания муки, молоты в кузницах, машины в сукновальнях и сыромятнях. Например, в описании цистерцианского аббатства Клерво, относящемся к XII в., рассказывается о различных приспособлениях — мукомольных, валяльных, кузнечных и др., — заставляющих воду выполнять разнообразные работы. Как пишет восхищенный автор, она "варит, просеивает, вращает, молотит, орошает, моет, мелет, разминает, повинуясь без сопротивления".
Уровень технологического развития, которого достигает к своему закату средневековое общество, настолько значителен, что современные исследователи говорят о технической революции в эпоху средневековья, суть которой видят в овладении силами природы, силой животных, силами воды и ветра (см. [17, р. 560]). Со средневековья начинается опирающийся на все возрастающую мощь техники новый этап в истории человечества, проходящий под знаком "покорения природы", который продолжается вплоть до настоящего времени. По мнению американского медиевиста Л. Уайта, "главным достижением средневековья были не его соборы, не его этика или схоластика, а построение (впервые в истории) сложной цивилизации, не основанной на использовании тяжелого труда рабов" [18, р. 22].
Очень важной составляющей экономического подъема в средневековой Европе было также развитие торговли. Более продуктивное сельское хозяйство, высвобождающее рабочие руки, и расширяющееся в связи с этим ремесленное производство нуждаются в налаженной торговле, а она в свою очередь еще больше стимулирует ремесленное производство. Результатом такого процесса стала прогрессирующая урбанизация. Надо сказать, что к этому времени большинство старых городов, служивших административными центрами Римской империи, захирело и пришло в запустение вместе с проложенными римлянами дорогами. Появление новых городов знаменует разрушение замкнутого натурального хозяйства, обособление торгово-ремесленного сословия, жизнедеятельность которого созидает для себя формы городского быта, хотя, конечно, многие города оказываются и административными центрами новых государственных образований, и очагами культуры. Рост городов требует большого строительства, и, действительно, строительные профессии надолго становятся весьма распространенными и уважаемыми. Строительное дело опять-таки побуждает к изобретательности и к новым технологическим усовершенствованиям. Энергично начинает развиваться горное дело, подталкиваемое острой нуждой в строительных материалах, а также в железе для военных и хозяйственных нужд и в серебре для чеканки монеты, так как монетный голод сковывает торговлю.
Характерной чертой европейской средневековой экономики является её рациональная организация, когда различные стороны хозяйственной жизни взаимно поддерживают и стимулируют друг друга. И это не просто разумная упорядоченность: ведь всякое хозяйство, а традиционно воспроизводящееся, может быть, еще в большей степени, предполагает взаимосогласованность своих частей. Здесь важно подчеркнуть именно тенденцию к рациональному усовершенствованию, которая и собирает отовсюду технические новшества, и распространяет их, стимулирует их открытие, а на их основе вновь и вновь переупорядочивает соответствующие части хозяйства. Это процесс нарастающий, и начинается он в средние века, когда появляется соответствующая тенденция.
Может показаться довольно неожиданным, что радикальные сдвиги в сторону рационально совершенствующейся экономики приходятся в Европе на период X-XII вв., когда главенствование христианской церкви во всех сферах общественной жизни неоспоримо, когда реформаторские движения в католической церкви, ратующие за осуществление христианского идеала в церковной жизни, укрепляют авторитет христианского вероучения. Более того, несомненным является факт, что начиная с раннего средневековья рациональные способы хозяйствования, новые изобретения быстрее всего пробивают себе дорогу в монастырях. Монастыри, в ранний период — бенедиктинские, позднее — цистерцианские и другие, вообще играли важную роль в жизни средневекового Запада. Они были хранителями и распространителями античной образованности. Монастыри же дали образцы рационального упорядочения хозяйственной деятельности.
Тут видится противоречие. Ведь христианское вероучение предлагает человеку иной центр, куда должны быть обращены его сознательные устремления, находящийся вне сферы его обычной социальной, "мирской" жизни. Христианство настаивает на уходе от мира, и если не насовсем и не в пустынное уединение, то по крайней мере насколько возможно. Христианин настолько и христианин, насколько он может "удалиться", "отвратиться" от мирской жизни и приблизиться, обратиться к Богу. И тем не менее следует признать, что христианство оказало влияние на формирование новых ценностей, ответственных за социальные сдвиги в сторону европейской технической цивилизации. Среди этих ценностей важное место занимает изменившееся отношение к труду.
В античном обществе простой физический труд — в ремесленном ли деле, в сельском ли хозяйстве — считался занятием рабским, недостойным свободного гражданина. Ситуация в древнем мире была такова, что сбережение человеческого труда вообще не могло быть осознано как проблема. Тяжелый физический труд раба был нормой, и потому облегчение его не становилось задачей для свободного человека, который только и мог бы внести в методы труда рациональные усовершенствования, так как имел необходимые для этого досуг и знания. Свободное знание, для которого был предназначен досуг свободного человека, представляло собой несравненно большую ценность, чем изобретательская деятельность; достаточно указать на Архимеда, который не только свои знаменитые военные машины, но даже и решение механических задач ценил гораздо ниже, чем занятия чистой математикой. Не исключены технические нововведения, но они не могут стать систематическими, не ведут к дальнейшему совершенствованию технологии.
В период раннего средневековья картина существенно меняется. Распространение христианства создает новый духовный климат с иной оценкой человека и взаимоотношений людей между собой. Норма, которой должен руководствоваться христианин в своей жизни, — любовь к ближнему, которым для него может стать любой, с кем сводит его Бог на жизненном пути: и брат, и согражданин, и чужеземец, и раб. Христианство утверждает равенство людей перед Богом, ибо все люди сотворены Богом, всем, если они пожелают, открыт путь к Богу. Все люди — братья как сыновья небесного Отца. Выполнение заповеди о любви к ближнему ставит перед христианином главным образом духовные задачи, однако диктуемые этой заповедью жизненные установки предписывают также делать все необходимое для разумного устроения жизни, и экономической ее стороны, и социальных отношений. Это, прежде всего, требование трудиться для поддержания своей жизни, чтобы не быть обременительным для других людей. В послании апостола Павла читаем: „Умоляем же вас, братья, более преуспевать и усердно стараться о том, чтобы жить тихо, делать свое дело и работать своими собственными руками, как мы заповедовали вам, чтобы вы поступали благоприлично пред внешними и ни в чем не нуждались" (I Фессалон. 4, 10-12). И трудиться надо не только ради себя; заботясь о других, надо делать больше, чем необходимо себе самому. "Трудись, делая руками своими полезное, чтобы было из чего уделить нуждающемуся" (Ефес. 4, 28).
Христианское вероучение, считая духовную жизнь главной заботой христианина, требует для всякого человека без различия необходимого досуга для отправления религиозных предписаний, открывающих ему путь духовного совершенствования. Многое в этом требовании воспроизводило мотивы античного осмысления досуга как условия подлинного бытия человека: беспрерывный тяжелый физический труд, не оставляя человеку ни времени, ни сил, не дает обрести необходимую внутреннюю независимость ума и действий, без которой стремление к духовному совершенствованию остается бесплодным.
Но христианство вносит сюда и совершенно новый мотив: человек должен трудиться, ибо праздность есть потворничество греху. Библейское "в поте лица твоего будешь есть хлеб" (Быт. 3, 19) толкуется в том смысле, что обязанность трудиться есть не просто печальное следствие грехопадения, наказание человеку, но и средство, препятствующее усилению греха, овладевающего человеком. Следует трудиться, "потому что праздность научает всякому злу", — говорит св. Иоанн Златоуст (IX в.) [15, с. 727]. Для монахов это становится неукоснительным правилом, внесенным в монашеские уставы. Так, в разделе о ежедневных трудах монахов в уставе св. Бенедикта, по которому жили западные монастыри начиная с VI в., читаем: „Праздность — враг души, а посему в определенное время братья должны быть заняты трудом телесным, в другое же время — душеспасительным чтением" [16, с. 76].
Новое отношение к труду, господствующее в христианском обществе, причисляет физический труд к разряду занятий, одинаково достойных наряду с другими мирскими делами. Однако тяжесть физического труда, необходимого для поддержания жизни, осознается как нечто нежелательное: от физического труда нельзя, да и не нужно освобождаться совсем, но хозяйственные работы должны быть упорядочены так, чтобы у каждого оставались и силы, и свободное время. И это относилось не только к монахам, а постепенно становилось универсальным требованием. Таким образом, побудительным мотивом к введению технических новшеств, облегчающих труд, была теологическая посылка о бесконечной ценности даже самого ничтожного человеческого существа.
И все же прилежание к ремеслу или же к инженерии требуют слишком много внимания и усилий, чтобы не отклонять человека от его духовных устремлении. Успехи хозяйственной деятельности скоро показали, что технические усовершенствования вместе с общей рационализацией хозяйства ведут к накоплению богатства. Это обстоятельство, идущее вразрез с христианскими заповедями незамедлительно обнаруживается, и одновременно сказывается его разлагающее влияние на духовное здоровье христианской церкви.
Особенно болезненным оказывается это внутреннее противоречие для монашеских общин. Зачастую не удается гармонично примирить две противоположные тенденции, бытующие в умонастроениях монахов и в жизни монастырей. На одном полюсе — высокая оценка труда, в том числе и хозяйственного, столь высокая, что его крайними апологетами труд приравнивается к молитве (laborare est огаге), а отсюда — уважительное отношение к рационализации хозяйства и к технической деятельности. На другом — резко отрицательное отношение к накоплению богатства, проповедь нестяжания, апостольской бедности, протест против подмены молитвенного монашеского подвига физическим трудом, т.е., вообще говоря, мирскими занятиями. Искомый порядок ищется где-то посередине: рачительный труд, но с должным смирением и молитвой рациональное хозяйствование, но без стремления к обогащению. Однако это равновесие вряд ли достижимо; во всяком случае, оно все время оказывается неустойчивым: монастыри снова богатеет вновь и вновь разгорается борьба за чистоту церковной жизни. Но ни проводимые церковью реформы, ни создание монашеских орденов с более строгим уставом не могли изменить общей ситуации. Это внутреннее напряжение сказывается и в жизни всего средневекового общества, хотя в мирской жизни тенденция рационализации пролагает себе дорогу более решительно.
В средние века была сделана попытка упорядочить общественную жизнь таким образом, чтобы она была в гармонии с идеалом духовной жизни, выдвигаемым христианской церковью, которая стремилась превратить все общество в церковный организм. Задача распространить начала духовной жизни на все сферы человеческой деятельности и усилия по ее осуществлению создавали в средневековом мире внутренние напряжения, одно из которых было очерчено выше.
В социальных напряжениях нашло свое отображение основное противоречие, характеризующее внутренний мир средневекового человека. К анализу структуры средневекового религиозно-философского сознания, в котором сочетаются принципиально несовместимые моменты, и следует теперь обратиться.
Литература:
Столяров А.А. Схоластическая философия. Введение. Социокультурный контекст развития средневековой философии./История философии. Запад-Россия-Восток. Книга первая. Философия древности и средневековья.- М.:Греко-латинский кабинет, 1995 - с.281-287