Порубежный край
В IX веке в восточной Европе образовалось большое и сильное государство – Киевская Русь, которое к концу XII века распалось на отдельные княжества. На северо-западе этого государства еще в начале X века своим военным и экономическим могуществом выделялся город Новгород на Волхове, ставший к концу XII века центром великого и сильного Новгородского княжества, известного в истории как “господин Великий Новгород”. По форме правления это была феодально-вечевая республика, где все дела решались на всенародном голосовании – вече.
На Западе, по соседству с новгородскими владениями, располагались племена балтов – предков современных народов Прибалтики; южнее их, по побережью Балтийского моря, жили литовские племена, земли по среднему течению Западной Двины занимало Полоцкое княжество. Твердых границ между ними не было. Их разделяли дремучие леса и глубокие реки.
В начале XIII века положение Новгородского княжества резко изменилось. Немецкие рыцари захватили Прибалтику, шведы Финляндию, литовские феодалы Полоцкое княжество. Новые соседи стремились к дальнейшему расширению своих владений за счет московских и новгородских земель. Начались непрерывные войны, разорительные набеги.
Псковские и новгородские летописи тех лет полны рассказов о вооруженных столкновениях псковичей и новгородцев с иноземными захватчиками.
Особенно был опустошительным набег литовцев в 1234 году, когда они разорили Бардовский и Ошевский погосты и подошли к Старой Руссе.
Новгородский князь Ярослав, узнав об этом, поднял дружину, двинулся за литовцами и нагнал их. Не выдержав натиска новгородцев, побросав оружие и щиты, литовцы убежали в лес, оставив на поле боя убитых, награбленное добро и 3000 лошадей.
Начиная со второй половины XIII века началась сначала еле заметная, а затем и открытая борьба псковичей за отделение от Великого Новгорода Псковской земли. Эта борьба привела к тому, что в 1348 году по Болотовскому договору новгородцы признали самостоятельность “молодшего брата” Пскова.
Так на Северо-Западе Древней Руси возникла вторая самостоятельная феодально-вечевая республика – Псковская земля. Ее владения раскинулись по побережью Псковского и Чудского озер и по бассейнам рек Великой и Нарвы.
Теперь псковичи должны были самостоятельно отстаивать свои владения от внешних врагов. Да и между размежевавшимися княжествами отношения складывались далеко не дружественно.
Разорительные набеги литовцев на псковские и новгородские земли продолжались.
Не раз через бежаницкие селения Бардово и Ашево проходили литовские войска “воевать” Порхов или Старую Руссу, брать “на щит Лугу” и другие новгородские и псковские города. И каждый раз битые возвращались тем же путем назад, грабя и разоряя села и окрестные деревни. Ашево, как и Бардово, тоже было не раз разорено и ограблено литовскими “лисовичками” и другими польско-литовскими “находниками”.
Дорогу от Бардова на юг, к Веснебологу, тогда называли Литовской. Нередко на ней появлялась “Литва”, совершая разбойничьи нападения на новгородские земли. В 1362 году Великий Литовский князь Ольгерд захватил Торопец и его окрестности и присоединил их к Великому княжеству Литовскому.
Такие захватнические устремления воинственного соседа заставили новгородцев на своей дальней порубежной окраине у литовского рубежа на реке Алоль (Бежаницкий район) в 1396 году построить пограничную крепость Ржеву (Кое кто из историков считает, что Ржева (Ржева Пустая или Новгородская) – это сегодняшний Новоржев. Но название Новоржев – более позднего происхождения (1777 года), и возникло оно как обозначение уездного города, который учрежден был по повелению Екатерины II. Находится Новоржев севернее бывшей Ржевы более чем на 67 километров.).
Это была вторая крепость после Великих Лук на южных границах новгородских владений.
Крепость Ржева была возведена новгородцами в пяти километрах от современного Бардово, на холме, у подножия которого сейчас находится деревня Подоржевка.
Деревня эта – посад, оставшийся от древней Ржевы.
Место для крепости новгородцами было выбрано удачно: высокий холм имел крутые склоны, которые сделали еще круче, подрезав землю с боков; с юго-восточной стороны холм омывала глубокая и быстрая река Алоль, широко разливавшаяся в половодье; с запада по глубокому болотистому оврагу протекал небольшой ручей с топкими берегами. Эти естественные преграды, конечно, были учтены при постройке здесь пограничной крепости. Было учтено и другое очень важное условие: по сообщениям историка Бутырского, на горе “существовало небольшое озерко с не совсем дурною водою”. Другого водоема внутри крепость не имела. Во время осады гарнизон и население, укрывавшиеся в крепости, не испытывали недостатка в воде. С внешней стороны крепость охватывали земляной вал (850 метров длины по окружности и около 10 метров высотой) и глубокий ров.
По одним источникам название пограничному городу-крепости было дано Ржева в связи с утратой Великим Новгородом города Ржева (тогда Ржевы Володимировой), захваченного литовцами; по другим - такое название крепость получила в связи с тем, что холм, на котором она была построена, источал у своего подножия ржавчину, образуемую болотной рудой. Уже позднее к названию крепости прибавилось само собой емкое и точное определение – Пустая, то есть опустошенная набегами воинственных литовцев.
В крепости затем было расположено пригородное управление с посадником во главе, городовой приказчик, осадный голова, крепостной гарнизон, имелись осадные клети, пороховой погреб и житницы с государственным хлебом, а также складские помещения для имущества и хлеба населения и церковь.
Посад, расположенный рядом с крепостью, был не велик. В нем жили преимущественно люди, занимавшиеся хлебопашеством, разведением скота и охотой, а во время опасности по набатному колоколу они облачались в кольчуги и брались за оружие, отражали атаки врага, совершали вылазки, захватывали пленных.
В посаде находилось несколько церквушек и по соседству два мужских монастыря: Спасо-Преображенский (возник в XV в.) и Ильинский (возник в XVII в.). В верховьях Сороти находился еще один монастырь – Плесская мужская пустынь.
С течением времени Ржева стала административным центром огромной округи, простиравшейся с запада на восток от верховий реки Алоли до верховий реки Полисти, от Бардова и Влиц (Локни) – на юге до Ругодево и Ратчи – на севере. В ее состав входили Бардовский и Ошевский погосты, Аполинская, Влицкая, Цевельская, Ратчинская, Будкиническая, Туровская, Ольская и Ругодевская губы (волости), а позднее и Дворицкая. Это территория современных Бежаницкого, Новоржевского и частью Опочецкого и Локнянского районов.
Когда возводили крепость Ржеву, Бардово было уже известным селением, о нем неоднократно упоминалось в Новгородских летописях. Удобные массивы пашен, заливные луга, расположенные по речным долинам и берегам озер, девственные лесные дубравы издавна привлекали сюда поместных людей. Красота здешних мест выражалась в самом названии села – Бардово (бард - поэт). Поэтому еще в древности Бардово стало селом, пожалованным кому-то из местных помещиков, затем было определено погостом, куда сходились “сошные” люди для вступления в ратники, а отсюда, распределенные по десяткам, сотням, они отправлялись отражать неприятеля под Псков или Великие Луки, а скорее всего в Дворцы и Острие стеречь от врага порубежные деревни своего уезда.
Когда едешь от Кудеверя к Бардову, то невольно обратишь внимание на высокую гору, господствующую над окружающей местностью. Это Секирница. Гора долго была безымянной. И как повествует легенда, бытующая в здешних местах, получила свое название от действительно произошедшего здесь важного события.
…Отражая очередное литовское вторжение, новгородцы прижали многочисленный их отряд к соседнему с горой озеру и долго держали его в окружении.
Видя, что отсюда выбраться невозможно, враги по ночам начали прудить камнем озеро, чтобы по этой запруде перейти на другую сторону и уйти.
Когда такой мост уже достиг середины водоема, новгородцы, узнав об этом, пошли на хитрость: напротив горы в одну из летних ночей они сняли всю охрану, оставив свободным проход на вершину высоты.
Литовцы, обнаружив “брешь” в обороне противной стороны, в эту же ночь решили выйти из окружения и полезли на гору, считая, что там никто их не ждет. А там находился в засаде многочисленный отряд отборных воинов. Они напали на спешивших и ничего не подозревавших врагов и секирами истребили весь литовский отряд.
О том далеком от нас по времени событии немыми свидетелями остались Секирница и груда камней, далеко уходящая в озеро.
В начале XV века на южных рубежах Псковской и Новгородской земель снова стало неспокойно.
В 1405 году Великий Литовский князь Витовт захватил у новгородцев Великие Луки, Холм, Ржевку Пустую и их окрестности. Новгородцы, ослабленные внутренней борьбой, смирились с тем, что их самые дальние пригороды – Ржева, Холм и Великие Луки будут обложены данью в пользу Литовского короля и находиться в двойном подчинении – Новгорода и Литвы.
Окрыленный удачей Витовт в 1406 году напал на Псковский пригород Коложе (теперь еле заметное городище Опочецкого района), уничтожил его и захватил в плен 11000 жителей.
Псковичи обратились за помощью к новгородцам, но те, боясь осложнения с Литвой, уклонились от вмешательства в войну с Витовтом.
Не пав духом, псковский посадник Юрий Казакович, желая отомстить новгородцам и Витовту, собрал “охвочих людей – пскович, изборяк, острович, вороночан, вельям”, внезапно напал на Великие Луки и Ржеву Пустую, разорил и сжег эти города, освободил пленников и отобрал у Литвы Коложское знамя.
Такая вылазка псковичей заставила Витовта надолго отказаться от дальнейших захватнических походов против Пскова и Новгорода. Только через 20 лет Витовт предпринял против Псковского княжества новый поход.
В 1428 году жители Бардовского и Ошевского погостов были свидетелями литовского нашествия, которое шло к Порхову, везя на сорока лошадях свою чудо-пушку “Галку”, которая во время стрельбы по Порховской крепости взорвалась, убив мастера, изготовившего ее. Порховский гарнизон мужественно защищал свою цитадель. Получив выкуп, литовцы поспешили снять осаду с города и уйти.
Более тридцати лет Великие Луки, Холм и Ржева Пустая находились под властью Литвы, но платили дань Великому Новгороду.
В 1435 году они отказались от сбора дани в пользу Новгорода и были наказаны. Против непокорных пригородов новгородцы предприняли военный поход, во время которого “казнили ржевич и села вся Пожгоша по Ржеве, по Плесковский рубеж и на Бардове”.
В 1449 году по договору, заключенному между Москвой и Литвой, Великие Луки, Ржева Пустая и Холм опять вошли в состав владений Великого Новгорода, но Новгород и Литва теперь располагали равными правами взимать дань с этих городов.
Из летописного документа “Дань Ржовская” за 1488 год видно, что Пусторжевский уезд, как и соседние с ним Великолукский и Холмский, долгое время находились в тройном подчинении. Жители уезда тогда платили дань деньгами Литовскому королю, собирали пошлину и оброк “вольному” Новгороду и “подношения” Великому князю Московскому.
В этом документе сказано, что к Ошевскому погосту, входившему в состав Ржевской волости, было приписано три губы: Влицы, Цебло (Цевло) и Раччын (Ратча). С крестьян погоста литовскому королю собирали дани “сто рублев, да три рубля, и яловщины шесть рублев да четверть”, с Влиц – 15 рублев, с Цебла – 5 рублев, а с Раччан – 8, да “яловичных” со всех губ – “6 рублев да четверть”.
Если принять во внимание, что деньги тогда были особенно дороги, то будет понятно, что дань Литовскому королю была самой тяжелой.
Со всех трех губ Великому князю Московскому собирали 50 бочек “жита” (ячменя), а с каждого крестьянского двора – по рублю деньгами (“за два соколы по полтине”), да “по куряти” (по курице), да “по хлебу (крестьянскому караваю), да по сыру (толстому спрессованному кругу) с дыму”.
Кроме этого, с раччан новгородский боярин Киприян (а раньше предки его) брали пятый сноп урожая. С Цевла и Влиц Новгородскому Кирилловскому монастырю в конце лета собирали по рублю “грошей” и по сыру с дыму. А затем монастырские сборщики в каждую губу являлись дважды – осенью и зимой – и каждый раз брали “двести белок, двести хлебов, двести окороков, двести горстей льну”. К их приезду люди обязаны были осенью и зимой варить по 12 “варов” пива.
Было также оговорено, если крестьяне не отвезут с губы заранее в Новгород 60 бочек “жита”, то зимой “монастырские поездники” берут уже 90 бочек.
С Будкинской и Туровской губ Литовскому королю собирались 103 рубля и подскарбию (новгородскому казначею) 2 рубля. Кроме этого, новгородскому владыке с некоторых дворов, доставшихся ему по жребию, собирали “по полтретинадцати” белки или шерстью, или “…по две денези (деньги) с жеребя (крестьянского двора)”, “по три горсти льну”, “по хлебу”, “по полполтя мяса”, “по полубочию жита”. С других крестьянских дворов собирали “по полтрети бочки ржи”, “по три горсти льну”, “по полполтя мяса” и “по хлебу”. Затем натуральный оброк в Турове заменили денежным и стали собирать “по семи денег с дыму”, а в Будкиночах “с сорока человек одну куну”.
И здесь, как в Ошевском погосте, на владычиных “поездников” варили “12 варов” пива осенью, а затем зимой. “Поездникам” крестьяне предоставляли подводы, а их лошадям корм (“сколько съедят”), а самих кормили и поили 24 дня в году. Кроме этого, в Туровской губе принадлежало новгородским боярам – Киприяновым, Костелевым и Ильиным – сорок “жеребиев” (дворов), с которых бояре получали пятый сноп урожая, а король - дань. Только в этих волостях крестьяне свободны были от всяких пошлин Великому князю Московскому.
В Будкиночах владыке новгородскому с сорока человек приходилось дани “одна куница”.
С Бардовского погоста Литовскому королю “здавна” “шло дани” и “коровщины” 66 рублей и один рубль подскарбию. С Ольской и Ругодевской губ дань и коровщину “по головам бирывали”: 66 рублей и рубль подскарбию. Владыке новгородскому в этих губах приходилось по жребию несколько крестьянских дворов, которые обязаны были в местных озерах для владыки ловить рыбу, кормить его рыбаков, давать “конем сена и овес”.
Чтобы освободиться от литовской зависимости и обезопасить свои южные границы, псковичи и новгородцы почти одновременно у литовского рубежа возвели две небольшие деревянные крепости – Дворцы и Острие.
На высоком холме у изгиба реки Льсты в восьми километрах от современных Бежаниц под неусыпным наблюдением воеводы местные крестьяне в несколько недель возвели крепость Дворцы. Острие было возведено в верховьях реки Великой, у двух проточных озер, на холме, который окружал глубокий ров, соединенный с рекой. Вода самотеком заполняла ров водой. Казалось, природа сама предназначила эти места для создания крепости.
Следуя старине, в Дворцах и Острие были построены крепостные церкви. Кроме того, в Дворцах устроил свою резиденцию и церковный правитель округи – архимандрит. При крепости разрастался посад, в нем появились мелочные лавки, кустарные мастерские, питейный дом.
Значительно скромнее выглядело Острие. Посад был небольшим. В нем жили только стрельцы гарнизона с семьями, осадный голова и священник местной церкви. Крепость окружали высокие холмы, леса с вековыми деревьями и озера, соединенные широкими протоками.
В нескольких верстах южнее крепости находились порубежные литовские владения. Так что крепостной гарнизон в Острие был всегда готов к отражению неприятеля. О неоднократных схватках с врагом под стенами крепости свидетельствуют многочисленные курганы и сопки, в которых захоронены погибшие воины, оборонявшие крепость. Местные жители называют их “ливонскими” сопками. Во время полевых работ в одной из сопок был найден скелет воина с шашкой, в других мелкие предметы воинского ритуала.
В обороне южных пригородов Пскова и Новгорода крепость Острие имела большое значение. Она первой принимала вражеские удары на себя.
Дворицкая крепость, построенная у самих Бежаниц, стала притягательным центром большой округи. Точной даты возникновения здесь селения нет. Но известно, что в начале XV века Дворцы были уже центром Дворицкой губы.
В 15-20 верстах от Дворцов на восток находились земли Великого Новгорода, в 30-35 верстах на юг – владения Великого княжества Литовского.
О построении в Дворцах порубежной крепости в своей книге “История княжества Псковского” (Киев, 1831 г.) Псковский митрополит Евгений Болховитинов писал: “…неприязненность новгородцев заставила псковичей от Заволочья* к Порхову провести ряд крепостей и городов”, каковыми “были Дворец или Дворца (60-е годы XV в.), Врев, Дубков, Выбор, Котельной и Володимерец”. Внутри Дворицкой крепости располагался дом воеводы, гарнизонная казарма, пороховой погреб, клетки с государевым хлебом и помещения для посадских людей.
Крепость примыкала к реке, из которой и во время осады оборонявшиеся могли без помех со стороны неприятеля брать воду.
Гарнизон крепости не раз выдерживал набеги воинственных и недружественных новгородцев. И все же вскоре Господин Великий Новгород, присоединил Дворцы, Острие и Ржеву Пустую к своей вотчине.
Во II половине XV века в Дворцах возник Никольский монастырь. Все крестьяне близлежащих к Дворцам деревень были приписаны к Дворицкому монастырю, зависели от него и работали на монастырь. Какие же работы должны были выполнять на “святую обитель” дворицкие крестьяне? “Церковь строить, монастырь и двор огораживать, хоромы ставить; весь участок пашни игумена сообща пахать, сеять, жать и отвозить; сено косить десятинами и во двор отвезти; забивать ез (заколы) для весенней и зимней ловли; сады обряжать; являться на рыбную ловлю неводом; пруды прудить; ходить на бобров осенью и истоки забивать; рожь молотить и хлебы печь; солод молоть; пиво варить; лен даст им игумен, а они прядут; сети и дели (толстые нитки) для невода изготовляют…”.
Кроме того, крестьяне обязаны были делать игумену различные подношения. “На пасху и на Петров день приходят к игумену с тем, у кого что в руках”…“дают из сел на праздник яловицу”. “Если игумен приедет в какое-либо село на братчину, то давать по Зобне овса коням игуменским”.
Современному человеку, жителю Дворцев, трудно сейчас представить, что в то далекое время по его селу ежедневно маршировали в красных кафтанах с бердышами за плечами и с секирами в руках воины царя – стрельцы, с высоких башен крепости гарнизонные дозорные зорко всматривались в даль, чтобы вовремя заметить приближающегося неприятеля, а в ближайших и дальних от Дворцев лесах и зарослях таились стрелецкие засады и секреты.
На плацу перед крепостью “рейтарского и гусарского строя прапорщики” учили молодых стрельцов маршировать в ногу, вести рукопашный бой, преодолевать препятствия.
В Никольском монастыре в черных рясах с высокими клобуками на головах важно шествовала монастырская “братия”.
На тощих клячонках в сермяжной одежонке, едва прикрывшей худые тела, в неизменных лаптях и летом и зимой местные крестьяне подвозили к “святой обители” – монастырю и к “государевым житницам хлеб и мясо, жито и лен, по куряти и по сыру с дыму”.
У съезжей избы они платили дань “куницами и белками”, “соколами и яловицами”, “рублями и деньгами”.
На обширном дворицком посаде жили люди разных сословий: дворяне, бояре, мещане, крестьяне, стрельцы, их племянники и захребетники. Бояре и дворяне имели вотчины-поместья, жили в роскоши и довольстве, мещане, занимались торговлей и ремеслом, поэтому жили в достатке. Подневольное положение занимали крестьяне, они были крепостными, принадлежали помещикам или монастырям, жили бедно, работали на своих господ, занимаясь хлебопашеством и животноводством.
Незавидное положение занимали дворицкие стрельцы. За военную службу правительство им платило мало, годами задерживало жалование. Хотя им разрешалось торговать, заниматься ремеслом, иметь огороды, все же это были самые бедные люди в Дворцах.
Когда долго задерживалось жалование, они “ходили кормитца по деревням”, а семьи их голодали. Такова была жизнь.