Основные положения герменевтики

Соберем воедино главное из предыдущего, перечис­лим основные положения герменевтики и ее термины:

• Бытие человека-в-мире.

• Соотносительность человека и мира (вещей).

• Заброшенность человека в мир, его забота, страх, временность.

• Потаенность вещи, ее сокрытость.

• Философия как вопрошание.

• Преодоление потаенности вещи и ее самораскры­тие как истинность.

• Горизонты человека и вещи.

• Понимание как слияние границ человека и вещи.

• Герменевтический круг.

• Понимание как интерпретация на основе образо­вания, вкуса, таланта, вовлеченности в традиции ин­терпретатора.

• Историчность интерпретации.

• Сближение герменевтики с поэтикой.

• Главное дело человека — понять суть дела.

АНАЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

Почему возникла аналитическая философия?

Грандиозные успехи науки, особенно логики, линг­вистики (языковедения), математики и физики, не

могли не изменить содержание философствования. Бо­лее того, эти изменения оказались впечатляющими, к их рассмотрению мы как раз и переходим. Но прежде необходимо определиться с тем, что понимается под ана­литической философией.

Аналитическая философия — это философствова­ние посредством детального анализа используемой логики и языка. Логика и язык выдвигаются на самый передний план, но почему, в силу каких оснований? Та­ких оснований много, укажем два главных.

Во-первых, это трудности, с которыми имели дело математики в начале XXвека (равно как и в его кон­це). В науке образцом строгости всегда считалась ма­тематика. Но довольно неожиданно математики стали все чаще встречаться с различного рода парадоксами, противоречиями. Простыми средствами с этими за­труднениями не удавалось справиться. В силу этого креп­ло убеждение, что корни затруднений скрыты в осно­ваниях математики. Но что входит в основания математики? Логика и некоторый искусственный язык, а также философия. Глубокие специалисты в области математики и логики, такие как немец Готтлоб Фреге и англичанин Бертран Рассел, пришли к выводу (осо­бенно резко высказывался на этот счет Рассел), что преж­няя философия устарела, в ней не меньше путаницы, чем в математике.

Во-вторых, аналитизм возник как реакция на заси­лье идеализма в английских университетах начала XX века. Для английских философов, вспомните Локка, всегда был характерен эмпиризм и сенсуализм, конкретность, антисхоластичность. Можно даже сказать так: англичане меньшие идеалисты, чем немцы и фран­цузы. Лишь временно, в конце XIX века, в Англии во-

зобладал идеализм. Реакция не заставила себя долго ждать. Было признано, что идеализм несостоятелен, он зату­манивает ясное положение дел. В философии надо брать за основу не абстрактные впечатления и слова, ко­торые необходимы для отображения всего этого. Итак, в очередной раз мы встречаемся со стремлением к яс­ной философии. Ясность философии связывалась преж­де всего с языком, а не с тем, что творится в голове, что сугубо индивидуально и непроверяемо. В отличие от мыс­лей и чувств в истинности языковых описаний внеш­них для человека фактов может убедиться каждый. А это означает, что ясная философия должна сводиться к вы­сказываниям о внешних для человека фактах. Сравни­те выражения: «У меня острая зубная боль» и «На улице идет дождь». Только второе выражение являет­ся общезначимым. Отметим также, что англичанин Джон Мур и австриец Людвиг Витгенштейн были те­ми, кто поставили в центр философского анализа не ис­кусственные языки математики и логики, а естествен­ный язык. Итак, аналитизм в философии возник не случайно, а в силу вполне определенных оснований.

Основатели движения: Фреге, Рассел, Мур

Укажем на основные идеи основателей аналитиче­ского движения в философии.

• Фреге и Рассел считали, что здравая философия является логикой, ибо она начинается с объяснения пред­ложений, того, что может быть истинным или ложным, а это — задача логики.

• Логика занимается высказываниями, предложе­ниями, состоящими из слов, т.е. она имеет языковой

характер. Первые философские вопросы: что есть сло­во? что есть предложение?

• По Фреге, собственное имя обладает значением и смыслом. Два выражения могут иметь одно и то же значение, но разный смысл. Уже древние вавилон­ские астрономы знали, что «утренняя звезда» и «вечер­няя звезда» — это планета Венера. Два рассматривае­мых выражения имеют одинаковое значение (планета Венера), но разные смыслы, ибо они представляют различную информацию. Часть логической путаницы заключается в отождествлении значения имени и его смысла.

• Редукция, сведение к предельным элементам ре­альности позволяет избежать, считает Рассел, лож­ных представлений. Предметное содержание следует сво­дить к изначальным сущностям, неопределимым в терминах еще чего-либо (это, по Расселу, есть его ва­риант «бритвы Оккама»; британский философ Оккам выступал против преумножения сущностей).

• Мур выступал в «защиту здравого смысла» в фи­лософии.

• Мур предлагал неясные, спорные суждения пере­формулировать в более ясные.

Ранний Витгенштейн: «логико-философский трактат»

Ранний этап развития аналитической философии по­лучил свое завершение в небольшой книжке Витген­штейна «Логико-философский трактат». Основные положения этой первой хрестоматии аналитической фи­лософии следующие.

• Язык есть граница мышления (язык и мышление совпадают; лучше вообще говорить не о мышлении, а про­сто о языке, мышление «за» языком — это химера).

• Есть только один мир — мир фактов, со-бытий (со­существование фактов), которые описываются сово­купностью естественных наук.

• Предложение — картина мира, оно имеет с послед­ним одну и ту же логическую форму (если бы мир был нелогичным, то его нельзя было бы представить в фор­ме предложений).

• Смысл предложения выражает со-бытие.

• Сложные предложения состоят из элементарных предложений, которые соотносятся непосредственно с фактами.

• Высшее невыразимо. (Имеется в виду, что пред­ложения этики, эстетики, религии нельзя обосновать фактами. Сравним два предложения: «Сергей любит Ле­ну» и «Сергей ненавидит Лену». В фактуальном мире мы обнаруживаем Сергея и Лену, но не их любовь и ненависть. «В мире,— пишет Витгенштейн,— все есть, как оно есть, а все происходит, как оно происхо­дит; в нем нет ценности...». Высшее себя показывает, оно мистично, о нем нельзя говорить языком истины.)

• «То, что вообще может быть сказано, может быть сказано ясно». Обо всем остальном, например мисти­ческом, лучше молчать.

• Философия не может состоять из научных пред­ложений, ибо философские предложения нельзя про­верить на истинность и ложность, они бессмысленны.

• Цель философии — не особые философские пред­ложения, а логическое прояснение языка. Потому фи­лософия — это не особое учение, а деятельность по про­яснению языка.

Перед нами философия, которая вплоть до середины XX века считалась образцом ясности. Казалось, на го­ризонте никогда не появятся облака — предвестники новых бурь.

логический позитивизм

Если местом становления аналитического направле­ния в философии по праву можно считать Англию (Кембридж), где работали Мур, Рассел и Витгенштейн, то позднее центр движения переместился в Вену и Бер­лин (М. Шлик, Ф. Франк, О. Нейрат, Р. Карнап, К. Гедель, Г. Рейхенбах, К. Гемпель). Всех упомянутых фи­лософов объединял интерес к научному постижению мира, прежде всего на основе данных математики, логики и фи­зики. Много внимания уделялось «Логико-философ­скому трактату» Витгенштейна. Вторая мировая вой­на вынудила абсолютное большинство философов эмигрировать в США, где они продолжали работать весьма продуктивно. Эмиграция способствовала тому, что аналитическая философия стала популярной в США, а в Англии она доминировала и до упомянутой эмигра­ции. Аналитическая философия стала философией ан­глоязычных стран. Потребовались годы для возвраще­ния ее на европейский континент.

Рассмотрим основные идеи логического позитивиз­ма, т.е. положительного учения, ясного, научного. Его еще называют неопозитивизмом (дело в том, что в XIX веке тоже был позитивизм, его представителя­ми являлись О. Конт и Э. Мах).

• Отрицание философии как учения о первых прин­ципах. По мнению Карнапа, истинность философских

предложений невозможно обосновать. От философии сле­дует отказаться в пользу науки, лишь она представля­ет собой обоснованное знание.

• Аналитические и синтетические предложения. Это различение имело важное значение в неопозитивист­ском понимании предложения, истинность которого оп­ределяется его собственным содержанием, чего нет в случае синтетического предложения. Примеры ана­литических предложений: «В квадрате все углы пря­мые», «Тела протяженны». По определению в квадра­те все углы прямые, а тела представляют собой нечто протяженное. Примеры синтетических предложений: «На столе лежит книга», «Студенты смеются чаще, чем их преподаватели». По определению стол не является чем-то таким, на чем непременно лежит книга. Истин­ность синтетических предложений устанавливается эмпирическим путем.

Неопозитивисты считали, что все предложения на­уки являются либо аналитическими, либо синтетичес­кими. Аналитические предложения логически необхо­димы (если я утверждаю, что существуют тела, то я должен также утверждать, что эти тела обладают протяженно­стью), синтетические предложения — эмпиричны, они отражают экспериментальные данные. В соответствии с этим можно разделить все науки на эксперименталь­ные (физика, химия, психология, история, социология) и неэкспериментальные (логика и математика). А пред­ложения философии не аналитичны и не синтетичны, они бессмысленны. Это ясно уже из того, что филосо­фия толкует о реальных явлениях, но не имеет собст­венной экспериментальной базы.

Пройдут годы, прежде чем рассматриваемое воззре­ние будет подвергнуто аргументированной критике.

Современный американский философ Уильям Куайн обвинит неопозитивистов в том, что они слишком же­стко отделили друг от друга аналитические и синтети­ческие предложения. Следует учитывать их взаимосвязь. А это означает, что в эксперименте проявляется теория в целом, в том числе и правомерность аналитических, равно как и философских, предложений. Философ­ские предложения не являются бессмысленными, они тоже научны.

• Верификация (проверяемость). Согласно прин­ципу верификации, достоверность синтетических предложений выявляется в эксперименте. Проще го­воря: не доверяй, а проверяй; проверяй каждое суж­дение. С этой целью сложный текст надо разложить на элементарные предложения (их также называли протокольными предложениями, или предложениями наблюдения). Элементарное предложение проверяет­ся фактами. Допустим, мне надо удостовериться в ис­тинности утверждения: «Все студенты группы "Эко­номика" ростом выше 160 см». Это утверждение будет сведено к предложениям: «Рост студента X группы "Эко­номика" выше 160 см». Вместо X надо будет подстав­лять имена из списочного состава группы. Если в груп­пе 22 человека, то мы получим 22 элементарных предложения, истинность которых легко установить в эксперименте, т.е. в нашем случае измеряя рост сту­дентов.

Казалось, что найдена суть истины. Все просто, все ясно. Но вдруг гром среди ясного неба: самый главный призыв «Все проверяй фактами» нельзя проверить фактами. Что делать? Не отказываться же от главно­го принципа, ибо ему не видно замены. Выход один — согласиться с тем, что в основе научного понимания лежат

философские принципы («Все проверяй фактами» — ти­пичный философский принцип, ибо он обладает уни­версальным содержанием), которые невозможно про­верить фактами непосредственно. Нельзя поставить эксперимент, который бы явился обоснованием фило­софского принципа. Как уже не раз подчеркивалось, философские принципы являются обобщениями всего массива экспериментов.

История с принципом проверяемости показывает, что при всем желании от философии не избавиться. Стрем­ление к ясности и простоте должно включать философ­ские положения. Без философии так называемое про­стое и ясное объяснение сродни простоватости, научной поверхностности.

• Физикализм. Физикализм — это убеждение, что в эмпирических науках все предложения должны в ко­нечном счете сводиться к предложениям физики. В ос­нове физикализма лежит все то же стремление к ясно­сти. Что такое биологическое, жизнь, социальное, политическое? В конечном счете физическое, утверж­дали неопозитивисты.

На первый взгляд физикализм вполне состояте­лен. Но последовательно проводить этот принцип за пре­делами физики, например в биологии или политологии, еще никому не удавалось. Почему? Потому что физи­ческое — это не само биологическое и социальное, а лишь его фундамент. Известно, например, что демо­кратия — это вполне реальное политическое состояние общества. Но в свойствах элементарных частиц поли­тическую демократию не разглядеть. Либо потому, что само развитие материи включает необъяснимые пе­реходы (например, от неживого к живому), либо в си­лу недостаточно высокого уровня современной науки.

Пока у нас нет достаточных данных для выбора меж­ду двумя этими «либо».

Добро — это эмоциональные реакции, их нельзя обос­новать фактами, считали неопозитивисты; особенно четко защищал эту позицию англичанин А. Айер. Мо­ральные предложения, считал он, не могут быть истин­ными или ложными, они являются выражениями эмо­ций. Этика, как и все гуманитарные дисциплины, чужда идеалам науки.

Итак, неопозитивизм, или логический позитивизм, существенно прояснил содержание научного знания, вы­звал к жизни многие новые проблемы, в том числе и фи­лософского порядка. Что касается философского зна­ния, то оно было существенно реабилитировано уже в работах постпозитивистов (после неопозитивистов), являющихся, как и неопозитивисты, сторонниками научного построения знания.

Постпозитивизм

Часть философов сохранили свою приверженность неопозитивизму по настоящее время. Тем не менее на­чиная с середины XX века все большее число философ­ских экспертов стали отдавать предпочтение постпози­тивизму. Виднейшие из постпозитивистов: англичане Поппер и Лакатос (приехал в Англию из Венгрии), аме­риканцы Фейерабенд и Кун.

Постпозитивисты согласны со своими предшествен­никами неопозитивистами прежде всего в стремлении четко уяснить себе и другим содержание научного зна­ния. При этом нео- и постпозитивисты критически от­носятся к феноменологическим и герменевтическим ус-

тановкам. Вместе с тем постпозитивисты достаточно рез­ко отличаются от неопозитивистов.

Неопозитивисты считали, что человек способен на ясное, истинное на века знание. Постпозитивисты же придают принципиальное значение тому факту, что че­ловек существо ошибающееся. Это означает, что ясное, вечное знание не может быть достигнуто: одна теория неминуемо сменяет другую. Надо обеспечить рост на­учного знания.

Неопозитивисты полагали, что достижение знания имеет определенный конечный пункт («все ясно, даль­ше идти некуда»). Постпозитивисты настаивают на развитии знания, причем посредством коренных пре­образований, научных революций.

Неопозитивисты упорствовали в непризнании фи­лософии наукой, постпозитивисты ставят проблему по-другому: между наукой и философией нет жесткой границы, но философствовать надо научно.

А теперь более детально о постпозитивизме.

Теорию нельзя проверить на окончательную истин­ность, но ее можно опровергнуть, фальсифицировать, доказывал Карл Поппер. В этом состоит защищаемый им принцип фальсификации. По Попперу, мы не мо­жем сказать, что теория верна, ибо, как свидетельствует история, признававшиеся истинными теории ра­но или поздно проявляли свою недостаточность. Почти триста лет механику Ньютона считали истинной во всех отношениях, а потом на смену ей пришли новые тео­рии. Так обстоит дело с любой теорией, она появляет­ся, достигает стадии расцвета, а затем опровергается. Поппер считал, что в мире теорий идет «борьба за су­ществование», схожая с известными представлениями Дарвина о естественном отборе среди живых особей. От-

сюда главные выводы Поппера: 1) в основании теории находятся гипотезы (т.е. предположения); научные гипотезы навсегда остаются гипотезами, ибо, как уже отмечалось, их истинность нельзя доказать; 2) из ги­потез по законам дедукции выводят предложения, ко­торые можно сопоставить с фактами; 3) сопоставление с фактами дает два результата: либо предложения не противоречат фактам, в таком случае теория продол­жает жить, она признается работоспособной и правдо­подобной, либо предложения теории опровергаются, фаль­сифицируются фактами, в таком случае теория считается ложной, она отвергается и интенсифициру­ется поиск новой теории. Итак, по Попперу, теория име­ет гипотетико-дедуктивную структуру. Гипотезы высту­пают попытками разрешить проблемы, дедукция позволяет провести очную ставку содержания гипотез с экспериментальными фактами. Факты экзаменуют те­орию на прочность (годится — не годится).

Научно-исследовательская программа имеет свое «твердое ядро». Имре Лакатос обратил внимание на то, что обычно ученый имеет дело не с одной, а с це­лым семейством теорий, образующих научно-исследо­вательскую программу. У теорий данной программы есть «твердое ядро» и «защитный пояс». Теории сопостав­ляют друг с другом. Рост научного знания совершает­ся так: сначала разрушается защитный слой твердого ядра, а затем наступает черед и самого твердого ядра. Только тогда, когда будет разрушено твердое ядро про­граммы, необходимым окажется переход от старой на­учно-исследовательской программы к новой.

Твердым ядром научно-исследовательской програм­мы Ньютона являются три закона механики и закон тяготения. На этой базе было развито множество тео-

рий, относящихся к астрономии, учению о свете, сопро­мату, технике. Все они имели свои особенности, про­тиворечия, недостатки, часть из которых не удавалось устранить, а раз так, защитный слой начинал тре­щать. Понадобились годы и десятилетия, прежде чем разрушению подверглось твердое ядро. К тому же нью­тоновская научная программа жива и по настоящее вре­мя ее изучают, ею пользуются.

В каждой науке есть свои научно-исследовательские программы: программа дарвинизма или генетики в би­ологии, марксизма и неоклассики в экономике, пози­тивизма в философии и т.д.

Научный образец (парадигму) создает и преобра­зует, особенно на стадии научных революций, науч­ное сообщество. Так считает Томас Кун. Парадигма — это совокупность убеждений, ценностей, технических средств, принятых научным сообществом и обеспечи­вающих научную традицию. У Куна наука понимается столь широко, что впору утверждать о выходе за преде­лы всякого позитивизма. Позитивизм, по определению, борется за чистоту науки. Кун же фактически имеет в виду всю совокупность ценностей и убеждений науч­ного сообщества.

Добро — это принцип. В неопозитивизме добро считалось чувством, эмоцией, оно выводилось за пре­делы науки. Англичанин Ричард Хэар, философ наших дней, считает по-другому. Этика начинается с предпи­саний («делай так, это добро», «не делаей этого, ибо оно есть зло»). Когда предписания даны, в силу вступают законы логики: руководствуясь правилами логики, можно из одних предложений выводить другие. По по­следствиям действий судят о правомерности исходных положений.

Критикуй, а то проиграешь. В этом абзаце мы от­дадим должное критической силе постпозитивизма. Рост знания, считал Поппер, достигается в процессе ра­циональной дискуссии, которая неизменно выступает критикой (спокойной, обстоятельной, научнооправданной, уважительной) существующего знания. В этой связи Поппер критиковал врагов открытого, демокра­тического общества, которых он увидел в сторонниках марксизма, прежде всего в самом Марксе. Поппер счи­тал, что Маркс справедливо критиковал капитализм, справедливо считал, что то или иное воззрение опре­деляется историческими условиями, но напрасно абсо­лютизировал пролетарские науку и мораль. Он должен был их активнее критиковать, не устанавливать пер­спективы на вечные времена, больше творить. Только в этом случае можно избежать тоталитаризма. Ни од­но учение, считает Поппер, нельзя признать всесиль­ным и верным, тем более на необозримое будущее.

Философия естественного языка: поздний Витгенштейн

В аналитической философии есть два интереса к языку. В одном случае речь идет об искусственных языках, т.е. в основном о науке, ибо именно в ней ис­пользуются искусственные языки. Во втором случае речь идет о естественных языках, т.е. о жизни в целом. Яс­но, что во втором случае значение и смысл не являют­ся столь четко определенными, как считал Витгенштейн в своем «Логико-философском трактате».

В течение первого периода своего творчества Вит­генштейн был настроен весьма позитивистски: все

должно быть ясным, четким, понятным. Ему каза­лось, что он решил эту задачу применительно к есте­ственному языку. Вскоре, однако, позиция Витгенштей­на изменилась радикально. Теперь он недоволен своими прежними изысканиями и ищет новые подходы к по­ниманию языка.

Значение слова есть его употребление. Напомним, что ранний Витгенштейн считал, что слова и предло­жения обладают значением, этими значениями явля­ются либо отдельные предметы («этот стол» обознача­ет стол, на который обращается внимание), либо их расположение, со-бытие («на столе лежит карандаш» обозначает, что взаиморасположение стола и каранда­ша именно такое, как сказано: карандаш лежит «на сто­ле», а не где-то в другом месте). Витгенштейн пишет: «Когда мы говорим: "Каждое слово в языке что-то оз­начает",— то этим еще совсем ничего не сказано...». Вит­генштейн имеет в виду, что в прежних его работах сло­во и значение слова увязывались уж очень формально, по формуле «слово есть метка предмета». А между тем язык — это сама наша жизнь, в ней одно и то же слово может обладать многими сотнями значений. Приведем пример на этот счет.

«Кирпич!» — говорит строитель своему помощни­ку; тот приносит кирпич. «Написал кирпич?» —спра­шивает Иванова Сидоров. «Да нет еще,— отвечает Иванов,— не было времени сесть за диплом». «Ты ви­дел Кирпича?» (имеется в виду Алексей Кирпичников, которого друзья называют Кирпичом). Слово не име­ет раз и навсегда данного значения. Значение слова есть его употребление в языке и действии. Язык есть дея­тельность, форма жизненной игры. Как во всякой иг­ре, здесь есть много возможностей.

«Семейное сходство» слов. Язык состоит из многих слов, а у слов много значений, но это не означает, что язык — это сплошной хаос. При характеристике спор­ных, равно как и не спорных, вопросов имеет смысл использовать слова, обладающие «семейным сходством», похожие друг на друга. Одним словом суть дела не ис­черпать. Значение слова во многом становится понят­ным в рамках группы слов. Рассмотрим, например, се­мейное сходство слов, поясняющих и проясняющих слово «любовь».

Любовь сродни благосклонности, преклонению, привязан­ности, сердечному чувству, симпатии, внутреннему влечению, страстности, по­требности любви, эротике, сексуальнос­ти, сексу, половому влечению, верности, пламенности, сердечности, уважению, жертвенности, любовному огню, доказа­тельству любви, душевности, нежности, восхищению, влюбленности, обожеств­лению, страданию, супружескому чув­ству, отцовскому чувству, материнско­му чувству, заинтересованности и т.д.

Надеюсь, молодым людям из числа читателей этой книги стало яснее, почему их подруги жаждут не од­носложного («Ты любишь меня? — Угу.— И я угу»), а более пространного объяснения в любви: они интуи­тивно чувствуют достоинства концепции семейного сходства слов. Витгенштейн выразил концепцией се­мейного сходства слов одну из сторон нашей языковой практики.

Речевые акты. В аналитической философии, как пра­вило, все богатство жизни хотят увидеть в языке. Воз­можно ли это? Ранний Витгенштейн видел в языке гра-

ницу мышления. Поздний Витгенштейн переносит ударение на действия человека, его практическую жизнь. Можно ли считать язык, речь границей наших поступков, действий? На этот вопрос утвердительно от­ветил своими изысканиями англичанин Джон Остин.

Остин утверждал, что речь состоит из речевых ак­тов, действий. Всякая речь — это не просто слова, а при­нятие решения и само действие, точнее, его смысл. На пер­вый взгляд кажется, что некто обещает сделать нечто, назовем это нечто А, но делает В. Однако при более де­тальном рассмотрении, учете того, как, в каких усло­виях, в каком контексте было обещано сделать А, мы разгадываем подлинный смысл обещания, а именно ис­полнить В.

Итак, пожалуй, аналитики правы в том, что язык позволяет выразить все богатство нашей жизни. Но оно содержится в языке в форме высказываний, а не как таковое. Язык — это богатейший символ нашей жиз­ни, а не сама жизнь как таковая во всем ее многообразии.

Что такое философия? Согласно как ранним, так и поздним аналитикам, философия есть способ избав­ления человечества от характерных для него недугов посредством анализа языка и содержащейся в ней ло­гики. Витгенштейн выразил это образно: цель фило­софии — показать способ, «каким муха вылетает из му­холовки». Без философии человек остается в западне своих кажущихся неразрешимыми проблем.