Приморский ашрам моего гуру в Пури

Я только что прибыл в Пури[[117]], чтобы провести летние каникулы с гуру в его приморском ашраме. Симпатичный маленький приют в два этажа, построенный учителем и его учениками, выходил на Бенгальский залив.

На следующее утро я проснулся рано, освеженный соленым морским ветерком и чарующей тишиной ашрама. Меня призвал мелодичный голос Шри Юктешвара. Взглянув на взлелеянную мною цветную капусту, я аккуратно уложил ее под кроватью.

– Пойдем-ка на пляж.

Учитель шел во главе, а я и несколько учеников шли за ним разрозненной группой. Оглядев нас критически, он сказал:

– Когда гуляют наши западные братья, они обычно получают удовлетворение в согласии. А ну-ка, маршируйте в два ряда, нога в ногу друг с другом. – Шри Юктешвар наблюдал, как мы повиновались. – Ходит мальчиков отряд, все шагают дружно в ряд, – декламировал он.

Я не мог не восхищаться легкостью, с которой учитель был в состоянии поспевать за живым шагом учеников.

– Стой! – учитель вопросительно посмотрел на меня. – Ты не забыл запереть дом с черного хода?

– Думаю, что нет. Шри Юктешвар помолчал несколько минут с затаенной улыбкой.

– Нет, забыл, – сказал он наконец. – Созерцание божественного не оправдывает небрежность. Ты не выполнил свой долг по охране ашрама и должен быть наказан. – Когда он прибавил: Из твоих шести растений скоро останется только пять, – я подумал, что он как-то непонятно шутит.

По команде учителя мы развернулись кругом и пошли маршем, пока не приблизились к дому.

– Постой-ка, Мукунда, взгляни на дорогу, что за оградой слева от нас. Сейчас там появится человек, который будет орудием твоего наказания.

Столь непостижимое замечание раздосадовало меня. Вскоре на дороге показался крестьянин. Он забавно приплясывал, раскинув руки. Почти онемев от любопытства, я не отрывал глаз от этого веселого представления. Когда человек подошел к тому месту дороги, где должен был исчезнуть из виду, Шри Юктешвар сказал, что теперь он вернется.

Крестьянин вдруг изменил направление и подошел к ашраму с тылу. Пройдя по полосе песка, он вошел в здание через черный ход; я действительно оставил его незапертым, как и сказал гуру. Человек скоро вышел с одним из бесценных кочанов цветной капусты. Теперь он шагал представительно, преисполненный достоинством обладания.

Разыгрывающийся фарс, в котором мне была отведена роль изумленной жертвы, привел меня в замешательство, но не настолько, чтобы в негодовании не броситься в погоню. Я уже было направился к дороге, когда учитель, буквально сотрясаясь от смеха, отозвал меня обратно.

– Этот несчастный сумасшедший жаждал цветной капусты, – пояснил он в паузах между взрывами смеха. – Я подумал, что будет справедливо, если он получит одно из твоих столь плохо оберегаемых растений!

Я бросился в свою комнату, где обнаружил, что вор, навязчивой идеей которого были, по-видимому, овощи, оставил в полной неприкосновенности золотые кольца, часы, деньги, лежавшие открыто на одеяле. Вместо этого он залез под кровать, где, движимый особой страстью, раздобыл один из кочанов цветной капусты, лежавших совершенно скрытыми от чужих глаз.

В тот вечер я попросил Шри Юктешвара разъяснить этот инцидент, в котором, по-моему, некоторые моменты сбивали с толку. Гуру медленно покачал головой:

– Когда-нибудь ты поймешь это. Наука не скоро откроет многие из таких скрытых законов.

Когда чудеса радио вскоре обрушились на изумленный мир, я вспомнил предсказание учителя. Вековые понятия о времени и пространстве были опровергнуты, не осталось ни одной крестьянской хижины, которая не смогла вместить Лондон или Калькутту! Границы разума расширились от неоспоримого доказательства одного из аспектов вездесущности человека.

«Сюжет» комедии с цветной капустой легче понять через аналогию с радио[[118]]. Учитель был идеальным человеческим радио. Мысли – не что иное, как очень тонкие вибрации, движущиеся в эфире. Как чувствительный радиоприемник из тысяч разных программ, несущихся со всех сторон, ловит желаемый музыкальный номер, так и гуру воспринял определенную мысль – мысль из множества различных мыслей радиостанций человеческой воли. О простом желании крестьянина ему стало известно по пути на пляж, не раньше, и он решил удовлетворить это желание. Божественное око Шри Юктешвара обнаружило этого человека вытанцовывающим на дороге еще до того, как он стал видим учениками. То, что я забыл запереть дверь ашрама, было для учителя подходящим оправданием для лишения меня одного из бесценных растений.

Таким образом, выступив в роли приемника, Шри Юктешвар, действуя через свою мощную волю как передатчик, стал посылать информацию[[119]]. В этой роли он успешно вернул крестьянина и отвел в мою комнату за одним из кочанов цветной капусты.

Интуиция – это руководство души, естественно проявляющееся у человека в те мгновения, когда его ум спокоен. Почти у каждого был случай необъяснимо точного «предчувствия», почти каждый успешно передавал свои мысли другому.

Ум человека, свободный от помех, вызванный неспокойствием, через антенну интуиции может осуществлять все функции сложной радиоаппаратуры – как принимать, так и посылать, а также отстраиваться от нежелательных мыслей. как мощность радио зависит от потребляемого тока, так и человеческое радио возбуждается в соответствии с величиной силы воли, которой обладает данный индивидуум.

Все мысли вечно вибрируют в космическом пространстве. Благодаря глубокой концентрации учитель в состоянии раскрыть любые мысли – живого или мертвого. Мысли постоянно находятся во вселенной, а не в индивидууме, истину нельзя создать, ее можно лишь осознать. Любая ошибочная мысль является результатом несовершенства человеческого различения в большей или меньшей степени. Цель йоговского учения – успокоить ум, чтобы он без искажений мог отражать Божественный Голос, присущий вселенной.

Радио и телевидение вмиг переносят разные звуки и изображения далеких людей к семейным очагам миллионов; это первые слабые намеки науки на то, что человек – это всепроникающий Дух. Не тело, прикованное к какой-то точке пространства, но безбрежный Дух, который мелкое я тщетно пытается ограничить весьма варварскими методами.

"Еще могут обнаружиться очень странные, весьма удивительные и, казалось бы, весьма невероятные феномены, которые, будучи раз установлены, удивят нас не более, чем теперь мы удивляемся всему тому, что сделала наука за последнее столетие, – заявил лауреат Нобелевской премии в области физиологии Шарль Робер Рише [[120]]. – Предполагается, что явления, которые мы теперь принимаем, не вызывают нашего удивления потому, что они непонятны. Но не в этом дело. Если они нас не удивляют, то не потому, что понятны, а потому, что знакомы, так как если бы нас удивляло то, что непонятно, мы бы удивлялись всему – падению камня, брошенному в воздух, желудю, становящемуся дубом, ртути, расширяющейся при нагревании, железу, притягиваемому магнитом...

Сегодняшняя наука легковесна... Те удивительные истины, которые откроют наши потомки, даже ныне окружают нас, уставились, так сказать, нам в глаза; и все же мы их не видим, даже недостаточно сказать, что мы их не видим: мы не желаем их видеть, ибо едва обнаруживается какой-нибудь неожиданный или непривычный факт, как мы стараемся подогнать его под банальные рамки уже приобретенного знания и негодуем, если кто-нибудь осмеливается продолжить эксперименты".

Через несколько дней после того как у меня столь невероятным образом украли цветную капусту, произошел забавный случай. Мы никак не могли найти керосиновую лампу. Будучи недавно свидетелем всеведущего прозрения гуру, я полагал, что он обнаружит ее, так как определить местонахождение лампы для него – детская игра.

Учитель понял, чего я жду, и с напускной серьезностью опросил всех обитателей ашрама. Один юный ученик сказал, что он брал лампу, чтобы сходить к колодцу на задний двор.

– Поищите лампу у колодца, – весомо произнес Шри Юктешвар.

Я бросился туда и, увидев, что лампы нет, уныло вернулся. Гуру весело смеялся, нисколько не сожалея о моем разочаровании.

– Очень жаль, что не смог направить тебя к исчезнувшей лампе, я не предсказатель судьбы! – и, вращая глазами, добавил: – И даже не Шерлок Холмс!

Я понял, что учитель не стал бы проявлять силы по незначительному поводу или для того, чтобы что-то доказать сомневающимся.

Шли недели, полные радости. Шри Юктешвар задумал религиозную процессию. Он попросил меня провести учеников через город и пляж Пури. День празднества (день летнего солнцестояния) начался сильной жарой.

– Гуруджи, как можно провести босых учеников через обжигающие огнем пески? – спросил я в отчаянии.

– Сообщу тебе один секрет, – ответил учитель. – Господь пошлет зонтик из туч, и все вы пройдете с полным комфортом.

Я с радостью организовал процессию, наша группа вышла из ашрама со знаменем Сатсанга[[121]]. Нарисованное Шри Юктешваром, оно несло на себе символ единого глаза[[122]], всевидящего ока интуиции.

Не успели мы выйти из дома, как участок неба над нашими головами, как по волшебству, затянулся тучами. К удивлению окружающих, прошел небольшой дождь, увлажнив улицы городка и охладив пылающее морское побережье.

Редкие освежающие капли дождя падали с неба в течение всех двух часов парада. Как раз в тот момент, когда наша группа вернулась в ашрам, и тучи, и дождь бесследно исчезли.

– Видишь, как Бог нам сочувствует, – сказал учитель, когда я выразил ему признательность. – Господь отзывчив ко всем и трудится для всех. Точно также, как Он по моей просьбе послал дождь, также осуществляет Он любое искреннее желание преданного поклоняющегося. Люди редко осознают, как часто бывает внимателен Бог к их молитвам. Он беспристрастен, но прислушивается ко всякому, кто доверчиво обращается к Нему. Дети Его всегда безо всяких сомнений должны верить в нежную доброту их вездесущего Отца[[123]].

Шри Юктешвар отмечал четыре праздника в год – в дни весеннего и осеннего равноденствия и летнего и зимнего солнцестояния, – на которые отовсюду стекались ученики. Зимнее солнцестояние отмечалось в Серампуре. Первый такой праздник, на котором присутствовал я, навсегда принес мне благословение учителя.

Он начался утром с босоногой процессии по улицам. Нежные религиозные песни звучали голосами сотни учеников, несколько музыкантов играли на флейтах и кхол карталах (барабаны и цимбалы). Толпа энтузиастов, радуясь тому, что наши звучные восхваления благословенного имени Господа оторвали их от прозаических занятий, усыпала путь цветами. Длинный поход закончился во дворе жилища. Там мы окружили гуру, тогда как ученики с верхних балконов осыпали нас цветами.

Множество гостей поднялось наверх получить пудинг из чанна и апельсинов. Я направился к группе братьев-соучеников, что были в этот день поварами. Пищу для таких собраний надо было готовить под открытым небом в больших котлах. Сделанные наскоро кирпичные печи, топившиеся дровами, дымили, вызывая слезы, но мы весело смеялись за работой. Религиозные праздники в Индии никогда не считались обременительными, каждый набожный человек принимает в них участие деньгами, рисом, овощами или личными услугами.

Учитель вскоре оказался среди нас, наблюдая за множеством деталей проведения праздника. Занятый все время, он не отставал от энергичных юных учеников.

На втором этаже происходил санкиртан[[124]] в сопровождении фисгармонии и кхол карталов . Юктешвар оценивающе прислушивался, у него был тонкий музыкальный слух.

– Они же поют не в той тональности! – Учитель оставил поваров и присоединился к артистам. Мелодия послышалась вновь, на этот раз в точном воспроизведении.

Сама Веда содержит самые ранние письменные работы в области музыкальной науки. В Индии музыка, равно как и живопись, и сценическое искусство, считается божественным искусством. Брахма, Вишну, Шива – вечная Троица – были первыми музыкантами. В Писаниях сказано, что Божественный танцор Шива в Его аспекте Натараджа разработал бесчисленные виды ритмов в Своем космическом танце вселенского творения, сохранения и разрушения, тогда как Брахма отбивал такт на звонких цимбалах, а Вишну ударял в священный барабан мриданга .

Сарасвати – богиня мудрости – символически часто изображается играющей на вине, матери всех струнных инструментов. Сама Веда содержит самые ранние в мире сведения по музыкальной науке. Кришна, воплощение Вишну, часто изображается с флейтой, на которой Он играет привлекательную песнь, призывая человеческие души, блуждающие в майе , в их Истинный Дом.

Краеугольным камнем индусской музыки являются так называемые раги , или неизменные мелодические гаммы. Шесть основных раг разветвляются на сто двадцать шесть производных рагини (жены) и путра (сыновья). В каждой раге минимум пять нот: ведущая нота вади (царь), вторичная нота самавади (премьер-министр), вспомогательные ноты анувади (слуги) и диссонирующая нота вивади (враг).

Каждая из шести раг имеет естественное соотнесение с определенным часом дня, сезоном или правящим божеством, которое дарует какое-то конкретное могущество. Так, например: (1) Хиндола рага играется лишь на заре, весной, дабы возбуждать настроение вселенской любви; (2) Дипака рага играется по вечерам, летом, дабы возбудить сострадание; (3) Мегха рага – это мелодия для полудня, в сезон дождей, дабы вызвать смелость; (4) Бхайрава рага играется по утрам, в августе, сентябре, октябре для достижения умиротворения; (5) Шри рага сохраняется для осенних сумерек, дабы достичь чистой любви; (6) Малкоунса рага слышна в полночь, зимой для стимуляции доблести.

Древние риши открыли эти законы звуковой связи между природой и человеком. Поскольку природа является объективизацией Аум, Первого Звука или вызывающего вибрации Слова, человек в состоянии достичь контроля над всеми проявлениями природы путем использования некоторых мантр , или песнопение[[125]]. Исторические документы рассказывают о замечательных силах Мияна Тан Сена, придворного музыканта Акбара Великого, жившего в XVI веке. Когда император повелел петь ночную рагу , в то время как не небе сияло солнце, Тан Сен запел мантру , и весь дворец вмиг погрузился во тьму.

В индийской музыке октава делится на двадцать две срути , или четверти тона. Эти микротоновые интервалы делают возможными тончайшие музыкальные оттенки, недостижимые для западной хроматической гаммы из двенадцати полутонов. Каждая из семи основных нот октавы в индийской мифологии ассоциируется с каким-нибудь цветом, пением той или иной птицы или звуком животного: до – с зеленым цветом и криком павлина; ре – с красным цветом и пением жаворонка; ми – с золотистым и блеянием козы; фа – с желтовато-белым и криком цапли; соль – с черным и пением соловья; ля – с желтым и ржанием лошади; си – с комбинацией всех цветов и ревом слона.

В западной музыке употребляются лишь три гаммы – мажор, гармонический и мелодический минор. Индийская же музыка различает семьдесят два тхата , или гаммы. У музыканта имеется творческий простор для бесконечной импровизации вокруг неизменной традиционной мелодии – раги , он сосредотачивается на чувстве или определенном настрое структурной темы и затем расцвечивает ее в пределах собственной оригинальности. Индийский музыкант не читает застывшие ноты, при каждом исполнении он заново одевает обнаженный каркас раги, зачастую придерживаясь единственной мелодической последовательности, подчеркивая повторением все ее тонкие микротоновые и ритмические варианты.

Из западных композиторов, в частности, И.С.Бах понимал все обаяние и силу повторяемого звука, слегка изменяемого с помощью сотни разнообразных комбинаций.

Древняя санскритская литература описывает сто двадцать тала – измерений времени. Говорят, что основатель индусской музыкальной традиции Бхарата различал тридцать два тала в песне жаворонка. Источник тала , или ритма, основывается на человеческих движениях – в два раза медленнее ходьбы и в три раза спокойнее дыхания во сне, когда вдох в два раза дольше выдоха.

Индия всегда признавала человеческий голос самым совершенным инструментом, образующим звук. Поэтому индийская музыка широко пользуется диапазоном голоса в три октавы. По этой же причине основное место в мелодии (последовательная связь нот) отводится ритму, а не гармонии (одновременная связь нот).

Индийская музыка всегда была субъективным, духовным и персонифицированным искусством, стремящимся не к симфоническому внешнему блеску, а к личной гармонии с Верховной Душой. Санскритское слово бхагаватхар – музыкант, более правильно переводится как: «тот, кто поет хвалу Богу».

Санкиртан , льющийся в день праздника из гостиной Шри Юктешвара на втором этаже, вдохновлял поваров, занятых котлами, из которых валил пар. Мы с братьями-соучениками весело пели припев, отбивая такт руками.

Санкиртаны, или музыкальные собрания, являются одними из эффективных форм йоги или духовной дисциплины, так как неизбежно влекут за собой глубокое сосредоточение, интенсивное погружение в мысль-семя и звук-семя. Поскольку сам человек является выражением творческого Слова, звук оказывает на него сильнейшее и непосредственное воздействие, освещая путь воспоминанию о его божественном происхождении. Волнующая глубина восторга, доставляемого музыкой, вызвана вибрациями пробуждения одного из оккультных спинальных центров человека[[126]]. В эти благословенные моменты слабые воспоминания о духовном происхождении могут прийти к нему.

На закате сотням наших посетителей подали кичури [[127]], овощное кари и рисовый пудинг. Во дворе расстелили большую хлопчатобумажную ткань, и вскоре все собрание сидело на корточках под звездным небом, тихо внимая мудрости, истекающей из уст Шри Юктешвара. В публичных речах он постоянно подчеркивал ценность крия-йоги и жизни с чувством собственного достоинства, спокойствия, определенности, простой пищи и постоянного регулярного упражнения.

Затем группа очень юных учеников запела священные гимны, собрание завершилось санкиртаном . С десяти вечера и до полуночи обитатели ашрама мыли горшки и кастрюли, расчищали двор. Гуру подозвал меня.

– Я доволен твоей усердной работой сегодня и за неделю предшествующих приготовлений и хочу, чтобы ты этой ночью был со мной, можешь спать в моей постели.

Я никогда не думал, что мне выпадет такая привилегия. Некоторое время мы пребывали в состоянии интенсивного божественного покоя. Не прошло и десяти минут после того, как мы легли спать, как учитель поднялся и стал одеваться.

– Что случилось? – невиданная радость – спать рядом с гуру – стала казаться не вполне реальной.

– Я думаю, что несколько учеников, перепутавших расписание поездов, скоро будут здесь. Приготовим им на всякий случай еду.

– Гуруджи, никто не станет являться в час ночи!

– Оставайся в постели, ты трудился очень прилежно. А я пойду на кухню.

При столь решительном тоне учителя я вскочил и последовал за ним в маленькую, используемую в обычные дни, кухню, прилегающую к внутреннему балкону второго этажа. Скоро сварились рис и дал .

Гуру улыбнулся и с нежностью в голосе сказал:

– Этой ночью ты победил усталость и страх тяжелой работы, они никогда больше не будут тебя беспокоить в будущем. Едва он произнес слова этого благословения всей жизни, как во дворе послышались шаги. Я сбежал вниз и впустил группу учеников.

– Дорогой брат, нам так не хотелось беспокоить учителя в это время! – обратился ко мне один из них. – Мы ошиблись в расписании поездов, но почувствовали, что не можем вернуться домой, не повидав его.

– Он ждал вас, а теперь готовит для вас еду!

Раздался радушный голос Шри Юктешвара, и я повел изумленных посетителей на кухню. Учитель повернулся ко мне, в глазах его играли радостные огоньки.

– Теперь, когда закончился обмен впечатлениями, ты, несомненно, убедился, что наши гости действительно пропустили свой поезд!

Спустя полчаса я проследовал за ним в спальню, вполне прочувствовав, что буду спать рядом с богоподобным гуру.