Кант И. Критика практического разума

Долг! Ты возвышенное, великое слово, в тебе нет ничего прият­ного, что льстило бы людям, ты требуешь подчинения… и не угрожаешь тем, что внушало бы естественное отвращение в душе и пугало бы; ты только устанавливаешь закон, который сам собой проникает в душу и даже против воли может снискать уважение к себе (хотя и не всегда исполнение); перед тобой замолкают все склонности, хотя бы они тебе втайне и про­тиводействовали,— где же твой достойный тебя источник и где корни твоего благородного происхождения, гордо отвергающего всякое родство со склонностями, и откуда возникают необходимые условия того достоинства, которое только люди могут дать тебе?

Это может быть только то, что возвышает человека над самим собой (как частью чувственно воспринимаемого мира), что связы­вает его с порядком вещей, единственно который рассудок может мыслить и которому вместе с тем подчинен весь чувственно вос­принимаемый мир, а с ним — эмпирически определяемое существо­вание человека во времени и совокупность всех целей (что может соответствовать только такому безусловному практическому зако­ну, как моральный). Это не что иное, как личность, т. е. свобо­да и независимость от механизма всей природы, рассматриваемая вместе с тем как способность существа, которое подчинено особым, а именно данным собственным разумом, чистым практическим законам; следовательно, лицо как принадлежащее чувственно вос­принимаемому миру подчинено собственной личности, поскольку оно принадлежит и к умопостигаемому миру; поэтому не следует удив­ляться, если человек как принадлежащий к обоим мирам должен смотреть на собственное существо по отношению к своему второму и высшему назначению только с почтением, а на законы его — с величайшим уважением…

Энгельс Ф. Анти-Дюринг. Введение

…Свое завершение …новейшая немецкая философия нашла в системе Гегеля, великая заслуга которого состоит в том, что он впервые представил весь природный, исторический и духовный мир в виде процесса, т. е. в беспрерывном движении, изменении, преобразовании и развитии, и сделал попытку раскрыть внутрен­нюю связь этого движения и развития. С этой точки зрения история человечества уже перестала казаться диким хаосом бессмысленных насилий, в равной мере достойных — перед судом созревшего ныне философского разума — лишь осуждения и скорейшего забвения; она, напротив, предстала как процесс развития самого человечест­ва, и задача мышления свелась теперь к тому, чтобы проследить последовательные ступени этого процесса среди всех его блужда­ний и доказать внутреннюю его закономерность среди всех кажущихся случайностей.

Для нас здесь безразлично, что Гегель не разрешил этой задачи. Его историческая заслуга состояла в том, что он поставил ее. Задача же эта такова, что она никогда не может быть разрешена отдельным человеком. Хотя Гегель, наряду с Сен-Симоном, был самым уни­версальным умом своего времени, но он все-таки был ограничен, во-первых, неизбежными пределами своих собственных знаний, а во-вторых, знаниями и воззрениями своей эпохи, точно так же ограни­ченными в отношении объема и глубины. Но к этому присоедини­лось еще третье обстоятельство. Гегель был идеалист, т. е. для него мысли его головы были не отражениями, более или менее абстрак­тными, действительных вещей и процессов, а, наоборот, вещи и развитие их были для Гегеля лишь воплотившимися отражения­ми какой-то «идеи», существовавшей где-то еще до возникновения мира…. Гегелевская система …страдала неизлечимым внутренним противоречием: с одной стороны, ее существенной предпосылкой было воззрение на человеческую историю как на процесс развития, который по самой своей природе не может найти умственного за­вершения в открытии так называемой абсолютной истины; но с другой стороны, его система претендует быть именно заверше­нием этой абсолютной истины. Всеобъемлющая, раз навсегда за­конченная система познания природы и истории противоречит основным законам диалектического мышления, но это, однако, отнюдь не исключает, а, напротив, предполагает, что системати­ческое познание всего внешнего мира может делать гигантские успехи с каждым поколением….

Фейербах Л. Сущность христианства

Периоды человечества отличаются один от дру­гого лишь переменами в религии. Только тогда ис­торическое движение затрагивает самое основное, когда оно захватывает человеческое сердце…

Христианство больше не удовлетворяет ни тео­ретика, ни человека практики; оно больше не удов­летворяет духа…

Сознательное отрицание христи­анства открывает новую эпоху, вызывает необходи­мость новой, чистосердечной философии, филосо­фии не христианской, а резко антихристианской.

Верно, что почти у большинства народов имеет­ся... вера в бес­смертие; важно, однако, так же, как и при рассмот­рении веры в бога, распознать, что эта вера в дей­ствительности собой выражает. Все люди верят в бес­смертие. Это означает: верующие в бессмертие не считают, что со смертью человека наступает конец его существования; притом не считают этого по той простой причине, что прекращение восприятия на­шими чувствами действительного существования человека еще не означает, что он прекратил существо­вание духовно, то есть в памяти, в сердцах продол­жающих жить людей. Умерший для живого не пре­вратился в ничто, не абсолютно уничтожен; он как бы изменил лишь форму своего существования; он лишь превратился из телесного существа в духовное, то есть из подлинного существа в существо представ­ляемое… Поэтому вера в бессмертие, будучи не­обходимым, нефальсифицированным и безыскусст­венным выражением природы человека, выражает не что иное, как истину и факт, признаваемые также внутренне неверующими, заключающиеся в том, что человек, утрачивая свое телесное существование, не теряет своего существования в духе, в воспоми­наниях, в сердцах живых людей.

…Потусторонний мир есть не что иное, как чув­ственный действительный мир, но мир в фантазии.

Ни в чем неразумность и пагубность христиан­ства не выступает столь ясно, как в том, что оно превратило бессмертие, которое, кстати, всегда ос­тавалось даже для наиболее мечтательных мудре­цов древности чем-то сомнительным, неопреде­ленным, в нечто определенное, даже наиболее оп­ределенное, превращая, таким образом, мысль о будущей лучшей жизни в насущнейшую мысль че­ловечества.

Религия есть сон человеческого духа; но и во сне мы находимся не на небе, а на земле — в царстве действительности; только мы видим действительные предметы не в реальном свете необходимости, а в чарующем произвольном блеске воображения и при­хоти.

….Сознание бога есть самосоз­нание человека, познание бога — самопознание чело­века. О человеке можно судить по богу и о боге — по человеку. Они тождественны. Божество человека заключается в его духе и сердце, а дух, душа и серд­це человека обнаруживаются в его боге. Бог есть от­кровение внутренней сути человека, выражение его «я»; религия есть торжественное раскрытие тайных сокровищ человека, признание его сокровенных по­мыслов, открытое исповедание его тайн любви…

Человек — и в этом заключается тайна религии — объективирует свою сущность и делает себя пред­метом этой объективированной сущности, превра­тившейся в субъект, в личность, он относится к себе как к объекту, но как к объекту другого объекта, другого существа.

В религии человек раздваивается в самом себе: он противопоставляет себе бога как нечто противополож­ное ему. … Бог — бесконечное, человек — конечное су­щество; бог совершенен, человек несовершенен; бог вечен, человек смертей; бог всемогущ, человек бес­силен; бог свят, человек греховен. Бог и человек со­ставляют крайности.

…Разлад между богом и человеком, на кото­ром основана религия, есть разлад человека с его соб­ственной сущностью.

…Бог как противоположность человеку, как не­человеческая, то есть не индивидуально-человечес­кая, сущность является объективированной сущностью рассудка. Чистая, совершенная, безущербная боже­ственная сущность есть самосознание рассудка, созна­ние рассудком своего собственного совершенства. Рас­судок не знает страданий сердца; ему чужды жела­ния, страсти, потребности и, следовательно, недо­статки и слабости, свойственные сердцу... Рассу­док — достояние рода. Сердце является носителем частных, индивидуальных побуждений, рассудок — побуждений всеобщих…Только посредством рас­судка и в рассудке человек получает силу абстрагиро­вать от самого себя, то есть от своей субъективной, личной сущности, возвышаться до всеобщих поня­тий и отношений, отличать объект от производимого им впечатления, рассматривать его по существу, по­мимо его отношения к человеку…

Бог есть разум, выражающий и утверждающий себя в качестве высшей сущности.

… Бог как существо нравственно-совершенное есть не что иное, как … олицетво­ренный закон нравственности, обращенная в абсолют­ную сущность собственная моральная сущность чело­века.…

… Сущность бога есть человеческая сущность, так как бог есть любовь, а существенное содержание этой любви есть человек. Любовь бога к человеку, составляющая основу и сре­доточие религии, есть любовь человека к самому себе, объективированная и созерцаемая как высшая сущ­ность человека.

…Вера есть не что иное, как совершенная уве­ренность в реальности, то есть в безусловной силе и истинности субъективного в противоположность гра­ницам, то есть законам природы и разума. Поэтому специальный объект веры есть чудо, вера есть вера в чудо, вера и чудо абсолютно нераздельны. Все, что является чудом или чудотворной силой в смысле объективном, есть вера в смысле субъективном.

Вера в потустороннюю жизнь есть только вера в истинную земную жизнь: существенное содержание земной жизни есть существенное содержание поту­сторонней: поэтому вера в будущую жизнь не есть вера в другую, неведомую жизнь, а есть вера в ис­тинность, бесконечность и, следовательно, непре­рывность той жизни, которая уже и здесь, на Зем­ле, считается настоящей жизнью.

Как бог есть только сущность человека, очищен­ная от того, что человек чувствует или мыслит как ограничение, как зло, так и потусторонний мир есть не что иное, как настоящий мир, освобожденный от того, что представляется ограничением, злом.

…Бог есть чис­тая, абсолютная, свободная от природных границ личность; он есть уже то, чем человеческие инди­виды только должны быть и некогда будут, поэтому вера в бога есть вера человека в бесконечность и ис­тинность своего собственного существа — божествен­ная сущность есть человеческая, и притом субъек­тивно-человеческая, сущность во всей своей абсо­лютной свободе и безграничности.

…Мы свели вне-мировую, сверхъестественную и сверхчеловеческую сущность бога к составным частям существа челове­ческого как к его основным элементам. В конце мы снова вернулись к началу. Человек есть начало, че­ловек есть середина, человек есть конец религии.

…Личность бога есть не что иное, как отделенная, объективированная личность человека.

…Бесконечная или божественная сущность есть ду­ховная сущность человека, которая, однако, обособ­ляется от человека и представляется как самостоя­тельное существо…. Бог — как абстрактное, то есть отвлеченное, нечув­ственное существо — есть объект … разума; следовательно, он есть только сущность разума, только разум, объек­тивирующий себя как божественное существо.

Основу религии составляет чувство зависимости человека…