И тайну бытия открыл 13 страница
В русских сказках народ сам решает судьбу сведьм – «Мир ведьму присудил утопить»[1238].
Вот только три из немалого числа публикаций современной прессы на эту тему: «В Можайске преступник застрелил сразу двух женщин - 64-летнию Ларису Старченкову и ее 39-летнюю дочь Надежду Самохину За что? Когда убийцу поймали, он спокойно объяснил: "Меня они заколдовали". Вот что рассказал корреспонденту "Труда" супруг Надежды Самохиной Евгений: - Утром, примерно в девять часов Лариса Тихоновна начала готовить завтрак. А мы с Надей еще спали. И тут раздался звонок. Я проснулся и за окном услышал крик соседа: "Прекрати этим заниматься". "А в чем дело?" - спросила Лариса Тихоновна. "Ты соседа заколдовала до смерти, а теперь до нас добираешься..." Затем раздалось несколько хлопков, похожих на выстрелы. Позже выяснится, что их сосед - 51-летний профессиональный фотограф Александр Родионов выстрелил в голову женщины четыре раза. Родионов признался следователю, что, после того как "колдуньи" сюда перебрались, в округе стали, мол, умирать люди. А все его родственники якобы заболели неизвестным недугом. И тогда обратился к знахарке, которая сказала, что навела на них порчу соседка. Самое удивительное, что весь этот бред повторила и вроде бы здоровая супруга преступника. А Евгений все время повторял: "Если бы я не убил этих колдуний, то они убили бы меня". Увы, подобные трагедии "охоты на ведьм" происходят и в других регионах России. До сих пор никто из жителей деревни Знаменки Нижегородской области не может понять, чем 87-летняя старушка не угодила сторожам сельского птичника. Двое парней дважды пытались ее сжечь живьем, решив, что она - колдунья. Женщина чудом избежала гибели, а ее дом сгорел дотла. Дикое преступление было совершено в селе Драбовка Корсунь-Шевченковского района (Черкасская область). В частном доме, принадлежащем 37-летнему местному жителю Михаилу В., возник пожар. Прибывшие на место пожарные обнаружили на веранде обгоревший труп женщины. Позднее ее сожитель признался, что он сжег женщину потому, что она - "ведьма". Причем спалил он еще и черную кошку женщины, которую тоже заподозрил в связях с нечистой силой»[1239].
"В Конго в июне 2002 года проводился "месяц, посвященный избавлению от колдунов". Увы и ах — это не прикол, это слова племенного вождя Ову Судара. Сей глубокоуважаемый муж с нескрываемой гордостью заявил о том, что лично дал указание подданным заняться резней соплеменников.Колдунами и ведьмами, по местным представлениям, являются старики, живущие на окраине селения, как правило — женщины с красными слезящимися глазами. Их выволакивали на улицу, до смерти избивали палками, рубили мачете, забрасывали камнями. Требовали сознаться и назвать имена "подмастерий" и "сообщников". По приблизительным оценкам, таким образом погибло более тысячи человек, сотни бежали, спасаясь от расправы. Очагом охоты на ведьм стал небольшой городок Ару в 30 километрах от Судана на границе с Угандой, после чего волна агрессии захлестнула всю северо-восточную часть страны. "Крестьяне говорят, что некоторые люди насылают порчу на других, отчего те заболевают", — сообщил главнокомандующий конголезской армией Генри Тумукунде. Он это сказал к тому, что жители страны в основном обвиняют "колдунов" и "ведьм" в порождении заболеваний, характерных для данного региона. В индийском штате Андра-Прадеш 200 поселян сожгли заживо по подозрению в колдовстве, якобы погубившем двух человек, пятерых своих односельчан — четырех женщин и мужчину. Их просто взяли, притащили на центральную площадь деревни, не дав раскрыть рта, привязали к дереву, облили керосином и подожгли. В штате Бихар (тоже Индия) местные жители, подозревая в ведовстве, казнили двух женщин в возрасте 90 и 60 лет»[ccccccccccccc].
«03.07.2003 В Индии двух женщин, обвиненных в колдовстве, сожгли заживо.Две женщины, обвиненные в колдовстве, были сожжены заживо односельчанами в штате Джаркханд на востоке Индии, сообщает AFP со ссылкой на полицию штата. Представитель полиции заявил агентству, что преступление произошло в одной из деревень, расположенной в 300 км к северу от города Ранчи (столицы штата). В этой деревне, отметил он, преобладающим влиянием пользуется группа племя годда. Толпа жителей деревни схватила 35-летнюю Бахамаи Киску и 50-летнюю Нанку Хембром. Затем обеих женщин отвели их на ближайшее поле, где облили бензином и сожгли заживо. Местные жители обвиняли их колдовстве, из-за которого якобы один из них заболел. Правозащитные ассоциации сделали заявления по поводу жестоких нападений, которым подвергаются женщины в отдаленных деревнях Индии, где колдовская практика широко распространена в племенных общинах. Суеверия, черная магия и вера в злых духов составляют часть традиции племен, живущих в некоторых районах востока и юго-востока Индии. В большинстве случаев семьи жертв и деревенские жители не сообщают об этих нападениях в полицию и племенные лидеры относятся к ним равнодушно. NEWSru.com»[ddddddddddddd].
Нет, я не сторонник введения инквизиции. Но и поддерживать антихристианские мифы не считаю нужным.
А именно эти мифы распространяют теософы. «"Инквизиция была установлена, — пишет Е. И. Рерих, — не для преследования только жалких ведьм и колдунов, большей частью — медиумов, но для уничтожения всех инакомыслящих. И среди таких врагов, прежде всего, насчитывались все наиболее просвещенные умы, все служители общего блага и истинные последователи заветов Христа". Сущность инквизиции есть преследование необычного, — сказано в одной из книг Живой Этики. Итак, инквизиция была нужна церкви, чтобы бороться, в первую очередь, с инакомыслием самого разного толка, чтобы противостоять всему тому новому, что сформировалось в человеческой мысли. В те страшные времена инквизиторы сжигали десятки, а возможно, и сотни тысяч «ведьм». Сжигали «во имя свое», своей монополии на истину, своего «вечно живого», своего страха перед теми, кто нес народу новые знания, расширяющие его сознание, кто стремился пробиться к нему сквозь плотную завесу его невежества. Неужели действительно можно подумать, как пытается нас убедить диакон, что инквизиция сжигала настоящих ведьм, а не оболганных ею же самой несчастных женщин и «еретиков», чтобы под их дымовой завесой расправиться с более серьезными врагами, такими как Жанна д’Арк, Джордано Бруно, Ян Гус и им подобные? Чувствуете, как запахло смрадным дымом нечистоплотности и подмен от вышепроцитированных строк Кураева?», - вопрошает Л. Шапошникова[1240].
На самом деле «нечистоплотно» обвинять целую эпоху в истории человечества, никак не пытаясь понять мотивов действий тех людей. А ведь достаточно для начала поставить хотя бы такие вопросы: 1) Сами ведьмы верили в то, что они ведьмы? 2) Видели ли народные массы в этих женщинах колдуний? 3) Это верование было привнесено в народ церковной проповедью, или же оно бытовало еще с дохристианских времен?[eeeeeeeeeeeee] 4) Существовала ли граница, отделявшая народное ведьмовство от той магии, которой увлекались образованные алхимики и “теурги” эпохи Возрождения и Реформации? 5) Каково среди людей, привлеченный к инквизиционному суду, процентное соотношение тех, кто обвинялся в вероучительных прегрешениях и тех, кто обвинялся в прямой магии? 6) Воззрения тех людей, что преследовались инквизицией за их взгляды, действительно ли были более “передовые”, нежели взгляды самих инквизиторов, или же они были еще более архаичны и представляли собой дохристианские пласты миропредставления?[fffffffffffff] 7) Если окажется верным последнее, то – с точки зрения культурного и научного прогресса – какую же объективную роль сыграла инквизиция в истории Европы? Не окажется ли она подобной роли жестокого реформатора Петра (и, кстати, учредителя русской инквизиции[ggggggggggggg]) в истории России?
Без доказательного, основанного на источниковедческой работе, ответа на эти вопросы нельзя представлять жертв инквизиции как безусловно прогрессивных людей.
Для современного светского человека колдовство - это “мнимое преступление”. И потому понятно, что такой человек будет возмущаться казнью людей за те преступления, которых те на самом деле не совершали. Но с точки зрения теософов, ведьмы были именно ведьмами и маги были магами[hhhhhhhhhhhhh], черти – чертями, а порча – порчей[iiiiiiiiiiiii]. «И черта можно заставить плясать. Черти не выносят света и шума. Недаром шаманы бьют в бубны, чтобы избавиться от низких духов»[1241]. «Невежды смеются над существованием Сатаны и тем подтверждают правильность сказанного одним тонким мыслителем: "Победа дьявола в том, что он сумел внушить людям, что он не существует". Ведь когда мы во что-то не верим или отрицаем, мы перестаем этого остерегаться и тем легче попадаем в тенета, расставленные многочисленными приспешниками тьмы»[1242]. «Спрашивающий: Но что же Вы реально подразумеваете под "черной магией"? – Теософ: Просто злоупотребление психическими силами или какой-либо тайной природы, использование оккультных сил в эгоистических и греховных целях. – Спрашивающий: Но это же средневековая вера в колдовство и чары! Даже сам Закон перестал верить в подобные вещи! – Теософ: Тем хуже для Закона, поскольку из-за такого отсутствия различения это привело его к совершению более чем одной судебной ошибки и преступления. Это только термин пугает Вас своим "суеверным" отзвуком. Разве закон не должен наказывать злоупотребления гипнотическими силами? Нет, он уже наказал подобные действия во Франции и Германии; но он возмущенно отрицал бы, что применил наказание к преступлению соответствующему очевидному колдовству. Вы не можете поверить в действенность и реальность сил внушения целителей (или гипнотизеров), а затем отказаться верить в те силы, которые их используют во зло. Но если так, то Вы верите и в Колдовство. Вы не можете верить в добро и не верить в зло, принимать настоящие деньги и отказаться верить в такую вещь, как фальшивая монета”[1243].
«Колдовство недопустимо, как преступление против человечества. Не следует понимать колдовство, как зло против одной личности. Следствие колдовства гораздо вреднее - оно нарушает явления космические, оно вносит смятение в слои надземные. Если колдун не сумел поразить супротивника, это еще не значит, что его удар не убил нескольких человек где-то, может быть, в разных странах. Может быть, вибрация злой воли нашла себе утверждение в самом неожиданном месте. Нельзя представить себе, сколько смертей и болезней причинено злой волей. По пространству носятся тучи когтей, никто не учтет, где сядет эта ядовитая стая. Сильный дух защитится от злых посылок, но где-то слабый человек получит их заразу. Невозможно учесть такой космический вред. Только мощь звучания АУМ может приносить гармонию среди расстроенных вибраций. Даже Благодать долетит не в полной мере, если она попутно будет расходоваться на рассеяние зла. Можно очень остеречь человечество от всякого колдовства» (Аум, 28). «Около вас много колдунов, не прочь погладить и подбросить камушек»[1244].
По верованию Рерихов, в 30-е годы после прихода Гитлера к власти, католическая Польша предавалась повальному колдованию, желая устранить возможного агрессора, но «фюрер» был поучительно (для рериховцев) сохранен: «Колдовство в Польше очень характерно. Но следует знать, почему такое коллективное злодеяние не действует. Причина – энтузиазм, окружающий Гитлера, он усиливает заградительную сеть, потому так советую энтузиазм и торжественность»[1245].
А, значит, если ренессансное или новоевропейское общество и совершило преступление, казня этих колдунов, то нужно все же учесть, что это была ответная мера: воздаяние преступлением за преступление, вредом за вред. И, кроме того, это было преступление, совершенное в состоянии аффекта. Преступление, совершенное испуганными людьми, которые и в самом деле боялись колдунов, ибо верили в реальность колдовства…
Да, сжигать людей - мерзко. Но историк тем и отличается от моралиста, что он должен понимать логику событий и мотивы лиц, творивших нашу историю, а не просто выставлять им оценки за поведение…
А если этот моралист осуждает одних преступников (инквизиторов) ради того, чтобы безусловно обелить другую группу преступников (колдунов), то тут возникает вопрос – а есть ли у этого моралиста вообще нравственное право на то, чтобы быть моралистом…
Оставаясь же в рамках научно-исторической корректности, приходится сказать, что обращения теософов к средневековой истории Европы – это всего лишь пропагандистские набеги (или наезды), но никогда не серьезное научное исследование.
Перечислить и разобрать все фантазии Блаватской и Рерихов, присутствующие в их рассуждениях на библейские и церковно-исторические темы, нет возможности. Поэтому ограничусь довольно небольшой выборкой, дающей представление о методах обращения теософов с конкретным историческим материалом.
Например, дух по имени Уриэль рекомендуется Блаватской как “друг и компаньон Адама и Евы до их падения, и позднее, приятель Сифа и Еноха, как это известно всем набожным христианам”[1246]. Может быть, в каббалистических легендах и есть нечто подобное. Но они не известны “всем набожным христианам”. В библейской книге Бытия, где исключительно и описываются жизни Адама, Евы, Сифа и Еноха, нет персонажа по имени “Уриэль”. Ангел Уриил появляется лишь в неканонической Третьей книге Ездры (3 Ездр. 4,1). Если же учесть, что как неканоническая, эта книга не включается в протестантские издания Библии, то заявление Блаватской о том, что ангел Уриил “известен всем набожным христианам” является преувеличением. Но и в этой книге Уриил Ездре ничего не рассказывает о своих связях с упоминаемыми Блаватской библейскими персонажами. И даже в апокрифических «Книгах Еноха», тоже ничего не говорится о дружбе Адама и Уриила.
Еще пример — как Блаватская читает Библию. Когда ей понадобилось доказать, что в Библии нагромождены сказка на сказке (в XIX веке это было модным интеллектуальным развлечением), она привела такой аргумент: “Геродот путешествовал по Ассирии и Вавилонии всего лишь через полстолетия после того, как Даниил превратил Навуходоносора в быка. И вот этот выдающийся историк ни разу не упоминает ни о пророках, ни о каких бы то ни было евреях вообще... Разве такое крупное событие, как превращение царя в быка верховным Магом (Даниилом) могло остаться незамеченным и не попасть в работы других историков хотя бы в виде легенды?”[1247]
Но Библия и не говорит о том, что Даниил превратил царя в быка. Пророчество Даниила о другом: “Вот определение Всевышнего, которое постигнет господина моего, царя: тебя отлучат от людей, и обитание твое будет с полевыми зверями; травою будут кормить тебя, как вола, росою небесною ты будешь орошаем, и семь времен пройдут над тобою, доколе познаешь, что Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет. Посему, царь, искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием к бедным; вот чем может продлиться мир твой... По прошествии двенадцати месяцев, расхаживая по царским чертогам в Вавилоне, царь сказал: это ли не величественный Вавилон, который построил я в дом царства силою моего могущества и в славу моего величия! Еще речь сия была в устах царя, как был с неба голос: “тебе говорят, царь Навуходоносор: царство отошло от тебя...”. Тотчас и исполнилось это слово над Навуходоносором, и отлучен он был от людей, ел траву, как вол, и орошалось тело его росою небесною, так что волосы у него выросли как у льва, и ногти у него — как у птицы. По окончании же дней тех, я, Навуходоносор, возвел глаза мои к небу, и разум мой возвратился ко мне; и благословил я Всевышнего” (Дан. 4, 21-31).
Итак, Навуходоносор, согласно библейскому повествованию, не был ни быком, ни волом (его ногти не превратились в копыта, а просто, будучи нестриженными, стали когтями), лишь его поведение было вполне безумным и вел он вполне звериный образ жизни. Это помрачение разума, болезнь души. И причина этой болезни не в магии, наведенной на него Даниилом, а в гордыне царя, забывшего Бога. Он вожделел земных богатств — и стал вести себя как животное, ищущее пропитания только на земле. От Бога пришло к нему это вразумление (вразумление через временное лишение разума и лишение царства), и разум его проснулся, когда он с покаянием поднял глаза к небу. То, что спустя полвека Геродоту ничего не рассказали о временном помешательстве одного из былых царей, вряд ли так уж удивительно.
И то, что странствия еврейского племени по Ближнему Востоку мало отражены в исторической памяти других народов, само по себе не может считаться достаточным доводом в пользу того, чтобы признать библейские рассказы об этих странствиях вымыслом. У любого народа есть как бы две истории: как он сам воспринимает свой исторический путь — и как он представляется его ближним и дальним соседям. Израиль не исключение. То, что в исторической памяти израильского народа могло быть грандиозным чудом или катастрофой, для Империи могло казаться незначительным эпизодом, происшедшим с одним из варварских окраинных племен. И сегодня москвич, рассказывая заезжему американцу о нравах Сталина, может ни словом не упомянуть о насильственном переселении турко-месхетинцев...
Не останавливается Блаватская перед ложью и когда принимается за переработку Нового Завета. “Когда в уста Иисуса вкладываются слова (“Матфей” 16,18): “и врата ада не одолеют ее”, то в подлиннике там стоит “врата смерти”»[1248]. Выдумывает создательница теософии. Ни в одной из греческих рукописей Евангелия от Матфея нет слова “tanatos”, но всюду стоит — “adеs”[jjjjjjjjjjjjj].
Еще одна новость: оказывается, “Петр ничего не знал об искуплении”[kkkkkkkkkkkkk]. Из исследования текстов к такому выводу прийти просто невозможно. Хотя бы потому, что в первой же главе Первого послания ап. Петра говорится: “не тленным серебром или золотом искуплены (elutrwqhte) вы от суетной жизни, но драгоценною Кровию Христа” (1 Петр. 1,18-19). Блаватская смогла доказать, что это послание подложно, что оно не принадлежит Петру? Я не знаю, какие аргументы привела бы Блаватская, но, предположим даже, что это так. Но как быть в этом случае с Евангелием от Марка, которое, по единодушному мнению древнейших историографов, является записью именно петровых рассказов о Христе и при этом ясно исповедует спасительность Жертвы Христа?[lllllllllllll] И как быть с записями проповедей ап. Петра в новозаветной книге “Деяний апостолов” (например, 2,38 и 5,30-31)? Не проанализировав эти свидетельства, вряд ли можно с такой категоричностью утверждать, что ап. Петр “ничего не знал об искуплении”.
Вот еще характерный образец чтения Блаватской Нового Завета: “Ибо, если правда Господня умножится через мою ложь во славу Его, — почему тогда меня тоже должны судить как грешника?” — наивно спрашивает апостол Павел, лучший и искреннейший из всех апостолов. И затем он добавляет: “Давайте творить зло, чтобы добро могло придти” (Римл. 3,7-8). И этому признанию нас просят верить как истинно боговдохновенному!.. И за этими людьми следовала целая армия благочестивых убийц, которые тем временем улучшили систему обмана провозглашением, что даже убивать — законно, когда убийством можно утвердить новую религию”[1249].
Текст, на который ссылается Блаватская, выглядит так: “Если же наша неправда открывает правду Божию, то что скажем? не будет ли Бог несправедлив, когда изъявляет гнев? — говорю по человеческому рассуждению. Никак. Ибо иначе как Богу судить мир? Ибо, если верность Божия возвышается моею неверностью к славе Божией, за что еще меня же судить, как грешника? И не делать ли нам зло, чтобы вышло добро, как некоторые злословят на нас и говорят, будто мы так учим? Праведен суд на таковых” (Римл 3, 5-8).
Итак, во-первых, ап. Павел специально говорит, что это рассуждение является всего лишь “человеческим”, а отнюдь не боговдохновенным. Это пересказ апостолом тех аргументов против его проповеди, которые он слышал. Сам же призыв “делать зло, чтобы вышло добро” Апостол называет злословием на христиан.
Апостолу нужно было объяснить своим слушателям тайну Голгофы. Распинатели Христа совершили великое преступление… Но по промыслу Бога из этого преступления (лжи, неправды), вышло величайшее благодеяние – спасение человечеству. Правда Божия (жертвенная Любовь Христа) явила себя в неправде человеческой и через нее…. Некоторые из слушателей примитивизировали проповедь апостола и говорили: раз тот грех жителей Иерусалима привел – по твоему слову - ко благу вселенной, то, значит вообще любой грех идет на пользу. Вот против этого вывода и выступает апостол Павел. В качестве параллельного места можно привести слова Христа: «надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит» (Мф. 18,7).
Эта диалектика апостола Павла и сложна и далеко не всеми приемлется (иудеи до сих пор видят в нем отступника и лжеца). Но видеть в этих размышлениях ап. Павла призыв типа “цель оправдывает средства” никак нельзя.
А вот пример не просто тенденциозного толкования, а уже прямого подлога Блаватской при обращении с библейскими текстами. Ей надо доказать, что Иисус был “Посвященным”. Она считает вполне удобным для этих целей перетолковать крик Христа на кресте: “Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?” (Мф. 27,46). Эти слова в Евангелии переданы на древнееврейском (иврите): “Эли, Эли! лама савахфани?”. Блаватская соглашается, что во всех рукописях без исключения это место читается именно так. И тут же говорит, что на самом деле Христос сказал другое: “Мой Бог, Мой Бог, как ты прославил меня!”. С помощью совершенно невразумительной и необоснованной филологической ссылки, уместившейся в придаточное предложение[mmmmmmmmmmmmm], Блаватская стремительно приходит к выводу, что читать это место следует “Эли, Эли, ламах асабксфани”, что в ее переводе означает: “Мой Бог, мое Солнце, ты излил свой Свет на меня!”. Последнее провозглашается ритуальной формулой “Посвященного”, достигшего высшей степени “просветления”.
Из этого Блаватская делает вывод, что христиане злостно перекроили реальность и первоначальный текст Евангелия, создав “умышленную фальсификацию”. В качестве убедительнейшего довода она приводит параллельное место из 22-го Псалма (а строчку именно оттуда произнес Господь на Кресте), где, по ее уверению, стоит именно “асабксфани”[1250].
С точки зрения фактической — это просто выдумка теософов. Иудейские переводы этого псалма (сделанные с тех рукописей, над которыми никак не могла быть властна христианская цензура), не разногласят с христианскими версиями: «Всесильный мой, Всесильный! Зачем Ты меня оставил? Далеко спасение мое – слова вопля моего»[1251]. «Бог мой! Бог мой! Зачем Ты оставил меня, далек Ты от спасения моего, от вопля моего»[1252].
Именно контекст 22 (в синодальном издании — 21-го) псалма не позволяет увидеть в цитованном Евангелием стихе возглас просветления и радост. Это псалом скорби, стоящей на грани отчаяния. Вот этот псалом, и попробуйте в него подставить вместо “почему оставил” — “как просветил”:
“Боже мой! Боже мой! для чего Ты оставил меня? Далеки от спасения моего слова вопля моего. Боже мой! я вопию днем, — и Ты не внемлешь мне, ночью — и нет мне успокоения. На Тебя уповали отцы наши; уповали, и Ты избавлял их. Я же червь, а не человек, поношение у людей и презрение в народе. Все, видящие меня, ругаются надо мною; говорят устами, кивая головою: “он уповал на Господа, пусть избавит его, пусть спасет, если он угоден Ему”. Но Ты извел меня из чрева, вложил в меня упование у грудей матери моей. Не удаляйся от меня, ибо скорбь близка, а помощника нет. Я пролился как вода; все кости мои рассыпались; сердце мое сделалось, как воск. Сила моя иссохла, как черепок; язык мой прильпнул к гортани моей, и Ты свел меня к персти смертной. Ибо псы окружили меня, скопище злых обступило меня, пронзили руки мои и ноги мои. Можно было бы перечесть все кости мои; а они смотрят и делают из меня зрелище; делят ризы мои между собою и об одежде моей бросают жребий” (Пс. 21.2-19).
Это действительно протоевангельская сцена. Можно не верить в то, что Псалмопевец предчувствовал Голгофу и пророчествовал о ней. Но нельзя отрицать, что этот текст звучал в сердцах евангелистов, когда они описывали Распятие, и что совершенно естественно они увидели в Распятии исполнение образов древнего Псалма[nnnnnnnnnnnnn].
У Блаватской особо устроенные глаза. Она настаивает, что “Слова “Мой Бог, мое Солнце, ты излил свой Свет на меня!” — являлись заключительными словами, которыми заканчивалась благодарственная молитва Посвященного, сына и Избранника Солнца”[1253].
И когда видишь, что крик боли она переделывает в “благодарственную молитву”, понимаешь, что у Блаватской были сложности не только с “научным” отношением к материалу, но что-то было не в порядке и с ее совестным чувством, чувством обычного человеческого сострадания.
Вообще с точки зрения теософии, христианства просто не существует. Христианства нет как самостоятельного духовного и исторического фактора[ooooooooooooo]. То, что было в раннем христианстве доброго (с точки зрения Блаватской), — это отголоски языческих мистерий. То, что в христианстве появилось нового, — это все чистое невежество и омрачение древних мистерий. Даже собственного имени нет у Христа. “Тайная наука говорит, что слова Jesous Chreistos означают только сын Язо, Хрестос, то есть жрец бога оракула. В действительности на ионическом наречии Язо называется Иезо, Jesous — родительный падеж, означает: сын Иезо”[1254].
Полагаю, что историко-религиозная схема, которая не замечает Нового Завета и которая беззастенчиво ищет объяснения еврейских имен в греческих диалектах, сама свидетельствует о своей радикальной антинаучности. Равно как и предложение изучать буддизм с платоновской калькой – «Овладение каждой доктриной запутанной буддийской системы может быть достигнуто только путем строгого следования методам пифагорейцев и платоников, как в большом, так и в мелочах»[1255].
Поразительно, что Елена Петровна все же знает о принципах научной добросовестности. Любой ученый филолог согласится с ее советом: «Нам следует сохранять осторожность, дабы не поддаться соблазну истолкования терминов из Нового Завета методом выявления их значения в других фрагментах и книгах. Новый Завет не является единым целым, это собрание различных книг; и потому бессмысленно пытаться унифицировать значение того или иного слова вне контекста или зафиксировать тот или иной перевод в качестве стандартного»[1256].
Но если Блаватская полагает, что даже у ап. Павла некое слово может иметь такие оттенки, которых лишено это же слово у ап. Иоанна, то как же она предлагает прочтение новозаветных книг через призму индийских доктрин?
Вот евангельский стих: “И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать» (Ин. 1,16). Перевод Блаватской: «Полнота (Плерома) есть бесконечное проявление в проявлении, Джагад-йони, или Золотое Яйцо. Следовательно, Плерома – это Хаос. «Любезность за любезность» означает, что все полученное нами мы возвращаем обратно – атом за атом, служение за служение… «Благодать» – слово, весьма сложное для перевода. Оно соответствует высшему аспекту Акаши. На психическом уровне это астральный свет или Змий…»[1257]. И в конце концов: “Великий Посредник Магии, Mysterium Magnum, Астральный Свет есть именно то, что церковь называет Люцифером”[1258]. “Черное отражение белого Лика и есть Астральный Свет или “Demon est Deus inversus”»[1259].
Не правда ли – очень научно так «перевести» слово благодать, чтобы в итоге оно стало «черным отражением» и обозначением Люцифера!
Слово «благодать» (благой дар, подарок, милость) действительно не поддается «переводческим» усилиям оккультистов. Мир, в котором они живут, не знает милости. Вот и приходится текст, в котором христиане видят указание на сугубость Божией милости, переиначивать под индийский кармический стандарт. А уж как из Полноты получился «Хаос», да еще по пути превратившись в «йони»… Тот, кто заглянет в справочники по истории религий в поисках значения этого индийского термина, тот поймет, почему христане не пожимают руки теософам.
Ну, а там, где «йони», там, конечно, и «лингам». И именно в нем Е. Рерих находит «сосуд мудрости»[ppppppppppppp]...
Если же в поле интереса Блаватской попадают христианские послебиблейские тексты, то и тут пропагандистский азарт не оставляет ее перо. Легко и беззастенчиво она приписывает тем или иным авторам идеи, которых у них не было. В полемическом азарте она выбросывает все те осмысления христианских символов, которые дают сами христиане, и безапелляционно втискивает в них нечто сколь угодно противоположное.
При оккультном изучении христианского искусства популяризаторы теософии будут рассказывать слушателям о том, что “все эти колоколенки, башенки, купола и все христианские храмы есть лишь воспроизведения стоящего Фаллоса”[1260]. А и в самом деле, если теософия постулирует, что “эзотерический” смысл всех религий должен быть идентичен, и если известно, что в языческих культах есть почитание детородного члена, то почему бы не быть ему и в христианстве?! Более того, оказывается, что даже крест — всего лишь фаллический символ[qqqqqqqqqqqqq]...
Помимо совершенно фантастических переводов и еще более кошмарных интерпретаций, Блаватская проявляет готовность к прямой и сознательной фальсификации источников. Восхваляя древних гностиков, она, например, пишет о некоем Василии (его звали Василид, но эту неточность можно Блаватской простить), что “24 тома Разъяснения Евангелий были, по распоряжению церкви сожжены (как об этом сообщает Евсевий — H. E. IV.7)”[1261].
Так и кажется, что первый церковный историк Евсевий рассказывает о первом в истории христианском аутодафе (в данном случае - книг “Василия”). Однако единственное, что мы обретаем в указанном Блаватской источнике — указание на то, что “Василид составил 24 книги на Евангелие, выдумал себе пророков Варкавву, Варкофа и других, никогда не существовавших и получивших эти варварские имена, чтобы поразить людей, способных такому поражаться; он учит вкушать идоложертвенное и спокойно отрекаться от веры во время гонений; предписывает, следуя Пифагору, пятилетнее молчание приходящим ему” (Церковная история. IV,7)[1262]. Ни о каком сожжении гностических книг Евсевий не говорит. А Блаватская просто соврала.