Идиллия в южной индии

– Вы – первый человек Запада, Дик, из когда-либо входивших в эту святыню. Попытки многих других были тщетны

Эти мои слова удивили мистера Райта, но затем на его лице отобразилось удовольствие. Мы только что оставили прелестный храм Чамунди в горах, возвышавшийся над Майсуром, расположенным в Южной Индии, где склонились перед золотым и серебряным алтарями богини Чамунди, богини – покровительницы правящей фамилии Майсура

– Как память об оказанной чести я всегда буду хранить эти лепестки, которые жрец окропил розовой водой, – сказал мистер Райт, осторожно заворачивая несколько благословленных лепестков розы.

Я и мой спутник[[343]] провели ноябрь 1935 года в качестве гостей штата Майсур. Наследник магараджи[[344]], его высочество Ювараджа Шри Кантерава Нарасимхараджа Вадияр, пригласил нас с секретарем посетить его просвещенное и прогрессивное царство.

За истекшие две недели я выступил перед тысячами горожан и студентов Майсура в ратуше, в колледже магараджи, медицинском училище при университете и на трех массовых митингах в Бангалоре, в национальной средней школе, среднеобразовательном колледже и в ратуше Четти, где собралось более трех тысяч человек.

В состоянии ли были жадные слушатели поверить тем ярким впечатлениям, привезенным мною из далекой Америки, не знаю, но аплодисменты, когда я говорил о большой пользе от взаимообмена лучшими качествами Востока и Запада, всегда были самыми громкими.

Теперь мы с мистером Райтом отдыхали в покое тропиков. В его путевом дневнике есть следующая запись о впечатлениях от Майсура:

Много восхитительных мгновений прошло при виде вечно меняющихся Божьих контуров, простирающихся под небесами, ибо только лишь Его прикосновение в состоянии призвать вибрации цвета свежести жизни. Эта свежесть цвета утрачивается, когда человек пытается имитировать ее одними лишь красками, ибо Господь прибегает к более простому и действенному посреднику – не к краскам, не к пигментам, а просто к лучам света. Он бросает сюда зайчик света – и луч отражается красным. Он вновь взмахивает кистью – и луч переходит в оранжевое или золотое; тогда быстрым выпадом Он получает полосы пурпура, сочащегося красной каймой из раны в облаках; и так дальше и дальше Он все играет и ночью и утром, вечно изменчивый, вечно новый, вечно свежий; никаких повторений, ни узоров, ни дублирования цветов. Очарование перехода дня в ночь в Индии нигде в мире не имеет равных: небо часто выглядит так, будто Бог собрал все краски в Свой мешок и как в могучем калейдоскопе разбросал их в небесах.

Я должен рассказать о великолепии посещения огромной плотины Кришнараджа Сагар[[345]], сооруженной в двадцати километрах от Майсура. В сумерках я и Йоганандаджи сели в небольшой автобус и по ровной грунтовой дороге отправились в путь как раз в то время, когда солнце садилось за горизонт, сплющиваясь, как перезрелый помидор. С нами в качестве официального лица был один мальчик, заводивший машину или менявший батареи.

Мы ехали мимо квадратов рисовых полей, сквозь успокаивающие взор ряды деревьев индийской смоковницы, по роще вздымающихся ввысь кокосовых пальм. Густота растительности была подобна джунглям. И наконец, приблизившись к вершине горы, мы оказались лицом к лицу с безбрежным искусственным озером, в котором отражались звезды и кайма пальм и других деревьев, его окружали сады в виде террас и ряды электрических огней, зажженных по краю плотины. А ниже его нашим глазам предстало ослепительное зрелище красочных лучей, играющих в фонтанах, похожих на гейзеры, множество извергающихся струек сверкающих чернил – ярко-голубых и захватывающе красных водопадов с зелеными и желтыми брызгами, с фонтаном, бьющим из фигурок слонов[[346]]. Плотина выделялась современным видом в этой стране рисовых полей и простых людей, принявших нас так тепло, что, боюсь, я буду не в силах увезти Йоганандаджи назад в Америку.

Другое редкое удовольствие – моя первая поездка на слоне. Вчера Ювараджа пригласил нас в летний дворец покататься на одном из его огромных слонов. Я взобрался по приставной лестнице, предназначенной для подъема наверх к седлу – ховдах, похожему на ящик с шелковой подушкой внутри, а потом – болтался, подскакивал, взлетал и раскачивался из стороны в сторону. Слишком много волнений, чтобы бояться или восклицать, цепляясь за дорогую жизнь.

Южная Индия, богатая историческими и археологическими реликвиями, – страна определенного и в то же время неопределенного обаяния. К северу от Майсура находится самый крупный штат в этом месте Индии – Хайдарабад, живописное плато которого рассекает могучая река Годвари. Обширные плодородные равнины, прекрасные Нильгири (голубые горы) и другие места с бесплодными горами известняка или гранита. История Хайдарабада длинна и красочна, начинается три тысячи лет назад династией Андхра и продолжается до династии Хинду, правившей до 1294 года от Р.Х., когда правление перешло к мусульманским царям.

Наиболее впечатляющие творения архитектуры, скульптуры и живописи по всей Индии находятся в Хайдарабаде – в древних пещерах Эллоры и скалах Аджанты. В Кайласе, в огромном монолитном храме Эллора, находятся высеченные из камня скульптуры богов, людей и животных в ошеломляющих пропорциях Микеланджело. В Аджанте находятся пять кафедральных соборов и двадцать пять монастырей. Все они высечены в скалах и поддерживаются гигантскими колоннами, украшены потрясающими фресками, которыми художники и скульпторы увековечили свой гений.

Город Хайдарабад украшает университет Османия и мечеть Мекка Масджид, где для молитвы собираются десять тысяч мусульман.

Штат Майсур, расположенный на высоте более девятисот метров над уровнем моря, изобилует густыми тропическими лесами, где нашли приют дикие слоны, бизоны, медведи, пантеры и тигры. Два его чистых и привлекательных главных города, Бангалор и Майсур, имеют множество прекрасных парков и скверов.

Индийская архитектура и скульптура достигли наивысшего совершенства в Майсуре при покровительстве владык, царствовавших с XI по XV век от Р.Х. Храм в Белуре – шедевр XI века, завершенный в период царствования Вишнувардхана, по тонкости деталей и изобилию резьбы является непревзойденным в мире.

Каменные эдикты, найденные в северном Майсуре, относятся к III веку до Р.Х., напоминая о царе Ашоке[[347]], чья огромная империя включала Индию, Афганистан и Белуджистан. Написанные на разных диалектах «поучения в камне» Ашоки свидетельствуют о широко распространенной образованности индийцев тех дней. Указ XIII осуждает войны: «Не считайте истинным ни одно завоевание, кроме религии». Указ X гласит, что истинная слава царя зависит от нравственного прогресса, которого он помогает добиться своему народу. Указ XI определяет, что истинный подарок – это не вещи, а добро – распространение истины.

Ашока был внуком грозного Чандрагупты Маурьи, известного грекам как Сандрокоттус, встречавшегося в юности с Александром Великим. Впоследствии, в 305 году до Р.Х., Чандрагупта уничтожил гарнизоны Македонского, оставленные в Индии, и нанес поражение армии Македонского под предводительством Селевкуса, вторгшейся в Пенджаб. Затем он принял у себя во дворце в Паталипутре[[348]] греческого посла Мегасфена, который оставил нам описания счастливой и предприимчивой Индии того времени.

Чрезвычайно интересные истории были подробно записаны греческими историками и теми, кто сопровождал Александра при его вторжении в Индию. Дабы пролить свет на древнюю Индию, доктор Дж.В.Мак-Криндл[[349]] перевел произведения Ариана, Диодора, Плутарха и географа Страбона. Самая замечательная особенность неудачного вторжения Александра – это глубокий интерес к индийской философии и к йогам – святым людям, встречавшимся с ним время от времени, общества которых он очень искал. Вскоре после того западный воин прибыл в Таксилу, расположенную в Северной Индии, и направил посыльного Онесикрита, ученика эллинской школы Диогена, с приказом привести индийского учителя Дандамиса, великого саньясина Таксилы.

– Хвала тебе, о учитель брахманов! – сказал Онесикрит, разыскав Дандамиса в его лесном убежище. – Сын могучего бога Зевса, Александр, верховный властитель всех людей, просит явиться к нему. Если согласишься, он наградит тебя великими дарами, а если откажешься, отрубит голову!

Йог спокойно принял это довольно-таки принуждающее приглашение и даже не поднял головы со своего ложа из листьев.

"Я также сын Зевса, если Александр таков, – заметил он. – Я не хочу ничего, что принадлежит Александру, ибо я доволен тем, что имею, тогда как он странствует со своими людьми по морю и суше безо всякой пользы и никак не придет к завершению. Пойди и скажи Александру, что Бог Царь Всевышний ни в коем случае не творец дерзкой вражды, но творец света, мира, жизни, воды, человеческого тела и душ. Он принимает всех людей, когда смерть освобождает их, и никакая злая болезнь тогда не опасна им. Один Он Бог чтим мною, кому претит кровопролитие и войны.

Александр не бог, поскольку он должен подвергнуться смерти, – спокойно продолжал мудрец. – Как может такой, как он, быть властителем мира, когда он еще не сел на трон внутреннего вселенского владения? Пока что он не вошел ни в Гадес (подземное царство), не познал движения солнца через центральные сферы земли, а народы в пределах ее еще и не слышали его имени!"

После этого выговора, наверняка самого строгого из высказанных когда-либо, дабы уязвить слух «властителя мира», мудрец иронически добавил:

"Если теперешние владения Александра недостаточно пространны, чтобы вместить все желания, пусть перейдет реку Ганг, там найдет он край, способный прокормить его самого и его людей![[350]]. Дары, предложенные Александром, мне не нужны, – продолжал Дандамис, – то, в чем я нахожу истинную пользу и ценность, – это деревья, укрывающие меня, это цветущие растения, дающие мне повседневную пищу, и вода для утоления жажды, тогда как иная собственность, приобретаемая с тревожной озабоченностью, обычно оказывается губительной для тех, кто ее копит, и приносит лишь горе и неприятности, которыми до краев наполнен каждый несчастный смертный.

Что касается меня, то я лежу на лесных листьях и мне нечего сторожить, я закрываю глаза в покойной дремоте, а если бы у меня было что охранять, то сон пропал бы от этого. Земля дарует мне все, как мать дает молоко ребенку. Я иду, куда хочу, и нет никаких забот, которыми я вынужден был бы стеснять себя. Если бы Александр и отрубил мне голову, он не в состоянии уничтожить мою душу. Голова, безмолвная тогда, и мое тело, как оторванные куски одежды, останутся на земле, откуда взяты элементы, их составляющие. Я же, став Духом, вознесусь к Богу моему, Который одел нас всех в плоть и оставил нас на земле, чтобы испытать, будем ли мы здесь внизу жить, подчиняясь Его воле. Который потребует от всех нас, когда мы уйдем отсюда, отчета о нашей жизни, поскольку Он есть судья всех неправых дел, ибо стоны угнетенного станут наказанием угнетателю.

Пусть же Александр пугает этими угрозами тех, кто жаждет богатства и страшится смерти, против брахманов его оружие бессильно: брахманы не любят золота и не боятся смерти. Иди же и скажи Александру: «Дандамису ничего твоего не надо, а потому он к тебе не пойдет, а если ты чего-нибудь хочешь от Дандамиса, приходи к нему сам»".

Онесикрит должным образом передал послание. С пристальным вниманием выслушал Александр Онесикрита, передавшего весть от йога, и почувствовал еще более чем когда-либо желание увидеть Дандамиса, который, несмотря на старость и беззащитность, оказался сильнее его и был единственным реальным противником ему, победителю многих народов.

Александр пригласил в Таксилу многих аскетов брахманов, известных искусностью в разрешении философских вопросов с глубинной мудростью. Один случай словесной схватки приводится Плутархом. Александр сам сформулировал все вопросы:

– Кого больше, живых или мертвых?

– Живых, ибо мертвых нет.

– Что порождает более крупных животных – море или земля?

– Земля, ибо море – часть земли.

– Кто из зверей самый умный?

– Тот, которого человек еще не знает. Человек боится неизвестного.

– Что существовало прежде – день или ночь?

– День был прежде за днем. – Этот ответ вызвал удивление Александра; брахман добавил: – Невозможные вопросы требуют невозможных ответов.

– Как лучше человеку заставить себя полюбить?

– Человека полюбят, если он, обладая огромной силой, все же не принуждает себя бояться.

– Как может человек стать Богом?[[351]]

– Делая то, что невозможно человеку.

– Что сильнее – жизнь или смерть?

– Жизнь, поскольку она выносит столь много бедствий.

Александру удалось вывезти из Индии своим учителем Кальяна (свами Сфинкс), настоящего йога, прозванного греками Каланос. Этот мудрец сопровождал Александра в Персию.

В назначенный день в Суса, в Персии, Каланос оставил свое состарившееся тело, взойдя на виду у всей армии Македонского на погребальный костер. Историки пишут об изумлении солдат, видевших, что йог не страшился ни боли, ни смерти, он не пошевельнулся, когда его пожирало пламя. Прежде чем уйти на свою кремацию, Каланос обнял всех близких друзей, но воздержался от прощания с Александром, которому индийский мудрец только заметил:

– Я скоро увижу тебя в Вавилоне.

Александр оставил Персию и год спустя умер в Вавилоне. Слова его гуру являлись способом пророчества, что он с Александром в жизни и в смерти.

Греческие историки оставили множество живых вдохновляющих картин индийского общества: «Индийский закон, рассказывает Ариан, охраняет людей и определяет, что ни один из них ни при каких обстоятельствах не будет рабом, но что, наслаждаясь собственной свободой, они должны уважать равное право на это, которым обладают все. Люди считали, что те, кто не привыкнет повелевать другими, пресмыкаться перед другими, достигнут жизни лучшим образом приспособленной ко всем превратностям судьбы»[[352]].

«Индийцы, – гласит другой текст, – ни денег не дают под процент, ни, как брать взаймы, не знают». По утвердившемуся обычаю, индийцу противно поступать непоследовательно или несправедливо, а потому они не заключают договоров и не требуют гарантий. Лечение, говорят нам, проводилось при помощи простых и естественных средств. Оно производится скорее регулированием диеты, нежели применением лекарств. Наиболее уважаемые препараты – это мази и пластыри. Все прочее считается в высшей степени вредным. Участие в войне ограничивалось кшатриями , кастой воинов. Враг, неожиданно напавший на земледельца за работой в поле, не причинял ему никакого вреда, ибо люди этой касты считались благодетелями общества и защищались от всякого вреда. Земля, не опустошенная таким образом и приносящая обильный урожай, обеспечивала всем необходимым, чтобы сделать жизнь достойной.

Повсеместные религиозные святыни Майсура являются постоянным напоминанием о множестве великих святых Южной Индии. Один из этих учителей – Тхайуманавар оставил нам следующий бросающий вызов стих:

Вы можете удержать бешеного слона,

Заткнуть пасть медведю и тигру, ездить верхом на льве,

Играть с коброй,

С помощью алхимии вы можете пополнить свои средства к жизни.

Можете странствовать по вселенной инкогнито,

Заставить служить богов; можете быть вечно юным,

Ходить по воде и жить в огне.

Но управлять умом – лучше и труднее.

В красивом и плодородном штате Траванкор, на крайнем юге Индии, где транспорт движется по рекам и каналам, традиционно ежегодно магараджа налагает на себя обязательство искупления греха от войн и насильственного присоединения в далеком прошлом нескольких мелких государств к Траванкору. Пятьдесят шесть дней в году трижды в день магараджа посещает храм – слушая гимны и чтения Вед ; церемония искупления завершается лакшадипамом – озарением храма сотнями тысяч свечей.

В Мадрасском Президентстве на юго-восточном побережье Индии есть густо населенные, огромные, опоясанные морем города Мадрас и Кондживирам – золотой город-столица династии Паллавов, цари которой властвовали в ранние века христианской эры. В современном Мадрасском Президентстве ненасильственные идеалы Махатмы Ганди сделали огромные успехи, повсюду видны отличительные белые шапочки Ганди. На юге влияние Махатмы на многие важные храмовые реформы для «неприкасаемых», как и на реформы кастовой системы, проявилось несколько больше.

Источник кастовой системы, сформулированный великим законодателем Ману, был замечателен. Ману ясно видел, что люди подразделяются естественной эволюцией на четыре больших класса: на тех, кто в состоянии предложить служение обществу физическим трудом – шудры ; тех, кто служит способностью мышления, искусством в сельском хозяйстве, ремесле, торговле, в деловой жизни вообще – вайшьи ; тех, кто имеет административные, исполнительские и бойцовские качества, – правители и воины – кшатрии ; тех, кто созерцателен по натуре, духовно вдохновен – брахманы . "Ни рождение, ни таинство, ни учение, ни родословная не могут решить, рожден ли человек дважды, то есть брахман ли он, – говорит Махабхарата , – на что указывает только характер и поведение"[[353]]. Ману наказывал обществу уважать своих членов, коль скоро они обладают мудростью, добродетелью, возрастом, родством или, наконец, богатством. Богачей, если они стремились только к накопительству или не занимались благотворительностью, в Индии со времен Вед всегда презирали. Нещедрым людям с большим богатством предназначалось низкое положение в обществе.

Когда через века кастовая система ужесточилась, перейдя в наследственную узду, возникли серьезные бедствия. Индия самоуправляема с 1947 года. Социальные реформы, подобные реформам Ганди и членов весьма многочисленных обществ в теперешней Индии, производят медленный, но верный прогресс в восстановлении древней сути кастовости, основанной исключительно на врожденных свойствах индивида, а не на родстве. Всякий народ на земле обладает своей собственной, отличительной, порождающей страдания кармой, с которой ему предстоит иметь дело и которую ему предстоит устранить. Также Индия с ее гибким и неуязвимым духом должна показать способность решения задач кастового преобразования.

Южная Индия столь очаровательна, что мы с мистером Райтом старались подольше продлить нашу идиллию. Но время с его древней суровостью не давало нам никакой любезной отсрочки. Приближалось намеченное ранее выступление на заключительном заседании Индийского философского съезда в Калькуттском университете. В завершение визита в Майсур я был рад побеседовать с сэром Ч.В.Раманом, президентом Индийской Академии наук. Этот блестящий индийский физик был удостоен Нобелевской премии в 1930 году за важное открытие в области диффузии света, известное как «эффект Рамана».

Неохотно простившись с группой мадрасских студентов и друзей, мы с мистером Райтом выехали на север. На пути мы остановились у маленькой святыни, посвященной памяти Садашивы Брахмана[[354]], в жизни которого, относящейся к XVIII веку от Р.Х., было множество чудес.

Более крупная святыня Садашивы в Неруре, воздвигнутая раджой из Пудуккоттаи, является местом паломничества и была свидетелем множества божественных исцелений. Следующие правители Пудуккоттаи сохраняли, подобно святыне, некоторые религиозные указания. Их Садашива включил в 1750 году в руководство царствующему принцу.

Много необычных историй о Садашиве, привлекательном и вполне озаренном учителе, все еще ходит среди крестьян Южной Индии. Однажды Садашиву, погрузившегося в самадхи, видели на берегу Кавери уносимого внезапно поднявшейся водой. Спустя несколько недель близ Кодумуди в округе Коимбаторе его нашли покрытым толстым слоем земли. Когда лопаты крестьян наткнулись на его тело, святой поднялся и быстро удалился.

После того как его гуру сделал ему выговор за одержание верха в словесном споре над старшим ученым – ведантистом , Садашива стал муни (святым молчальником). «Когда ты научишься, о юноша, сдерживать свой язык?» – заметил гуру. «С вашего благословения, хоть с этого момента!»

Гуру Садашивы был свами Шри Парамашивендра Сарасвати, оставивший нам свой труд Дахаравидья Пракасика , а также глубокие комментарии к Уттарагите . То, что он справедливо гордился великим учеником-йогом, видно из следующего случая. Несколько светских людей жаловались его ученому гуру, ибо были оскорблены тем, что опьяненного богом Садашиву часто можно было видеть танцующим на улицах «без этикета». «Господин, – заявили они, – Садашива просто сумасшедший!» Но Парамшивендра, радостно улыбнувшись, воскликнул: «О, если бы и другие были бы настолько же сумасшедшими!»

Жизнь Садашивы была отмечена многими странными и прекрасными проявлениями Вмешивающейся Руки. В этом мире много кажущейся несправедливости, но поклонники Божьи могут засвидетельствовать неисчислимое множество примеров Его безотлагательной справедливости. Однажды ночью погруженный в самадхи Садашива остановился у ограды амбара богатого домохозяина. Трое слуг, стороживших его от воров, занесли свои палки, чтобы ударить святого. Но что это? – руки их оказались скованными! Как статуи с поднятыми руками простояло это трио в уникальной живописной картине до ухода Садашивы на рассвете.

В другом случае с великим учителем один надсмотрщик, рабочие которого носили топливо, грубо принудил прислуживать себе. Молчаливый святой донес ношу до требуемого места и положил ее поверх огромной кучи, после чего вся груда топлива вспыхнула пламенем.

Садашива, подобно свами Трайланге, не носил никакой одежды. Однажды утром нагой йог по рассеянности зашел в дом одного мусульманского вождя. Две женщины вскрикнули от ужаса, воин нанес жестокий удар мечом по Садашиве – рука его была отрублена. Учитель беспечно удалился. Охваченный раскаянием, мусульманин подобрал руку с пола и последовал за Садашивой. Йог спокойно вставил свою руку в фонтанирующий кровью обрубок. Когда воин смиренно попросил какого-нибудь духовного наставления, Садашива написал пальцем на песке: «Не делай того, чего хочешь, и тогда ты сможешь делать то, что нравится».

Магометанин возвысился до состояния чистого ума и понял, что парадоксальный совет святого гостя есть руководство к освобождению души через господство над мелким эго. Духовный толчок этих немногих слов был столь велик, что воин стал достойным учеником – прежние притоны более не знали его.

Дети деревенских жителей в присутствии Садашивы однажды выразили желание повидать религиозное празднество в Мадуре, расположенном за двести сорок километров. Йог показал малышам, чтобы они коснулись его тела. И вот в мгновение вся группа перенеслась в Мадуру. Счастливые дети бродили среди тысяч паломников. Через несколько часов йог перенес маленьких подопечных домой самым простым способом транспортировки. Изумленные родители услышали живые рассказы о процессии, заметив, что у некоторых детей были мешочки мадурских сладостей.

Один недоверчивый юноша осмеял и святого и этот рассказ. Во время следующего религиозного празднества молодой человек приблизился к Садашиве. «Учитель, – насмешливо сказал он, – почему бы вам не взять меня на праздник в Шрирангам, как в тот раз в Мадуру».

Садашива согласился, парень тут же оказался среди толпы в далеком городе. Но, увы! Где же был святой, когда ему захотелось вернуться? Уставший юноша добрался домой самым древним прозаичным методом передвижения – пешком.

Прежде чем покинуть Южную Индию, мистер Райт и я совершили паломничество к священной горе Аруначала около Тируваннамалаи, чтобы встретиться с Шри Рамана Махариши. Святой любезно приветствовал нас в своем ашраме, указав на груду журналов Восток-Запад . В те часы, которые мы провели с ним и его учениками, он в основном молчал, его благородное лицо светилось божественной любовью и мудростью.

Чтобы помочь страдающему человечеству вновь обрести забытое состояние совершенства, Шри Рамана учит, что постоянно необходимо спрашивать себя: Кто я? Действительно, великий вопрос. Суровым отказом от всех других мыслей набожный человек скоро обнаруживает, что все глубже и глубже проникает в свое истинное Я , побочное замешательство от других мыслей больше не возникает. Святой риши из Южной Индии писал:

Двойственные и тройственные суждения поддерживаются чем-то,

И если его не поддерживать, оно никогда не появится.

В поиске его оно теряется и исчезает.

Вот истина. Кто видит это, никогда не колеблется.