Философия познания Дж.Беркли

Джордж Беркли (1685 — 1753 гг.) — наиболее значительный английский мыслитель первой половины ХVIII в. Защитник религии от материализма, атеизма и свободомыслия. Автор теории познания на основе номинализ­ма и феноменализма, остроумно вскрывал существенные недостат­ки в учениях о познании ХVII в. и современных ему. Автор сочинений: "Философские заметки", "Опыт новой теории зрения", "Трактат о прин­ципах человеческого знания", "Три разговора между Гиласом и Филонусом", "О движении", "Алсифрон", "Сейрис" (последнее произведение Беркли), др. В честь философа назван город Беркли в Калифорнии.

В произведении "Три разговора между Гиласом и Филонусом" Беркли пишет: "Я не придерживаюсь мнения, что вещи изменяются в идеях, ско­рее, идеи меняются в вещах; и если эти непосредственные объекты вос­приятия, с вашей точки зрения, являются лишь видимостью вещей, то я их считаю и понимаю за сами реальные вещи".

Центральное ядро, на основе которого разворачиваются положения Беркли — принцип "существовать значит быть воспринимаемым". Беркли пишет: "Большая опасность заключается в предположении, что протяженность может существовать вне разума, т.е. ее следует приз­нать бесконечной, неизменной, вечной и т.п. Это будет означать, что Бог тоже протяжен...". Предпосылку — "материя существует вне разума" — Беркли считал оплотом атеизма и пытался доказать обратное. По Беркли, все вещи, или сущности разума, имеют существование только в Сознании. Протяженность не может быть немыслящей субстанцией, поскольку она невоспринимаема без каких-либо осязаемых или видимых качеств.

Невозможно воспринять какой-нибудь запах, если прежде его никто не ощущал (и не знает): "если существовать стоит раньше, чем быть воспринимаемым, то мы никогда не сможем узнать, что это такое".

Отрицание материи Беркли подкрепляет большим количеством хитроумных аргументов. Эти аргументы оказали заметное влияние на развитие философских, в том числе гносеологических, идей.

Беркли исходил из правила: "Не применять ни одного слова без какой-либо идеи". Он считал своим руководством положение: «Не следует дискутировать о вещах, о которых у нас нет никакого представления».

Беркли формулирует целый свод положений, которые дают набросок его принципов человеческого знания:

— Все осмысленные слова служат для обозначения идей.

— Всякое познание осуществляется вокруг наших идей.

— Все идеи появляются либо из внешнего мира, либо изнутри.

— Если идеи происходят извне, то, значит, из органов чувств, и тогда они называютсяощущениями.

— Если идеи появляются изнутри, то представляют собой действия разума и называются мыслями.

— Все наши идеи представляют собой либо ощущения, либо мысли.

— Ни одна идея не может находиться в том, что лишено и мышления и чувств.

— Каждая вещь, получающая идею или имеющая ее должна воспринимать.

— Все идеи являются либо простыми идеями, либо составленными из простых идей.

— Каждая вещь, подобная простой идее, должна либо быть другой простой идеей того же рода, либо содержать в себе простую идею того же рода.

— Сравнивать означает видеть вместе две вещи и отмечать, в чем они согласуются, а в чем — различаются.

— Разум не может сравнивать ничего другого, кроме собственных идей.

— Ничего похожего на идею не может существовать в какой-либо вещи, неспособной к восприятию. И др.

Необходимо полагаться на ощущения — это основной императив гносеологии Беркли. Для него: "Время это ощущение, значит, оно есть только в уме". "Протяженность суть ощущение, значит, она не находится вне разума" и т.п.

Первичные и вторичные идеи — суть ощущения. Ощущений нет вне разума. Поэтому нет ничего вне сознания: "Ничего не существует по-настоящему, кроме людей, т.е. сознательных существ; все остальное представляет собой не столько существования, сколько модусы существования индивидов". "Мир без мышления суть ничто". Мы не видим "вещей". То, что есть на самом деле — "идеи", внутри которых мы видим вещи. "Видел ли когда-нибудь человек, помимо своих идей, другие вещи, чтобы иметь возможность сравнивать их друг с другом и сделать первые подобные вторым?". Мы не понимаем "вещей в самих себе". То, что мы поднимаем и чем обладаем, — всегда и только идеи: "Нет ничего доступного пониманию, кроме идей".

Беркли утверждает: "Я не отбрасываю субстанции. ... Я отвергаю только философский смысл слова "субстанция"... простой народ никогда не думает об абстрактной идее бытия или существования. И никогда не пользуется словами, служащими для обозначения абстрактных идей".

Больше всего Беркли волнует необходимость устранения идеи перви­чных качеств, не зависящих от нашего сознания, якобы подтверждающих реальность материи, а именно, материи вне разума. Он пишет: "Мой за­мысел заключается в том, чтобы показать, каким образом мы посредст­вом зрения воспринимаем расстояние, величины и положение предметов". Беркли пытался доказать, что расстояние, величина и положение предметов вовсе не являются первичными, объективными качествами предме­тов, а скорее, нашими истолкованиями. Он считал, что желание объяснить зрение "через геометрию" — это всего лишь "фантазия" или "каприз". Ошибкой он считал и положение о том, что связь, объединяющая зрительные впечатления с осязательными ощущениями относится если не прямо к вещам, внешним телам, то к природе этих идей.

Беркли настаивает: гносеологическое рассуждение спо­собно показать, что связь зрения и осязания не является ни естест­венной, ни нерасторжимой, ни причинной. Он ссылался на пример обретения зрения, соотношения зрительных и осязательных ощущений у человека после операции ставшего видеть. Беркли полагает, что связь между разными типами ощущений не относится к области логики или объективности: это вопрос опыта. Только человеческая душа устанавливает связь между "подсказками" многообразного содержания разных типов ощущений. Душа создает "вещи" и придает форму "предметам". Совпадение осязательных ощущений со зрительными представлениями (образами) не имеет иного объяснения, кроме практики и опыта. Осязательные ощущения и зрительные представления являются знаками языка природы, который Бог посылает органам чувств и рассуд­ку для того, чтобы человек научился регулировать свои действия, необходимые для поддержания жизни. По Беркли, зрение — это инструмент для сохранения жизни, но ни в коем случае не средство доказательства реальности внешнего мира. Объективная реальность "возникает перед нами только на основании интерпретации, толкования "знаков" ощуще­ниями, единственно известными первоначально. И лишь когда мы устано­вим определенную связь между разными классами ощущаемых отображений и рассмотрим их соответственно сложившейся между ними взаимной зависимости, только тогда можно считать, что сделан первый шаг в построении реальности".

Беркли так оценивал значение своего «Опыта новой теории зрения»: "Опыт", "показывая пустоту и ложность многих областей умозрительной науки, послужит побуждением к глубокому изучению религии и полезных вещей".

Беркли исследовал причины заблуждений, а также основания скептицизма, атеизма и безверия. Главным заблуждением он считал отмеченное выше представление о материи как объективной реальности. Острие его критики направлено на ньютоновскую теорию вселенной, состоящей из материальной субстанции, независимой от сознания, и на психологию Локка, в которой допускалось существование знания в виде абстрактных идей.

Беркли соглашался с тем, что познание — это познание идей, а не фактов. Объектами познания являются идеи. Идеи — это ощущения. А ощущения, в свою очередь, происходят от органов чувств. Устойчивое сочетание идей порождает то, что мы называем вещами, или предметами. Одни сочетания дают нам "яблоко", «в то время как другие коллекции идей образуют камень, дерево, книгу и другие ощутимые вещи, которые, будучи приятными или неприятными, возбуждают в нас чувства любви, ненависти, радости, гнева и т.п.». Таким образом, идеи являются ощущениями, а предметы (тела) суть комплек­сы или устойчивые постоянные комбинации ощущений. Абстрактных идей не существует. Беркли отвергает теорию, согласно которой человеческий разум обладает способностью к абстракции. Идея — всегда единичное ощущение. Мы воспринимаем не "человека", а "этого человека"; у нас есть ощущение не "цвета", а "этого цвета" и т.п. Согласно Беркли, абстрактные идеисуть иллюзии, к тому же опасные иллюзии, ибо по­буждают заниматься онтологизацией, "создавать" субстанции или субст­раты, находящиеся за пределами наших ощущений. Толкают на измышле­ние фантастических сущностей ("человек", "цвет", "материальные тела" и т.п.). Заставляют предполагать, что эти сущности реально сущест­вуют.

Беркли — номиналист. Он считает, что когда мы берем чистую идею и используем ее для того, чтобы дать представление обо всех подобных ей идеях, только тогда мы называем такую частную идею иде­ей общей. Но общая идея — это не абстрактная идея, оставляющая в стороне все отличительные признаки, воспринимаемые нашими органами чувств. Мы не знаем, что такое "человек", "протяженность", "дом", но всегда знаем конкретного человека, протяженность конкретной вещи, конкретный дом и т.д. По Беркли, наше познание состоит из ощущений. Разум воспринимает ощущения и комбинирует их. Дальше и больше этого ничего нет.

Что касается первичных качеств, то Беркли говорит следующее: "Ко­роче говоря, протяженность, форма и движение немыслимы как отвле­ченные от остальных ощущаемых качеств. Первичные качества надо искать там же, где и остальные, а именно в уме". Между первичными и вторичными качествами нет различия. Те, и другие находятся в разуме. Выражение "материальная субстанция" просто лишено смысла. Допустив возможность существования вне нас, вне разума субстанций, каким образом мы можем узнать об их существовании? Если мы познаем посредством органов чувств, то через них мы можем познать только наши ощущения, либо идеи. Но органы чувств не осведомляют нас о существовании вещей за пределами разума, иными словами, невоспринятых. Это, говорит Беркли, признают сами материалисты. Беркли утверждает, что "даже если представить материалистам их внешние тела, они не прибли­зятся к познанию того, как вырабатываются наши идеи".

"Помимо бесконечного многообразия идей или объектов познания существует еще нечто познающее или воспринимаю­щее эти идеи и оказывающее на них различные воздействия, — это желание, воображение, воспоминание и т.п." Это познающее "нечто" Бер­кли называет "разумом", "сознанием", "душой", "я". Но это не какая-то идея, а "нечто полностью отличающееся от всех... идей, в чем су­ществуют все идеи". Как утверждает Беркли, ему совершенно непонятно то, что говорится об абсолютном существовании вещей безо всякого упоминания факта восприятия. Существование вещей озна­чает, что они воспринимаются: "Пока вещи не будут действительно восприняты мной, т.е. не будут в моем разуме либо в сознании какого-нибудь другого создания, они не существуют реально или, в противном случае, существуют в разуме какого-либо Вечного Духа".

Существует человеческий дух — «это простое существо, невидимое, действующее: поскольку он воспринимает идеи, он называется "интеллектом"; поскольку вырабатывает идеи и воздейству­ет на мир, он называется "волей"». Воля, интеллект, разум, душа не означают идей. Каким образом можно различать идеи, зависящие от нашего воображения, и идеи, которые не могут появиться по желанию? На это Беркли отвечает: "идеи, воспринятые непосредственно от ор­ганов чувств, не зависят никоим образом от моей воли... Значит, имеется какая-то другая воля или же другое сознание, дух, который их порождает".

Другое сознание, другой дух — Бог, "Разум", "Автор". Бог по­рождает идеи в нас согласно неким "неизменным правилам" (законам). Человек изучает "эти законы через опыт, который нам покажет, что те или иные восприятия в обычном ходе вещей сопровождаются теми или иными идеями". Бог — причина устойчивости, упорядоченности и связно­сти восприятий. Человек обладает знаниями не потому, что открыл какую-либо необходимую связь между идеями, "но только благодаря соблюдению законов, установленных природой" (т.е.Богом). Познание людей является инструментом сохранения их жизни, а "последовательное и равномерное функционирование" восприятий "с очевидностью доказывает доброту и мудрость Духа-правителя, воля которого заключается в за­конах природы".

И все же, как говорит Беркли — "различие между реальностью и химерами сохраняет всю свою силу". Беркли, оказывается, ничего не вырывает из нашего мира. Единственное, что он отрицает, — это то, что философы называют материей или телесной субстанцией. Мир, ког­да его не воспринимает тот или иной конкретный человек, никуда не исчезает. Мир, говорит Беркли, продолжает существовать в восприятии Бога.

Беркли критиковал понятия ньютоновой физики: "абсолютное пространство" и "абсолютное время". Он писал: "Это недостойно философа — произносить слова, которые ничего не означают". Существование "абсо­лютного пространства не было ни доказано с помощью рассуждений, ни воспринято с помощью органов чувств". Беркли даже предлагал для целей механической философии заменить "абсолютное про­странство" на "относительное пространство" (!).

Беркли считал, что нужно различать между собой математические гипотезы, задуманные как инструменты для объяснения и предположения, и теории, предусматривающие исследования природы тел. По мнению Беркли, теория Ньютона представляет собой совокупность математических гипотез для развития исследований: "Все, что утверждается относительно присущих телам сил, как сил притяжения и отталкивания должно рассматриваться, только как математическая гипотеза, а не нечто, реально существующее в природе".

Критика Беркли современной ему физической науки была весьма основательной, хотя и теологически односторонней. В. И. Ленин в "Материализме и эмпириокритицизме" писал, что критики физики берклианского толка конца ХIХ в. не смогли найти ни одного нового аргумента против материализма, которого бы не было у Беркли.

Философия познания Д.Юма

Дэвид Юм (1711 — 1776 гг.) — сын небогатого шотландского дворяни­на-землевладельца. В юности пристрастился к философии. В возрасте 18 лет замыслил новую "науку о человеческой природе". Юм автор сочи­нений: "Трактат о человеческой природе" (в 3-х т.), «Опыты моральные и политические (эссе)», "Политические речи", "Четыре исследования", "Диалоги о естественной религии" (вышли после смерти автора), др.

"Историю Великобритании" Юма Уинстон Черчилль называл настольной книгой своей юности.

Задуманную в юности "науку о человеческой природе", Юм счи­тал более важной, чем физика и остальные неуки. Последние, счи­тал Юм, сами зависят от природы человека. Он писал: "Единственный способ, с помощью которого мы можем надеяться достичь успеха в на­ших философских исследованиях, состоит в следующем: оставим тот тягостный, утомительный метод, которому мы до сих пор следовали, и вместо того, чтобы время от времени занимать пограничные замки или деревни, будем прямо брать приступом столицу, или центр этих наук — саму человеческую природу; став, наконец, господами последней, мы сможем надеяться на легкую победу и надо всем остальным. С этой позиции мы сможем распространить свои завоевания на все те науки, ко­торые наиболее близко касаются человеческой жизни, а затем присту­пить на досуге к более полному ознакомлению и с теми науками, кото­рые являются предметом простой любознательности...".

По Юму, содержание человеческого разума представляет собой только "восприятия", которые разделяются на два больших класса — "впе­чатления" и "идеи". Между ними существует два различия: 1)различие в силе и яркости "впечатлений" и "идей", 2) различие в порядке и временной последовательности, с которыми появляются первые и вторые. "Те восприятия (перцепции), которые входят в сознание с наибольшей силой, мы называем впечатлениями, причем я буду подразумевать под этим именем все наши ощущения, аффекты и эмоции при первом их появлении в душе. Под идеями же я буду подразумевать сла­бые образы этих впечатлений в мышлении и рассуждении". Т.е., согласно Юму, чувствовать — значит иметь более яркие, или живые восприятия (ощущения), а думать — значит иметь более слабые восприятия (идеи). Получается, что всякое восприятие ощущается как впечатление, а обдумывается как идея.

Первоначальным является впечатление, идея зависит от впечатления. Здесь играет роль "порядок их первого появления". Простые впечатления всегда предшествуют соответствующим идеям. Обратное никогда не происходит. Идеи при своем появлении не производят соот­ветствующих им впечатлений. Но всякое духовное или телесное впечат­ление постоянно сопровождается сходной идеей, отличающейся от него только по степени силы и живости. Постоянное соединение сходных восприятий выступает доводом в пользу того, что одни из них являются причинами других. Первичность впечатлений по отношению к идеям говорит о том, что впечатления являются причинами идей. Отсюда Юм выводит свой "первый принцип" науки о "че­ловеческой природе": "Все простые идеи происходят, прямо или косвен­но, от соответствующих им впечатлений". Данный принцип Юм считал ре­шением вопроса о врожденных идеях: идеи могут появиться у нас толь­ко после получения впечатления. Первоисточником являются всегда впе­чатления.

Юм различает простые впечатления и сложные. Простые — красный цвет, тепло и т. п., сложные — яблоко и т. п. Простые впечатления поступают к нам непосредственно как таковые. Сложные идеи могут быть копиями простых впечатлений, а также результатом многочисленных комбинаций простых впечатлений в нашем интеллекте, что является результатом действия памяти и воображения.

Простые впечатления имеют тенденцию к объединению не только под воздействием фантазии. В отношениях между идеями существует некая "сила", напоминающая ньютоновское тяготение, которая "притягивает" идеи друг к другу — сила ассоциации (принцип ассоциации). Но "сое­диняющий идеи принцип не следует рассматривать, — пишет Юм, — как нерасторжимую связь, ибо таковой... для воображения не существует... Нам следует рассматривать этот принцип только как мягко действующую силу, которая обычно преобладает и является, между прочим, причиной того, что различные языки так сильно соответствуют друг другу: природа как бы указывает каждому языку те простые идеи, которым больше подобает объединяться в сложные". Направлений ассоциации три: 1) сходство, 2) смежность во времени или пространстве, 3) причина и дей­ствие. Таковы три аспекта "притяжения" идей. "Мы имеем здесь дело с родом притяжения, действия которого окажутся в умственном мире столь же необычными, как и в мире природы, и проявятся в первом в столь же многочисленных и разнообразных формах, как и во втором. Действия этого притяжения всегда явны, что же касается его причин, то они по большей части неизвестны и должны быть сведены в первоначальным качествам человеческой природы".

Связь, или "притяжение" идей подсказывают Юму второй его прин­цип: чтобы проверить и доказать убедительность всякой идеи, необходимо указать соответствующее ей впечатление. В отношении простых идей это очевидно, т. к. они и появляются из соответствующего впечатления. Сложнее со сложными идеями — пути их возникновения весьма разнообразны. Юм поэтому уделяет сложным идеям основное внимание.

В общем разделении идей Юм следует Локку. Он различает идеи: 1) субстанций, 2) отношений и 3) общие идеи (обобщения).

Относителъна абстрактных или общих понятий Юм принимает тезис Беркли: общие идеи суть не что иное, как идеи особенные, присоединенные к некоторому термину, который придает имболее широкое зна­чение, вызывает при случае в памяти другие, сходные с ними идеи. Т.е. Юм не признает различение в мысли того, что в реальности не яв­ляется раздельным. Поскольку идея отличается от впечатления только по степени интенсивности и яркости, всякая идея является всего лишь "образом", "отражением", а значит чем-то индивидуальным и частным.

Среди индивидуальных и частных идей постепенно обнаруживается сходство, которое и позволяет дать им одно и то же название. Так мы приобретаем "привычку", благодаря которой, услышав слово, мыоживляем в памяти одно из частных понятий (идей), обозначенных этим словом. Слово "пробуждает единичную идею наря­ду с определенной привычкой, а эта привычка вызывает любую другую единичную идею, которая может нам понадобиться... Если ум не всегда, когда нужно, подсказывает подобные идеи, то это происходит от некото­рого несовершенства его способностей, несовершенства, которое часто бывает источником ложных суждений и софистики. Но это случается глав­ным образом с такими идеями, которые неясны и сложны. В других же случаях привычка более совершенна и нам редко приходится впадать в подобные ошибки".

Юм разделяет все впечатления и идеи на: 1) "отношения между идеями" и
2) "факты". Идеи, которые являются простыми отношениями между дру­гими идеями, — это суждения, ограничивающиеся операциями с содержанием идей, включенных в них, и не принимающие во внимание факторы существования реального или потенциального содержания. Позднее Кант назовет их аналитическими суждениями. Из чистых "отношений между идеями" состоят арифметика, алгебра и геометрия. Как пишет Юм: "Такого рода суждения могут быть открыты путем одной только деятельности мысли, где бы то ни было во вселенной. Хотя бы в природе никогда не существовало ни одного круга или треугольника, истины, до­казанные Евклидом, навсегда сохранили бы свою достоверность и оче­видность". Такие суждения выводятся на основе принципа непро­тиворечия.

Об идеях и впечатлениях второго рода — "фактах" Юм говорит: «Факты... удостоверяются иным способом... Противоположность всякого факта всегда возможна, потому что она никогда не может заключать в себе противоречия и всегда представляется нашим духом так же легко и ясно, как будто бы она вполне соответствовала действительности». "Суждение "солнце завтра не взойдет" так же ясно и так же мало заключает в себе противоречия, как утверждение, что оно взойдет; поэтому мы напрасно старались бы демонстративно дока­зать его ложность...". Эти суждения Кант назовет апостериорными синтетическими суждениями.

В связи с "фактами" возникает вопрос об очевидности соответству­ющих суждений. Юм отмечает: "Все заключения о фактах основаны, по-видимому, на отношении причины и действия". Устанавливаемые опытом отношения, таким образом, сводятся к причинности.

Юм считал, что отношение между причиной и действием не может быть выведено ни интуитивно, ни путем логического доказательства. Основанием всех наших заключений, касающихся отношений при­чины и действия, является опыт. Это ведет к следующему вопросу: что является основанием для самих заключений, которые выводятся из опыта? Даже частое повторение на опыте не дает знания той силы, которая проявляется в отношении причины и действия. Юм разбивает этот вопрос на две части: 1) смежность и последовательность, 2)необхо­димость связи. Первое известно из опыта. Второе в опыте проверено быть не может: необходимость связи причины и действия не есть впечатление. Здесь проявляется, как считает Юм, склонность людей делать заключения на основании наблюдавшихся в прошлом действий известных объектов и переносить такие заключения на подобные действия объ­ектов в будущем. Это — привычка устанавливать регуля­рный характер смежности и последовательности. Кажется естественным, зная "причину", ожидать "действие".

Причинность у Юма — "известный принцип человеческой природы, всеми признаваемый и хорошо всем знакомый по своим действиям". Люди "должны удовлетвориться привычкой как самым последним принципом всех наших заключений из опыта, какой мы только можем указать". В при­вычке же содержится последнее основание всех наших заключений, касающихся будущего. Но как ни могущественна сила привычки, она не может превратить субъективное ожидание в непререкаемую достоверно­сть подлинного знания. Источником уверенности является не теоретическое знание, а "вера" (но не в религиозном смысле). Только "вера", по Юму,отличает наши суждения от вымыслов воображения. Вера помогает установить "необходимую связь" и вселяет в нас убеждение в том, что за "причиной" должно следовать "действие", а не наоборот.

Вера Юма — чувство. Вопрос о причинности из онтолого-гносеологического переводится в плоскость эмоционально-чувственную, из последовательно рациональной в существенно иррациональную. Веру Юм толкует как некий "необходимый результат" деятельности духа, как некий "род природных инстинктов, ко­торые не могут быть ни вызваны, ни предотвращены рассуждением или (вообще) каким-либо процессом мышления или рассудка".

Применённый выше подход к причинности и ее познанию Юм переносит на вопросы о телесных объектах и духовном субъекте. Относительно субстанции он говорит: "так как мы никогда не замечаем ни одного ощутимого качества, к которому в силу вышеуказанных причин мы не примышляли бы субстанции, то та же привычка заставляет нас зак­лючать о зависимости каждого качества от некой субстанции. Привычка воображать эту зависимость производит то же действие, какое произ­вела бы привычка ее наблюдать".

Юм критикует духовную субстанцию (субъект), в особенности понятие "я" в смысле реальности, обладающей непрерывным существованием и самосознанием, а также являющейся простой и тождественной себе. Идея "я" не может происходить ни от каких впечатлений, поэтому "такой идеи совсем нет". Люди у Юма оказывают­ся связками или пучками различных восприятий, следующих друг за другом с непостижимой быстротой (ср. современный постмодернизм). В человеке "нет такой душевной силы, которая оставалась бы неизменно тождественной, разве только на одно мгновение. Дух — нечто вроде театра, в котором выступают друг за другом различные восприятия...". Возникает вопрос: как можно вообще различить "объекты" и "субъекты"? Ответ Юма понятен: существование вещей вне нас является объектом не познания, а "веры"; тождество "я" — также объект "веры".

Положения, касающиеся познания, можно обнаружить в учении Юма о страстях, или аффектах. Страсти представляют собой нечто присущее "человеческой природе", причем такое нечто, которое не зависит от рассудка и неподвластно его попыткам обуздать их. Страсти — это "впечатления", происходящие от других восприя­тий. Юм различает прямые (желание, неприязнь, боль, др.)и косвенные (гордость, честолюбие, злонамеренность, др.) страсти.

По Юму, аффекты отсылают к "я". Так, относительно гор­дости Юм отмечает, что "этой эмоции природа придала определенную идею — понятие "я", которое постоянно проявляется". Юм стремится восстановить осознанность и понятие "я" на эмоциональной основе.

Под волей Юм понимает не что иное, как то внутреннее впечатление, которое мы переживаем и осознаем, когда сознательно даем на­чало какому-нибудь новому движению нашего тела или новой перцепции нашего духа. Это впечатление "невозможно определить".

То, что обычно называется "свободой", Юм считает всего лишь простой спонтанностью, или отсутствием принуждения извне. В то же время человек, по Юму, всегда детерминирован.

Самым характерным моментом этической концепции Юма является тезис: "разум никогда не может противостоять страсти в управлении волей". Здесь имеет место прямое отрицание практичности разума. Юм говорит: "принцип, противодействующий нашему аффекту, не мо­жет быть разумом и его лишь неправильно называют так. Мы выражаемся неточно и не по-философски, когда говорим о борьбе между аффектами и разумом; разум есть и должен быть лишь рабом аффектов и не может претендовать на какую-либо другую должность, кроме служения и послу­шания им". Разум у Юма фактически не способен быть основой нравст­венной жизни: "не может быть, чтобы различие между добром и злом устанавливал разум...". Самое большее, что может сделать разум, — это поставить себя на службу аффектам и сотрудничать с ними, про­буждая и задавая им ориентировку.

Основой морали является чувство. Юм говорит: "Мы скорее чувствуем нравственность, чем судим о ней, хотя такое ощущение или чувствование обычно столь слабо и неуловимо, что мы склонны смеши­вать его с идеей...". В основе морали лежит чувство удовольствия и боли. Если мы сумеем понять удовольствие и боль — мы сможем объяснить порок и добродетель. Но это удовольствие и боль особого рода. Это — бескорыстное удовольствие и бескорыстная боль.

Юм исследует религию как факт "человеческой природы". Религия не имеет рациональной основы. Юм отвергает все "доказатель­ства" существования Бога. Самое большее, что можно допустить, — это некоторая аналогия со всемирным разумом, если речь идет об устройстве вселенной. Изэтой аналогии, однако, отмечает Юм, не­льзя извлечь ничего полезного.

Религиядержится на инстинктах. Юм говорит, что первые религиозные представления зародились «не из созерцания тво­рений природы, но из озабоченности по поводу надежд и опасений, беспрестанно терзающих человеческий ум». Юм высоко оценивает религию: "отыщите народ, у которого совершенно нет религии, если вы вообще найдете таковой, — будьте уверены, что он стоит ли­шь на несколько ступеней выше животных".

Юм считал себя умеренным скептиком. Скептицизм полезен тем, что "ограничивает наши исследования только такими вопросами, которые больше подходят к ограниченным возможностям человеческого разума". В области абстрактных наук эти возможности ограничиваются познани­ем отношений между идеями и довольствуются математическими знаниями. Исследования, которые касаются фактических данных, основывают­ся на опыте, а не на рассуждении. Нравственность зиждется на чув­ствах, эстетика — на вкусах, религия — на вере и откровении. А раз так, то следует поступать в согласии с таким положением вещей: "Возьмем, например, в руки какую-нибудь книгу по богословию или школь­ной метафизике и спросим: содержит ли она какое-нибудь абстрактное рассуждение о количестве или числе? Нет. Содержит ли она какое-ни­будь основанное на опыте рассуждение о фактах и существовании? Нет. Так бросьте ее в огонь, ибо в ней не может быть ничего, кроме софистики и заблуждений".