Христиан Вольф и его последователи
Наиболее значительным представителем философии немецкого Просвещения, а по существу "отцом" или родоначальником философского просвещения в Германии был Хр. Вольф (1679-1754). В этой оценке единодушны исследователи самых различных ориентации, как единодушны они и в критике односторонности и противоречивости вольфианской метафизики, в ее оценке как "плоской и скучной", сыгравшей неоднозначную роль в составе философии Нового времени и века Просвещения. При всей справедливости этой и других оценок философии Вольфа (как "поверхностной систематизации учения Лейбница", "рассудочно-метафизической", "догматической") необходимо иметь в виду, что в данном случае речь идет не о недостатках учения конкретного мыслителя, не о субъективной ограниченности его философского мышления, а о важном и закономерном историко-философском явлении, имевшем под собой вполне реальные и даже необходимые теоретико-методологические и мировоззренческие основания.
Не случайно философия Лейбница, по крайней мере до середины XVIII столетия, была известна в Германии именно в интерпретации Вольфа. Именно он стал основателем самой влиятельной философской школы. Его ученики и последователи занимали большинство важнейших кафедр в германских университетах, а вся система образования, преподавание различных наук так или иначе основывались на его общефилософских принципах.
Популярность и слава Вольфа вышли далеко за пределы Германии и даже Европы. Он был членом пяти крупнейших европейских Академий, в том числе и в России. Популярности философии Вульфа во многом способствовал доходчивый, ясный и точный язык его работ, внесших огромный вклад в разработку немецкой философской и научной терминологии; большинство из них он сам в поздний период творчества перевел на латынь, а важнейшие его труды уже при жизни мыслителя были переведены на основные европейские языки.
Однако главной причиной популярности и влиятельности Вольфа было то, что его работы весьма точно соответствовали и с максимальной силой выражали исходные установки просветительского мышления, его основную "парадигму". Основным способом или типом отношения человека к миру, а также мерилом, критерием и судьей всего сущего Вольф сделал "разумные мысли о Боге, мире, человеческой душе и всех вещах вообще" (именно таково название основного его труда и именно со слов "разумные мысли" начинаются заголовки большинства его работ). Иначе говоря, в основание своего способа философствования он положил мыслящее или рассудочное, понятийно строго определенное, последовательное, систематизированное и логически доказательное рассмотрение всех областей сущего, всех вещей действительного или возможного мира.
Вместе с тем, именно в мыслящем рассудке и достигаемом им знании Вольф усматривал основное средство просвещения, образования и воспитания людей, с чем он связывал главную цель своей философии. Он подчеркивал, что в своей философии всегда стремился к достоверному познанию того, что служит благу человеческого рода, к применению найденных им истин для пользы людей. Мысль о том, что философ служит человечеству, встречается во всех его работах. Девизом своей философии он избрал латинское изречение "Ad usum vitae" ("для житейской надобности"). Эта практически-просветительская и даже пропагандистская ориентация философии Вольфа наглядно просматривается даже в его пресловутом педантизме, попытках "демонстративного доказательства" правил и советов для домашнего обихода и "житейской надобности", которые сегодня выглядят забавным казусом в истории философской мысли, собранием тривиальных поучений. Но его современниками они воспринимались иначе. Убеждение Вольфа в силе мышления, его призыв к самостоятельному применению разума (провозглашенный намного раньше знаменитого "Sapere aude" Канта), стремление внедрить в сознание рядового человека принципы рационального, доказательного мышления имели важное просветительское и социальное значение. Не менее важно, что в противоположность религиозной идеологии и пиетистской морали Вольф апеллировал не столько к внутреннему миру человека, к его благочестивой набожности, сколько к деятельной жизни труженика, основанной на принципах реальной пользы и чувственного, земного счастья. Трактуя Бога как совершенное разумное существо, а веру как оптимистическую уверенность в способности разума к постижению истины, Вольф, по справедливому замечанию Фейербаха, обозначил своей философией первую ступень в борьбе духа науки и просвещения с религиозной протестантской идеологией. Именно эта принципиальная мировоззренческая оппозиция лежала в основе конфликта Вольфа с официальной церковью и ортодоксальным пиетизмом, приведшего его к изгнанию из Галле в 1723 г.
В своих работах Вольф постоянно подчеркивает, что главная цель метафизики — счастье людей — не будет достигнута, пока в ней отсутствуют основательные, ясные, отчетливые и подтверждаемые в опыте понятия о каждой вещи. В более поздней работе он отмечает, что вопрос о счастье — отнюдь не собственная часть философии: задача философии — служить фундаментом других наук, доставлять им надежные принципы, точные методы достижения истинного знания и его критерии. Свое понимание философии как "Welt-Weisheit", т.е. "мудрости для мира" или "мировой мудрости", Вольф связывал с необходимостью рассудочного, научного объяснения мира, построения целостного, доказательного и систематического знания о нем. Только в этом случае философия может служить миру и благу людей, их образованию и воспитанию, способствовать расцвету наук.
С этим осуществленным Вольфом и его учениками поворотом к разработке общефилософских, научно-теоретических и методологических оснований человеческого познания и поведения, просветительского мировоззрения в целом исследователи связывают начало так называемого умственного этапа, зрелой или высокой стадии немецкого Просвещения. Говоря о "повороте", осуществленном Вольфом в философии Просвещения, нужно учитывать, что во многом это было продолжением лейбницевской и всей предшествующей традиции рационалистической метафизики XVII в. Однако у Вольфа эта традиция выступила в своеобразном синтезе с просветительскими установками, что во многом определило специфические особенности, равно как и место его учения в просветительском движении и в истории философской мысли XVIII в.
За вольфовской философией установилась дурная "слава": её обычно оценивают как "плоскую" и "скудоумную" систематизацию наследия Лейбница, утратившую многие гениальные идеи, догадки и прозрения великого учителя. Эта оценка во многом несправедлива. Предприняв грандиозную попытку построения универсальной системы метафизики на основе единого математического метода и в соответствии с логическим идеалом знания, Вольф исходил из идеи самого Лейбница, стремился реализовать неосуществленный замысел этого мыслителя. Следуя просветительскому подходу к науке, ее пониманию как средства образования и воспитания людей, Вольф пытался обобщить и систематизировать не только наследие Лейбница, но едва ли не всю совокупность современных ему научных и философских знаний, подвести их под единые принципы познания и представить в виде дедуктивной системы "разумных мыслей о всех вещах".
Именно такое просветительски-практическое, целеслужебное отношение к знанию послужило источником повышенной требовательности к его логической строгости, точности, доказательности и систематической упорядоченности. Указанные особенности многочисленных работ Вольфа, посвященных самым различным областям человеческого знания, принесли им необычайную популярность и позволили стать заметным вкладом в разработку теоретических и мировоззренческих основ не только немецкого, но и европейского Просвещения. Вместе с тем именно у Вольфа с наибольшей ясностью и силой обозначился специфический философско-гносеологический феномен: просветительское отношение к знанию как средству образования и обучения, его рассмотрение в качестве учебно-педагогического материала оборачиваются серьезной гносеологической ошибкой, а именно превращением форм экспликации знания в основное средство его достижения, подменой процесса познания его конечным результатом. При этом способы рассудочного мышления, его логические законы и формы не только абсолютизируются, но и неправомерно переносятся на бытие и познание, отождествляются с сущностью и структурой самого действительного мира и процессами его познавательного освоения.
В результате этого вольфовская метафизика, с одной стороны, все больше превращалась в набор общеизвестных и банальных "разумных мыслей", в застывший свод неизменных, раз и навсегда данных понятий, поучений, советов, внешним и весьма искусственным образом упорядоченных в некое подобие единой и доказательной системы. С другой стороны, система эта не только все более устаревала по сравнению с бурно развивавшейся наукой, с результатами и запросами реальной практики; в ней все более отчетливо обнаруживались глубокая внутренняя противоречивость и догматичность ее исходных философских оснований и "первых принципов". Именно в системе Вольфа с её претензиями на научность, доказательность и обоснованность всех ее понятий со всей очевидностью проявился тот парадоксальный факт, что ее возможность зиждется на никак не обоснованном, т. е. догматическом, постулировании бытия Бога и чудесного акта творения действительного мира. Только при таких допущениях или предпосылках, составлявших содержание так называемой рациональной, или естественной, теологии, сохранялась возможность обоснования двух других частей метафизики — рациональной космологии и психологии, т.е. учения о мире и человеческой душе и предустановленной гармонии между ними. Иначе говоря, при внешней наукообразности и просветительской направленности обсуждения вопросов о мире и человеке, о его способности к познанию и преобразованию действительности, к совершенствованию общества, достижению всеобщего блага и нравственного совершенства, и т.д. их решение оказывалось мнимым и иллюзорным, а главное, основанным на недоказуемых и противоречащих опыту и здравому смыслу постулатах. Эти и другие пороки и внутренние противоречия метафизики Вольфа привели к тому, что она перестала быть центром просветительского движения. Неминуемым стало и последующее разложение вольфовской школы. Вместе с тем вольфианство имело важное эвристическое значение для дальнейшего развития философской мысли в Германии. Предметом философской рефлексии стала проблема принципиальной односторонности, ограниченности и глубокой противоречивости рационалистической метафизики вообще, теоретической и методологической несостоятельности ее исходных установок и принципов. Вольфу выпала малопочетная участь стать носителем и выразителем общего кризиса традиционной метафизики. Но в этом состоит и его непреходящая заслуга в истории философской мысли нового времени, равно как и в процессе вызревания проблемно-теоретических предпосылок для разработки новых, нетрадиционных подходов к решению основных вопросов философского познания, прежде всего у Канта, других представителей немецкой классической философии.
В целом вплоть до второй половины XVIII в. вольфовская школа оставалась самой влиятельной философской школой в Германии. Апогей ее развития приходится на начало 40-х годов, когда взошедший на престол Фридрих II торжественно пригласил Вольфа в Галле, объявив его философию чуть ли не официальной философией Пруссии. Среди наиболее известных представителей вольфовской школы, внесших немалый вклад в культурную жизнь Германии и немецкое Просвещение, следует отметить Г.Б. Бильфингера, Л.Ф. Тюммига, И.Хр. Готтшеда, Ф.Хр. Баумейстера, А.Г. Баумгартена, Г.Ф. Мейера и др. Большинство вольфианцев занимались в основном формальными уточнениями и "улучшениями" системы своего учителя, пытаясь устранить ее многочисленные противоречия и содержательные пробелы. Как правило, однако, результатом этого на деле оказывалось лишь усиление таких негативных сторон вольфианской метафизики, как бесплодная игра дефинициями и абстрактными формулировками, выдумывание искусственных логических связей между никак не обоснованными и эклектически рядоположными понятиями. В силу этого она все более превращалась в бессодержательную схоластику, теряла реальное познавательное значение, отдалялась от потребностей и задач просветительского движения, развития общества, науки, образования.
Вместе с тем в составе вольфовской школы возникла и определенная дифференциация: её наименее ортодоксальные представители постепенно отказывались от крайнего рационализма учителя и от рассмотрения сугубо умозрительных и "высших" вопросов метафизического познания, переходя к анализу вопросов, непосредственно связанных с конкретными потребностями общественной и культурной практики, научного познания. В работах вольфианцев на первый план все более выдвигалась проблематика эмпирической психологии, где понятие человеческой души трактовалось уже не как безликая совокупность абстрактных способностей, как "простая" и бессмертная сущность, а как многомерное, целостное и активное образование, как достояние конкретной личности во всем богатстве и многообразии ее жизненных потребностей и интересов. Показательно, что именно из попыток уяснения специфики чувственности как самостоятельной и независимой от рассудка способности души и разработки специальной логики "низшего" познания возникли эстетические идеи Баумгартена и Мейера, ставших основателями немецкой эстетической теории века Просвещения. На творчество ряда вольфианцев все большее влияние стали оказывать традиции английского сенсуализма, шотландской школы "морального чувства" и "здравого смысла", эмпирико-психологической линии Томазия. Все это привело к постепенному эклектическому размыванию вольфовской школы и её растворению в так называемой популярной философии позднего Просвещения.