Саморазвивающиеся синергетические системы и новые стратегии научного поиска

Тема 6.1 ОСОБЕННОСТИ СОВРЕМЕННОГО ЭТАПА РАЗВИТИЯ НАУКИ

САМОРАЗВИВАЮЩИЕСЯ СИНЕРГЕТИЧЕСКИЕ СИСТЕМЫ И НОВЫЕ СТРАТЕГИИ НАУЧНОГО ПОИСКА.

ГЛОБАЛЬНЫЙ ЭВОЛЮЦИОНИЗМ И СОВРЕМЕННАЯ КАРТИНА МИРА

ФИЛОСОФИЯ РУССКОГО КОСМИЗМА И УЧЕНИЕ В.И. ВЕРНАДСКОГО О БИОСФЕРЕ

ОСМЫСЛЕНИЕ ВЗАИМОСВЯЗЕЙ ВНУТРИНАУЧНЫХ И СОЦИАЛЬНЫХ ЦЕННОСТЕЙ КАК УСЛОВИЕ СОВРЕМЕННОГО РАЗВИТИЯ

Тема 6.1 ОСОБЕННОСТИ СОВРЕМЕННОГО ЭТАПА РАЗВИТИЯ НАУКИ

САМОРАЗВИВАЮЩИЕСЯ СИНЕРГЕТИЧЕСКИЕ СИСТЕМЫ И НОВЫЕ СТРАТЕГИИ НАУЧНОГО ПОИСКА.

ГЛОБАЛЬНЫЙ ЭВОЛЮЦИОНИЗМ И СОВРЕМЕННАЯ КАРТИНА МИРА

ФИЛОСОФИЯ РУССКОГО КОСМИЗМА И УЧЕНИЕ В.И. ВЕРНАДСКОГО О БИОСФЕРЕ

ОСМЫСЛЕНИЕ ВЗАИМОСВЯЗЕЙ ВНУТРИНАУЧНЫХ И СОЦИАЛЬНЫХ ЦЕННОСТЕЙ КАК УСЛОВИЕ СОВРЕМЕННОГО РАЗВИТИЯ

САМОРАЗВИВАЮЩИЕСЯ СИНЕРГЕТИЧЕСКИЕ СИСТЕМЫ И НОВЫЕ СТРАТЕГИИ НАУЧНОГО ПОИСКА

В современной постнеклассической науке на воссоздание образа объективной реальности ориентированы весь потенци­ал описательных наук, дисциплинарное знание и проблемно- ориентированные междисциплинарные исследования. Исследо­вание саморазвивающихся синергетических систем происходит в рамках междисциплинарных исследований в нескольких на­правлениях: модель, предложенная родоначальником синерге­тики Г. Хакеном, модель И. Пригожина, модель российской школы, возглавляемой С. Курдюмовым. Начало новой дисцип­лине, названной синергетикой, положило выступление Г. Хакена в 1973 г. на первой конференции, посвященной пробле­мам самоорганизации, однако в модели И. Пригожина вместо этого термина употребляется другой - «неравновесная термо­динамика». В современной постнеклассической картине мира упорядоченность, структурность, равно как и хаос, стохастичность, признаны объективными, универсальными характерис­тиками действительности, присутствующими на всех структур­ных уровнях развития. Проблема иррегулярного поведения неравновесных систем находится в центре внимания синерге­тики (в пер. с древнегреч. - содействие, соучастие) - теории самоорганизации, сделавшей своим предметом выявление наи­более общих закономерностей спонтанного структурогенеза. Показателем прогресса как состояния, стремящегося к повы­шению степени сложности системы, является наличие в ней внутреннего потенциала самоорганизации.

Самоорганизация мыслится как глобальный эволюционный процесс, поэтому понятие «синергетика» получило широкое рас­пространение в современной философии науки и наиболее час­то употребляется в значении «согласованное действие», «непре­рывное сотрудничество», «совместное использование».

Г. Хакен в своей классической работе «Синергетика» отме­чал, что во многих дисциплинах, от астрофизики до социоло­гии, наблюдаются корпоративные явления, которые зачастую приводят к возникновению макроскопических структур или функций. Синергетика в ее нынешнем состоянии фокусирует внимание на таких ситуациях, в которых структуры или функ­ции систем переживают драматические изменения на уровне макромасштабов.

В частности, синергетику особо интересует вопрос о том, как именно подсистемы или части производят изменения, всецело обус­ловленные процессами самоорганизации. Казалось парадоксальным, что при переходе от неупорядоченного состояния к состоянию по­рядка все эти системы ведут себя схожим образом.

Хакен объясняет, почему он назвал новую дисциплину синер­гетикой: во-первых, в ней исследуется совместное действие мно­гих подсистем, в результате которого на макроскопическом уровне возникают структура и соответствующее функционирование; во- вторых, она кооперирует усилия различных научных дисциплин для нахождения общих принципов самоорганизации систем. В 1982 г. на конференции по синергетике, проходившей в СССР, были определены конкретные приоритеты новой науки. В част­ности, Г. Хакен подчеркнул, что в связи с кризисом узкоспеци­ализированных областей знания информацию необходимо сжать до небольшого числа законов, концепций или идей, а синерге­тику можно рассматривать как одну из подобных попыток. По его мнению, принципы самоорганизации различных по своей при­роде систем (от электронов до людей) одни и те же, следовательно, речь должна идти об общих детерминантах природных и соци­альных процессов, на нахождение которых и направлена синер­гетика.

Таким образом, синергетика оказалась весьма продуктивной научной концепцией, предметом которой стали процессы само­организации - спонтанного структурогенеза. В отечественной модели синергетики и ее трактовке отечественными учеными школы С. Курдюмова внимание акцентировано на процессах, протекающих в режиме «с обострением». Синергетика включи­ла в себя новые приоритеты современной картины мира - кон­цепцию нестабильного неравновесного мира, феномен неопре­деленности и многоальтернативности развития, идею возникно­вения порядка из хаоса.

Основополагающая идея синергетики состоит в том, что неравновесность мыслится источником появления новой органи­зации, т.е. порядка (поэтому главный труд И. Пригожина и И. Стенгерс назван «Порядок из хаоса»). Зарождение упорядо­ченности приравнивается к самопроизвольной самоорганизации материи. Система всегда открыта и обменивается энергий с внеш­ней средой, зависит от особенностей ее параметров. Неравновес­ные состояния обусловлены потоками энергии между системой и внешней средой. Процессы локальной упорядоченности совер­шаются за счет притока энергии извне. По мнению Г. Хакена, переработка энергии, подводимой к системе, на микроскопиче­ском уровне проходит много этапов, что в конце концов приво­дит к упорядоченности на макроскопическом уровне: образова­нию макроскопических структур (морфогенез), движению с не­большим числом степеней свободы и т.д. При изменяющихся параметрах одна и та же система может демонстрировать различ­ные способы самоорганизации. В сильно неравновесных усло­виях системы начинают воспринимать те факторы, к которым они были безразличны, находясь в более равновесном состоянии. Следовательно, для поведения самоорганизующихся систем важны интенсивность и степень их неравновесности.

Саморазвивающиеся системы находят внутренние (имманент­ные) формы адаптации к окружающей среде. Неравновесные условия вызывают эффект корпоративного поведения элементов, которые в равновесных условиях вели себя независимо и авто­номно. В ситуациях отсутствия равновесия когерентность, т.е. согласованность элементов системы, в значительной мере воз­растает. Определенное количество или ансамбль молекул демон­стрирует когерентное поведение, которое оценивается как слож­ное.

В «Философии нестабильности» И. Пригожин подчеркивает: «Ка­жется, будто молекулы, находящиеся в разных областях раствора, могут каким-то образом общаться друг с другом. Во всяком случае, очевидно, что вдали от равновесия когерентность поведения моле­кул в огромной степени возрастает. В равновесии молекула видит только своих соседей и «общается» только с ними. Вдали от равно­весия каждая часть системы видит всю систему целиком. Можно сказать, что в равновесии материя слепа, а вне равновесия прозре­вает».

Эти коллективные движения Г. Хакен называет модами. Ус­тойчивые моды, по его мнению, подстраиваются под неустой­чивые и могут быть исключены. В общем случае это ведет к ко­лоссальному уменьшению числа степеней свободы, т.е. к упоря­доченности.

Синергетические системы на уровне а-биотического существо­вания (неорганической, косной материи) образуют упорядоченные пространственные структуры; на уровне одноклеточных организ­мов взаимодействуют посредством сигналов; на уровне много­клеточных организмов осуществляется многообразное коопери­рование в процессе их функционирования. Идентификация био­логической системы опирается на наличие кооперативных зависимостей. Работа головного мозга оценивается синергети­кой как «шедевр кооперирования клеток».

Новые стратегии научного поиска в связи с необходимостью освоения самоорганизующихся синергетических систем опира­ются на конструктивное приращение знаний в так называемой теории направленного беспорядка, которая связана с изучени­ем специфики и типов взаимосвязи процессов структурирования и хаоса. Попытки осмысления понятий «порядок» и «хаос» ос­нованы на классификации хаоса, который может быть простым, сложным, детерминированным, перемежаемым, узкополосным, крупномасштабным, динамичным. Самый простой вид ха­оса - «маломерный» - встречается в науке и технике и поддает­ся описанию с помощью детерминированных систем; он отли­чается сложным временным, но весьма простым пространствен­ным поведением. «Многомерный» хаос сопровождает нерегулярное поведение нелинейных сред. В турбулентном режиме сложны­ми, не поддающимися координации, будут и временные, и про­странственные параметры. «Детерминированный» хаос подразу­мевает поведение нелинейных систем, которое описывается урав­нениями без стохастических источников, с регулярными начальными и граничными условиями.

Причины потери устойчивости и перехода к хаосу - шумы, внешние помехи, возмущающие факторы. Источником хаоса иногда считают наличие многообразных степеней свободы, ко­торое может привести к реализации абсолютно случайных пос­ледовательностей. К обстоятельствам, обусловливающим хаос, от­носится принципиальная неустойчивость движения, когда два близких состояния могут порождать различные траектории раз­вития, чутко реагируя на стохастику внешних воздействий.

Современные исследования существенно дополняют традици­онные взгляды на процессы хаотизации. В постнеклассическую картину мира хаос вошел не как источник деструкции, а как состояние, производное от первичной неустойчивости матери­альных взаимодействий, которое может явиться причиной спон­танного структурогенеза. В последних теоретических разработ­ках хаос предстает не просто как бесформенная масса, а как сверх­сложно организованная последовательность, логика которой пред­ставляет значительный интерес. Ученые определяют хаос как нерегулярное движение с непериодически повторяющимися, не­устойчивыми траекториями, где для корреляции пространствен­ных и временных параметров характерно случайное распределе­ние.

В мире человеческих отношений всегда существовало негатив­ное отношение к хаотическим структурам и полное принятие упо­рядоченных. Социальная практика осуществляет экспансию против хаоса, неопределенности, сопровождая их отрицательными оценоч­ными формулами, стремясь вытолкнуть за пределы методологиче­ского анализа. Последнее выражается в торжестве рационалисти­ческих утопий и тоталитарных режимов, желающих установить «пол­ный порядок» и поддерживать его с «железной необходимостью». Современная наука преодолевает это отношение, предлагая иное, конструктивное понимание роли и значимости процессов хаотизации в современной синергетической парадигме.

Истолкование спонтанности развития как негативной харак­теристики в деструктивных терминах «произвол» и «хаос» всту­пает в конфликт не только с выкладками современного естествен­нонаучного и философско-методологического анализа, призна­ющего хаос наряду с упорядоченностью универсальными характеристиками развития универсума, но и с древнейшей ис­торико-философской традицией, в которой хаос мыслится как всеобъемлющее и порождающее начало. В античном мировос­приятии непостижимый хаос наделен формообразующей силой и означает «зев», «зияние», первичное бесформенное состояние материи и первопотенцию мира, которая, разверзаясь, изрыгает ряды животворно оформленных сущностей.

Спустя более чем 20 веков такое античное мирочувствование отразилось в выводах ученых, утверждающих, что открытие ди­намического хаоса - это, по сути, открытие новых видов дви­жения, столь же фундаментальное по своему характеру, как и открытие физикой элементарных частиц, кварков и глюонов в качестве новых элементов материи. Наука о хаосе - это наука о процессах, а не о состояниях, о становлении, а не о бытии.

Новые стратегии научного поиска в связи с необходимостью освоения самоорганизующихся синергетических систем переос­мысливают типы взаимосвязи структурирования и хаотизации, представленные схемой цикличности, отношениями бинарности и дополнительности. Бинарная структура взаимодействия порядка и хаоса проявляется в сосуществовании и противоборстве этих двух стихий. В отличие от цикличности, предполагающей смену состо­яний, бинарная оппозиция порядка и хаоса сопряжена с множе­ственностью результативных эффектов: это и отрицание, и транс­формация с сохранением исходной основы (скажем, больше по­рядка или больше хаоса), и разворачивание того же противостояния на новой основе (например, времена другие, а порядки или по­роки все те же). Отношение дополнительности предполагает втор­жение неструктурированных сил и осколочных образований в организованное целое. Здесь наблюдаются вовлеченность в це­лостность несвойственных ей чужеродных элементов, вкрапле­ния в устоявшуюся систему компонентов побочных структур, за­частую без инновационных приращений и изменения степени сложности.

Для освоения самоорганизующихся синергетических систем обозначена новая стратегия научного поиска, основанная на дре­вовидной ветвящейся графике, которая воссоздает альтернатив­ность развития. Выбор будущей траектории развития зависит от исходных условий, входящих в них элементов, локальных изме­нений, случайных факторов и энергетических воздействий. На X Международном конгрессе по логике, методологии и филосо­фии науки (август 1995 г., Флоренция) И. Пригожин предложил считать основой идею квантового измерения применительно к универсуму как таковому.

Новая стратегия научного поиска предполагает учет принци­пиальной неоднозначности поведения систем и составляющих их элементов, возможность перескока с одной траектории на дру­гую и утраты системной памяти, когда система, забыв свои про­шлые состояния, действует спонтанно и непредсказуемо. В кри­тических точках направленных изменений возможен эффект ответвлений, допускающий в перспективе функционирования таких систем многочисленные комбинации их эволюциониро­вания.

Примечательно, что подобный методологический подход, исполь­зующий ветвящуюся графику анализа, был применен Дж. Тойнби по отношению к общецивилизационному процессу развития. В нем не игнорируется право на существование различных типов циви­лизаций, которых, по мнению историка, насчитывается около 21. Общецивилизационный рост не подчиняется единой схеме форма­ционного членения. Исторический процесс предполагает многова­риантность цивилизационного развития, в котором представители одного и того же типа общества по-разному реагируют на так на­зываемый вызов истории: одни сразу же погибают; другие выжи­вают, но такой ценой, что после этого уже ни на что не способны; третьи столь удачно противостоят вызову, что выходят не только не ослабленными, но даже создав наиболее благоприятные условия для преодоления грядущих испытаний; есть и такие, что следуют за пер­вопроходцами, как овцы следуют за своим вожаком. Генезис неза­висимых цивилизаций связан не с отделением от предшествующих обществ образований того же вида, а скорее с мутациями обществ сестринского вида или примитивных обществ. Распад обществ про­исходит также различным образом и с различной скоростью: одни разлагаются как тело, другие - как древесный ствол, а иные - как камень на ветру. Общество, по мнению Дж. Тойнби, есть пересе­чение полей активности отдельных индивидов, чья энергия - это жизненная сила, которая творит историю. Данный вывод истори­ка во многом согласуется с одним из ведущих положений пост­неклассической методологии, переосмысливающих роль и значимость индивида как инициатора «созидающего скачка», заставляет по-новому воспринимать прошлое, события которого происходили под влиянием меньшинства, великих людей, пророков.

Своеобразная организационная открытость мира предполагает многообразные способы квантования реальности, различные сценарно-структурные сцепления материи. Стратегия освоения самоорганизующихся синергетических систем связана с такими понятиями, как бифуркация, флуктуация, хаосомность, дисси­пация, странные атракторы, нелинейность, неопределенность, которые наделяются категориальным статусом и используются для объяснения поведения всех типов систем — доорганизмических, организмических, социальных, деятельностных, этничес­ких, духовных и проч. В условиях, далеких от равновесия, дей­ствуют бифуркационные механизмы, предполагающие наличие точек раздвоения и неединственность продолжения развития. Ре­зультаты их действия трудно предсказуемы. По мнению И. При­гожина, бифуркационные процессы свидетельствуют об услож­нении системы. Н. Моисеев утверждает, что в принципе каж­дое состояние социальной системы является бифуркационным, а в глобальных измерениях антропогенеза развитие человечества уже пережило по крайней мере две бифуркации: первая произошла в эпоху палеолита и привела к утверждению системы табу, ог­раничивающей действие биосоциальных законов («не убий!»), вторая в эпоху неолита и связана с расширением геологиче­ской ниши (освоением земледелия и скотоводства).

Флуктуации, т.е. возмущения, разделяются на два класса: со­здаваемые внешней средой и воспроизводимые самой системой.

Флуктуации могут быть столь сильными, что овладеют системой полностью, придав ей свои колебания, и, по сути, изменят режим ее существования. Они выведут систему из свойственного ей «типа порядка», но обязательно ли к хаосу или к упорядоченности иного уровня - это особый вопрос.

Система, по которой рассеиваются возмущения, называется диссипативной. По сути - это характеристика поведения систе­мы при флуктуациях, которые охватили ее полностью. Основ­ное свойство диссипативной системы - необычайная чувстви­тельность к всевозможным воздействиям и в связи с этим чрез­вычайная неравновесность.

Аттракторы - притягивающие множества, образующие как бы центры, к которым тяготеют элементы.

К примеру, когда скапливается большая толпа народа, человек не может равнодушно пройти мимо нее, не проявив любопытства. В теории самоорганизации подобный процесс получил название «сползание в точку скопления».

Аттракторы концентрируют вокруг себя стохастические эле­менты, тем самым структурируя среду и становясь участниками созидания порядка.

Приоритетное направление новой парадигмы - анализ неста­бильных, неравновесных систем - сталкивается с необходимо­стью исследования феномена онтологической неопределенности, который фиксирует отсутствие реального референта будущего. В середине XX в. неопределенность заинтересовала ряд запад­ных ученых в рамках проблем кибернетики и компьютерной связи. В работах Н. Винера, К. Шеннона, У. Эшби, Р. Хартли инфор­мация ставилась в зависимость от неопределенности и измеря­лась ее мерой. Было принято считать, что неопределенность (или неожиданность) обратно пропорциональна вероятности: чем событие более вероятно, тем менее оно неопределенно или нео­жиданно. Дальнейший анализ показал, что эта зависимость во многом лишь кажется простой: неопределенность - это вид вза­имодействий, лишенных конечной устойчивой формы. Она мо­жет быть производной от гетерономной природы объекта-собы­тия, когда оно происходит, как говорится, прямо «на глазах», опе­режая всевозможные прогнозы, расчеты и ожидания. Феномен неопределенности отождествим с потенциальной полнотой всех возможных изменений в пределах существующих фундаменталь­ных физических констант. Вероятность предполагает устойчи­вое распределение признаков совокупности и нацелена на исчис­ление континуума возможных изменений.

В новой стратегии научного поиска актуальна категория слу­чайности, которая предстает как характеристика поведения любого типа систем, не только сложных, но и простых. Причем даль­нейшее их изучение, сколь бы тщательно оно ни проводилось, никак не ведет к освобождению от случайности. Последняя оз­начает, что свойства и качества отдельных явлений изменяют свои значения независимым образом и не определяются перечнем характеристик других явлений. В одной из последних интерпре­таций такую случайность назвали динамическим хаосом. Порож­денная действием побочных, нерегулярных, малых причин или взаимодействием комплексных причин случайность - это кон­кретно-особенное проявление неопределенности.

Категория «возможность» отражает будущее состояние объекта. Возможность нацелена на соотнесение предпосылок и тенден­ций развивающегося явления и предполагает варианты последу­ющих стадий развития и изменения. Набор возможностей состав­ляет бытийное поле неопределенности. Сложившаяся ситуация нередко оценивается как неопределенная из-за наличия множества конкурирующих возможностей. Неопределенность сопровождает процедуру выбора и квалифицирует «довыборное» состояние системы. Причем выбор понимается не только как сознательное и целенаправленное действие, но и как актуализация стохасти­ческой причинности природного или естественно-исторического процесса. Неопределенность потенциально содержит в себе в ка­честве равновозможных многочисленные варианты, когда «все может быть» (разумеется, в пределах фундаментальных физичес­ких констант). Затем она организуется в ситуацию и в своем свер­шившемся виде являет собой противоположность самой себе - т.е. определенность.

Необходимые в новой стратегии изучения самоорганизующихся систем статистические закономерности формулируются на языке вероятностных распределений и проявляются как законы мас­совых явлений на базе больших чисел. Считается, что их дей­ствие обнаруживается там, где на фоне множества случайных причин существуют глубокие необходимые связи. Они не дают абсолютной повторяемости, однако в общем случае правомерна их оценка как закономерностей постоянных причин.

Для современной синергетики характерно различение двух эво­люционных ветвей развития: организмической и неорганической. Мир живого подтверждает уникальную способность производ­ства упорядоченных форм, как бы следуя принципу «порядок из порядка». Стремлением косной материи является приближение к хаосу, увеличение энтропии с последующим структурегенезом. Основу точных физических законов составляет атомная неупо­рядоченность. Главной эволюционной особенностью живого является минимальный рост энтропии. Из теоремы о миниму­ме производства энтропии следует, что когда условия мешают системе перейти в состояние равновесия, она переходит в состо­яние энтропии, которое настолько близко к равновесию, насколь­ко это позволяют обстоятельства.

Постулат современного естествознания - «достоверно то, что подавляюще вероятно» не исключает «поштучный» анализ нео­жиданных, маловероятных, но и в силу этого максимально ин­формационно емких событий. Этому способствуют такие инно­вационные средства стратегии научного поиска, как ситуационная детерминация - «case stadies», абдукция, куматоид.

Анализ по типу «case stadies» (ситуационных исследований) предполагает изучение отдельных, особых ситуаций, которые не вписываются в устоявшиеся каноны объяснения. Считается, что идея ситуационного подхода восходит к идеографическому - опи­сательному методу баденской школы. Можно согласиться с К. Мангеймом, который поддерживал необходимость принятия во внимание ситуационной детерминации в качестве неотъем­лемого фактора познания, подобно тому как принята теория реляционизма и теория меняющегося базиса мышления. Различа­ют два типа ситуационных исследований: текстуальные и поле­вые. Преимущества ситуационных исследований состоят в том, что содержание системы знания раскрывается в контексте оп­ределенного набора условий, конкретных и особых форм жиз­ненных ситуаций, приоткрывая тем самым завесу над тайнами реального познавательного процесса.

Фаза «заключения к наилучшему объяснению фактов» назва­на абдукцией. Такого рода умозаключения широко используют­ся в быту и на практике.

Врач по симптомам болезни ищет его причину, детектив по ос­тавшимся следам преступления ищет преступника. Так же и уче­ный, пытаясь отыскать наиболее удачное объяснение происходящему, пользуется методом абдукции; значимость отражаемой им проце­дуры в построении новой и эффективной методологической стра­тегии весьма существенна.

Другой новацией современных научно-исследовательских стра­тегий является куматоид (в пер. с греч. - волна), т.е. определен­ного рода плавающий объект, который характеризуется тем, что может появляться, образовываться, а может исчезать, распадаться.

Он не репрезентирует всех своих элементов одновременно, а как бы представляет их своеобразным «чувственно-сверхчувственным» образом.

Скажем, такой системный объект, как народ, не может быть пред­ставим и локализован в определенном пространственно-временном участке, т. е. невозможно собрать всех людей, чтобы объект был це­лостно представлен. Однако этот объект не фиктивен, а реален, наблюдаем и изучаем, и более того, во многом определяет направ­ление всего цивилизационно-исторического процесса в целом.

Другой наиболее простой и легкодоступный пример - студен­ческая группа. Это тоже некий плавающий (то исчезающий, то по­являющийся объект), который обнаруживается не во всех системах взаимодействий. Так, после окончания учебных занятий группы как целостного объекта уже нет, тогда как в определенных, институци­онально запрограммированных ситуациях (номер группы, количе­ство студентов, структура, общие характеристики) она как объект обнаруживается и самоидентифицируется. Кроме того, такой кума­тоид поддерживается и внеинституционально, подпитывается мно­гообразными импульсами - дружбой, соперничеством, солидарно­стью, поддержкой.

Особенность куматоида в том, что он не только безразличен к пространственно-временной локализации, но и нежестко при­вязан к самому субстрату - материалу, его составляющему. Его качества системные, а следовательно, зависят от присутствия или отсутствия входящих в него элементов, и в особенности от тра­ектории их развития или поведения. Куматоид нельзя однозначно идентифицировать с одним определенным качеством или с на­бором подобных качеств, закрепленных вещественным образом. Вся социальная жизнь сплошь наводнена плавающими объекта­ми - куматоидами. Еще одной его характеристикой является определенная предикативность его функционирования (быть народом, быть учителем, быть членом той или иной социальной группы). От куматоида ожидается некое воспроизведение наиболее типичных особенностей поведения.

Новые стратегии научного поиска указывают на принципи­альную гипотетичность знания. Так, в одной из возможных интерпретаций постнеклассической картины мира обосновыва­ется такое состояние универсума, когда, несмотря на непред­сказуемость флуктуаций (случайных возмущений и изменений начальных условий), набор возможных траекторий (путей эво­люционирования системы) определен и ограничен. Случайные флуктуации и точки бифуркаций труднопредсказуемым образом меняют траекторию системы, однако сами траектории тяготеют к определенным типам-аттракторам и вследствие этого приво­дят систему, нестабильную относительно мельчайших измене­ний начальных условий, в новое стабильное состояние.

В синергетической парадигме признается поведение систем в режиме «с обострением». Критерием «сложности» синергети­ческого объекта, как уже говорилось, является потенциал само­организации. Синергетика исследует неравновесные системы, или системы, находящиеся «вдали от равновесия», причем неустой­чивость означает «случайное движение внутри вполне определен­ной области параметров». Г. Николис и И. Пригожин отмечают, что при определенных условиях могут возникать макроскопиче­ские явления самоорганизации в виде ритмически изменяющихся во времени пространственных картин, появляться мозаичные структуры, кольца, спирали, концентрические окружности, ячей­ки. За порогом неустойчивости возникает новая структура.