Особенности социального познания и его методов.

Говоря о понятии «социальное познание», следует иметь в виду два его основных аспекта: а) любое познание соци­ально, поскольку оно возникает и функционирует в об­ществе и детерминировано социально-культурными при­чинами. В этом широком смысле всякое познание гума­нитарно, т. е. связано с человеком; б) одна из форм по­знавательной деятельности — познание общества, т. е. социальных процессов и явлений, — в отличие от двух других: познания природы (естествознание) и самого по­знания, мышления (гносеология, логика, философия). Именно этот аспект далее и будет иметься в виду. При этом понятия «социальное познание», «гуманитарное по­знание», «социально-гуманитарное познание» будут упот­ребляться как синонимы.

В зависимости от основания (критерия) внутри соци­ального познания различают познание социально-философ­ское, экономическое, историческое, социологическое и т. д. Иногда социальное познание отличают от гуманитар­ного, понимая последнее как отражение мотивационно-смысловых, ценностных факторов и целевых зависимостей.

Существуют две основные крайние позиции в постановке и решению проблемы соотношения социально-гуманитар­ного и естественнонаучного познания.

1. Сторонники первой позиции считают, что никакого различия между социальными и естественнонаучными фор­мами и методами познания не существует. Так, польский историк и философ Е. Топольский, доказывая отсутствие специфики исторического познания, считает, что все про­блемы, касающиеся исторического познания, являются про­блемами, касающимися одновременно всякого познания. Следствием указанного подхода явилось фактическое отож­дествление гуманитарного познания с естественнонаучным, сведение (редукция) первого ко второму как эталону вся­кого познания. Подобный прием есть не что иное как аб­солютизация роли естественных наук: научным считается только то, что относится к области этих наук, все остальное не относится к научному познанию, а это философия («ме­тафизика»), религия, мораль, культура и т. д.

Особенно сильное воздействие на методологию гума­нитарных наук оказали механистические воззрения, стрем­ление применить в них идеи и методы механики как наи­более развитой науки, особенно в XVII—XVIII вв. Но об этом более подробно будет сказано дальше. Здесь лишь отметим, что при всей тщетности данного «мероприятия» эти попытки имели исторически прогрессивный характер, учитывая лучшую теоретико-методологическую разработан­ность «точных» наук того времени. Но они игнорировали своеобразный характер познания социальных явлений.

2. Сторонники второй позиции, стремясь найти указан­ное своеобразие, гипертрофировали его, противопостав­ляя социальное знание естественнонаучному, не видя меж­ду ними ничего общего. Особенно характерно это было для представителей баденской школы неокантианства (Вин-дельбанд, Риккерт). Суть их воззрений была выражена в тезисе Риккерта о том, что «историческая наука и наука, формулирующая законы, суть понятия, взаимоисключаю­щие друг друга».

Ниже мы еще будем подробно говорить о Риккерте (и неокантианстве), а сейчас отметим следующее. Во-первых, справедливо подчеркивая определенную ограничен­ность концепции Риккерта, ее критики часто упускали из виду, что в ней были зафиксированы некоторые важ­ные реальные моменты социально-исторических иссле­дований.

Во-вторых, неокантианская концепция социального познания не только оказала большое влияние на тех, кто занимался логикой и методологией гуманитарных наук в первой половине XX в., но и в значительной степени пре­допределила круг проблем, которые обсуждаются филосо­фами, логиками, методологами, эпистемологами и исто­риками вплоть до наших дней.

В-третьих, попытки найти специфику социального по­знания нельзя сводить к чисто словесным манипуляциям с терминами («социальное качество», «социальное проти­воречие», «социально-исторический факт», «социальная теория» и т. п.). В отношении исторического познания эту ситуацию зафиксировал А. И. Ракитов: «Приходится с сожалением констатировать, что попытки модифициро­вать историческую науку, с тем, чтобы поднять ее до уровня «гвардейских» дисциплин века (физика, кибернетика, те­ория информации и др.), зачастую сводятся к простым вербальным заимствованиям концептуальных схем и по­нятий из этих дисциплин без должного учета реальных проблем и специфики исторического познания»¹.

Несомненно, что для социального познания характер­но все то, что свойствнно познанию как таковому. Это описание и обобщение фактов (эмпирический этап), тео­ретический и логический анализ с выявлением законов и причин исследуемых явлений, построение идеализирован­ных моделей («идеальных типов», по Веберу), адаптиро­ванных к фактам, объяснение и предсказание явлений и т. д. Единство всех форм и видов познания предполагает и определенные внутренние различия между ними, выражающиеся в специфике каждой из них. Обладает такой спецификой и познание социальных процессов.

Проблема соотношения естественных наук и обществознания активно обсуждается и в современной, в том числе и в отечественной литературе. Так, В. В. Ильин, под­черкивая единство, «родовую единообразность науки», фиксирует крайние, а значит ошибочные, позиции в этом вопросе: а) натуралистика — некритическое, механичес­кое заимствование естественнонаучных методов, что не­избежно культивирует редукционизм в разных вариантах — физикализм, физиологизм, энергетизм, бихевиоризм и др.; б) гуманитаристика — абсолютизация специфики со­циального познания и его методов, сопровождаемая диск­редитацией «точных наук». Следовательно, естествозна­ние и гуманитарные науки — ветви одной науки как цело­го. По образному выражению автора, естественник и гу­манитарий «едят одно блюдо», хотя с разных концов и разными ложками¹. Сказанное не означает, что между ес­тество- и обществознанием нет различий и, что каждое из них не обладает будто бы своей спецификой. Для ее выяв­ления необходимо обратиться к истории познания.