От привязчивых нужд невежественного.

Искать разум различающим умом —

это величайшая из всех ошибок.

Что вы делаете, когда ставите цель? Ум делает это, а затем ум ищет путь достижения этого. Затем ум изобретает техники, методы, способы. И затем вы следуете этим путям и методам. Что вы делаете? Вы следуете уму, вы движетесь по кругу.

Цель создана умом, средства созданы умом, и ум ведет вас. Как вы достигнете не-ума с умом?

Ум — это напряжение, ибо ум не может расслабиться, он зависит от противоположностей. Он обязан оставаться движущимся к крайностям. Он может осуждать, он может хвалить, но он не может полностью принять. А тотальность не есть цель. Она может прийти только через приятие.

Ум не может принять, он может отрицать, и когда он отрицает, он чувствует себя очень хорошо из-за эго: отрицаете — вы. Когда вы при­нимаете, эго чувствует себя очень плохо, ибо, когда нет отрицания, нет борьбы, нет конфликта, некуда идти. Тогда что вы делаете? Как будто просто быть здесь и сейчас бесполезно. Где-то в другом месте происходит блаженство, а что вы делаете здесь?

Я слышал, что однажды два дурака отдыхали под деревом. Картина была мирной и красивой: прямо перед ними журчал ручей, дул прекрас­ный прохладный ветерок. Один дурак сказал другому: «Если кто-нибудь имеет пятьдесят тысяч рупий, я бы не поменялся сейчас с ним местами».

Другой сказал: «А если у него есть один лакх рупий, сто тысяч ру­пий, — как тогда?»

Первый ответил: «Нет, даже и тогда».

Второй все еще продолжал и спросил: «Предположим, у него десять лакхов, миллион рупий!»

Тогда первый заволновался. Он приподнялся и сказал: «Это уже разница. Ты говоришь настоящее дело!»

Так работает ум: представление, мечта — и мечта становится реаль­ностью. Ничего нет, но теперь есть возбуждение.

Подумайте о чем-либо — и скоро вы заволнуетесь; даже если есть картинка с обнаженной женщиной — вы возбуждены; отсюда столько порнографии в мире. Это лишь картинка — линии и цвет на бумаге, больше ничего. Нет никого, и вы хорошо это знаете, но вы будете прятать эту картинку от окружающих, а когда вы один, вы будете «медитировать» над ней. Что вы делаете? Настоящее дело.

Ум — это просто воображение, но вы взволнованы. Если вы взволно­вались, ум продает вам что-нибудь, и тогда вы становитесь несчастным, ибо ум может продать идею, но никогда не может дать вещь. В этом проблема: у него нет вещи, чтобы вам предложить. Он может продать вам идею, он хороший продавец, но ему нечего дать. И когда вы дости­гаете и требуете этого, ум предлагает вам что-нибудь еще.

Я слышал, один торговый агент вернулся к своему боссу и сказал: « Я в затруднении. Та земля, которую мы продали, стала теперь проблемой. Человек звонит мне, ибо вся земля на шесть футов под водой. И он говорит: «Что за землю вы продали, и как возводить здесь дома?» Так что же мне делать? Должен ли я вернуть ему деньги и аннулировать все?»

Босс сказал: «Что ты за агент? Возьми две моторные лодки и продай их этому человеку!»

Агент должен продолжать продавать вещи: если одна вещь не годит­ся, тогда другую. И если человек взволновался в первый раз, то почему бы и не в следующий? Вам нужна просто уловка.

Ум продает вам идеи будущего. Он не может снабдить вас, ибо буду­щее никогда не приходит. Когда оно приходит, оно всегда становится настоящим. Снабжение — в настоящем, а торговый агент говорит о бу­дущем. Снабжение здесь, а ум думает в терминах надежды, мечты, воображения.

Примите реальность такой, каковы вы есть и каков мир. Не пытай­тесь ничего изменить — и тогда есть просветление; тогда все меняется, потому что вы теперь больше не тот. Если вы меняете что-либо — ничего не изменится. Если вы принимаете — все трансформируется; оно стано­вится светящимся неизвестным светом. Вы внезапно слышите музыку, которую никогда раньше не слышали; открывается красота — она была скрыта. Открывается дверь, тьма исчезает — взошло солнце.

Но это происходит только тогда, когда вам легко с собой. Это проис­шествие, это не результат ваших усилий. И не чувствуйте себя несчастным, ибо если это не следствие, тогда что вы можете поделать? Чувст­вуйте себя счастливо, ибо это не вопрос ваших усилий. Вы можете достичь этого в этот самый момент — нет нужды откладывать это.

Понимание — это приятие. Приятие — это просветление. Будди­сты, а этот Сосан — буддист, последователь Будды, имеют особое слово для приятия. Они зовут его татхата. Это означает отсутствие злобы, отсутствие осуждения, отсутствие похвалы. Оно значит, что вещи про­сто таковы, какие они есть; таков путь — таковость.

И человек живет в таковости. Что бы ни происходило, он готов дать этому произойти; куда бы жизнь ни шла, он идет с ней; все, что проис­ходит — хорошо. Вы не создаете конфликта — вы с ней. Вы течете — вы не плаваете: вы никогда не плаваете против течения. Вы просто плывете вместе с течением, и постепенно вы не знаете, кто есть кто, что есть что: кто — поток, а кто тот, кто стал частью потока. Вы становитесь потоком. Это есть просветление.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

Октябрь 27, 1974

Успокоенность и беспокойство

происходят от иллюзии,

с просветлением нет ни приязни,

ни неприязни.

Все двойственности исходят

от невежественного заключения.

Они как грезы или цветы в воздухе —

глупо пытаться схватить их.

Получение и потеря, правильное и неверное —

такие мысли должны быть

уничтожены разом.

Если глаз никогда не спит, все грезы,

естественно, прекратятся.

Если ум не делает никаких различений,

десять тысяч вещей существуют такими,

каковы они есть — в единой сущности.

Понять тайну этой единой сущности —

значит, быть освобожденным от всех пут.

Когда все вещи выглядят одинаково,

безвременная самосущность достигнута.

Никакие сравнения и аналогии

невозможны в этом беспричинном,

бессвязном состоянии.

ВСЕ ГРЕЗЫ ДОЛЖНЫ ПРЕКРАТИТЬСЯ

У ума есть только одна способность, и она в том, чтобы грезить; эти грезы продолжаются, даже когда вы бодрствуете. В этом причина того, что Сосан или Иисус не поверят, что вы когда-либо бодрствуете — грезы имеют одно свойство: они могут происходить только во сне.

Эти две вещи должны быть поняты прежде всего: ум — это источник всех грез, но грезы могут происходить только во сне. И если вы грезите двадцать четыре часа в суки, то совершенно определенно только одно: что вы глубоко спите. В любое время закройте глаза — и грезы есть: они продолжаются, как подспудное течение. Даже когда вы кажетесь заня­тым — для всех внешних целей вы кажетесь бодрствующим, но глубоко внутри поток грез все продолжается и продолжается.

В любой момент закройте глаза — и это есть. Это не прерывается вашими занятиями. Вы гуляете по улице, ведете машину, работаете на заводе, в конторе — это продолжается. Когда вы ложитесь спать, вы это чувствуете больше, ибо не заняты и все внимание переходит в ум.

Это так же, как звезды: днем вы не можете видеть звезды в небе. Они есть там, ибо, куда им деться? Но из-за света Солнца вы не можете их видеть. Если вы сядете в глубокий колодец двести футов глубиной, оттуда вы сможете увидеть звезды в небе даже днем. Они есть там, но из-за слишком сильного света вы не можете их видеть. Чтобы они откры­лись, нужна тьма.

То же самое происходит с грезами: грезы есть также и днем, но нужна тьма, чтобы их увидеть. Это так же, как когда вы идете в кино: если двери открыты, фильм может продолжаться, но вы не можете его видеть. Закройте двери, затемните комнату — и вы сможете увидеть.

Грезы — это ваше продолжение, и пока это продолжение не разорва­но, вы не можете узнать, что есть Истина. Вопрос не в том, далеко Истина или близко; вопрос в том, находится ум в грезах или нет.

Основная проблема не в том, как искать Истину: вы не можете искать с грезящим умом — ведь ваши грезы спроецируются на это, вы будете это интерпретировать, ваши грезы наложатся на все, что предстанет перед вами. Вы не сможете увидеть это, как оно есть. Вы будете видеть согласно своим грезам, будете фальсифицировать это. Истина есть, ибо только Истина и может быть — неистина не может существовать.

Итак, еще одно перед тем, как мы приступим к сутре: Шанкара разделил реальность на три категории, и эти категории прекрасны для понимания. Одна категория — это категория истины: то, что есть. Фактически, ничто другое невозможно — только Истина есть и только Ис­тина может быть.

Вторая категория — это то, что есть неистина; то, что не может, существовать. Её существованию нет возможности, ибо как может существовать неистина? Для существования необходима Истина. Поэ­тому неистина есть несуществующее — существует Истина. Затем Шанкара находит третью категорию, которую он называет греза, ви­димость, иллюзия, майя — то, что кажется существующим, но не есть.

Итак, три категории: Истина — то, что есть. Если ваши глаза чисты, не замутнены, если ум не грезит, тогда есть только одна категория — истина. Но если ваш ум грезит, тогда появляются две другие катего­рии.

Греза существует, в определенном смысле, ибо вы грезите ею. И ее нет, в другом смысле, ибо она не соотносится с реальностью. Вам снится ночью, что вы стали царем. Утром вы обнаруживаете, что вы тот же самый нищий. Сон был ложен, но он был, поэтому сон обладает свойст­вом истины — ведь он произошел. И в тот момент, когда он происходил, вы полностью верили в его истину, иначе он бы немедленно прекра­тился.

Если вы осознали, что вы грезите и это ложно — сон разрушен, вы уже проснулись. Сон существует несколько часов; он обладает одним качеством истины — он существует. Но это неистинно, ибо утром вы обнаруживаете, что это было неправдой: это была просто мысль, волна в воздухе, цветок в небе, кажущийся истинным, но не бывший таким.

Истина — это бытие, неистина — это небытие, и между этими двумя есть мир грез — он несет в себе качества обоих. А ум — это источник грез, поэтому ум иллюзорен. Ум — это источник всей майи.

Вы можете думать, что если вы оставляете мир и идете в Гималаи, вы достигнете Истины. Вы неправы, ибо ваш дом не майя, ваша жена не майя. Ваши дети не майя. Ваш ум — это майя. А как вы можете оставить здесь ум и идти в Гималаи? Ум внутри вас. Если вы можете отбросить его, вы можете сделать это где угодно. Если не можете отбросить его, вы не сможете его отбросить, идете вы в Гималаи или нет.

Жена, дети, дом, мир названы майей, иллюзией в переносном смыс­ле, ибо жена существует, она имеет бытие. Она сама по себе брахма, она есть Истина, но не как жена, а как душа.

Ваш ум интерпретирует ее как жену: «Она — моя жена»,— и тогда создается греза. Она есть — абсолютно точно. Вы есть — абсолютно точ­но, и между двумя происходит греза. Вы зовете ее вашей женой, она зовет вас своим мужем. Теперь между двумя существует греза, а грезы всегда оборачиваются кошмарами. Поэтому все взаимоотношения, в кон­це концов, становятся кошмаром, ибо вы не можете очень долго терпеть иллюзию. Иллюзия временна, рано или поздно она исчезает. Она не может быть вечной, не может быть постоянной.

Вы любите женщину — создается греза. Но как долго вы можете грезить? К тому времени, как медовый месяц заканчивается, греза про­ходит — даже раньше. Тогда что вы будете делать? Тогда вы будете притворяться, ибо теперь вы раб ваших собственных обещаний.

Вы будете притворяться, что вы все еще любите; вы будете притво­ряться, что вы все еще красивы; вы будете притворяться, что не сущест­вует такого человека, как вы. Но теперь все становится притворством, и когда греза разрушена, а вы притворяетесь, вы все еще несете сон, но он становится утомительным и кошмарным. Вот почему вы живете в таком страдании. Страдание — это ни что иное, как разрушенные сны, разру­шенные радуги, разрушенные иллюзии, разрушенные видимости. Вы так погрузились в них, что не можете взглянуть на Истину, что с самого начала они стали грезами.

Вместо того чтобы смотреть на Истину, вы скорее свалите ответст­венность на другого. Вы скажете: «Жена обманула меня. Она была не так хороша, как казалась. Она обманывала меня, она не открывала своей истинной реальности». И вы не увидите, что не в этом вообще дело. Вы создавали грезы вокруг нее и из-за этих грез вы не могли видеть реаль­ность. А она тоже создавала грезы вокруг вас.

Поэтому всегда, когда двое влюбляются, они не два человека — их четверо: один любящий, одна возлюбленная и между ними возлюблен­ная, которая создана умом любящего, и любящий, который создан умом возлюбленной. Эти двое последних являются грезами, и они продолжа­ют двигаться.

Рано или поздно, когда грезы разрушены, вас двое, а не четверо. Всегда, когда вас двое, будет трудность. Тогда вам бы хотелось свалить ответственность на другого — все это из-за другого. И вы снова упустили суть. Это значит, что вы снова создадите те же грезы вокруг другой женщины — ведь вы подумаете: «Эта женщина не обманет меня, и я теперь уже умнее».

Но ум никогда не умен. Сущность ума — это глупость, поэтому ум никогда не может быть умным. Он может быть хитрым — хитрым в своей глупости, но он никогда не может быть мудрым. Это не его приро­да, ибо мудрость появляется только тогда, когда грезы прекращаются. Поэтому, если грезы — это основная реальность ума, тогда он никогда не может быть мудрым.

Будда мудр, ибо теперь нет ума. Сосан мудр, ибо теперь он живет в не-уме, теперь все грезы прекратились: он смотрит на вещи, каковы они есть. Вы никогда не смотрите на вещи, каковы они есть, вы смешиваете их с вашими иллюзиями. Вы так боитесь смотреть прямо потому, что подсознательно вы знаете, где-то глубоко внутри вы знаете, что вещи не таковы, какими вы их видите.

Но вы думаете, что если вы посмотрите на реальность вещей, этого будет слишком много, слишком тяжело — вы, возможно, не сможете устоять. Вы смешиваете их с грезами только для того, чтобы сделать их немного слаще. Вы думаете, что это горько, поэтому покрываете его сахаром. Вы укутываете человека в грезы и чувствуете, что человек стал слаще. Нет, вы просто обманываете себя и никого другого — отсюда столько несчастий.

Именно из-за ваших грез произошло несчастье, и надо сознавать этот феномен. Не сбрасывайте ответственность на другого, иначе вы созда­дите другие грезы. Посмотрите — именно это вы проецируете, но по­смотреть трудно.

В кинотеатре, в кинозале вы смотрите на экран и никогда не смотрите назад, хотя проектор находится сзади. Фильм реально нахо­дится не на экране: на экране лишь проекция тени и света. Фильм существует как раз сзади, но вы туда никогда не смотрите, а проектор — там.

Ваш ум позади всех вещей и ум — это проектор, но вы всегда смот­рите на другого, ибо другой является экраном.

Когда вы любите, человек кажется прекрасным, несравненным. Ког­да вы ненавидите, тот же человек кажется безобразным, но вы никогда не осознаете, как тот же самый человек может быть самым уродливым и самым прекрасным. Когда вы любите, тот же человек — это цветок, роза, розовый сад без шипов.

Когда вы не любите, когда ненавидите, цветы исчезают, есть только шипы, сада больше нет; самое безобразное, самое грязное, вам бы не хотелось даже видеть это — и вы никогда не осознаете, что вы делаете. Как могут розы так быстро исчезнуть, за одну минуту? Даже не нужно интервала в одну минуту. В этот момент вы любите, а в следующий момент ненавидите — тот же человек, тот же экран, а вся история ме­няется.

Просто понаблюдайте, и вы сможете увидеть, что дело не в этом человеке — вы что-то проецируете. Когда вы проецируете любовь, че­ловек выглядит красивым; когда вы проецируете ненависть, человек выглядит уродом. Человека нет, вы вообще не видите реального челове­ка. Вы не можете видеть реальность через глаза ума.

Если вы действительно хотите знать, что является Истиной, писания не помогут. Не поможет и уход в Гималаи. Помочь может только одно: начните смотреть на вещи без ума. Смотрите на цветок, и не позволяйте уму ничего говорить. Просто смотрите на него. Это трудно из-за старой привычки интерпретировать. Вы продолжаете интерпретировать, а ин­терпретации различаются — они зависят от ума.

Мулла Насреддин обратился в суд для развода. Он сказал судье: «Больше не могу. Каждый день я возвращаюсь домой и обнаруживаю, что моя жена прячет в шкафу того или иного мужчину».

Даже судья был шокирован и спросил: «Каждый день?».

Насреддин ответил: «Каждый день! К тому же не одного и того же человека, а каждый день нового».

Только чтобы успокоить Насреддина, судья сказал: «Тогда ты должно быть очень обижен. Ты приходишь домой усталый и думаешь, что жена будет тебя ждать, принимать, приветствовать и любить, а на самом деле обнаруживаешь, что каждый день в шкафу скрывается новый мужчина. Это очень плохо».

Насреддин сказал: «Да, я очень обижен, ибо мне некуда повесить одежду».

То, как вы интерпретируете вещи, зависит от ума.

Потом Насреддин бросил жену и убежал. Его поймали и снова при­вели в суд. Судья сказал: «Ты беглец и будешь наказан».

Насреддин ответил: «Погодите! Перед тем, как решать, вы должны посмотреть на мою жену. Если вы увидите мою жену, то никогда не скажете, что я беглец. Вы просто скажете: «Насреддин, ты трус!», и это я принимаю. Я не беглец, а просто трус. Но сперва посмотрите на мою жену».

То, как вы видите вещи, зависит от вас, а не от вещей. Если вы не придете к той точке, где вы отбрасываете интерпретирующий ум и ви­дите непосредственно, тогда ум — ваш посредник. Он приносит вам вещи искаженными, он приносит вещи, смешанные с интерпретацией — они не чисты.

Поэтому единственный способ достичь Истины — это научиться то­му, как быть непосредственным в вашем видении, как отбросить помощь ума. Это посредничество ума является проблемой, ибо ум может созда­вать только грезы, но он может создавать прекрасные грезы, и вы можете взволноваться. Через ваше волнение греза начинает выглядеть как ре­альность.

Если вы слишком взволнованы, тогда вы отравлены, тогда вы не в своих чувствах, тогда, что бы вы ни увидели — это просто ваша проек­ция. И есть столько миров, сколько умов — ведь каждый ум живет в своем мире. Вы можете смеяться над глупостью других, но если вы не начнете смеяться над своей собственной глупостью, вы не сможете стать человеком Дао, человеком природы, человеком Истины. Так что же делать?

Попытайтесь не привносить ум в малые дела. Если вы смотрите на цветок — просто смотрите. Не говорите «красивый», «некрасивый». Не говорите ничего, не привносите слов, не анализируйте. Просто смотри­те! Ум почувствует неудобство, неловкость. Ум хотел бы что-то сказать. Просто скажите уму: «Помолчи! Дай мне увидеть, я хочу просто смот­реть».

Вначале это будет трудно, но начните с того, что вы не слишком вовлечены в это. Будет трудно смотреть на свою жену без привнесения слов. Вы слишком вовлечены, слишком эмоционально затронуты. В гневе или в любви — но слишком вовлечены.

Смотрите на те вещи, которые нейтральны: на скалу, на цветок, на дерево, на восходящее солнце, на птицу в полете, на облако, движущееся в небе. Просто смотрите на вещи, в которые вы не сильно втянуты, с которыми вы можете остаться незатронутыми, к которым вы можете оставаться безразличными. Начните с нейтральных вещей и только за­тем уже переходите к эмоционально нагруженным ситуациям.

Люди начинают с эмоционально нагруженных ситуаций и проигры­вают, ибо это почти невозможно. Вы либо любите свою жену, либо ненавидите — середины нет. Если вы любите, вы безумны; если ненави­дите, вы безумны — и обоими путями придут слова. Почти невозможно не допустить слов. Это трудно из-за слишком большой практики в по­стоянном говорении чего-либо.

Однажды утром я был в доме у муллы Насреддина. Когда я пришел, пили чай. Жена сказала: «Дорогой, ночью, во сне, ты говорил много нехороших вещей обо мне».

Насреддин посмотрел на меня и сказал: «Кто сказал, что я спал? Я не могу ничего говорить, пока бодрствую, вот почему я притворился спя­щим».

Даже во сне, не только в бодрствовании, когда вы слишком эмоцио­нально втянуты, трудно отставить ум — он войдет, поэтому сначала смотрите на незагруженные ситуации. Когда вы получили ощущение, что можете смотреть на определенные вещи без привходящего ума, тогда попробуйте с загруженными взаимоотношениями.

Понемногу становишься умелым. Это как плавание: вначале вы бо­итесь, и вначале вам не верится, что вы это переживаете. И вы работали с умом так долго, что не можете подумать, что просуществуете без ума хотя бы минуту. Но попробуйте!

Чем больше вы будете откладывать ум в сторону, тем больше света падет на вас, потому что когда нет грез, двери открыты, окна открыты, и небо достигает вас, и солнце восходит и приходит в ваше сердце. Свет достигает вас. Вы становитесь, все больше и больше наполнены Истиной, поскольку все меньше и меньше наполнены грезами.

И если во время бодрствования грезы прекращаются, тогда постепен­но, когда вы спите, грезы тоже будут прекращаться, ибо они могут существовать только как непрерывный круг. Если его где-либо разру­шить, постепенно весь дом исчезнет. Вы вытаскиваете один кирпич — и весь дом уже на пути к тому, чтобы стать развалиной.

Если днем вы можете смотреть на вещи без грез, тогда все меньше и меньше будет грез ночью, ибо ваша ночь — это не что иное, как отраже­ние дня, продолжение того же самого. Когда день меняется, меняется и ночь. Когда вы бодрствуете, а под бодрствованием подразумевается то, что вы не грезите, а не то, что вы сидите с открытыми глазами...

Иисус повторял своим ученикам: «Бодрствуйте!». Но разве они всегда спали перед ним, непрерывно? Но он говорил каждый день: «Бодрствуй­те!» Будда учил каждый день своих учеников: «Бодрствуйте!».

Зачем? Они были с открытыми глазами, так же бодры, как вы, но Будда и Иисус продолжали говорить: «Бодрствуйте!». Они имели в виду: «не грезьте», «будьте просто здесь». Не идите больше никуда: в памяти, в прошлом — и вы грезите; в будущем, в воображении — и вы грезите. Будьте здесь и сейчас — только тогда нет грез.

В настоящем нет грез, в настоящем нет ума; в настоящем есть вы, и есть Истина. И тогда нет промежутка между вами и Истиной, ибо оба верны, и нет границы. Вы растворяетесь в Истине, а Истина растворяется в вас. Вы становитесь брахмой, а брахма становится вами. Грезы создают ограду вокруг вас — очень незаметную, тонкую, но могущественную.

Теперь попытаемся проникнуть в эту сутру.

Успокоенность и беспокойство происходят от иллюзии;

с просветлением нет ни приязни, ни неприязни.

Почему вы любите и почему не любите? Как это происходит, что одну вещь вы любите, а другую нет? Как происходит это разделение?

Вы проникали когда-нибудь в механизм приязни и неприязни? Он стоит того, чтобы попытаться в него проникнуть. Вы говорите: «Мне нравится этот человек и не нравится тот». Почему? И вдруг, однажды вам не нравится этот человек и начинает нравиться тот. Почему? Что это за механизм? Почему вам нравится человек?

Человек нравится вам, если он позволяет вам усиливать ваше эго. Если он становится экраном и помогает вам грезить, тогда он вам нра­вится. Вам нравится человек, если он подходит вашим грезам. Человек не нравится вам, если он противоречит вашим грезам, если он не дает вам спать. Скорее наоборот — он мешает. Он не соответствует, он не разыгрывает роль на экране. Он не пассивен, он становится активным — и вы отвращаетесь. Вам нравится пассивный экран, так что другой про­сто помогает всему, о чем вы грезите.

Успенский, величайший ученик Гурджиева, посвятил своему Масте­ру книгу «В поисках чудесного» со следующими словами: «Человеку, который разрушил все мои грезы». Но вам не понравится человек, кото­рый разрушает все ваши грезы. Даже Успенский должен был покинуть Гурджиева, и в последние годы он никогда не навещал его: он начал работать самостоятельно. В конце концов, он умер врагом Гурджиева.

Даже человек с бдительностью Успенского, который смог почувство­вать, что эта личность разрушает грезы, должен уйти. Вы можете почув­ствовать это, но если кто-то действительно разрушает и разрушает, вы ощущаете этого человека как врага.

Настоящий Мастер всегда будет выглядеть врагом, и это — крите­рий. Фальшивый Мастер всегда поможет вам грезить, он никогда не нарушит вашего сна. Скорее наоборот, он даст вам успокоение, транк­вилизаторы, он успокоит, утешит вас. Его учение будет просто прекрас­ной колыбельной: он будет петь возле вас так, чтобы вы могли хорошо спать — вот и все.

Ненастоящий Мастер опасен. Приближение к нему полно опасности. Вы двигаетесь на собственный страх и риск, ибо он не может позволить вам спать и не может помочь вам грезить, потому что тогда вся цель будет упущена.

Он будет разрушать, а грезы будут так близки вашему сердцу. Вы думаете, что ваши грезы и есть ваше сердце, и когда грезы разрушены, вы чувствуете, что ваше существо погибло. Это так, будто кто-то убивает вас. Индуисты осознали это, потому что говорят, что настоящий Мастер подобен смерти.

Когда вы идете к Мастеру, вы идете на смерть. Вам придется умереть только потому, что пока вы не умрете, вы не сможете возродиться. Когда ваши грезы разрушены, Истина приходит к существованию, Истина открывается.

Вам нравится человек, потому что он помогает вашему эго. Вы лю­бите девушку, потому что она говорит, что вы прекрасный мужчина. Однажды я подслушал двух молодых влюбленных. Они сидели у моря, и накатывались большие волны. Парень говорил: «Катитесь, прекрасные волны. Катитесь все больше, и больше, и больше»,— и они становились все больше, и больше. И девушка сказала: «Чудесно! Море слушается тебя». Вам бы понравилась эта девушка. И если кто-то помогает вашему эго, то вы готовы помочь его или ее эго в качестве сделки.

Вам нравится человек, когда все подходит: это взаимный процесс. Вы начинаете отвращаться в тот момент, когда человек начинает делать по-своему или что-то не соответствует, или человек сопротивляется, или начинает доминировать, преобладать, или начинает ущемлять ваше эго.

И это должно произойти: ведь тот человек любит вас не потому, что ваше эго усилилось — он любит вас потому, что ее или его собственное эго усилилось. Он любит вас из-за его собственной самости, эго. А вы любите из-за того, что ваша самость усилилась. Ваши цели различны, поэтому такой тип взаимоотношений не может продолжаться бесконечно, а ваши цели не только различны — они антагонистичны, ибо только один может быть господином, а пытаются им быть оба.

Вначале они будут очень нужны друг другу, ибо территория неиз­вестна. Постепенно, по мере установления отношений, они будут стано­виться все более и более твердыми, обладающими, доминирующими, более и более агрессивными друг к другу. Затем вы начинаете отвра­щаться. Вы ненавидите человека, который как-либо пытается низвести ваше превосходство. Вы любите человека, который делает вас превосхо­дящим.

Эго постоянно страдает от комплекса неполноценности. Из-за этого мужчине хотелось бы любить ту женщину, эту женщину, тысячи жен­щин. Он может стать доном Жуаном, ибо каждый раз только вначале женщина помогает. Это стратегия, женская стратегия: только вначале женщина помогает вам. К тому времени, как она почувствует, что те­перь вы не можете уйти — вы пойманы: она начинает преобладать над вами.

Вам бы хотелось завоевать многих женщин, но только вначале. Вы видите, что все любовные дела прекрасны только вначале. Редко можно найти любовную связь, которая прекрасна в конце, это очень трудно. И если вы можете что-то обнаружить, тогда знайте, что эта связь была реальной любовной связью.

Финал докажет это, а не начало, потому что вначале все любовные дела прекрасны, но лишь вначале, так как оба дипломатичны, оба пока­зывают красивые стороны друг другу, соблазнительные, это просто как часть торговли. Но когда вещь продана, тогда лицо меняется, тогда приходит реальная вещь, тогда начинает действовать агрессивное эго. Это реальная вещь, которая приходит в финале.

Реальное всегда приходит в конце, никогда не в начале, ибо вначале оба пытаются подойти ближе. Когда вы сблизились, когда все принима­ется безоговорочно, тогда появляется реальное.

Почему вам нравится человек? Нет, почему вам нравится вещь? Оставим в стороне человека! Почему вам нравится вещь? Даже вещь помогает вашему эго. Если ваш сосед покупает большой автомобиль, вы должны купить еще больший, ибо это не вопрос автомобиля. Меньший автомобиль может быть более комфортабелен, более пригоден для совре­менного движения, менее прихотлив. Больший автомобиль более привередлив, дорог, вы даже не можете его содержать, но если сосед купил большой автомобиль, вы должны купить больший автомобиль — он вам нравится. Почему он вам нравится? Вся ваша приязнь исходит из эго: больший автомобиль имеет престиж.

Случилось так, что однажды босс муллы Насреддина попросил его зайти в офис. Он был очень рассержен. Он сказал: «Насреддин, это уж слишком. Я узнал, что вчера вечером после вечеринки в нашей конторе ты взял тележку и пошел с ней на главную улицу города. Ты что, не понимаешь, что таким образом престиж нашей компании будет подо­рван?»

Насреддин ответил: «Я об этом вообще не думал, ведь в тележке стояли вы. Мы оба напились, поэтому я подумал, что нет никакого вопроса о престиже — сам хозяин фирмы в тележке — поэтому я просто прошелся по главной улице. Все были счастливы, и люди этому так радовались».

Вы забываете о престиже только тогда, когда пьяны. Тогда вы делаете дурацкие вещи. Но это надо хорошо понять: тогда престиж должен быть чем-то вроде алкоголя — ведь только при опьянении вы забываете о нем. В остальное время вы всегда настороже относительно престижа, уваже­ния, респектабельности.

Вам нравится вещь, потому что она дает престиж. Вы любите дом, потому что он дает вам престиж. Он может не быть удобным, он может быть некомфортабельным. Посмотрите на современную мебель — вооб­ще неудобную, но кто хотел бы иметь старую мебель в доме? Современ­ная лучше: более неудобная, чем старая, но она современна. Это дает престиж. Все, что дает престиж — это алкогольно, оно опьяняет вас, вы чувствуете, что вы могущественны.

Но зачем эта погоня за силой? И помните: если вы гоняетесь за силой, тогда вы никогда не достигнете Истины. Иногда вы стучитесь в божью дверь тоже за силой, но тогда вы стучитесь не в ту дверь. Только те могут достигнуть той двери, кто абсолютно осознает, что сила и поиски силы безумны — это безумие.

Вы любите и отвращаетесь согласно эго. Если нет эго, где будут приязни и неприязни? Они просто исчезнут. Когда вам легко с самим собой, у вас не будет этого разделяющего ума, который всегда любит и отвращается и создает альтернативы. А эго никогда не легко с самим собой — это постоянное возмущение, ибо эго должно смотреть повсюду вокруг, а там миллионы людей.

Кто-то покупает большой автомобиль — тогда что делать? Кто-то нашел более красивую жену — тогда что делать? Кто-то здоровее вас — тогда что делать? У кого-то более красивые глаза — тогда что делать? Кто-то более догадлив, более хитер, имеет больше денег, а вокруг вас миллионы людей, и вы соревнуетесь с каждым. Вы сойдете с ума. Это невозможно. Вы никогда не подойдете к моменту, когда вы сможете ощутить удовлетворение. Как возможен этот момент? Даже императо­ры… Я слышал, однажды случилось так, что Александр Македонский пы­тался достать до картины на стене. Картина висела криво, поэтому он хотел поправить ее, но он не мог до нее достать: ведь Александр был маленьким человеком, всего лишь полтора метра ростом. Его телохра­нитель, который был почти двухметрового роста, немедленно достал до нее и поправил раму, но Александр был уязвлен, очень сильно уязв­лен.

Телохранитель сказал: «Господин, когда бы вы ни захотели сделать подобную вещь, скажите мне, ведь я больше вас».

Александр ответил: «Больше? Нет! Ты выше, а не больше!»

И когда бы Александр ни видел других более высоких, чем он, а он должен был их видеть, ибо многие солдаты были выше его, он всегда чувствовал себя очень оскорбленным.

Вы можете обладать всем миром, но нищий может быть выше вас — и тогда весь мир утерян: вы ничто. Вы можете стать императором, но нищий может петь лучше вас. Вы не можете обладать всем и вся. Что бы вы ни имели, это все же не даст вам удовлетворения. Ум, эго всегда будут ощущать неудовлетворенность.

Приязнь и неприязнь существуют из-за эго, и эго сильно страдает. Когда нет эго, вопроса о приязни и неприязни нет: вы двигаетесь в этом мире, как ветер. Вы не выбираете идти на север или на юг, у вас нет никакой приязни или неприязни. Вы идете туда, куда вас тянет природа, вы в состоянии позволения. Если природа течет на север — ветер дует на север; если природа меняется и начинает течь на юг — ветер дует на юг, у него нет своего выбора.

Человек Дао не имеет своего выбора. Куда бы ни текла река, он двигается с ней. Он никогда не толкает реку, он никогда не борется с ней. У него нет выбора, у него нет приязни и неприязни. Вы можете даже почувствовать порой, что у него есть приязнь и неприязнь, потому что вы не можете понять. Вы можете ощутить, что это облако движется на север; вы можете интерпретировать это так, что оно движется на север из-за своего выбора, что оно выбрало движение на север. Но вы ошиба­етесь — у облака нет выбора.

Оно не обязано идти куда-либо, у него нет предназначения. Облако просто движется, потому что так идет природа — оно это не выбирало. Выбор остается за Целым; приязнь, неприязнь остаются за целым — это вообще не дело облака. Оно не озабочено, и куда бы облако ни пришло — это цель. Нет предопределенной цели: куда бы оно ни попало — это цель. Тогда есть удовлетворение, где бы вы ни были.

Но ум будет продолжать интерпретировать согласно его собственным законам. Если вы придете к Будде, вы почувствуете, что он тоже любит и не любит, но вы будете неправы, ибо вы будете интерпретировать его согласно вашему уму. Иногда он будет отправляться на север, и вы скажете, что он, должно быть, выбрал это, иначе, почему на север? Иногда он будет обращать больше внимания на другого человека, чем на вас, и вы подумаете, что он, должно быть, выбрал. А иначе почему? Почему он не обращает такого же внимания на вас. А я говорю вам: «Он не выбирал — именно Целое решает. Он больше не решающий фактор, он словно облако».

Если он обращает больше внимания на другого человека, это просто означает, что внимание движется таким образом, словно облако. Воз­можно, тот человек более нужен; возможно, он более пуст и больше привлекает внимание. Это точно так же, как если вы вырыли ямку в земле, ямка привлечет к себе воду — ведь вода течет вниз. Если тот человек более медитативен, Будда обратит на него больше внимания, но помните: он не обращает внимание — оно было привлечено. Это просто природный феномен, это не его выбор, не его приязнь или непри­язнь.

Будда передал молчаливое послание Махакашьяпе. Он дал цветок, и тогда кто-то спросил: «Но почему Махакашьяпе? Почему не другим?». Ведь там были и другие, более уважаемые ученики: был Шарипутра, один из главных учеников, очень знаменитый по всей стране, который сам по себе был Мастером. Когда он пришел сдаться Будде, у него было с собой пятьсот учеников, и все они сдались, потому что их Мастер сдался. Он был знаменитым ученым. Почему же не Шарипутре?

Почему не Ананде, который жил сорок лет рядом с Буддой, точно его тень, обслуживая его всеми способами, как слуга, и который был братом Будды, принадлежащим к той же царской семье? Почему не Ананде? Почему не Модгальяне, который был другим великим ученым и которого уважали тысячи людей?

И почему Махакашьяпе, который вовсе не был известен, а был неве­домым существом? Никто никогда не думал о нем, и никто не знает о нем ничего другого, кроме этого инцидента: Будда пришел однажды утром с цветком и молча сидел, глядя на цветок. Он ничего не говорил. Люди забеспокоились и заволновались — ведь они пришли послушать пропо­ведь. И тогда Махакашьяпа засмеялся; Будда позвал его