Глава 4. Наблюдение есть восприятие

Чтобы сделать свое исследование представительнее, отражающим представления всей Психологии, я было хотел начать этот разговор с того, что думает о восприятии современная американская психология, но сломался. Все, что у меня осталось - ощущение радостного возбуждения, которое испытывают американские психологи, говоря о своих теориях. Понимает ли их остальной мир - им дела нет: а куда они денутся? Мы чемпионы! Захотят публиковаться в Америке - будут говорить по-нашему.

Сопоставить с американцами можно разве что жутковатые попытки Бехтерева говорить о внимании как о рефлексе сосредоточения органов восприятия. Думаю, что вся официальная Американская психология обречена обогатиться и умереть, как умерла Советская психология. К науке как поиску истины они обе имели весьма отдаленное отношение.

Все это узнаваемое американское трескучее и шумное саморасхваливание совершенно не позволяет понять, что же такое восприятие. Зато ты довольно быстро понимаешь, кто умнее, и кто у кого должен учиться.

Однако, если объяснение нельзя понять, то это что-то да должно значить. Например то, что ответ скрывают. Или еще хуже - что ответа вообще нет. То ли король голый, то ли одежды без короля, но что-то не так с восприятием. А что?

Да то, что это понятие - одно из самых сложных в психологии, и до сих пор, несмотря на почти двести лет усилий, психология, что такое восприятие, не знает.

Еще в середине семидесятых ведущий советский специалист по общей психологии, которая начинается и вырастает из теории восприятия, А. Н. Леонтьев неоднократно заявлял, что проблема восприятия в психологии не решена и дальше представлений Гельмгольца продвинуться не удалось:

"В послегельмгольцевский период экспериментальное изучение процессов перцепции ознаменовалось огромными успехами, так что психология восприятия наводнена сейчас великим множеством разнообразных фактов и частных теорий. Но вот что удивительно: несмотря на эти успехи, теоретическая позиция Гельмгольца осталась непоколебимой" (Леонтьев А. Н. Личность, мышление, деятельность. - М.: Полит, лит., 1976, с. 134).

Гельмгольц свои основные работы писал в 60-70-х годах XIX века. Пересказывать его идеи о роли мышечных движений и ощущений в формировании пространственного образа или "доктрину о специфической энергии органов чувств" я не буду. Мне важнее пока сделать очевидным, что определять наблюдение через восприятие, которое само на деле не определено, - это не наука.

Кстати, если я правильно понял Леонтьева, то все огромные успехи, которыми ознаменовалась деятельность психологии восприятия после Гельмгольца, можно вывести вот из этой его фразы:

"Итак, какие же фундаментальные проблемы открыло это замечательное продвижение в психологии, которое состояло в том, что восприятие стало пониматься как процесс порождения образа мира?" (Там же, с. 109).

Иными словами, все продвижение состояло в том, что восприятие то ли создает, то ли осуществляется при помощи Образа мира. Последние годы это явление стало очень модным, и о нем много пишут. Но я, пожалуй, воздержусь от этого разговора...

А то, что восприятие по-прежнему не просто не понято, а похоже, представляет из себя некую сложнейшую ловушку для психологической мысли, подтверждают и гораздо более поздние работы, чем труды Леонтьева.

К примеру, в 1991 году А. Пашутин, посвятил целую книгу задаче обосновать саму возможность психологически исследовать восприятие.

Работа называлась "Восприятие и наблюдение". Она хороша уже тем, что она в первой же строке определяет цели исследования.

"Цель этой книги - дать научное обоснование методу наблюдения, а это, естественно, связано с интерпретацией восприятия, поскольку в этом способе приобретения знаний главным является применение восприятия в научных целях, то есть наблюдение" (Пашутин, с. 3).

На деле Пашутин так и не добирается до разговора о наблюдении как таковом, что, впрочем, может быть оправдано в рамках его понимания. Если наблюдение есть восприятие в научных целях, то никакое собственно наблюдение не имеет значения. Главное - понять восприятие. И он честно посвящает восприятию все исследование, довольно заумное, но отнюдь не пустое. Однако все не так просто:

"Сложность здесь в том, что сама проблема восприятия, которая входит в предмет психологии, до сих пор остается нерешенной" (с 3).

Далее Пашутин, по сути, обращается к возможности философского обоснования познания восприятия. Потребность в таком обосновании возможна лишь в том случае, если оно отсутствует в Научной психологии.

Именно это и доказывает исследование Пашутина - Научная психология до сих пор не создала исходных рассуждений, объясняющих, как может вестись исследование восприятия.

Рассуждения Пашутина слишком сложны, чтобы можно пересказать их кратко. Но для того, чтобы было понятно само исходное сомнение, я задам вопрос: видим ли мы то, что видим?

Начнем с физики. Если мы видим красную вещь, то является ли вещь "красной"?

Что такое красный цвет? Присущ ли он вещи? Ведь это всего лишь выражение качества вещи, позволяющего ей отражать одни лучи, и не отражать другие. Иными словами, цвет вещи, ее температура, вес и многое другое, что мы о ней знаем, на поверку оказывается чем-то совсем иным, а не тем, чем мы привычно считаем.

Тот же звук, например, вообще отсутствует во вселенной. Есть лишь колебания, возникающие при взаимодействии предметов, распространяемые средами и улавливаемые барабанными перепонками. Вселенная нема. Но мы ее слышим, и даже научились наслаждаться обилием звуков, называемых музыкой.

Человечество буквально охвачено болезнью меломании, тут и там ручейки поклонников музыки стекаются в бушующие озера, а то и моря концертов. Радио и телевидение вообще превратило человечество в единый музыкальный океан, наслаждающийся чем-то, но только не музыкой! А чем? Волнами! Волнами мы наслаждаемся, как и полагается океану. Это так естественно для океана созерцать себя через волны...

Это первый уровень сомнения в нашем представлении о восприятии.

На втором уровне мы можем задать вопрос: что мы видим? То ли, что отразилось на сетчатке глаза? Если то же, что видит глаз, то внутри нас должен быть некто, "маленький человечек", гомункулус, который рассматривает эти образы.

Но "рассматривает" их мозг. Это мы знаем точно. Понимать может и душа и ум, но рассматривает мозг, потому что эти зрительные образы, попавшие на сетчатку, затем перекодируются в нервные сигналы, и по нервным путям поступают в мозговую ткань.

И получается, что по-настоящему "видит" нечто, что рассматривает эти участки мозга. Но что? И как это происходит?

Пашутин приводит наблюдения над этим, сделанные еще Галилеем, Декартом и Ньютоном. К примеру, Галилей писал:

"Никогда я не стану от внешних тел требовать чего-либо иного, чем величина, фигура, количество и более или менее быстрые движения для того, чтобы объяснить возникновение ощущения вкуса, запаха и звука. Я не чувствую разумной необходимости, чтобы она (материя. - А.П.) была белой или красной, горькой или сладкой, звучащей или беззвучной, обладала приятным или неприятным запахом... Вкусы, запахи, цвета и т. д. являются по отношению к объектам не чем иным, как только пустыми именами и имеют своим источником только наши чувства. С устранением живого существа были бы одновременно устранены и уничтожены эти качества" (Цит. по: Пашутин, с. 33).

Вывод из всего этого делается грустный. К счастью, для Пашутина он оказывается лишь началом его собственного исследования:

"Хотя психологическое представление о восприятии делает невозможным научное обоснование метода наблюдения, тем не менее все воспринимаемые или наблюдаемые факты введены в науку.

Дело в том, что психологическая концепция восприятия, помещая этот вид образования знаний не туда, где он на самом деле происходит, естественно не влияет на ход реального восприятия, из-за этого человек не слепнет и не глохнет. Соответственно, если психологической концепцией восприятия нельзя обосновать метод наблюдения, он не исчезает из науки" (Там же, с. 15).

Я бы сказал так: понимает наука, что такое восприятие, или не понимает, понимает ли она, что такое наблюдение, или нет, это не только не помешает нам наблюдать, но не помешает и разобраться с тем, что же такое наблюдение.

И даже если разобраться до конца не удастся, полагаться на заведомо неверные определения официальной науки - ошибка. Лучше искать и ошибаться самому. На этом пути хотя бы есть надежда.