Глава 4 Психическая деятельность и психические свойства человека
1. О психической деятельности и сознании человека
А. Процесс, деятельность как основной способ существования психического
Психические явления выступают в разных формах – психических процессов, свойств и т. д. Необходимо выявить основные из этих форм в их внутренних взаимоотношениях. Это ни в какой мере не означает, что здесь делается попытка подвергнуть специальному рассмотрению все многообразные вопросы, входящие в ведение психологии. При всем многообразии частных вопросов, попутно затронутых в настоящей работе, она по своему основному замыслу направлена на решение одной философской проблемы – о месте психического во всеобщей взаимосвязи явлений материального мира. Речь идет здесь лишь о том, чтобы обозначить состав психического.
Основным способом существования психического является его существование в качестве процесса, в качестве деятельности. Это положение непосредственно связано с рефлекторным пониманием психической деятельности, с утверждением, что психические явления возникают и существуют лишь в процессе непрерывного взаимодействия индивида с окружающим его миром, непрекращающегося потока воздействий внешнего мира на индивида и его ответных действий, причем каждое действие обусловлено внутренними условиями, сложившимися у данного индивида в зависимости от внешних воздействий, определивших его историю.
В соответствии с этим исходная задача психологического исследования – изучение психических процессов, психической деятельности. Так, исследование мышления должно прежде всего вскрыть его как процесс анализа, синтеза, обобщения. Психологическое исследование запоминания должно выявить, что делает человек, когда он запоминает; как он анализирует подлежащий запоминанию материал, группирует, синтезирует его, как его обобщает, каков состав и ход процесса, в результате которого совершается запоминание. При восприятии результат его – образ предмета – выступает в сознании человека при определенных условиях видимым образом как бы вне процесса, поскольку последний не осознается. В этом случае психологическое исследование должно, меняя условия протекания процесса (создавая затрудненные условия познания предмета, обращаясь к начальным этапам формирования восприятия), все же выявить процесс восприятия – чувственный (например, зрительный) анализ, синтез выделенных анализом сторон, обобщение, интерпретацию, – словом, весь психический состав процесса восприятия.
Мы говорили до сих пор о процессе или деятельности, пока не различая их. Но их следует дифференцировать.
Во избежание всякой двусмысленности самое понятие деятельности также должно быть дифференцировано. В одном смысле это понятие употребляется, когда говорят о деятельности человека. Деятельность в этом смысле – всегда взаимодействие субъекта с окружающим миром.
Понятие деятельности употребляется в науке (в физиологии) и соотносительно не с субъектом, а с органом (сердечная, дыхательная деятельность) [268] . В этом последнем смысле всякий психический процесс есть деятельность, а именно деятельность мозга.
О деятельности в другом смысле говорят применительно уже не к органу (в данном случае – мозгу), а к человеку как субъекту деятельности. Здесь надо различать процесс и деятельность. Всякая деятельность есть вместе с тем и процесс или включает в себя процессы, но не всякий процесс выступает как деятельность человека. Под деятельностью мы будем здесь разуметь такой процесс, посредством которого реализуется то или иное отношение человека к окружающему его миру, – другим людям, к задачам, которые ставит перед ним жизнь. Так, например, мышление рассматривается как деятельность, когда учитываются мотивы человека, его отношение к задачам, которые он, мысля, разрешает, когда, словом, выступает личностный (а это прежде всего значит мотивационный) план мыслительной деятельности. Мышление выступает в процессуальном плане, когда изучают процессуальный состав мыслительной деятельности – те процессы анализа, синтеза, обобщения, посредством которых разрешаются мыслительные задачи. Реальный процесс мышления, как он бывает дан в действительности, представляет собой и деятельность (человек мыслит, а не просто ему мыслится), и процесс или деятельность, включающую в себя совокупность процессов (абстракцию, обобщение и т. д.).
В ходе исследования на первое место может выступать то процессуальный план, образующий необходимую основу мыслительной деятельности, то надстраивающийся над ним верхушечный личностный план, в котором мышление только и выступает как деятельность субъекта, выражающая его отношение к задачам, которые перед ним встают. Как деятельность, выражающая или осуществляющая отношение человека к окружающему, мышление, точно так же как восприятие и т. д., выступает уже в качестве деятельности познавательной, эстетической – вообще теоретической, а не просто психической. Психической она является только по своему процессуальному и мотивационному составу, а не по задачам, которые она, как деятельность, разрешает.
Деятельность человека как субъекта – это его практическая и теоретическая деятельность. Точка зрения, согласно которой психическая деятельность как таковая, как «производство» представлений, воспоминаний – вообще психических образований якобы является деятельностью человека как субъекта (а не только его мозга), связана с прочно укоренившимися в психологии интроспекционистскими воззрениями. Лишь на основе интроспекционистской концепции представляется, что при так называемом произвольном запоминании или припоминании человек решает «мнемическую» задачу, заключающуюся в производстве определенного представления, и что производство представлений как таковых является в данном случае деятельностью человека. На самом деле, когда человек что-то припоминает, он не производит внутренние психические образы, а решает познавательную задачу по восстановлению хода предшествующих событий ; подобно этому ученик, выучивающий заданный ему урок, осуществляет учебную, а не просто психическую деятельность.
Таким образом, в конечном счете, понятие деятельности человека приобретает свой естественный, здравый смысл, очищенный от тех двусмысленностей, которые вносит в него психология, еще не освободившаяся от наследия интроспекционизма. Психология от этого будет в прямом выигрыше: она освободится от неблагодарной обязанности изучать совершенно фиктивный объект – интроспективно понимаемую психическую деятельность и вместе с тем получит непосредственный доступ к психологическому изучению подлинной деятельности человека – той деятельности, посредством которой он познает и изменяет мир.
Виды человеческой деятельности определяются по характеру основного «продукта», который создается в результате деятельности и является ее целью. С этой точки зрения можно различать практическую (специально трудовую) и теоретическую (специально познавательную) деятельность. Они образуют, собственно, единую деятельность человека, поскольку теоретическая деятельность выделяется в особую деятельность из первоначально единой практической деятельности лишь на определенном уровне, и продукты ее, в конечном счете, опять-таки включаются в практическую деятельность, поднимая эту последнюю на все более высокий уровень. Это и есть деятельность человека в собственном смысле слова.
Практическая деятельность выступает как материальная, а теоретическая (деятельность ученого, художника и т. д.) – как идеальная именно по характеру своего основного продукта, создание которого составляет ее цель. Практическая деятельность материальна, поскольку основной эффект, на который она направлена, заключается в изменении материального мира, в создании материальных продуктов. Теоретическая деятельность «идеальна», опять-таки поскольку «идеален» продукт, который она порождает, – наука, искусство. Эта характеристика практической деятельности как материальной, а теоретической как идеальной по характеру продукта , составляющего ее цель, не определяет, как уже отмечалось, состава практической и теоретической деятельности. Нет такой теоретической деятельности, которая не включала бы каких-либо материальных актов, как то: движения пишущей руки при написании текста книги – научной или художественной – или партитуры музыкального произведения – симфонии или оперы; а в деятельности скульптора, высекающего статую из мрамора, физического труда не меньше, чем в деятельности любого рабочего на производстве, хотя, создавая произведение искусства, он занят идеальной деятельностью. Подобно этому нет такой практической деятельности, которая, создавая материальный продукт, состояла бы только из материальных актов и осуществлялась бы без участия психических процессов. Поэтому и практическая деятельность человека должна войти в сферу психологического исследования.
В задачи психологического исследования входит изучение и теоретической, «идеальной» (в частности, познавательной деятельности ученого) и практической (прежде всего трудовой) деятельности – той реальной, материальной деятельности, посредством которой люди изменяют природу и перестраивают общество. Психология, которая отказалась бы от изучения деятельности людей, утеряла бы свое основное жизненное значение. Таким образом, предмет психологического исследования никак не сконцентрирован на изучении «психической деятельности». Положение это имеет двойное острие: оно означает как то, что психология изучает не только психическую деятельность , но и психические процессы, так и то, что она изучает не только психическую деятельность, но и деятельность человека в собственном смысле слова в ее психологическом составе. И именно в этом – в изучении психических процессов и в психологическом изучении деятельности человека, посредством которой он познает и изменяет мир, – и заключается основное.
Всякое явление, включаясь в новые связи, выступает в новом качестве, которое фиксируется в новой понятийной характеристике. Это положение относится, как мы видим, и к психической деятельности. Понятие психической деятельности нуждается в этом плане в дальнейшем уточнении. Психическая деятельность как таковая непосредственно относится к природному миру; она функция высокоорганизованной материи – мозга. Отрыв психической деятельности от природы, от материи, от мозга идет вразрез с самым ее существом.
В своем функциональном аспекте, в качестве деятельности мозга психическая деятельность есть чисто природное явление.
Психическая деятельность мозга выступает в новом качестве, поскольку она участвует в регуляции деятельности индивида, выражая его потребности и интересы, его тенденции и отношение к миру. Поскольку она при этом осуществляется непосредственно, независимо от рефлексии, обращенной на ее состав и результаты, она выступает той своей стороной, которую имеют по большей части в виду, когда говорят о «душевной деятельности». Поскольку она насыщается исполненными непосредственности отношениями человека к другим людям, она выступает как «душевная» уже в другом, специфическом смысле слова.
По мере того как из жизни и деятельности человека, из его непосредственных безотчетных переживаний выделяется рефлексия на мир и на самого себя, психическая деятельность начинает выступать в качестве сознания . Возникновение сознания связано с выделением из жизни и непосредственного переживания рефлексии на окружающий мир и на самого себя. Сознание – это всегда знание о чем-то, что вне его. Оно предполагает отношение субъекта к объективной реальности.
Когда человек в ходе общественной жизни осваивает идейное содержание знаний, идеологии, его психическая деятельность выступает опять в новом качестве – духовной деятельности , деятельности, имеющей то или иное идейное содержание. Каждое из этих понятий относится к психической деятельности, но вместе с тем каждое из них выражает другую, новую характеристику, которую психическая деятельность приобретает, включаясь в новую сферу отношений. Все эти понятия должны быть соотнесены друг с другом, но они не могут быть ни просто, непосредственно отождествлены, ни оторваны друг от друга. Подстановка одного из этих понятий на место другого неизбежно ведет к путанице, к игнорированию многообразных качеств, в которых, включаясь в разные связи, выступает психическая деятельность, к смешению или искажению специфических закономерностей, которым она при этом подчиняется.
Идеализм рассматривает всякую психическую деятельность, как если бы она по самой первичной своей природе была духовной деятельностью; вульгарный механистический натурализм вообще игнорирует духовную деятельность, идейное содержание психического. И одно и другое неверно. Рационалисты стремятся утвердить в жизни человека один лишь дух, подчиняют все его контролю, изгнав все другие факторы из мотивации человеческой деятельности. Романтики обвиняют поэтому приверженцев «духа» в убиении «души», в изгнании – во имя неограниченного контроля духа, идей, принципов – всякой непосредственной душевности из жизни человека. При этом они не прочь для утверждения душевного начала вовсе отбросить дух и его идеи. Все это плоды одной и той же неверной тенденции, все того же непонимания того, как одно и то же явление выступает в новых качествах, каждое из которых является его необходимым и закономерным выражением для соответствующей сферы отношений. Так, психическая деятельность в новых связях выступает во все новых качествах. При всестороннем рассмотрении проблемы все они должны быть учтены в их специфических особенностях и соотнесены друг с другом.
При изучении психической деятельности или психических процессов принципиально важно учитывать, что они обычно протекают сразу на разных уровнях и что вместе с тем всякое внешнее противопоставление «высших» психических процессов «низшим» неправомерно, потому что всякий «высший» психический процесс предполагает «низшие» и совершается на их основе. Так, не приходится думать, что происходит либо непроизвольное запоминание, либо произвольное. Исследование показало, что, когда совершается произвольное запоминание, вместе с тем закономерно происходит и непроизвольное. Психические процессы протекают сразу на нескольких уровнях, и высший уровень реально всегда существует лишь неотрывно от низших. Они всегда взаимосвязаны и образуют единое целое. Всякая познавательная деятельность, всякий мыслительный процесс, взятый в своей реальной конкретности, совершается одновременно на разных уровнях, многопланово. Подспудно во всякой, казалось бы совсем абстрактной, мыслительной деятельности участвуют чувственные компоненты, продукты чувственных познавательных процессов; самые абстрактные понятия, взятые как реальные познания, представляют из себя пирамидальные сооружения, в которых абстракции все более высокого порядка образуют вершину, а в основе лежат, прикрытые несколькими слоями абстракцией разного уровня, чувственные обобщения, продукты более или менее элементарной генерализации.
Аналогично обстоит дело и с мотивацией. При объяснении любого человеческого поступка надо учитывать побуждения разного уровня и плана в их реальном сплетении и сложной взаимосвязи. Мыслить здесь однопланово, искать мотивы поступка только на одном уровне, в одной плоскости – значит заведомо лишить себя возможности понять психологию людей и объяснить их поведение.
Б. Психические процессы и психические образования
В результате всякого психического процесса как деятельности мозга возникает то или иное образование – чувственный образ предмета, мысль о нем и т. д. [269] Это образование (образ предмета), однако, не существует вне соответствующего процесса, помимо отражательной деятельности; с прекращением отражательной деятельности перестанет существовать и образ. Будучи продуктом, результатом психической деятельности, образ, фиксируясь (в слове), в свою очередь становится идеальным объектом и отправной точкой дальнейшей психической деятельности. Образ, следовательно, двояко, двусторонне включается в психическую деятельность.
Всякий эмоциональный процесс, т. е. процесс, в котором его эмоциональный эффект – изменение эмоционального состояния человека – является главным психологическим эффектом, тоже оформляется в виде некоего образования – эмоции, чувства. И эти образования, как и образы предмета, не существуют вне, помимо тех процессов, в которых они формируются. Каждое чувство, выступающее как устойчивое образование, длящееся годы, иногда проходящее через всю жизнь человека (любовь к другому человеку, к своему народу, к правде, к человечеству и т. д.), есть сплетение чувств-процессов, закономерно возникающих при соответствующих обстоятельствах. Так, чувство любви к другому человеку – это чувство радости от общения с ним, восхищения от того образа человеческого, который при таком общении с ним выявляется, связанной с этим нежности к нему, заботы о нем, как только ему начинает что-то угрожать, огорчения, когда он терпит неудачи или подвергается страданиям, возмущения, когда по отношению к нему совершается несправедливость, гордости, когда в трудных условиях он оказывается на высоте, – все эти чувства выражают применительно к разным обстоятельствам, их вызывающим, одно и то же отношение к человеку [270] . Каждое из них, как и все они вместе, – процессы, закономерно вызываемые их объектами (конечно, в данном случае, как и вообще, воздействия объектов могут закономерно вызывать психические явления, только поскольку они преломляются через сложившиеся в субъекте внутренние отношения, обусловливаясь их закономерностями).
Изучать психические процессы, психическую деятельность – значит тем самым изучать формирование соответствующих образований. Безотносительно к образованию, которое формируется в процессе, нельзя, собственно, очертить и самый процесс, определить его в специфическом отличии от других психических процессов. С другой стороны, психические образования не существуют сами по себе вне соответствующего психического процесса. Всякое психическое образование (чувственный образ вещи, чувство и т. д.) – это, по существу, психический процесс в его результативном выражении .
Через свое результативное выражение, через свои продукты психическая деятельность соотносится со своим объектом, с объективной реальностью, с теми областями знания, которые ее отражают. Через свои продукты – понятия – мыслительная деятельность переходит в сферу логики, математики и т. д. Поэтому превращение продуктов мыслительной деятельности, например понятий, их усвоения – в основной предмет психологического исследования грозит привести к утрате его специфики.
Концентрация психологического исследования на продуктах мыслительной деятельности, взятых обособленно от нее, – это и есть тот «механизм», посредством которого сплошь и рядом осуществляется соскальзывание психологического исследования в чуждый ему план методически геометрических, арифметических и т. п. рассуждений. В психологическом исследовании психические образования – продукты психических процессов – должны быть взяты именно в качестве таковых. Изучение психической деятельности, процесса , в закономерностях его протекания всегда должно оставаться в психологическом исследовании основным и определяющим.
Всякий психический процесс есть отражение, образ вещей и явлений мира, знание о них, но взятые в своей конкретной целостности психические процессы имеют не только этот познавательный аспект. Вещи и люди, нас окружающие, явления действительности, события, происходящие в мире, так или иначе затрагивают потребности и интересы отражающего их субъекта. Поэтому психические процессы, взятые в их конкретной целостности, – это процессы не только познавательные, но и «аффективные» [ [271] , эмоционально-волевые. Они выражают не только знание о явлениях, но и отношение к ним; в них отражаются не только сами явления, но и их значение для отражающего их субъекта, для его жизни и деятельности. Подлинной конкретной «единицей» психического (сознания) является целостный акт отражения объекта субъектом. Это образование сложное по своему составу; оно всегда в той или иной мере включает единство двух противоположных компонентов – знания и отношения, интеллектуального и «аффективного» (в вышеуказанном смысле), из которых то один, то другой выступает в качестве преобладающего. Подлинно жизненной наукой психология может быть, только когда она сумеет, не исключая и аналитического изучения ощущений, чувств и т. п., психологически анализировать жизненные явления, оперируя такими нефункциональными «единицами» психического. Только таким образом можно, в частности, построить подлинно жизненное учение о мотивации, составляющее основное ядро психологии личности.
В. Психические процессы и регуляция деятельности
Всякий психический процесс включен во взаимодействие человека с миром и служит для регуляции его деятельности, его поведения [272] . Представление о регулятор ной функции психического необходимо связать с рефлекторным пониманием психического, согласно которому оно не только внутреннее состояние, но и отраженное действие; действие же входит в психический акт именно своей психической регуляцией. Всякое психическое явление – это и отражение действительности и звено в регуляции деятельности [273] . Поэтому в сферу психологического исследования входят и движения, действия, поступки людей – не только их «умственная», духовная, теоретическая, но и та практическая деятельность, посредством которой люди изменяют мир – преобразуют природу и перестраивают общество. Однако предметом психологического изучения в них является только их психологическая характеристика – их регуляция, их мотивация. Изучение движения и действия в психологии – это как раз изучение их регуляции различными формами психической деятельности: именно таким образом движения и действия входят в сферу психологического исследования. Отражение индивидом действительности и регуляция его деятельности неотрывны друг от друга. В регуляции деятельности и заключается объективное значение отражения в жизни, то, чему оно практически служит; регуляция деятельности – это та работа, которую практически выполняет образ, психическое отражение. В положении о регуляторной роли отражения и заключается конкретный смысл утверждения о его действенном характере. Связь психических процессов с движением, действием, с практической деятельностью существенна не только для практической деятельности, которая посредством этих психических процессов регулируется, но и для самих психических процессов: действия человека, изменяя обстоятельства, в которых протекают психические процессы, объективно обусловливают их содержание и направление.
Регуляционная роль отражения индивидом действительности выступает в формах: 1) побудительной и 2) исполнительской регуляции.
1. Побудительная регуляция определяет, какое действие совершается. Отражение объекта, являющегося предметом потребности, порождает в индивиде «идеальные стремления» или «силы» (Энгельс) [274] , которые служат побуждениями к действию и определяют его направление.
Вопрос о том, что именно, какое идейное содержание приобретает для человека побудительную силу, имеет первостепенное значение. Он решается в ходе жизни человека в процессе воспитания. Выработать надлежащую побудительную силу надлежащих идей – важнейшая цель воспитания. По мере того как определенные идеи (принципы) приобретают для человека побудительную силу (становятся убеждениями), от действий в силу непосредственно действующих побуждений человек переходит к поступкам, совершенным по определенным мотивам, т. е. побуждениям, осознанным, оцененным и принятым человеком в качестве идеального основания (и оправдания) своего поведения.
2. Исполнительская регуляция приводит действие в соответствие с условиями, в которых оно совершается.
Регулирующая роль отражения выступает не только как роль побудительная, мотивационная. Регуляция деятельности посредством отражения действительности распространяется далее на исполнение действия, выступая в виде исполнительской регуляции. Эта регуляция действия осуществляется посредством анализа условий, в которых совершается действие, и соотнесения их с целями действия. Физиологически действие регулируется по его ходу сигналами от изменяющихся объективных условий и от движущегося органа (руки); связываясь друг с другом, эти сигналы регулируют движение, перемещение органа по отношению к окружающему.
В регуляции деятельности человека так или иначе участвуют все психические процессы. Подобно тому, как не только ощущение и мышление, но также и желания и чувства являются отражением бытия, не только желания, волевые стремления и чувства, но и познавательные процессы (ощущение – мышление) вносят каждый свой вклад и в регуляцию деятельности человека, его поведения (афферентирующая роль чувственных сигналов – ощущений – в регуляции движения, мобилизующая роль передовых идей). При этом в исполнительской регуляции преимущественную роль играют познавательные процессы – учет условий, в которых протекает деятельность, в побудительной регуляции – процессы «аффективные»: эмоции, желания.
Изучение регулирующей роли различных психических процессов, с другой стороны, необходимо связано с изучением движений и действий, различных по характеру своей регуляции.
Познавательные процессы разного уровня открывают разные возможности для регуляции поведения; сфера действия у каждого из них другая. С другой стороны, движение (например, локомоции), действие (скажем, по изготовлению какого-нибудь предмета по определенному образцу), поступок (акт, дающий не только тот или иной предметный эффект, но и имеющий определенное общественное содержание, выражающий отношение человека к другим людям) – вообще действия разного уровня предполагают и разные психические процессы для своей регуляции.
Изучение различных форм отражения мира и изучение действий человека, различных по их регуляции, неразрывно связаны друг с другом. Изучение того, как человек отражает мир, должно быть продолжено в изучении того, как он действует, и лишь через изучение того, как он действует, может быть объективно раскрыто и то, как он отражает мир. Это положение распространяется на всю психическую деятельность. (Так, изучение слухового восприятия – речевого и музыкального – должно выступать практически и как психологическое изучение речевой и музыкальной деятельности, изучение восприятия и представления пространства – практически и как изучение ориентировки человека в пространстве и т. д.)
По уровню регуляции движения и действия человека делятся на непроизвольные и осуществляемые на уровне второй сигнальной системы произвольные действия, регулируемые объективированным в слове идейным содержанием, формирующимся в процессе общественной жизни.
Регуляция произвольных движений и волевых или сознательных действий человека относится обычно за счет воли. Воля в этой связи означает, собственно, специфическую для человека как общественного существа закономерность сознательной регуляции его действий. Превращение этой закономерности в некую гипостазированную метафизическую сущность, в некоего идеального деятеля, подменяющего реального субъекта действий – самого человека, – является, пожалуй, наиболее грубым и массивным выражением все еще сохраняющейся общей тенденции идеалистической функциональной психологии. Собственно, все «функции» так называемой функциональной психологии, – не только воля, но и память, внимание и т. д., – это психические процессы, превращенные в психических деятелей. Построение научной психологии требует полного устранения этих «деятелей» и раскрытия тех закономерностей психической деятельности, которые этими фиктивными деятелями прикрываются.
...
Понятие воли в современной психологии представляет собой, вообще говоря, конгломерат разнородных составных частей, неизвестно как между собой связанных. Оно включает: а) стремления, желания, б) волевые действия, в) волевые качества личности. На самом деле между этими компонентами существуют определенные взаимоотношения, которые и связывают их в единое целое. Исходным являются здесь соответствующие процессы и их результативное выражение – в данном случае стремления различного характера и уровня, возникающие, как уже отмечалось, в силу того, что предметы, с которыми вступает во взаимодействие человек, затрагивают его потребности и интересы. Возникающие таким образом в человеке многообразные тенденции получают свое действенное выражение в регуляции – сознательной или бессознательной – поведения человека. «Волю», собственно, образует непосредственно лишь высший, верхний или верхушечный слой этих тенденций – желания, определяемые идейным содержанием, выступающим в качестве осознанной цели. Сильной волей может обладать лишь человек, у которого в жизни есть по-настоящему дорогие ему, для него значимые цели. Наличие таких целей обусловливает силу воли. Содержание этих целей и соответствующих мотивов определяет ее моральный уровень. Действия, регулируемые осознанной целью и отношением к ней как мотиву, это и есть «волевые действия». Высший, верхушечный уровень волевых тенденций неотделим от всей многоплановой совокупности взаимосвязанных и друг друга обусловливающих тенденций, возникающих у человека в ходе жизни и характерных для него. Когда говорят о силе воли, о силе побуждений, то нельзя не учитывать того, что эта сила всегда относительна: с одной стороны, у разных людей различной оказывается побудительная сила всех вообще доступных им побуждений; с другой стороны, у одного и того же человека разной оказывается побудительная сила различных побуждений; эта последняя не может не зависеть от способности более сильного побуждения подчинять себе остальные. Сильная воля может быть лишь у человека с четкой и прочной иерархической организацией побуждений или тенденций, участвующих в регуляции его поведения: только при этом условии сила побуждений не расходуется на преодоление внутренних трений, а полностью переходит в решительное действие. Иерархическая организация всей системы тенденций или побуждений с типичным для данного человека господством одних и подчинением других определяет волевой облик человека, волю как характеристику личности, ее характер.
В учении о воле конфликтность обычно выступала в виде борьбы мотивов. Наличие борьбы мотивов, предшествующей решению, нередко вводилось как необходимый признак в самое понятие воли и волевого действия. На самом деле борьба мотивов, колебание между различными решениями, необходимость преодолеть внутренние трения не является обязательным, «конституирующим» признаком воли, волевого действия. Они, скорей, – выражение тех препятствий, которые встают на его пути. Сила воли однозначнее определяется преодолением внешних препятствий, выступающих и в виде внутренних трений. Преодоление последних, даже когда оно обнаруживает силу воли, вместе с тем обнажает ее раздвоенность и, значит, слабость. Наличие борьбы мотивов – не проявление или признак воли, а лишь случай, требующий ее проявления. Иногда достаточно осознать одну-единственную цель, но осознать ее во всей ее жизненной значительности, чтобы отпала возможность какой бы то ни было борьбы мотивов, чтобы человек отдал ей всего себя, всю свою жизнь. Воля необходимо предполагает сознательное принятие и осуществление цели; но сознательность не следует смешивать с рассудочностью —с выбором верхушечным, «поверхностным» (в прямом и переносном смысле), одним только рассудком, а не вместе с тем и всем своим существом, всеми его сокровенными, в том числе и неосознанными устремлениями (Фауст у Гете недаром говорит Мефистофелю: « Nur keine Furcht, dass ich dies Bundnis breche. Das ungeteilte Stre – ben meiner ganzen Kraft ist gerade das, was ich verspreche » – то, что он обещает, выражает нераздельное устремление всех его сил, поэтому не приходится опасаться, что он не выполнит уговора).
В период господства теории бесконфликтности, связанной со стремлением к парадной лакировке действительности, у нас появилась тенденция игнорировать борьбу мотивов и вовсе исключить ее из волевого акта, признать не наличие, а отсутствие борьбы мотивов необходимым признаком волевого действия. И это не точно. Ни наличие, ни отсутствие борьбы мотивов не являются необходимым признаком воли конкретности всякий волевой акт выражает не только побуждение, связанное с целью именно данного волевого действия, но и – более или менее адекватно – личность в целом. Воля, как определенным образом организованная совокупность желаний, выражающихся в поведении, в регуляции действий, относится к побудительной, а не к исполнительской регуляции, о которой идет речь при различении произвольных действий и движений от непроизвольных. В плане побудительной регуляции воля означает переход от потребностей как непосредственно действующих побуждений к мотивам или побуждениям осознанным, оцененным с точки зрения общественных норм и интересов и принятым человеком. [275]
Специальная форма регуляции движения осуществляется в результате его автоматизации. Обычно суть автоматизации усматривается в переносе регуляции действия со зрительных, вообще экстероцептивных, внешних сигналов на проприоцептивные, внутренние, идущие от органа (руки), выполняющего движение. Такая интерпретация таит в себе серьезную опасность. Она грозит оторвать движение от условий, при которых оно должно совершиться, между тем как автоматизация заключается как раз в связывании автоматизируемых движений с определенными объективными условиями так, чтобы они стали для данных движений пусковыми сигналами. При автоматизации, связывающей целый ряд движений в единое целое, роль проприоцептивных сигналов, сигнализирующих о передвижении органа, осуществляющего движение, увеличивается, но совершенно очевидно, что всякая сигнализация о перемещении органа (например, руки) в пространстве должна сигнализировать об изменении ее положения по отношению к предметам внешнего мира. Поэтому проприосигналы могут участвовать в регуляции движения, только поскольку они условно-рефлекторно связаны с экстероцептивными сигналами от предметов внешнего мира. Объединение посредством проприоцептивных сигналов ряда последовательных движений в одно целое – лишь одно из условий автоматизированного выполнения действия, требующего ряда движений, но суть дела при автоматизации заключается в таком связывании движения с условиями, что эти условия могут как пусковые сигналы включать действие. В результате автоматизации движений действия, посредством которых они осуществляются, превращаются в навыки (различные трудовые навыки, навыки письма, игры на рояле и т. д.). Характер навыка зависит от того, каковы анализирование и синтезирование, дифференциация и генерализация условий, которыми как пусковыми сигналами включаются соответствующие действия. Как все действия человека, навыки регулируются посредством психической деятельности. Различие действий автоматизированных и неавтоматизированных заключается только в уровне психической деятельности, которой они регулируются. Навыки регулируются психической деятельностью как деятельностью сигнальной. Для навыка особенно существенна генерализация сигнальных условий. Гибкость навыка, его переносимость в видоизмененные условия зависит именно от генерализованности условий, являющихся пусковыми сигналами для автоматизированного действия.
Регуляции подвергается и познавательная деятельность. Именно этот факт и выражается во внимании. Внимание – это не какая-то особая деятельность или активность субъекта, наряду с его познавательной деятельностью, или неизвестно в чем заключающаяся «сторона» этой последней. Проблема вниман