Глава 2. Языковое понятие о духе

Языковеды в своих определениях гораздо ближе к подлинной науке. Даже если они с

чем-то не согласны по идейным соображениям, они не в силах не отметить сам факт

существования понятия и соответствующего ему слова. Поэтому они вредят мельче,

задвигая неприятные им народные понятия куда-нибудь за научные, так сказать, в зад.

Исходно же должно стоять то, что лингвист считает научным.

Вот, например, как словарь Ожегова и Шведовой помогает психологии:

"Дух. 1. Сознание, мышление, психические способности, начало, определяющее

поведение, действия.

2. Внутренняя, моральная сила.

3. В религии и мифологи: бесплотное сверхъестественное существо.

4. Содержание, истинный смысл чего-нибудь".

Особо приводятся и значения слова "дух", помеченные цифрой "2". Это дух как

дыхание, воздух, запах. Почему выделены в особую статью именно они, а не "моральная

сила", не объясняется, важно для составителей лишь то, что дух, как духовное существо,

хорошо спрятан внутри и между.

Как вы уже понимает, "психологизм" толкового словаря, тут кажущийся. Психологи, как

вы помните, в этом вопросе глядели в рот философам. А вот философы, которые не могли

переплюнуть физиологов, брали на себя задачи психологические и говорили от имени

психологии. Так что толковые словари, определяющие дух через сознание, всего лишь

подсуетились, чтобы выглядеть как свои и избежать нареканий от органов, следящих за

идеологией. Иными словами, это не "психологизм", а "идеологический философизм", то есть

заявление о верноподданости.

Действительные языковые определения тут лишь второе и четвертое: дух для

языковеда советской поры - это моральная, внутренняя сила и истинный смысл чего-нибудь.

Академический "Словарь русского языка" 1985-года, строго следующий в политических

вопросах за сталинским словарем Ушакова середины тридцатых, точно так же начинает с

психологического определения, неведомо откуда взятого, а собственно дух прячет под

четвертым номером. И если вы приглядитесь к нему, то заметите, что и этот словарь, как и

Ожеговский, говорит о духе лишь в мифологическом смысле, религиозный же, в частности,

христианский, забывает помянуть:

"4. По мифологическим и религиозным представлениям: бесплотное,

сверхъестественное существо (доброе или злое), принимающее участие в жизни природы и

человека".

И ни слова о том духе, которым был оживлен Адам, и который назван Духом Божиим.

Ни слова о Троице: Отце, Сыне и Святом Духе.

Соответственно, ни слова и о том, христианство видит именно Дух Божий тем самым

началом, которое определяет действия и поведение человека. На это значение научности и

объективности языковедов не хватило.

К счастью, есть и другое языковедение, не столь политизированное, как издание

словарей. Словари наши, все-таки, начиная со знаменитого четырехтомного словаря

Ушакова, созданного еще в тридцатых годах, стояли на службе новой власти. Ушаковский

словарь не зря назывался сталинским. Он решал задачу, как привести изуродованный во

время революции русский язык в порядок и соответствие задачам социалистического

строительства. Это откровенно заявлялось самими создателями словаря.

Но и все словари решают подобные задачи, только не так явно. Все они насаждают

определенные "порядок" и "устроение", определяющие наше мировоззрение. И порядок этот

тот, какой нужен создателю, а создателем является научное сообщество на службе Власти

и Государства. Поэтому толковые словари всегда решают государственные задачи создания

еще одного приводного ремня от Власти к массам. Язык - это определенно орудие

управления теми самыми поведением и действиями.

Однако эта задача решается лишь особо надежными избранниками научного

языковедческого сообщества, за которыми приглядывают соответствующие органы.

Остальные же языковеды вправе заниматься чистой исследовательской деятельностью, и

даже могут пытаться о ней рассказать. Последнее не так уж просто даже при желании,

потому что исследовать-то ты можешь что угодно, а вот публикация стоит денег, за нее

сражаются, и потому пропускают лишь тех, кто заслужил. Поэтому внутри любого научного

сообщества существует либо гласная, либо негласная цензура.

И сами ученые очень хорошо знают, о чем не стоит заикаться, чтобы не затравили…

В действительности, в России существует уже немало языковедческих и

этнографических исследований, в основном сделанных за последние годы, в которых о духе

говорится совсем иначе. В них стоит заглянуть. Но прежде, чтобы сделать их понятными,

придется вычистить еще один археологический слой понятий, предваряющий научному - это

христианско-библейские представления о духе. Без него многое будет непонятно.